К черту! ( том 1)

И вдруг Алиша увидела дочь другими глазами: не девочка, и не девушка, которая могла котенком свернуться у ног; читать весь день новую книгу в красивом переплете; отбиваться язвительными репликами от соседских парней. Молодая женщина, познавшая сильное чувство и готовая изведать страсть, вопреки ожидаемому привкусу горечи, прекрасно сознавая, что это случится не с Доном.

— Ты не подвержена комплексам, как твой отец, — заметила Алиша. — Иногда его речи вводили меня в ступор. Кто тот мужчина, о котором ты говоришь?

Вилла пожала плечами и выдала коротко:

— Черт.

Еще лучше! Не мертвый, так демон с хвостом и рогами! Алиша его не видела, но разве не так выглядит черт? Низшая каста демонов — и от святости далеко, и от непроницаемой тьмы. Так, серединка на половинку, мальчик на побегушках.

— И у тебя, как у твоего отца, нет вкуса, — вздохнула Алиша. — И, конечно же, я тебя не отговорю?

Задала вопрос, не особо надеясь на возражение. Так и есть. Вилла кивнула.

— Я когда-нибудь вас познакомлю.

— Я когда-нибудь буду готова, — вынужденная капитуляция: этот кавалер живой и не разлагается на составляющие. И не так могуществен, как Дон, осмелилась верить.

Удивительно, как ее дочери не было жутко в Городе Забытых Желаний. Раньше, говорят, город был красив и заманивал жителей соседних городов романтической атмосферой, но сейчас превратился в кучку демонов, управляющих бестелесными, и во главе этой кучки — ее бывший зять.

Когда император сказал Алише о черной жемчужине и Доне, она чуть в обморок не упала, и если бы он вовремя не пояснил, что Вилла — вдова, она бы... Ну, она не знала точно, но что-то бы сделала! Хорошо, ему хватило ума (или любви?) не предъявлять на Виллу брачные права.

Но теперь все наладится, ее дочь вырвалась, и пусть уж будет с чертом, чем с тем, кто был хорош, даже слишком хорош, но до своей смерти. А, может, Вилла выберет Ристет? Здесь солнечно, тепло, — сегодняшний день редкое исключение, — и на горизонте ни одного, кто бы решился на ухаживание за принцессой. Ее дочь молода, слишком молода для интимных отношений!

Прекрасно понимая, что в ней проснулась материнская ревность, Алиша постаралась выбросить эти мысли из головы. Интимные отношения для молодой привлекательной девушки — неизбежны, и лучше, если рядом окажется тот, кому можно довериться. Вообще, хорошо, когда у тебя есть выбор.

Снова не то... Нельзя омрачать этот день личным опытом, Вилла так не похожа на нее, что не повторит судьбу, и у нее два грозных защитника: статус и император. Кстати, один из них легок на помине! Рассекает наплыв гостей, явно нацелившись подойти.

Алиша быстро подавила желание ретироваться, но Вилла его уловила.

— Я не обижусь, — обняла ее, отпуская.

И с улыбкой, одна, встретила императора.

— Черт! — поскользнулся и едва не упал тот. — Было бы весело, — буркнул без недовольства. — Как ты? Если устала, можешь подняться в комнату.

— У вас с мамой много общего.

— У нас с твоей мамой только одно общее, — поправил император. — Ты. Ну, так что? Мягкая постель, тихая комната, да и гости скорей разойдутся. Отдохнешь?

Постель, на которой нельзя спать, привлекала не больше зонта в солнечный день, да и тишина только усилит давящее чувство ожидания. А гости — сам пригласил — сам развлекай. Так что нет, спасибо.

— Ну, как знаешь.

Император кивнул на троих воинов, взирающих неподалеку. Мечи за спиной, но и без них уверенность и опасность ударной волной говорила непосвященному, что с ними шутки плохи.

— Самые сильные в империи, — в голосе императора явственно отразилась гордость. — Стена, за которой, надвигайся апокалипсис, я бы чувствовал себя беспечно, как девочка, гадающая на ромашке.

Сравнение улыбнуло; как-то трудно представить высокого, широкоплечего, лысого, в байкерских ботинках, мужчину, склонившегося над белой шапкой цветка. Особенно, зная о его занятости и статусе.

— Но после их обряда превращения, — продолжил император, — один слег с температурой на две недели, второй впал в беспамятство, а третий порывался вырвать себе крылья.

Вилла бесцеремонно рассматривала воинов, и они перестали притворяться осколками неприступной скалы, а один даже подмигнул, тот, которого она заметила еще на церемонии. Или показалось? Усталость и все такое... Подмигнул второй, следом за ним — третий. Вот уж кто явно не устал для флирта. Вилла подавила улыбку, успев сделать серьезный вид для императора: неловко в присутствии отца, хотя он и радикальных взглядов.

— Не старайся сдерживаться, Вилла, это практически невозможно.

— Ты о чем? — И здесь она выдала себя, покраснев.

Император с упреком посмотрел на воинов, своей спиной загородил ее от лукавых взглядов.

— О крыльях. Они — как вирус. Позже твой организм перестроится и привыкнет к ним, но поначалу, особенно в первый день, их очень сложно вынести.

— Ты говоришь так, будто сам прошел через это.

— Ты не первый легал, обращенный мной.

Простая фраза, ничего в ней особенного не было, только смутное подозрение, что ключевая.

— А скольких ты обратил?

— У меня уже есть писарь моей биографии, и помощник ему не нужен.

Но отшутиться не вышло.

— Я — третья?

Глаза в глаза: подступающий туман и легкая дымка. Император коснулся ее сознания, легко, чтобы не навредить, но весьма ощутимо — если бы не поддержал, то ослабевшие ноги бросили ее в грязь. Теперь он знал о комнате, в которой побывала до церемонии, о том, что хотела сбежать с чертом. О том, почему не надела пояс.

— Нет, Вилла, — покачал головой, показалось, в глазах отразилась толика грусти. — Ты — пятая. — И пояснил, не дожидаясь вопроса. — Очередность не всегда соблюдается.

Они говорили об одном и том же, верно? Она — третий эксперимент, но в легал он обратил ее пятой. Для человека, что не дружит с цифрами, легко сбиться со счета и запутаться, но если вопрос касается тебя, включается интуиция и логика.

Скорее всего, очередность зависела от некоего события. Так, Лэйтон упомянул, что всегда, во всех экспериментах, она выбирала Дона, и это заканчивалось плачевно для них обоих. Смотрим на ситуацию: она не видела Дона десять лет, и стоило снова найти друг друга — появляется отец и делает ее легал. Делает все, чтобы она доверилась ему и воспринимала, как близкого, а не постороннего. И сейчас она разгуливает по лезвию, и стоит качнуться в неправильную сторону...

Смех мальчишек вывел из задумчивости. Вот уж кому ни погода, ни рефлексия взрослых не помеха для радости. Мальчик был счастлив, что первым узнал о ее статусе замужества, и пока шла церемония, Вилла слышала громкий шепот за спиной " Не гном, а Дон, болван! Дон его зовут!" И после уточнения императором вдовства, уже тише: " Когда я узнал, он еще был жив! А так вот! Имя-то все равно не изменилось!"

Вилла перенесла центр тяжести на другую ногу. Тысячи маленьких иголочек кололи ступни так, что куда там лезвию...

Кстати, о лезвии...

— Мой подарок хуже того, что оставил тебе мертвый муж? — опередил с вопросом император. — Ты правильно поняла, доча: я в курсе. Ты была в комнате, ты видела то, что я скрывал от тебя. И ты сбросила пояс. Но, может, так и лучше? Может, именно там его место? Под ногами? Я понимаю: смешно вот так, появиться спустя много лет и просить принять часть меня.

Если он играл, то мастерски, даже налет разочарования самим собой изобразил, и казалось, хотел обнять, утешить, как ребенка, но не решался. Но все это, конечно, казалось.

— Забыли, — усмехнулся чуть покаянно. — Да, так лучше. Твое мнение обо мне было слишком... радужным.

Сделал вид, что заметил кого-то и хотел отойти, но гной легче выдавливать сразу.

— Твое отношение ко мне — такая же роскошная подделка, как пояс?

Император медленно развернулся.

— Красиво, трогательно, правдиво до слез, — пояснила в ответ на растерянный взгляд. — И пусто.

Глаза, такие похожие на ее, выворачивали наизнанку, требуя говорить, говорить, говорить... Но смысл открывать душу тому, кто на нее наступит?

В один шаг император оказался рядом, несовместимый коктейль розы и миндаля усилился из-за плещущихся, но скрытых под броней из кожи эмоций.

— Ты значишь для меня больше, чем думаешь. — Император прочистил саднившее горло. Да, теперь он знал, что произошло до церемонии, но вмешательство, любого рода, несет за собой шлейф. Сейчас вот — горло, но оно пройдет быстро, в отличие от грядущих последствий.

Не с добра тучи охватили город с рассвета, и не по своей воле.

Первый раз из пяти попыток события разворачиваются не по кругу, а спиралевидно: где-то витки соприкасаются, где-то поворачиваются боками, но тянутся вверх, к новому. Что, если это и есть правильный путь, и все, что нужно сделать ему, как императору — отойти в сторону?

Ветер принес запах гари и свежего мяса — быстро вернулся черт, а выгнать опять — на костях и сухожилиях приползет. Может, все-таки он, черт, и есть тот, о ком упоминали древние? Но тогда выходило, что Дон — случайная пешка, а при одном только взгляде на него, язык отнимается. Нет, одним из предположений было, конечно, что черт не случаен, он мелькал в каждом из экспериментов, только роль у него была разной, и никогда главной — вот почему все внимание сосредоточено на отношениях Виллы и Дона.

Мог ли он просчитаться?

Нет. Вряд ли.

Пристальный взгляд черта жег спину, подгонял, мысленно требовал отпустить, подталкивал сделать на этот раз правильный выбор, так, будто помнил какими были другие. Мог ли черт знать, что живет не в одном измерении? Прямо сейчас?

Нет. Вряд ли.

Или?..

Дождь зашелся ливнем, и гости, со смехом и возгласами прятались под навесы, в замок, горожане торопливо убирали со столов яства. Обряд не закончен, а вот праздник, судя по ощущениям, которые в отличие от сердца, никогда не обманывают — приблизился к завершению. Остались воины, узким кольцом сомкнувшиеся за спинами императора и Виллы, они пока удерживали черта на расстоянии. На лестнице, обняв себя за дрожащие плечи, клацала зубами Алиша. За окнами правого крыла просвечивал силуэт Уны. Куда-то незаметно исчез Лэйтон. Но император ощущал почти всех, включая многочисленных гостей в замке, улавливал их эмоции, считывал мысли, несмотря на блок — мало кто из них мог закрыться от него полностью, разве что Вилла, и то если не расслабляется и не забывает, кто перед ней.

Но ему нравилось, когда она забывала.

Сможет ли она когда-нибудь снова чувствовать себя рядом с ним свободно, по-родственному? Император не хотел отвечать на этот вопрос, да и задавать его даже мысленно — тоже, потому что "когда-нибудь" — это будущее, а у нее, возможно, оно не такое долгое для прощения.

— Я не стану оправдываться за то, что сделал и сделаю.

Живя с безразличием, он легко его сымитировал. Взгляд скользнул в сторону, задержался на незначительном — черт, насупившийся и готовый прорваться сквозь воинов, обманом, на большее силенок не хватит; усмешка криво раздвинула губы; пожатие небрежное плечами; вовремя сымитированный и подавленный зевок. Скучающая пауза, словно вспомнил — вернулся взглядом к собеседнице. Всмотрелся, будто коллекционер в подозрительного вида картину, которую ему настойчиво пытаются всучить.

— Но ты не можешь отрицать, что мы очень похожи. — Провел рукой по лысине под ее насмешливым взглядом. Бравада — а сама волнуется, сердце стучит неравномерно, он слышал дыхание, видел как румянец сменился бледностью, и вновь щеки вернулись к пунцовому. Император сделал кадр этого момента и закинул в ячейку памяти. Позже он с удовольствием, назло неминуемой грусти, к нему вернется, и если все сложится... если они когда-нибудь снова пересекутся и станут близки друг другу — покажет ей.

Возможно, это последний раз, когда щеки ее самовольно выбирают палитру, скоро им останется один цвет — белый.

— Я готов на все ради своей цели, ты — тоже. Цели у нас разные, а методы выбираем одинаковые, не заметила?

Равнодушие Виллы было изысканней, чем у него, маской; и если бы не лицо, он поверил.

— Используем всех, не делая исключений.

Вилла, словно почувствовав черта, обернулась, и когда их глаза с императором встретились вновь, в них не было буйства, отрицания или упрямого несогласия. Серый туман, потянувшись к его, сплел единственно верный ответ. Да.

Возможно, когда-нибудь, в будущем, если оно для нее будет, цвет глаз Виллы тоже перестанет казаться просто цветовой гаммой. Черные, бирюзовые, голубые, фиолетовые, карие — есть много насыщенных и более впечатляющих, но ни одни не дают столько власти. Он дал дочери все, что мог, даже чуть больше.

— И моя мать для тебя?..

Не удержалась, спросила, и наверняка, пожалела, что позволила треснуть отчуждению. Когда-нибудь научится играть до конца, удерживать маску после антракта и после того, как опустится занавес. Если "когда-нибудь" — напомнил себе, все-таки будет.

— Я не любил твою мать. У нас и романа не было, но это тема, которую я не стану с тобой обсуждать. Все, что касается двоих, отсается между ними.

— Хочешь сказать, никогда не обсуждал мою мать с приятелями или супругой? — фыркнула.

— Если ты меня внимательно слушала, ты поймешь, что я не стану обсуждать с тобой императрицу. А насчет приятелей — у императора их нет.

— И друзей?

Улыбнулся.

— Ты здесь три недели — видела хоть одного моего друга? Приятеля? Можешь подсказать имя?

— Но сегодня? — кивнула в сторону замка. — Столько гостей...

— Полезных, важных, опасных. Я пригласил их, чтобы использовать. Они пришли, чтобы использовать меня. Все, как я говорил. Я не люблю Алишу. Ты не любишь черта. Но они рядом с нами, всегда, если нам этого хочется.

Сравнение явно не понравилось дочери: глаза сузились, губы сжались, но император продолжил один из самых откровенных разговоров за всю свою жизнь.

— Черт использует дракона, придумав себе некую цель. Дракон прячет истинную причину своих неудач за насланными чарами. Это цепочка, Вилла, которая никогда не обрывается. Мы все кого-нибудь используем. Кто-то использует или пытается — нас.

Император сделал продуманную паузу, но Вилла ее не заполнила.

— А я все ждал...

Вторая сработала в пол силы, — Вилла переместила взгляд с его рукава на переносицу.

— Ждал, когда ты захочешь использовать меня, — признался и скрыл эмоции, собираясь отпустить Виллу, без ненужных выяснений, но когда собрался уйти, она не позволила.

— Использовать? — прикоснулась к руке.

— Почему нет? Ты можешь меня не любить, можешь таить обиду, можешь не понимать до конца, кто я.

Растерянный взгляд дочери затронул струны в душе, которые императору не полагаются.

— Я — император, Вилла. Я в этой империи — всё. Я ждал. Я хотел, чтобы ты меня использовала. Но даже легал я сделал тебя без твоей просьбы.

Смутилась, и этот кадр император сохранил в памяти.

— Кто-то не любит просить, кто-то не любит любить, кто-то не разбирается в драгоценностях...

Ладонь Виллы соскользнула с локтя императора. Она пытливо всматривалась в его глаза и хотя поняла, что прозвучал некий намек, сути не разгадала. Покрутила на запястье серебряную цепочку с кулоном и жемчужиной, немного успокоив нервозность. Император хочет, чтобы она использовала его? Разок попробовать можно.