Саммаэль

"И ты знаешь, что я тебя люблю!"

"И я знаю, что ты это знаешь!"

"И ху́ли толку?!"

"У нас осталось тридцать минут! Тридцать блядских минут! Ну, может быть, пятьдесят! И нет гарантии, что Верс прямо сейчас не собирает свои газовые погружные платформы!"

"Правда, кое-кто мог бы поменьше тормозить..."

"И что бы тогда изменилось?! Ну, трахались бы мы с Рейчел эти три дня как кролики, вместо суходрочки в трюме... И трахались бы — аккурат до прибытия Верса! И что потом?!"

"А потом бы я её не отпустил".

"Так что..."

— Так что идём на корабль, — сказал колдун. — Нет, — поймал её за рукав, когда Рейчел по привычке направилась было к фрегату. — Нам не туда. Мы идём на глайдере.

И пробормотал про себя, уже подходя к трапу:

"Пожалуйста, два билетика в ад!"

* * *

"Два билетика в ад" получилось, правда, не сразу. Потому что не успел Александер закрыть люк, — как с той стороны по люку заколотили.

Вессон мялся внизу. Потом протянул кислородную маску, баллон, — и заскорузлую мятую куртку на рыбьем меху:

— Простите, мисс... Мисс Линн. Вот всё, что нашёл. Там, в горах, очень холодно... и нечем дышать. А у нас ни одного скафандра размера "S"[136]. Придётся вам идти в этом...

"А я ведь тоже", вспомнил колдун. "Не умею в горах дышать! Совсем ведь башку отшибло!"

— Валь, а есть для меня спаскомбез полегче?

— Их подгонять надо...

— В котором я пожар тушил.

— Его Грэг продырявил... уронил лом. Так что...

— Придётся идти в десантном, — колдун поморщился. — Сука, здоровый он, еле влезает в шлюз... Он хоть заряжен?

— Ага!

И Саммаэль пошёл надевать десантный скафандр.

Пока ворочал его, эту тушу, обратил внимание на эмблему: зелёный круг на левой плечевой пластине, и в круге оскаленная белая волчья морда. Герб, что ли... ну да, герб. Империи Сьерра. "Придёт беленький волчок, и укусит за... сучок". Совсем плох стал, колдун, полная чушь в голову лезет...

И слёзы стоят в глазах. Думал же, что разучился плакать...

Когда вернулся к глайдеру и втиснулся в шлюз, Рейчел совсем придавило керметовым пузом. А лицо её оказалось на уровне грудной пластины. По крайней мере, не увижу её глаз... пока будем лететь. А лететь будем недалеко. И недолго.

А потом за стенкой тихонечко взвизгнуло — оба реактора КДР вышли наконец на режим, — и качнулся пол под ногами.

"А вот теперь — действительно — "два билетика в ад"".

А потом — через долгих... сколько? Десять минут? Пятнадцать? Да ладно, не мелочись, возьми уже сразу — "вечность"! — в крохотное окошко шлюза ворвался ослепительный оранжевый свет.

Куда уж там Териоки!

Териоки, он как ни старался — не мог воспроизвести! Так, жалкое было подобие...

Подобие рассвета в хамаде.

Насыщенно-оранжевый огонь слева — и иссиня-чёрный в зените. Кармином и киноварью горят впереди склоны мез[137]. И чёрным-чёрным лежит тень в горных ущельях...

Териоки ведь только старался воспроизвести... но всё же — он же старался...

...А потом распахнулся шлюз, и Саммаэль — спиной вперёд — вылетел из корабля!

...Потому что Рейчел легонько пихнула ладошкой грудную бронепластину, мешавшую ей выйти из шлюза...

...И мужика в двухсоткилограммовой броне просто отбросило в сторону!

А она — побежала.

Побежала к горам, не спрашивая дорогу, не спрашивая направления...

...Она просто знала, куда ей бежать!

И знала, говорит, с самого детства?!

На ногах Саммаэль, конечно же, устоял, отработала система стабилизации; а потом — белый волк на зелёном круге — бросился догонять.

Ну, вот и побегаем тут... с волками.

И был бег. Был просто бег. По красной рассветной хамаде.

Когда Саммаэль наконец догнал девушку, коленные шарниры давно жили собственной жизнью, — скафандр перешёл в прыжковый режим, и каждый удар оземь отдавался приглушенным эхом, — а на спидометре прыгали цифры: пятьдесят четыре, пятьдесят пять[138]... А Рейчел всё бежала, бежала на юг, бежала к своим красным горам, бежала к своему синему озеру, — бежала, не разбирая пути, — только серебряные волосы по сторонам из-под маски, — бежала, как будто бы не касаясь ногами камней... как будто вырос у неё ранцевый двигатель, — ну или попросту, крылья.

А на склоне горы, на подъёме на перевал, она прибавила ходу.

Саммаэлю пришлось остановиться и включить фары. А потом — опять — догонять.

Металась — с камня на камень — крохотная фигурка в лучах прожекторов; такая маленькая, такая тоненькая, такая хрупкая, такая нежная, — пёрла как БМД[139], кроша — так она всё же касалась ногами земли! — песчаник в мелкую пыль и высекая белые искры. А Саммаэль — сердце передавило совсем, и казалось, что скафандр недодаёт кислороду; а ещё хотелось протереть шлем, но колдун знал, что на шлеме вода изнутри, потому что нехер, колдун, реветь, блядь, в скафандре! — всё бежал, всё бежал за ней.

А потом — колдуна здорово занесло на повороте — начался спуск к озеру. Цифры на спидометре было не разобрать: видно было уже не очень, да ещё слепил глаза серебряный свет. Отметил только воронку давнишнего взрыва на левом склоне долины...

А потом вспыхнуло прямо по курсу!

Но горел не туман! Светилась сама Рейчел! Бил ослепительный серебряный свет из-под куртки, ярко горели серебром её волосы, так ярко, что каждая песчинка на пути отбросила чёткую тень! И светила — чуть слабее, но тоже светила! — стена серебряного тумана прямо перед ней...

И Рейчел вбежала в этот туман.

И был холод.

Был ослепительный серебряный холод. Холоднее, чем жидкий азот; холодней... да холодней абсолютного нуля[140]! Холод такой, что мгновенно — рывком! — замёрзла каждая клеточка в теле, да что там клеточка — каждый атом, каждый кварк, каждая мысль в пустой голове... благо, их там было не так уж и много. И был ослепительный серебряный звук, звук, от которого посыпались искры из глаз; ну да, вспышка серебряного звука, кто бы ещё объяснил, что бы могло это значить[141]...

А потом был бесконечный миг обжигающей пустоты...

А потом — Саммаэль не сразу сообразил, что с ним происходит, — корежило и гнуло десантный скафандр, сгоревшие "мозги" врубали все привода вместе и вразнобой, и оставалось только расслабиться и получать удовольствие — и надеяться, что эта свихнувшаяся "жестянка" не переломает ему все кости. А потом — ну наконец-то! — скафандр сделал последнее осмысленное действие, и Саммаэль охнул, выпуская из лёгких остатки воздуха. Потому что "осмысленным действием" было выключить все привода — и открыть спинной люк!...

И хорошо ещё, что скафандр при этом лежал на животе.

А потом, выколупавшись из скафандра, дополз по песку до куртки и до кислородной маски, ткнулся в маску лицом, нащупал вентиль негнущимися руками... и тут же снова пришлось его выключать, потому что — ну холодно же! — надо было ещё надеть куртку. А куртка оказалась мала. А потом натянул-таки маску, бросил баллон через плечо... и обнаружил, что маска до сих пор пахнет Рейчел!...

И реветь в кислородной маске оказалось тоже... совсем неудобно.

Рейчел! Рейчел!

Ни до какой воды она, разумеется, не добежала. Её следы, — вдавленные, вбитые в красный песок, как будто слон тут бежал, а не "кавайная няка"! И от одного следа до другого — по добрых четыре метра! — так вот: её следы оборвались в ста метрах от берега. Там, где Саммаэль нашёл куртку и маску.

И вода в озере оказалась не прозрачная — и совсем даже не синяя. Вода была мутно-красная; наверное, эта волна, эта "вспышка серебряного звука" взбаламутила воду и подняла со дна мелкий песок.

А туман — тот и вовсе исчез.

Серебряный.

Точнее, пепельно-русый.

Рейчел.

Рейчел.

— А?

Рейчел, встрепенулся колдун. Рейчел, ты здесь?!

— А... Саммаэль... это ты?

Рейчел, где ты?

— Тут... красиво!

Рейчел, что ты видишь?!

— Я... вижу...

Пауза.

— Я... вижу... это не описа́ть... нет слов... я не знаю... это очень... очень красиво...

Рейчел.

Пауза.

Рейчел.

Рейчел.

— А?

Рейчел...

Чтобы вытереть глаза, пришлось опять снимать маску. И, конечно же, оборвал при этом ремень. Теперь сиди, как дурак, прижимай маску двумями руками...

Рейчел, — покачал головой Саммаэль. — Она очень медленно отвечала. От чего-то я её отвлекал... от чего-то очень красивого. И очень важного. От чего-то, для чего в человеческом языке не придумано слов.

По крайней мере, её голос казался довольным. Это последнее, что остаётся... чему можно ещё улыбнуться.

Потому что — Рейчел! Рейчел-Рейчел-Рейчел! — Саммаэль содрогнулся в беззвучных рыданиях, и чуть не выронил маску, — тому, что Рейчел исчезла, улыбаться нельзя! Потому что — ну какая блядь всё это придумала? И почему тело Рейчел (именно тело! Душа, очевидно, ещё где-то здесь... и чем-то ещё занята!) сыграло роль "спускового крючка"... инициировала эту "вспышку серебряного звука"?! И чем была эта "вспышка", что это была за "волна холода ниже абсолютного нуля", которая — Саммаэль это каждой клеточкой своею прочувствовал, — разобрала тут всё по атому и по кварку, а потом собрала всё назад?

Проще говоря, что здесь произошло. И — кто это всё придумал.

Ну и ещё один вопрос... факультативный[142]: кем теперь стала Рейчел.

Что, "Владычицей озера[143]"?!

Не смешите мои носки!

"О́зера"? Лужи мутной водички!

Потому как — откуда здесь вообще это озеро? Откуда здесь озеру быть?! В горах, на песке, посреди хамады?! Откуда оно питается?! Да тут атмосферная влажность — меньше нуля[144]...

Да и вода заметно уже отступает. Впитывается в песок.

И этому — тоже — улыбаться совсем не хотелось.

А четырнадцати километрам?! Четырнадцати километрам поулыбаться не хочешь?! Четырнадцати километрам назад, на равнину, к месту посадки глайдера? В одних носках, по острым камням, и по этому колотуну?!

Саммаэль бросил взгляд на безжизненную тушу скафандра, на сизый дым над аппаратным отсеком, не оставлявший надежд на "ремонт в полевых условиях"...

И похолодел.

Потому что он сам отдал приказ: "глайдеру — выходить на орбиту"!!!

И потом, нет никакой гарантии, что корабли всё ещё здесь! Потому что их мог расстрелять не вовремя прибывший Верс, против его эскадры фрегат и глайдер не играют ни разу...

И их могла смыть отсюда — за полной ненадобностью! — та "вспышка серебряного звука"! Разобрать их на атомы и на кварки — а потом не собрать обратно!

"Так что не факт, что меня отсюда будут эвакуировать".

А на переход — даже на Териоки! — колдун сейчас не был способен.

...Рейчел...

...Рейчел...

...Рейчел...

И тишина.

Эпилог: "Спасители мира"

Не было ничего особенного.

Не было духового оркестра на космодроме; не было ковровой дорожки на трапе; не было приёма в Малом Императорском дворце, не было телевидения, променада по главной набережной в белом правительственном фаэтоне[145], листовок из окон верхних этажей, радостных лиц за оцеплением, экзальтированных гимназисток в юбках чуть выше пояса. Не было вишней в цвету... или нет, вишни всё-таки были?

Была — с улыбкой, но "не возражайте!" — постановка фрегата на капитальный ремонт за счёт Императорской канцелярии. Было заселение — за тот же императорский счёт — в не самую плохую гостиницу Астона. И вишни — да, на набережной вишни цвели.

И ликёр в уличном кафе был тоже неплох. Вишнёвый. А миловидная официантка, сверившись с какой-то бумагой, вместо чека принесла бланк со штампом "Счёт оплачен. Е.И.В.[146] Шаграт I"; после чего Мэллони крякнул — и заказал по второй.

Выбитый зуб ему тоже вставили. За императорский счёт. Стальной, полированный.

В общем... мир спасли?! Премию на карточку получили?! Ну и валите отсюда... "спасители мира"!

Да и "валить"-то, кстати, не получалось! Потому что Мэллони, глотнув ликёру, всё ныл, всё стонал, всё плакал раненым волком, мол, "что это за сплав?! Из какого сплава делают эти движки?!" Фрегат-то был на ремонте...

— Про какой сплав ты говоришь? — не понял его Саммаэль.

— Про сплав картона с фольгой! — всхлипнул бортинженер.

— Не, Грэг, ну так уж не надо, — мягко сказал Валь Вессон. — Последний перелёт, дался, конечно, нелегко... ну так и "Виверна" уже больше года в работе! И гоняли её в хвост и в гриву, сперва Империя на войсковых испытаниях, потом я, потом Батя Гейл... а потом мы с тобой, под командованием, — кивнул колдуну. — Саммаэля. Заявленный моторесурс машинка по-честному отработала. По всем счётчикам, пора её... капиталить.

Грэг всхлипнул и утёр сопли розовой тиснёной салфеткой.

Фрегат, кстати, пришлось перерегистрировать. Был — по бумагам — он просто "рейдер", а стал "КДР". И название ему, — точнее, ей, — тоже дали.

Нет, не "Рейчел". И даже не "Владычица Озера". Назвали попросту: "Линн".

Силуэт тонкой девичьей фигурки в профиль — чёрным на перламутре левой скуловой бронеплиты.

"Рейчел".

Колдун зажмурил глаза. Больно! Да, больно. До сих пор больно. Но не в первый же раз...

Не первый год небо копчу. Мог бы уже и привыкнуть. К подобным... ощущениям.

Рейчел.

Саммаэль вспомнил ещё, как выбирался из этой долины, где погибла (исчезла! Потеряла человеческое тело! Перестала быть человеком! Но не-у-мер-ла!) Рейчел Линн. Фрегат появился практически сразу, колдун не успел даже изорвать о камни носки. Машина наплевала на приказания (Верс, конечно, снял маскировку, обозначился и отступил... но тогда ещё об этом не знали!), камнем свалилась с орбиты, хищной чёрной тенью скользнула по-над горой, потом зависла в конце ущелья, растопырив скорострельные пушки, разинув ракетные порты и бешено вращая радаром; а потом — как раньше, в разгромленном гарнизоне, — встала поперёк и на левый борт, реактивной струёй выбивая камни со склонов, — и заскрежетала шасси по песчанику. Выпустив пассажирский трап и открыв люк.

И Саммаэль поднялся на борт.

А на борту были все подшофе, — даже Мэллони, которому колдун запретил бухло! — мисс Браун визжала, — "Саммаэльчиииик! Мы сделали этоооо!!!", — "информационный след" поделил на ноль и завис, Айзенгард — открытым каналом! — передавал об исчезновении тонкой структуры сектора эр-шесть-шестьдесят один, и падении навигационных невязок до первоначального уровня. А Джоэль Верс, — таки да! — снял маскировку и отступил. В Метрополию. Чтобы успеть к делёжке Арденны.

А колдун встал посреди шлюза, наорал на свой экипаж, — ведь никто, ни один из них не понимал, что Рейчел должна была исчезнуть! Рейчел, девочка малолетняя, и та понимала! А ни агент Браун, — "биофизика"! — ни Милена, демонесса, владеющая симпатической магией, контагионом[147] и "принципом подобия", ни помолчу про остальную команду, — никто был ни сном, ни духом! Ни до кого не допёрло, что "минус на плюс" даёт "ноль"!...