Кровь предков.

— Всё Ксюша, наш медвежонок пошёл на поправку, — тихо сказал он ей.

— С чего вы взяли!? — дерзко ответила она, и обернулась.

— А ты внимательно посмотри на Михаила, ничего необычного не видишь? — с улыбающимися глазами проговорил Ург Кха.

Ксюша хотела взглянуть на лицо любимого, но на полпути от его ног до головы, её взгляд зацепился за СТОЯЩЕЕ на боевом взводе препятствие. На лице у девушки тоже появилась улыбка, а потом она вообще пала в кресло и начала безостановочно смеяться.

Я лежал на палубе кнорра и любовался синим небом в просветах крон деревьев, которые образовали настоящий тоннель над речкой. Офелия лежала рядом, положив свою головку мне на грудь и закинув на меня левую ногу, при этом сладко посапывала. А я тихо радовался жизни, пусть даже и такой неопределённой. Вдруг, откуда-то до меня стали долетать странно знакомые голоса, я приподнял голову, пытаясь высмотреть источник звука, как всё пространство тёмно-зелёного с бурыми, коричневыми замшелыми стволами деревьев, стало терять свои цвета и очертания. Стараясь подняться повыше, я вдруг понял, что у меня нет сил на это! Опустив голову обратно, я почувствовал, что вместо палубы кнорра, я нахожусь в странно знакомой койке, да и голоса стали более явными. Закрыв глаза, я постарался собраться с силами, и предпринять новую попытку встать, а когда открыл их, то увидел, столпившихся вокруг меня друзей: Костю, Олафа, Таню и.... Ксюшу.

— Смотрите, он очнулся! — радостно воскликнула улыбающаяся Таня.

— С добрым утром, Миха! — весело скалясь, крикнул Костя.

— Миша! Как ты себя чувствуешь?! — заплаканная, но с счастливой улыбкой на лице, прошептала Ксюша.

Я честно хотел сказать им всем, как я по ним соскучился, но силы меня покинули, и я снова вырубился. Меня куда-то понесло, и я оказался в ПУСТОТЕ. Уже привычно встав на ноги, я пошёл в никуда. Здесь нельзя было найти ориентиры, так что, вполне возможно, что сейчас я шёл не вперёд, а назад и вниз. Долго я шёл или нет, понять было нельзя. Но вскоре я увидел сидящего в задумчивости Малыша-Аргандра.

— Здравствуй, Михаил! — поздоровался со мной он, хотя я ничем не выражал своего присутствия. — Ты, верно, хочешь у меня спросить: где ты всё это время был?

— Не то что бы очень сильно, но узнать было бы интересно, что это, плод моего воображения или реальный мир? — пробормотал я вопрос, оглядывая окружающую нас ПУСТОТУ.

— Это трудный вопрос, я сомневаюсь в том, что ты правильно всё воспримешь? — тихо ответил Малыш, и, обернувшись, посмотрел мне прямо в глаза. — Ты, готов узнать правду? Учти, ответ поставит перед тобой знак вопроса?

— Какой знак? — пересохшими губами произнёс я. Внезапно, я понял, что не хочу слышать ответ, но разум приказывал сердцу — ответ необходим!

— Тебе предстоит выбрать путь! И прямо здесь! — грустно глядя на меня, ответил Малыш. — Но если ты откажешься от ответа, то всё пойдёт своим чередом. Так что, ты, решил?

— Я хочу знать правду! — беззвучно шевеля губами, пошептал я, но видимо, Малыш понял что сказал, и лицо его омрачилось.

— Что же, это твоё решение. — Глубоко вздохнув, Малыш поведал мне правду. — У тебя теперь два пути. Ты можешь остаться здесь и сейчас, и тогда ты должен будешь в конце весны отправиться в другой мир или вернуться к Офелии и дружине, могу сказать, что твоя задумка мне понравилась, и с помощью моей всё растущей СИЛЫ, я отправил вас в прошлое. Так что, это всё было не плодом твоего воображения.

— А как же Ксюша? — задал я единственный вопрос, который меня интересовал. — Что будет с ней?

— Знаешь, уже сейчас мне доступно ближайшее наиболее вероятное будущее, и могу тебе сказать, что Ксюша с тобой в академию не поедет, а в прошлое, тем более! Большего я тебе не могу открыть сейчас, но после того, как ты выберешь, обещаю, я тебе всё расскажу! — от такой новости, меня охватила апатия. Но вспомнив лицо матери, я всё-таки принял решение.

— Ладно, я остаюсь здесь! А теперь говори, почему Ксюша не поедет со мной в академию?

— Ты сделал свой выбор! — ответил Малыш, и как мне показалось, чуток улыбнулся. — Теперь коней уже не повернёшь, и поэтому, я хочу тебе сказать, что в прошлом у тебя и Офелии родился сын, викинги обрели вторую жизнь, но с этого момента они ничего не помнят и на Историю повлиять не смогут. А теперь, я скажу тебе причину, по которой Ксюша с тобой не поедет, всё дело в том, что....

— Она что? Говори! — крикнул я, глядя на то, как медлит Малыш с ответом.

— Просто она тоже беременна!

Надо признать, что поток новостей на мою голову совершенно выбил меня из колеи, я проснулся, и долго обдумывал в темноте, как мне дальше быть. И пусть, на поверхности сознания плавали ненужные мысли, но в глубине души я знал — так просто Ксюшу я не оставлю, и обязательно вернусь на Землю. Приняв решение, я попытался повернуть голову, но у меня не получилось. Только сейчас я обнаружил у себя на голове шлем, я попытался вывернуть голову по максимуму вверх, но увидел только непонятное свечение по ободку шлема. И эти действия меня так вымотали, что я так и уснул, задрав голову в неудобном положении.

Разбудили меня нежные прикосновения Ксюшиных рук, даже с закрытыми глазами, я видел, как она старается осторожно высвободить мою голову из этого плена. Немного приоткрыв левый глаз, я стал невольным свидетелем прекрасного зрелища. Ксюша, стараясь меня не разбудить, от усердия прикусив язычок, склонилась надо мной, и манипулировала с ремешком шлема. Её грудь, натянув под своей тяжестью футболку, пыталась выставить себя на обозрение моему левому глазу, что собственно ей удалось. Я прямо-таки прикипел взглядом к вырезу футболки, и за этим занятием не заметил, как тугой локон выбился из причёски, и упал прямо мне на нос. От щекотки в носу, я не выдержал и фыркнул.

— Доброе утро, соня! — улыбнувшись, прошептала Ксюша, и чмокнула меня в нос.

— Я долго спал? — спросил я, а сам рассматривал Ксюшину фигуру, но живота от чего-то не увидел.

— Сутки. Ты не голоден? — снова наклонившись ко мне, она сняла с меня шлем.

— Есть немного, — улыбнулся я в ответ.

— Хорошо, я сейчас принесу немного мяса! — заправив выбившийся локон обратно, Ксюша развернулась, и скорой походкой вышла из палаты.

Через несколько минут, Ксюша зашла в палату, неся перед собой круглый поднос, на котором стояли дымящиеся плошки, даже издали я почуял одуряющий запах хорошо прожаренного сочного мяса. Поставив его на стол рядом с моей койкой, она нажала на какую-то кнопку, после чего, я понял, что поднимаюсь. Спустя минуту, я уже не лежал в койке, а сидел, и передо мной стоял столик с едой. Ксюша, видя мои неудачные попытки поднять ложку, усмехнулась, и принялась кормить меня с ложечки. Что собственно мне и требовалось. Наверное, этот "лёгкий" завтрак, был моим самым долгим приёмом пищи. С трудом пережевав и проглотив последнюю ложку, я улыбнулся Ксюше, и.... Уснул.

Во второй раз я проснулся ближе к вечеру, настенные часы показывали половину седьмого. В палате никого кроме меня не было, поэтому в голову пришла мысль о том, что валяться, словно бревно достаточно. Завтрак добавил мне сил, и я, собрав их все вместе, сделал попытку встать с койки. Сил мне хватило только на два шага, потом ноги стали, как вареные сосиски и я упал, на пол. Где меня и нашла Ксюша, которая принесла мне ужин. После того, как я снова был водворён на место, Ксюша высказала всё то, что думает о безмозглом болване.

— Ты идиот! Зачем вообще тебе вздумалось вставать на ноги?! Ты же мог не выдержать! Мог случиться рецидив, и я снова бы потеряла тебя! Тупой дурак! — а я сидел в своей койке и любовался. — Что ты молчишь? Скажи, что ты больше так делать не будешь?!

— Знаешь? Когда ты в гневе, то особенно красива?

— Нет, ну он совсем чокнутый придурок! — подняв глаза к потолку, произнесла Ксюша. После чего, взяла поднос и положила ко мне на тумбочку, приговаривая: — И зачем только я поехала в вашу деревню? Почему мне дома не сиделось?

— Видимо... потому, что... тебе хотелось приключений? — говорить, и одновременно уплетать шашлык было трудно.

— Ешь, давай! — прикрикнула на меня Ксюша. — А то ещё подавишься, исполин фигов!

Сколько бы у меня вопросов и не накопилось за день, ужин был для меня главнее, чем они. Поэтому на полчаса я полностью отдался этому делу. А Ксюша сидела в кресле, подперев свою прекрасную головку кулачком, и с некой задумчивостью наблюдала за мной. Покончив с ужином, я же, сытно выдохнув, откинулся на спинку койки, и, вытерев тыльной стороной ладони, выросшую за время моей комы бороду, посмотрел на Ксюшу.

— А теперь Ксения, вы мне скажите, почему у тебя до сих пор нет живота?!

От этого вопроса Ксюша вздрогнула, и уставилась на меня расширенными глазами. На её лице, одна за другой сменялись маски эмоций, сначала удивление, потом изумление пополам с неверием, затем ошеломление вместе с вопросительным вопросом, который появился у неё в глазах.

— Кто тебе сказал?! — спросила она меня, нервно теребя подол кофточки.

— Так это правда! — в свою очередь задал вопрос я. — Почему ты мне не сказала?

— Я хотела тебе сказать, но... — немного замявшись, она опустила глаза. — Но боялась узнать, как ты к этому отнесёшься?

— Но почему!? Почему ты боялась этого? Это же ведь мой ребёнок?!

— Конечно твой! — порывисто ответила она, и подняла на меня свои повлажневшие глаза. — Так как ты отнесёшься к ребёнку?

— Знаешь, — уже спокойным голосом ответил я, и задумался о том, какие слова здесь лучше всего подобрать. Но видимо, Ксюша это поняла по-своему, у неё хлынули слёзы из глаз, и она, развернувшись, выбежала из палаты. — Нет, Ксюша! Ты не правильно меня поняла!

Крикнул я ей вдогонку, и, встав с койки, заковылял за ней. Наверное, поток адреналина поддерживал во мне силы на погоню, но его надолго не хватило. Спускаясь с лестницы на первый этаж, ноги меня подвели, и я кубарем скатился по оставшимся ступенькам. В конце пролёта моя голова состыковалась с дверным косяком, от чего я снова потерял сознание.

Очнулся я от того, что кто-то прикладывал к моему лбу холодную тряпку. Открыв глаза, я не увидел ничего, кроме радужных разводов, которые своим мельтешением и хороводом начали вызывать у меня тошноту. Поскорее закрыв глаза, я глубоко вздохнул, и услышал Костин голос.

— Ну, приятель.... Ну, ты, блин даёшь! — даже с закрытыми глазами, я точно знал, что друг сейчас ехидно ухмыляется. — Когда ты стал исполином, я подумал, что меня ты больше ничем не удивишь, но сейчас....

— Давай уж, договаривай!

— А что тут говорить, сам сейчас поймёшь, — я почувствовал, как Костя взял мою левую руку за запястье, и поднёс её к моему лбу, положив на что-то горячее и пульсирующее. — Чуешь? Рог растёт, прям как у единорога!

— Отвали! Лучше скажи, ты видел Ксюшу?! — спросил я у него.

— Видел! Прибежала в дом, собрала свои вещи, и ничего не говоря умотала отсюда! Ты в курсе почему? А то мы с Таней просто в растерянности!

— Кажется да. Но это наша с ней проблема!

— Ваша, так ваша! — беззаботным голосом ответил друг, а потом его голос странно изменился. — Слушай, в тот вечер, когда этот сраный старец предложил тебе уйти.... Ты и в самом деле раздумывал над его предложением?

— Понимаешь... — я сделал новую попытку открыть глаза, и посмотреть на Костю, но кроме радужных разводов, и смутно видимого овала лица, опять ничего не увидел. — Видишь ли, моё неадекватное поведение в последние перед нападением вампиров дни, было обусловлено тем, что я съел сердце демона....

— Ничего себе! — в интонациях Костиного голоса ничего кроме восхищения не было. — Вот это да! Ну, ты... Гигант! Замочил демона, и нам ни слова не сказал! Штирлиц тоже! А как это?

Спросил он меня с детским не посредством.

— Как это? Драться с демоном!?

— Знаешь, Кость, давай я тебе в другой раз расскажу, принеси лучше мне телефон, надо родителей успокоить.

Услышав, как Костя вышел в коридор, я принялся ждать его, размышляя о том, что буду говорить маме, в своё оправдание. И за этой умственной репетицией, сам не заметил, как уснул.

Глава 28.

Звонок домой дался мне очень тяжело, пришлось очень долго оправдывать своё отсутствие поездкой за границу, и это была полуправда, я же действительно был за Гранью. Ещё дольше, я клятвенно заверял маму, что в ближайшее время навещу её. Ссора с Ксюшей тоже не добавляла мне оптимизма, поэтому моё выздоровление шло не быстрыми темпами, но организм взял своё, и через четыре дня после ссоры с Ксюшей, врач школы признал меня полностью здоровым....

И я тут же получил вызов к директору. Выйдя на улицу из санчасти можно было не заметить разницу в пейзаже между днём, когда я впал в кому, и сегодняшним. Те же голые деревья, тот же грязный тающий на солнце снег. Но нутром я сразу почуял... весна пришла! Я шёл до школы, и вдыхал этот весенний воздух полной грудью, и, не смотря на все проблемы, на моём лице появилась глупая улыбка. С этой улыбкой и весёлыми мыслями ни о чём, я через десять минут открыл дверь школы, и сразу попал под перекрёстные взгляды находящихся в холле школьников. И если первый восторженно-восхищённый и самую чуточку завистливый взгляд не смог выбить меня из хорошего настроения, то последовавшая за ним куча разных и в той или иной мере завистливых взглядов учеников. Плюс к этому несколько явно заинтересованных девичьих взглядов, да всё это в абсолютной тишине, которая наступила после того, как я зашёл, то... сделав с десяток шагов это не выдержал, и пулей понёсся в сторону лестницы. Мигом, взлетев по лестнице на третий этаж, пробежал по коридору, и коротко стукнув в директорскую дверь, заскочил внутрь. И только здесь, под внимательно-изучающими меня взглядами директора и двух незнакомых мне могуче кряжистых мужчин, почувствовал себя в относительной безопасности.

— О, ты как раз вовремя! — бодрым голосом произнёс директор. — Господа, вы имеете счастье лицезреть перед собой единственного за много лет оборотня-исполина!

После этой фразы глаза у двух мужчин чуть ли не вылезли из орбит, так они их выпучили, уставившись на меня, а у младшего, так и вовсе рот открылся. Эта заминка долго не продержалась, старший довольно быстро пришёл в себя. И ткнув младшего спутника локтём в бок, с доброжелательной улыбкой подошёл ко мне.

— Доброе утро, Михаил Георгиевич! Для меня большая честь быть знакомым с вами! — мужчина сиял доброй улыбкой, но в его глазах я видел только тонкий расчёт, который, правда, тот ловко маскировал под радостью встречи. — Ах, я забыл представиться! Иванов Пётр Алексеевич, да-да, я знаю, что являюсь тёзкой нашего императора-реформатора! Мне об этом многие говорят!

— Очень приятно. — Настороженно ответил я, пожимая ему руку.

— Что ж, не будем вам мешать, засим, позвольте откланяться! — вежливо улыбнувшись, Пётр Алексеевич махнул своему младшему спутнику и вышел из кабинета.

— Ну как они тебе? — спросил меня директор, устало садясь обратно в кресло. — Какое впечатление Пётр Алексеевич на тебя произвёл?