— Чем мне загладить свою вину? — спросил Охотник, следя за каждым её движением.
— Вы ни в чём не виноваты, к тому же, и так сделали достаточно, когда спасли нас от Оньи. Да и невежливо заставлять гостя работать.
— А если бы я был таким же послушником, как Йоси? Смог бы я стать твоим другом и что-то для тебя сделать? — Николас по привычке потянулся за её ладонью, но Юки отстранилась.
Конечно, для них даже руки целовать — неприлично.
— Вам бы пришлось ещё многому научиться.
— Так в чём же дело? Начинай учить прямо сейчас! Настоятель Кадзума сказал, что если ты дашь мне своё зеркало, то я смогу остаться.
— Он так сказал? — Юки испуганно сдвинула брови. — Нет. Нет! Зеркало — единственное, что осталось от моей матери. Просите о чём угодно, но не об этом!
— Я готов заменить его чем-нибудь равнозначным. Скажи свою цену, и я сделаю всё!
С трудом удалось заставить себя не налетать на неё, как коршун. Да и впрямь что можно предложить взамен памяти о погибшей матери? Ничего, он и сам это прекрасно осознавал.
— Прости мою настырность, — Николас отступил. — Что-то я очень много извиняюсь в последнее время.
— Вы учитесь. Извинения и есть основа нашей традиции, — со снисходительной улыбкой Юки поклонилась и ушла на свою половину.
Что ж, Кадзума дал ему срок, пока не завершит татуировку. Время ещё есть. Надо что-нибудь придумать.
Глава 20. Когда ты со мной, луна красива
1566 г. от заселения Мунгарда, Острова Алого Восхода
Следующим утром Кадзума пригласил Николаса показать своё мастерство. Йоси уже разминался с бамбуковой палкой. Настоятель вручил Николасу вторую и кивком указал на площадку для поединков. Тануки встал в боевую стойку и почтительно склонил голову. Николас последовал его примеру.
— Начинайте, — скомандовал Кадзума.
Йоси ринулся на Николаса с ошеломляющей скоростью. Хорошо ещё, что бамбуковая палка оказалась значительно легче меча, и Охотник сумел быстро среагировать. Второй выпад последовал незамедлительно, но на этот раз Николас был готов и парировал. Йоси уклонился. Николас снова атаковал. Противник сделал слишком резкое движение и потерял равновесие. Увидев эту ошибку, Николас ударил его по ногам и сбил на землю.
Настоятель хлопнул в ладоши, показывая, что поединок окончен. Николас подал Йоси руку, но тот с гордым видом отвернулся и поднялся сам. Кадзума бросил на оборотня укоризненный взгляд. Тот нехотя склонил голову. Николас повторил его движение и вопросительно глянул на настоятеля.
— Пять ударов. Тебе понадобилось целых пять ударов, чтобы победить, — заключил Кадзума. — А теперь посмотрим, что у тебя получится со мной.
На этот раз Николас атаковал первым. Настоятель не стал увёртываться, а с легкостью отразил нападение. Палка казалась продолжением руки, послушно следовавшей каждому движению Кадзумы. Выпад был настолько стремительным, что Николас едва успел отбить. Обманным финтом он попытался обнаружить брешь в защите противника, но ничего не вышло.
Настоятель чуть не выбил у него палку. Перехватывая её левой рукой, Николасу ушёл от следующего удара и решил использовать ветроплав. Целясь в корпус противника, он сосредоточился на кончике палки и замахнулся. Но прежде чем удар успел достичь цели, Кадзума ловко подсёк Николасу ноги, и тот опрокинулся на спину.
— Пять ударов. Мне понадобилось всего лишь пять ударов, чтобы победить, — подвёл итог Кадзума. — Теперь скажи, в чём твоя проблема.
Николас поднялся прыжком и огляделся по сторонам.
— Мне не хватает ловкости и гибкости. Я слишком привык полагаться на силу и напор, — ответил он.
Своим искусством Кадзума внушал восхищение. Даже Мидрира Николасу удавалось побеждать через раз, а рядом с настоятелем он казался желторотым новичком.
— Целых пять ударов! Отцу понадобилось целых пять ударов, чтобы его победить! — восхищённо прошептала Юки.
— Новичкам везёт, — морщился Йоси.
— При всей твоей силе и выносливости ты очень зажат, — оборвал их громкой речью Кадзума. — Твой скрытный и замкнутый характер всегда будет отражаться на твоём стиле боя, однако нужно развивать не только сильные стороны, но и преодолевать слабости хотя бы частично. Пользоваться хитростью и выдумкой далеко не так зазорно, как ставить под удар свою и чужие жизни во имя гордыни и глупых принципов. Больше внимания уделяй растяжкам и гимнастике. Даже если не останешься учиться у меня, это поможет тебе добиться некоторых успехов. А если останешься, я научу тебя летать по крышам.
* * *
После обеда настоятель отправил Николаса вместе с Йоси работать в храмовом саду.
— Гармония, красота и единение с природой услаждают взор богов, чьим домом служит наше святилище, — рассказывал Кадзума, пока они брели по тропинке, виляющей вдоль набухающих почками вишневых деревьев. — А так же помогают прихожанам отрешиться от горестей и забот повседневности. Нужно подготовить сад к празднику цветения сливы и вишни.
— У нас празднуют Эльдантайд, цветение яблонь, но чуть позже, — кивнул Николас.
— Хорошо, — Кадзума вздохнул полной грудью, наслаждаясь видом. — Йоси тебе всё покажет. Постарайтесь удивить посетителей или хотя бы меня.
Настоятель оставил их с тануки на краю сада, переходящего в каменистый пустырь. Неподалёку Эглаборг трудился на грядках с лекарственными растениями.
Йоси схватил грабли и принялся убирать палую листву. Раз ничего не сказали, Николас решил заняться тем же. Дома ему приходилось помогать Риане вскапывать грядки, но никаких склонностей к труду на земле у него не было. Неудивительно, говорил Гвидион, ведь ветер и земля — противоположные стихии.
— Нет, — резко осадил его послушник. — Это моё место. Вон твоё.
Он указал на каменистый пустырь.
— Но там же ничего не растёт! — запротестовал Николас.
— Не мои проблемы, — отмахнулся Йоси и снова принялся грести, сопением напоминания енота.
Делать нечего, придётся обрабатывать пустырь. Николас долго изучал его, пытаясь понять, что тут можно посадить.
— Вам помочь? — поинтересовался Эглаборг, наблюдая, как Николас махает киркой, и та со звоном отлетает от скальной породы.
— Расчистить тут всё и натаскать снизу земли, как думаешь? — спросил совета Охотник.
— Её быстро смоет дождями, никакие удерживающее почву растения прижиться не успеют, — покачал головой целитель. — Ничего здесь, кроме камней, расти не будет.
— Сад камней, ха-ха! — раздался из-за деревьев злорадный смех Йоси.
— Хотите, я сам расскажу Кадзуме? — Эглаборг тревожно вгляделся в лицо Охотника.
— Справлюсь! — отмахнулся тот.
Целитель вернулся к грядкам, а Николас принялся возить граблями по щебёнке, прислушиваясь к ритмичному стуку. Когда крупные камни оказались убраны в кучу на краю, грабли начали оставлять на мелком гравии дорожки. С тоски Николас взялся выписывать замысловатые фигуры, похожие на те, что настоятель рисовал у него на плече. Наткнувшись на большой валун, Николас обвёл и его.
Солнце начало припекать. Охотник скинул с себя халат, оставшись в одних шароварах. Опёршись подбородком о рукоятку граблей, Николас созерцал наведённый им беспорядок. Как они говорят? Гармония, красота и единение с природой. Хм, надо попробовать.
Охотник поднял сухую палку и стал составлять на земле планы будущего сада.
Вскоре Юки принесла обед в тростниковой корзине. Вручив половину Йоси, она направилась к присевшему на камень Николасу.
— Не знаю, что вы любите, поэтому наготовила разного, — она указала на рисовые шарики, обёрнутые в тёмно-зелёные листочки. — Тут есть с угрём, морским ежом, кальмаром, креветками, сырым тунцом и даже с лопухом.
Николас приложил ладонь ко рту. От таких деликатесов желудок испуганно сжался, и к горлу подступила дурнота.
— Есть ещё с соевым творогом и перепелиными яйцами, — Юки отвернулась с несчастным видом.
Николас принялся запихивать в себя дурацкие шарики, лишь бы её не обидеть. Угорь вместе с ежом оказались самыми склизкими и противными на вкус. Приходилось жадно запивать водой, чтобы подавить спазмы. Юки исподтишка наблюдала, как мелкие струйки текут по его подбородку и падают на грудь.
— Так ужасно? — спросила она.
— Нет, что ты! Необычно. Мне нравится с творогом и яйцами. И сладкие, как вчера.
— Хорошо! Значит, буду готовить их. Всё хотела спросить... а сколько вам лет?
— Семнадцать. Ну почти, — он отвёл взгляд.
— Но вы такой высокий! Простите за резкость. Мне казалось, вы старше, — Юки снова смущённо опустила взгляд.
Йоси высунул голову из-за куста барбариса и сверкал на них чёрными глазищами.
По сравнению с местными жителями Николас выглядел высоким, даже немного выше настоятеля, да и Эглаборга по росту уже догнал, хотя в такие моменты чувствовал себя сопливым мальчишкой.
— А тебе сколько?
— У девушек такое спрашивать неприлично, но раз вы ещё столь юны... Восемнадцать, — ответила Юки.
— Ты не выглядишь на восемнадцать, — нахмурился Николас.
— Это как раз неплохо. Значит, поздно стану уродливой старухой, — взмахнув ресницами, ответила она.
— Я не думаю, что ты даже в старости будешь уродливой, — тихо заметил он. — Ты не могла бы мне помочь? Насчёт ваших традиций, я всё ещё плохо разбираюсь...
— Конечно! Наш долг помогать и наставлять вас во всём!
Ну вот, она решила вести себя с ним, как с ребёнком. А вот Йоси, наоборот, шипел и морщился.
— Я набросал несколько планов будущего сада. Какой тебе нравится больше? — пользуясь привилегией несмышлёныша, Николас взял её за руку и подвёл к рисункам.
Она изучала их со всей серьёзностью, прежде чем понурившись, заключить:
— Я ничего в этом не понимаю. Простите. Оно всё кажется одинаковым.
— Ничего страшного! Подожди, я нарисую ещё, совсем другой, ты заметишь разницу!
Николас схватил палку и со всем старанием, словно делал рисунок в альбоме, принялся выводить контуры.
— Это не сад, а девушка, — усмехнулась Юки, наблюдая, как он делает последние штрихи. — Очень красиво. Ваша невеста?
— Нет, это ты! — ответил Николас.
— Мой отец не слишком-то меня любит, чтобы, льстя мне, вы смогли чего-то добиться!
— Но ведь я не для этого...
Степенно, с полным достоинства видом Юки ушла.
* * *
Николас твёрдо решил воплотить свою задумку в жизнь. Все дни до праздника он трудился в поте лица, отводя на сон всего несколько часов. Вначале Николас расчистил площадку и подсыпал мелкого гравия, на котором можно было рисовать дорожки граблями и который бы не сдувал ветер. Потом притащил валуны и красиво обтёсанные камушки с пляжа, выбрал точку обзора и расположил всё в нужном порядке. Оставалось только обрамить площадку заборчиком из старых тростниковых циновок.
Когда Кадзума пришёл проверять, Николас устал и перемазался в пыли, как трубочист, но был счастлив от проделанной работы.
— Где же твой чудесный сад? — строго спросил настоятель.
Юки, Йоси и Эглаборг толпились у него за спиной, бросая любопытные взгляды. Николас жестом пригласил их на возвышение из камней, откуда открывался самый лучший вид.
— Я подумал, что может лучше отражать гармонию природы, чем совершеннейшее из её творений, вместилище самой жизни. Юная женщина, будущая мать, — он указал на Юки.
На уложенное камнями и обрисованное бороздками изображение обитатели храма таращились долго.
— Что ж... — первым обрёл дар речи Кадзума. — Весьма необычно. Не знал, что у тебя талант к рисованию.
— Спасибо, — ответил Николас, не сводя глаз с Юки.
Похвалу ему хотелось услышать именно от неё, она его вдохновила, только ради неё он старался.
— Это мёртвый сад! — заявил Йоси.
Юки вздрогнула и подняла на них взгляд:
— Да, именно так. Отец сейчас добавит, что я — вместилище смерти, а не жизни.
— Не дерзи, — осадил её Кадзума.
Она понурилась:
— Прошу меня извинить.
Николас удивлённо рассматривал их хмурые лица. Что он снова сделал не так? Да мертвошёпт такой же родовой дар, как все остальные, ничуть не хуже!
— Но смерть — неотъемлемая часть жизни и природы. Смерть очищает и удобряет почву, смерть даёт земле отдых зимой. Без смерти не будет и обновления. Не сбросив листву осенью, ни сливы, ни вишни не наполнят этот сад цветением в весенний праздник.
Юки смотрела на него, приоткрыв рот. В её огромных глазах плескалось восхищение, смешанное с непонятным сожалением.
— В этом определённо есть своя философия. Если ты жаждешь быть наречённым у смерти, — заключил Кадзума немного насмешливо. — Думаю, в праздник цветения и молодости посетителям понравятся такие романтические порывы. Идёмте. Нужно ещё подготовиться к завтрашней церемонии.
* * *
Солнце медленно катилось из-за гор, окрашивая вершины в ярко-алый цвет. К этому времени во дворе храма собралось с полсотни жителей из деревушек у подножия Кадзеямы. Они полукругом обступили церемониальную площадку у святилища, где стоял похожий на цитру музыкальный инструмент, на котором играл настоятель. Йоси аккомпанировал на флейте, Эглаборгу достался барабан, хотя Николас покушался на него первым.
— Ты лучше будешь смотреться в танцах, — возразил Кадзума накануне. — Выбери маску, станешь в пару с Юки.
— Но я не знаю движений!
— Это обычный спонтанный танец, вдохновляемый духами. Неужели тебя не учили?
— Учили, — не слишком обрадовано ответил Николас, разглядывая висевшие на стене уродливые маски.
— Если останешься, можешь сделать себе по своему вкусу, — не терпящим возражений тоном заявил настоятель и отправился спать.
Николас с Юки выбрали одинаковые маски с разрисованными красными полосами кошачьими мордами. В цветастых костюмах из шуршащей материи им предстояло танцевать для публики.
Зазвучала красивая ритмичная музыка. Толпа замерла в ожидании. Юки выпорхнула на площадку и закружилась, взмахивая широкими рукавами, как мотылёк крыльями. Двигалась она с грацией кошки, легко и непринуждённо. Каждое движение незаметно вытекало из предыдущего и сливалось с мелодией. Звук обретал очертания в виде пластики человеческого тела. Юки изображала то ли повеления богов, то ли воспоминания из их длинных жизней.
Николас так засмотрелся на неё, что не сразу понял, что должен стать с ней в пару. Он подхватил Юки и притянул к себе. Польза от танца очевидна: жрица не сбежит, а её партнёру разрешено подходить настолько близко и обнимать настолько крепко, насколько "позволяют боги". Губы под маской растягивались в довольную ухмылку.
Николас кружил Юки, подхватывал, поднимал над собой и затягивал неистовую пляску в ритме заходившегося от страсти сердца. Их тела сплетались и становились единым целым. Были бы танцы под запретом, вокруг них возводились бы не меньшие стены вожделения и тёмной страсти, чем вокруг соития.
Юки прогнулась, опираясь на его руки. Музыка стихла. Николас замер, желая продлить мгновение как можно дольше. Толпа захлопала, осыпая их цветами и монетами. Юки выпрямилась и отстранилась, опустив взгляд к мостовой. Кадзума похлопал Николаса по плечу:
