Эпоха Полтины. Декста Квинта.

Голова вдруг вновь начала болеть и перед глазами всё поплыло. Резко остановившись, Кейн опёрся о рядом стоящий стол и принялся массировать глаза, пытаясь снять напряжение и побороть головокружение. Из носа снова пошла кровь. Зажав его, он запрокинул голову. Так выходит, они с Байлетсом были знакомы аж со службы у герцога? Может быть даже Максайт был наставником у них обоих. Интересно, а не сохранились ли списки его учеников? Нужно будет узнать у Рида, сможет ли он предоставить эту информацию.

Когда головокружение прошло, Кейн покинул столовые.

3.

— Ба! Брустер, кто тебе хлебало-то расквасил? — Рипл взял протянутые ему Кейном бутылки с винтажкой и посторонился, пропуская к воде.

— Никто. — Кейн зачерпнул холодной воды и смыл с лица кровь. — Сама пошла. Но за заботу спасибо.

Валео хмыкнул и вернул одну из бутылок. Открыв её, Кейн сел рядом с ним на скамью и сделал глоток. Что ни говори, а было приятно вот так вот сесть и расслабиться, потягивая винтажку и смотря на дрейфующие в бухте корабли. Особенно притягивал взгляд новый трехмачтовый фрегат, на который сегодня закончили крепить паруса и прочие снасти, в которых Кейн мало разбирался. А спрашивать у Рипла желания не было — недавно он сделал такую глупость и повёрнутый на кораблях Валео во всех деталях и на наглядном примере объяснял ему особенности чуть ли не каждого стоящего у причала судна. Заткнуть его смогло только изрядное количество спиртного. Но с тех пор Рипл относился к нему по дружески, даже устроил экскурсию по мысу, показав большой госпиталь, оружейную, библиотеку, научный отдел и многое другое. Надо отметить, что в какой-бы коллектив они не приходили — будь то лекари, инженеры или плотники — везде царила дружеская атмосфера.

— Как ты можешь пить эту кислятину? — Валео скривился. — Лучше бы эля притащил или браги какой.

— Ты и с винтажки в прошлый раз отлично нализался.

— Ну, это да. — Корабельщик ткнул его локтем и спросил, указывая горлышком бутылки на фрегат: — Как тебе эта красотка?

Кейн вновь посмотрел на корабль оценивающим взглядом.

— Хорош, ничего не скажешь. Как новенький.

— А так и есть, сожри меня черви! Несколько дней как с верфи! Потом на мыс подтянули и уже здесь заканчивали. Считай, ни разу не "ходившая" малютка!

Кейн с сомнением покосился на фрегат — уж на что, а на малютку он точно не тянул. Но спорить со стариком, любовно сравнивающим корабли с женщинами, не стал, лишь кивнув в ответ.

— Красавец. — Кейн отхлебнул из бутылки. — И для кого его приготовили?

Рипл усмехнулся и закинул ему руку на плечо.

— Эта малышка прибыла сюда специально для тебя, Брустер. Этот корабль будет служить четвёртому ИСКу, а так как ты командир, то он фактически считается твоим.

Валео не без удовольствия наблюдал за его реакцией. Сначала Кейн непонимающе смотрел на него, а потом, переведя взгляд на фрегат, начал постепенно понимать смысл сказанного.

— Да ты брешешь! — вырвалось у него и Рипл довольно рассмеялся. — Бездна! Да я даже не думал, что нам выделят целый корабль! Да ещё и с иголочки!

— Ты ж теперь тоже феладиарец, а для своих ничего не жалко.

— Во бездна, — Кейн хмуро потёр лоб. — А с командой-то что? Это мне заново личные дела перебирать?

— Расслабься, команда поставляется в комплекте с кораблём. А вот капитана лучше подобрать своего, тёртого. А то я знаю того, которого вам выделили. Не дорос он ещё до штурвала, вот тебе моё мнение.

Кейн задумчиво покрутил в руках полупустую бутылку. Похоже, планы у Мецената на них самые что ни на есть серьёзные. Новенький корабль стоит немалых денег, также как и команда. Помнится, феладиарский лидер что-то говорил про то, что желающих пережить коллапс у них много и поэтому с финансированием проблем нет. Видимо, одному из таких желающих принадлежит как минимум судостроительная верфь. Хотя, в принципе, ему нет дела до того, что, от кого и откуда поставляет — главное теперь качественно выполнять свою работу, чтобы не потерять доверие феладиаров. Как только что сказал Рипл, он теперь один из них. К тому же это в его собственных интересах.

Валео, делая очередной глоток, вспомнил что-то ещё.

— М, кстати, сходи-ка ты к выходу с мыса, а я тебя тут подожду. — Кейн вопросительно посмотрел на него и он с усмешкой кивнул ему за спину. — Чего глазеешь? Иди, иди давай!

Кейн нахмурился, но всё же встал и пошел. Сначала он подумал, что надо всего лишь дойти до конца пристани, но оказалось, что дорога вела дальше и выводила на специальную дорожку, тянувшуюся вдоль стены. Пройдя по ней, можно было дойти до самого выхода с мыса. Этот путь не был освещён, поэтому, когда они приплыли, он его и не заметил. Скорее всего такая же дорога есть и с другой стороны. А когда Брустер увидел замаскированные пушки, то сразу же всё понял — те, кто попадает на мыс, не могут заметить охрану до тех пор, пока глаза не привыкнут к полумраку, а за это время пушки успеют потопить незваных гостей. К тому же, когда впервые проходишь через завесу, то взгляд сразу же привлекает освещённый город впереди, а никак не тёмные стены.

Миновав посты охраны, Кейн приблизился к выходу с мыса и с удивлением отметил, что дорога не обрывается, а идёт дальше, наружу. Из-за завесы казалось, что за ней сейчас властвует ночь, хотя уже было давно за полдень. Перед тем, как пройти сквозь завесу, он невольно сделал глубокий вдох и задержал дыхание, как перед нырком в воду.

От внезапно ударившего в глаза яркого света Кейн зажмурился и прикрыл лицо рукой. Часто моргая, словно крот выбравшийся из своей норы, он наконец привык к окружающим его ослепительным краскам и смог увидеть...

Солнце!

Его сердце забилось быстрее.

Солнце сияло в небесах, заливая всё вокруг своим светом. Море искрилось под его лучами, а рыба всплывала на поверхность, чтобы сверкнуть чешуёй. И небо! Небо было таким ярко голубым и девственно чистым, без единого облачка, что Кейн закрыл слезящиеся глаза и подставил тёплым ласковым лучам своё лицо, жадно наслаждаясь каждым мгновением и боясь, что всё это исчезнет, подобно миражу. До этого он и не предполагал, что так сильно соскучился по солнечному свету. Увидеть солнце через окно терсека это одно, но сейчас, стоя под ним и видя его, хотелось закричать от переполнявших сознание эмоций. Наверное он бы так и сделал — заорал что есть силы, но не мог этого сделать, потому что воздуха катастрофически не хватало.

Нет ничего удивительного, что поглощённый открывшейся ему картиной, он не заметил одинокую фигуру сидящего на площадке человека, привалившегося спиной к скале.

— Божественное великолепие, не правда ли?

Кейн вздрогнул и обернулся, но из-за бликов в глазах не сразу смог разглядеть говорившего. Когда он понял, что перед ним Костоправ, то подошел к нему и присел рядом. Достав из кармана пачку папирос, извлёк одну и с удовольствием закурил, а бутылку винтажки отдал Бэну.

— Ты прав, действительно великолепно, — ответил Кейн, одновременно выдыхая сигаретный дым. — Давно ты тут?

— С самого утра. Внутри-то мне делать нечего, вот и прихожу сюда. Тут красиво. — Бэн отхлебнул из бутылки и указал рукой на небо. — Особенно сегодня.

Брустер согласно кивнул и сделал новую затяжку.

— А в общем тебе здесь как?

— Не очень. Все чо-то лыбятся, болтают, довольные до усрачки. А имперцы, которые тут живут, ручкаются с колонистами как будто с роднёй. До того отвратительно, что аж блевать тянет. А так, конечно, кормят тут неплохо, да и выпивку раздобыть можно.

— Понятно. Уже видел наш корабль?

— А как же. — Бэн поднял рядом лежащий камешек и швырнул его в море. — Я уже дня три как в курсе, что они нам корабль пригнали. Это ты всё в бумажках роешься и ничего не знаешь, — он покосился на него. — Видок кстати у тебя замогильный: мешки под красными глазами, кашляешь, в ушах кровь запёкшаяся, — Кейн тут же поковырял пальцем в ухе и выскреб кровяную корочку, — да и сосуды у носа сеткой пошли. Ты, конечно, живучий ублюдок, документы тебя не убьют, но вот тебе мой совет как лекаря — проверился бы ты тщательней, а то сдохнешь бесславно. То-то будет умора.

— Умеешь ты поднять настроение, ничего не скажешь. — Кейн отбросил окурок. — Кстати, давно хотел спросить, ты участвовал в Рулофском блице?

Костоправ разом подобрался и насторожился.

— Ну, было дело. И что?

— Ничего особенного, просто мне важно узнать, что ты помнишь. Ну из того, что там произошло.

— Да ничего особенного я тебе не расскажу, — буркнул Бэн и зашвырнул опустевшую бутылку как можно дальше в море. — Высадились, попали в вашу засаду, схватились. Ну а потом вы своим заклом пальнули и всех вырубило. — Костоправ передёрнул плечами. — Я когда проснулся после этого, равнодушие такое было, что уже ни драться, ни защищаться, да и вообще ничего не хотелось. Дня два в таком состоянии был, не меньше. Поэтому меня и скрутили, а потом в плену на Эг-Вигади сидел, пока меня не реабилитировали. Вот и всё, больше рассказывать нечего.

— Погоди, ты что-то путаешь, — Кейн нахмурился. — Я читал, что это ваши имперские маги своё заклинание с поводка спустили, а ты говоришь, что это мы были?

— Да мне плевать кто его спустил, — огрызнулся Бэн. — Сути это не меняет — мы проиграли, вы выиграли. На этом всё.

Кейн не стал спорить и замолчал. Выходит, у каждого своя трактовка этих событий. Но неужели никто не посвятил этому должного внимания? Хотя в этом нет ничего удивительного, если учитывать политику новой истории, проводимую Акмеей.

— Какое фантастическое зрелище! — вдруг раздался восторженный восклик и они повернулись к вышедшему на площадку Герильду, который, уперев руки в бока и выпятив живот, любовался ярким солнцем. — Вы не находите?

— Находим, — ответил за них обоих Кейн. — Вот только странно, что им наслаждаемся только мы. Создаётся ощущение, что остальным не надоело жить впотьмах.

— О, насчёт этого не волнуйтесь! Просто это не единственная площадка, с которой можно лицезреть здешние красоты.

— Тоже мне, красота. — Бэн скривился так, словно ему в рот попала кислятина.

На лице Рида заиграла довольная улыбка.

— А кстати, вы уже видели ваш...

— Корабль, — раздраженно прервал его Костоправ. — Да, мы видели. И следующий, кто задаст мне этот вопрос, распрощается со своей идиотской улыбкой.

— А... Ну, а как вы его назовёте?

— Назовём? — вяло переспросил Кейн. — А это обязательно?

— Ну если вы не хотите, чтобы Рипл вас живьём съел, то лучше назвать. Не зря ведь говорят — "как корабль назовёшь, так он и поплывёт". Есть идеи?

Кейн пожал плечами и лениво осмотрелся. Ничего особенного в припекаемую солнцем голову не шло и он, прищурившись, вновь посмотрел на небо. И тут его осенило.

— Герильд, сколько дней без солнца мы провели?

Рид на несколько минут задумался, подсчитывая.

— В общей сложности сорок девять... нет, вру. Пятьдесят дней.

— Значит, пятьдесят, — пробормотал Кейн. — Эй, Костоправ, как на вашем имперском будет "полтина"?

Бэн покосился на него и нехотя ответил.

— Полтина? Дексталия куинтас.

— Как-как? Декста квинта? — повторил Кейн и улыбнулся. — Ну вот так и назовём — "Декста Квинта".

Костоправ дёрнул щекой, но поправлять Брустера не стал.

— А что, в этом что-то есть, — задумчиво проговорил Рид. — Пойду, внесу название в документы и скажу Валео, чтобы приготовил краску.

— Подожди, — Кейн нехотя поднялся, — я с тобой.

Бросив последний взгляд на лучезарное солнце, они с Герильдом скрылись за завесой.

4.

Проводив их взглядом, Элдор вновь принялся швырять в море мелкие камешки и думать о своём. Конечно, он не был в восторге от феладиаров, но перспективы от работы на них были огромны. Деньги, корабль, надёжная крыша — всё это теперь у него есть. Но самое главное, он наконец-то смог понять, чего он хочет.

Бэн поднялся на ноги и подошел к самому краю площадки. Запрокинув голову к небу, он не мигая смотрел на яркое солнце. Черты его лица неуловимо изменились, щёки ввалились, появились морщины, а глубоко запавшие глаза стали глазами старика.

Впервые за долгое время у него наконец-то вновь появилась чёткая цель в жизни. Достойная цель, ради которой не жалко даже потерять душу, не говоря уже о жизни.

Плотно сжатые губы разошлись в безумной улыбке, а в глазах засияло пламя далёких огней.

Он переживёт коллапс и возродит Империю на руинах старого мира!

Эпилог.

За плотно закрытой дверью раздавались жуткие звуки рычания и хруста костей.

Залитая кровью комната, временами озаряемая ярким огненным сиянием.

Лежащее на полу тело, сотрясаемое судорогами.

На его спине загорается тонкая вязь символов, складывающаяся в таинственный узор, едва проглядываемый сквозь ткань дымящейся сорочки.

Короткая вспышка — и рубашку охватывает яростное пламя.

Неистовый крик сливается с хриплым бульканьем. Тело извивается в агонии.

Когда всё прекратилось, наступила звенящая тишина, прерываемая лишь шипением горящей плоти.

Он медленно поднимается на ноги, покачиваясь из стороны в сторону. Правая рука плетью болтается вдоль изувеченного тела.

Остатки тлеющей сорочки сползают на пол.

На обгоревшей спине и груди сияет огненный рисунок расправившего крылья феникса.

Покрытые сеткой лопнувших сосудов глаза пылают ненавистью. Из разорванной гортани раздаётся утробное рычание:

— Бруустеерр!...

50.

* * *

Сидящий за столом худощавый старик закашлялся и схватился за грудь. Испугавшись, что он сейчас умрёт, Путник хотел было кинуться на помощь, но второй старец перегородил ему путь своей тростью. Бросив взгляд на его спокойное лицо, он повиновался.

Когда приступ кашля прошел, тот кого звали Пэ вновь заговорил хриплым, с большими паузами, едва слышным голосом, так что Путнику даже пришлось податься вперёд, чтобы расслышать и не упустить ни одного слова.

— Ну вот, мой юный друг, для начала хватит и этого...

— Разве это всё? — его брови взметнулись. — Но что было дальше? Разве вы не можете рассказать всё до конца?

Старик раздраженно махнул в сторону заполненных книжных стеллажей.

— Ты прочёл сотни книг перед тем, как добраться до этой, так что прояви уважение к старости и потерпи немного. История не любит, когда её торопят.

Пэ вновь закашлялся и Путник отметил про себя, что тот словно бы стал ещё более старым, чем тогда, когда он увидел его впервые.

— Ох уж эта старость. — Мастер Ва бодрым шагом подошел к столу и склонился над хрипящим другом. — Вечно кажется, что Деемер уже расчехляет косу за твоей спиной. По мне так лучше быть молодым и полным сил, чем медленно увядающим, больным и иссохшимся. Вы со мной не согласны, юная леди?

Он повернулся к ней и она едва подавила желание воскликнуть от изумления. Ва уже не был старым и неуклюжим толстячком — он вытянулся, полнота исчезла, редкие волосы вновь отрасли и из них исчезла седина. Поправив очки и взяв трость под мышку, уже молодой Ва, насвистывая похоронный марш, обошел стол и, склонив голову, стал внимательно рассматривать сидевшую в кресле истлевшую мумию — всё, что осталось от старика Пэ. Вдруг он протянул руку и взялся за его голову. Раздался противный хруст позвонков и череп теперь покоился в его вытянутой руке.