| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глядя на пустую замершую улицу, я думала о Дрейке. О том, что завтра он снова будет учить и наставлять, рассказывать и объяснять, наверное, ругаться тоже будет. Но это все будет не то... и не так. Мне почему-то не хватало другого общения и другого Дрейка.
И именно сейчас.
Глупо и совершенно несвоевременно. Но я никак не могла справиться с желанием видеть начальника прямо в эту минуту.
Зачем? Что я ему скажу? Что хочу увидеть в его глазах или действиях?
И удивилась собственной реакции на заданный вопрос.
Не важно, что, пусть просто побудет рядом.
Пусть выскажет мне все, пусть ругается, пусть прочитает длинную лекцию или гаркнет так, чтобы дрожали стены, главное, пусть просто будет.
И сама не заметила, как взбежала по лестнице на второй этаж.
Открытая крышка ноутбука, потрескивающий в камине огонь, привычное черное окно с белым курсором.
— Дрейк, я хочу поговорить.
А через какое-то время ответ.
— О чем?
Торопливо стучащие по клавишам пальцы.
— Тебе, наверное, есть, что мне сказать. А у меня как раз свободный вечер, подходящий для головомойки. Не придется завтра тратить время на лекции и нравоучения, я все готова выслушать прямо сейчас. Обещаю ругательные слова сносить с надлежащим терпением, а полезные советы наматывать на ус.
Я взмокла от собственной наглости и пьянящего чувства игры. Оно врывалось в жизнь всякий раз, стоило включить ноутбук.
Курсор мигал, будто раздумывал над ответом, как и собеседник на той стороне. Запрыгнул на диван Миша, уселся поудобнее и принялся неспешно вылизывать лапу и тереть ей усатую щеку.
Занят ли Дрейк? Где вообще видано, чтобы обычный рядовой по воскресным вечерам писал послания самому страшному человеку на Уровнях? Не дерзость ли?
— Думаешь, это достаточно веская причина, чтобы появиться на твоем пороге?
Если кошки обычно играли с веревочками, к концу которых привязывали бантик, то я точно играла с огоньком на конце длинного фитиля.
— Я еще и домашнее задание не выполнила вовремя.
— Что-нибудь еще?
(Еще в доме горит камин, а за окном тихо падает снег. Было бы здорово иметь приятную компанию в такой вечер)
— Еще я...
Не могу же я сказать ему правду? Или могу? Нет, не могу... Щеки горели огнем, а пальцы наоборот сделались холодными.
Окно терпеливо ждало окончания фразы.
Нет-нет... Так не разговаривают с начальниками. С грозными, но очень симпатичными мужчинами, у которых наверняка дел невпроворот. И вообще, слишком громко бьется сердце, слишком сильно шумит в ушах кровь, слишком... Это все слишком. Не надо переступать дозволенной черты.
— Ничего, — написала я нервно. — Все в порядке. Буду завтра с утра на уроке.
Действительно. Кого я пытаюсь пригласить в дом? Карателя? Местного Создателя? Судьбу и угрозу каждого жителя? Совсем у меня мозгов нету, у обычной женщины, которой кажется, что Начальник — это на самом деле одинокий мужчина, с которым каждый боится заговорить. И что ему — несшему бремя власти, приходится постоянно видеть на лицах в лучшем случае покорность и подчинение, а в худшем — панический страх и отчаяние. Много ли тех, кто догадывался, что цена за могущество очень высока? Ни друзей, ни близких, ни тепла, ни смеха, вообще никого вокруг, чтобы даже переброситься словечком.
И я пасую. Как последняя кошелка, как коробок с какашкой внутри. Переборов смущение, я начала предложение:
— Я бы просто хотела...
Закончил его сам Дрейк:
— ... чтобы я приехал.
— Да.
— Буду через тридцать минут.
Получив ответ, я с хлопком захлопнула крышку ноута и дикими глазами посмотрела на Мишу. Тот от неожиданности вздрогнул и теперь озадаченно сидел с наполовину высунутым языком.
— Он едет! — поделилась я с котом. — Блин... мама...
Михайло дернул головой и вернулся к умыванию.
Я сидела на диване, заворожено наблюдая, как в свете двух торшеров и огня камина в его руках посверкивала темная винная бутылка. Дорогой пиджак, брюки, сорочка, галстук. Как будто только что с фотосессии для журнала "Forbs". На волосах капли влаги — растаявшие в тепле снежинки, в руках штопор. Привычные движения гурмана, медленно вывинченная пробка, рубиновая жидкость в двух бокалах, дразнящий запах мужской туалетной воды.
Я впитывала его движения, слизывала их, любовалась, как фанат на любимого кумира, параллельно стесняясь собственных джинсов и растянутой вязаной кофты. Он — воплощение элегантности и вкуса, неспешности и уверенности. Он — Дрейк, которого мне хватило смелости пригласить в гости воскресным вечером. Я — просто Динка, которую, похоже, понесло. Лучше бы жила, как раньше, ходила на занятия, не думала о том, о чем не следовало и не проявляла неуместной инициативы.
А теперь поздно. И никак не избавиться от предчувствия надвигающихся изменений, и не замедлить ход глухо, и предостерегающе ударяющегося о грудную клетку сердца.
— Не откажешься разделить со мной бокал?
Насмешливый взгляд, и вот, тонкая стеклянная ножка у меня в пальцах.
— Я так понял, что твой бар еще пуст, а в гости с пустыми руками не ходят.
Он сел в кресло напротив. Свет от камина отражался на стенах и на гладкой поверхности кофейного стола, в темно-зеленой бутылке и на ободке бокала.
Я таяла от присутствия этого мужчины, как тот самый снег на плечах и понимала, что мне срочно требуется сменить настрой. Если так и буду сидеть и млеть, то скоро диалог вести будет не с кем — вся моя уверенность растечется у ног гостя и под диваном. Тряхнув головой, я приказала себе срочно прийти в порядок. Я — женщина, он — мужчина, а это — просто вечер, которым стоит насладиться сполна, и не стоит ничего усложнять.
Встретившись с начальником взглядом, я отсалютовала бокалом и сделала первый глоток. Вкусно, терпко, с изыском... А через несколько секунд теплее в желудке.
Пусть будет хороший вечер, в хорошей компании, с игрой. Все так, как я сама того хотела.
— Это больше похоже на свидание, — засмеялась я, пытаясь скрыть смущение. — И я оказалась к такому не готова...
Сделав глоток, Дрейк улыбнулся.
— Это просто бутылка вина, Бернарда. А к чему ты была готова?
— К тому, что будут нотации, сверкание серебристой формой и холодными глазами, нравоучения, вразумления, раздраженность...
Он смотрел на дно бокала, держа руки на поясе, слушал и едва заметно улыбался.
— Тебе проще, когда я начальник, правда?
— Правда, — автоматически ответила я, и осеклась. Настоящий ответ тут же всплыл откуда-то из глубины, и я поправилась. — Нет... не правда.
И прикусила язык.
С Дрейком ни один диалог не давался легко, и от этого было сладко и трепетно, иногда жутковато.
Изучающего взгляда серо-голубых глаз я не выдержала. Уткнулась носом с бокал и сделала большой глоток. Потом еще один. Черт, помирать, так с песней. А лучше просто, наконец, расслабиться. Чтобы разрядить атмосферу, выдала заранее заготовленную речь.
— Я хотела попросить прощения за то, что не спросила разрешения на перенос кота. Дело в том, что все вышло спонтанно, я просто искала его на улице, чтобы покормить, а когда нашла, то оказалось... Его мучили. Я отбила, домой нельзя, и я... прыгнула. Понимаю, что нельзя было, и что, наверное, разозлила...
— Я не злюсь.
— Правда? — на душе отлегло. Бросив взгляд на посапывающего в другом кресле Михайло, я перевела глаза на Дрейка. — Я подумала, что меня теперь отругают или чего-нибудь лишат.
— Бернарда, ругать нужно тогда, когда хочешь, чтобы человек подчинился. Тогда можно настоятельно рекомендовать, поучать, запугивать, ломать, лишать. А если хочешь, чтобы человек рос и двигался вперед — его нужно поддержать. Знаешь, почему я оставил кота?
— Нет.
— Потому что, находясь в стрессовой ситуации, ты научилась тому, чему я планировал тебя учить не ранее, чем через месяц. Ты прыгнула через голову, сделала огромный шаг вперед, о чем сама, скорее всего не подозреваешь. Я оставил кота тебе в награду. Ты его заслужила.
Только не плакать. Предательские слезы благодарности... Надо же, как здорово, когда тебя гладят по шерсти, а не против. Как приятно, когда кто-то способен понять и оценить то, что ты сам еще не оценил.
Значит, перенести Михайло было сложно? А я просто об этом не знала? Вспомнилась лавочка и промозглый ветер. Вспомнилась работа над убеждениями. Прыжок в неизвестность...
Как-то разом нахлынули чувства — облегчение, гордость за себя, радость от того, что сидящий напротив мужчина оказался проницательным, дальновидным, мудрым, за то, что мне в награду достался Миша.
Не успела я ответить, как раздался звонок мобильного.
Начальник поставил бокал на стол и достал из внутреннего кармана телефон. Я сделала знак, что отлучусь и пошла вниз, на кухню. Пусть спокойно поговорит, а мне не помешает минутка в одиночестве.
В холодильнике нашелся сыр, а на полках в шкафу крекеры и запасенный мной когда-то давно черный шоколад. Теперь это все было как нельзя кстати. Вино без закуски — быстрый путь к раскрепощению моральных устоев, а терять их, находясь в одной комнате с начальником — почти что самоубийство в извращенной форме.
И все же он пришел.
Чертовски красивый и совсем не холодный. Пришел с вином и смешинкой в глазах. Куда катится мир? Ведь я не монашка, очень даже реагирую на близкое присутствие незапланированных мужских элементов в доме. Да и кому я вру? Вот уже не первый год в сторону парней ни взгляда, а тут — целый фейерверк эмоций. И фейерверк не от воздержания или вынужденного одиночества, нет, Только он — Дрейк — будил во мне что-то новое и одновременно старое.
Я удивилась этой мысли. А пока резала сыр, пришла к неожиданному прозрению — только с собственным начальником я чувствовала себя особенной. Красивой (несмотря на отсутствие макияжа и растянутую кофту?), сильной, уникальной, яркой, живой и желающей жить. И не просто жить — стремиться к большему, гореть изнутри, покорять мир.
Как странно. Как получилось, что я чувствовала себя женщиной с тем, в ком не должна была видеть мужчину? Парадокс.
Хотелось смеяться.
Поднимаясь по лестнице, я что-то мурлыкала под нос. Вино приятно шумело в голове, и я не сразу услышала доносящиеся из гостиной звуки музыки. Что это — мой проигрыватель? Точно, так и есть — те самые песни, что я иногда слушала в одиночестве. Видимо, Дрейк заинтересовался допотопным объектом на полке и нажал на кнопку воспроизведения. Плавно и певуче по гостиной текли звуки песни Lionel Richie "Dance the Night Away".
Я хихикнула.
Очень вовремя.
Песня звучала, Ричи напевал знакомые слова. Я поставила блюдо с сыром и крекерами на стол, сбоку примостила шоколад.
— Вот теперь я не так сильно рискую опьянеть с голода. Наверное, это не подходящий сыр к вину, но лучше, чем ничего.
Дрейк стоял лицом к камину, вслушиваясь в песню; сброшенный пиджак лежал на подлокотнике кресла. Руки сложена на груди, отчего рубашка на спине натянулась, прорисовывая рельеф.
Я сглотнула.
— На каком языке он поет?
Секундное замешательство и удивление.
— На английском. На одном из языков моего мира. А ведь на Уровнях любой язык автоматически переводится для слушателя. Разве нет?
Дрейк повернулся с улыбкой.
— Если говорит живой человек, да. И то не на всех Уровнях. А неживые объекты — строчки в книгах и записи на цифровые носители остаются оригинальными. Наверное, я смогу понять слова, если приложу усилия. Не переведешь?
Я застыла, стоя у магнитофона. Рука, уже протянутая для того, чтобы убавить громкость, замерла, не дотянувшись до кнопки.
Перевести песню? Да, не проблема. Столько лет практики за плечами.
Вернув трек к началу и нажав "play", я вдруг осознала глубину ямы, на краю которой стояла. Камин, полумрак комнаты, песня о любви и взгляд в спину, ощущаемый кожей.
Нет, наваждение. Это просто начальник, ничего личного, обычное любопытство человека, интересующегося содержанием песни. Нужно просто повторить вслух слова.
Ничего личного... ничего личного... ничего личного...
Вступительный проигрыш закончился, зазвучала гитара, а потом и первые слова:
"One kiss, intrigue
You're all alone with me
So much, delight
I want to be with you tonight..."
В этот момент я прокляла стоящий на полке проигрыватель. А все потому, что пришлось вслед за певцом выдать вслух:
— Один поцелуй. Интрига... Мы один на один. Все так волнительно, и я хочу быть с тобой в этот вечер.
Лазеру, который проходил дорожку за дорожкой на компакт диске, было плевать: он привычно выполнял свою работу, считывая цифровые биты, превращая их в аналоговый звук. Я же покрылась потом, щеки заполыхали, как олимпийский факел, а песня текла, как ни в чем ни бывало.
— ... Шампанское, икра, одна луна под звездами. Один взгляд, и становится ясно, что только с тобой и хочется быть....
Было не до рифм. Проговорить бы слова, которые, казалось, были не чем иным, как моим собственным обращением к Дрейку. Слишком точно они отражали плескавшиеся в глубине чувства. И чем дальше проигрыватель выдавал мелодию, тем сложнее было выталкивать изо рта перевод.
— ... Девочка, я знал уже тогда, когда ты только вошла в комнату, что слова не прозвучат, потому что мое дыхание перехватило. Столько любви, столько страсти в воздухе, одного взгляда в твои глаза было достаточно, чтобы осознать...
В этот момент я не удержалась и посмотрела на Дрейка. И утонула. Утонула в серо-голубых глазах — добровольно, с радостью, полностью осознавая последствия.
— ... Скажи мне, я действительно чувствую то, что чувствую? Потому что сердце горит и это не пройдет. Только ты и можешь быть моей единственной любовью. Просто скажи, что ты останешься, и наш танец растворит эту ночь...
Как только припев закончился, я тут же нажала на "Стоп".
— Все, хватит. Я думаю... кхм... смысл ясен.
Казалось, я пробежала марафон — легкие горели, горло свербело, пульс приближался к ста восьмидесяти, не иначе. Ощущая на себе тяжелый взгляд, я вернулась на свое место (только не смотреть), потянулась к сыру, откусила и не почувствовала вкуса.
— Налей мне, пожалуйста, вина.
Напиться и заснуть... Только не смотреть.
Все тот же взгляд, лежащий на плечах, как теплые ладони.
Черт! Это просто песня, ничего личного. Песня и вино. Надо успокоиться.
Дрейк вернулся к креслу, тихонько коснулось стенки бокала бутылочное горлышко.
— Дина, как ты думаешь, почему я пришел с вином?
Какой вкрадчивый вопрос.
Что на такой можно ответить? Я смотрела мимо Дрейка на огонь и молчала. Странное спокойствие снизошло на меня совершенно неожиданно. Казалось бы, вот только волновалась...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
