— Так вам может быть, и книжка была нужна только, как предлог?
— Ну, что вы, право обижаете своими подозрениями. Не волнуйтесь, я только одним глазком. Только счет. Да, кстати, что это за запах у вас в квартире? Будто бы горит что-то?
— Да, ради бога, включайте. Действительно, запах... Сейчас гляну на кухне.
Сергей теперь и сам почувствовал явный запах гари. Причем источник горения находился где-то рядом с ним. 'Сигарета! — мелькнула запоздалая мысль, — 'Где моя сигарета?! Я ведь в спешке забыл затушить ее и так с ней и прыгнул в шкаф. Где же она?!'
Крохоборцев начал лихорадочно копаться в куче одежды, пытаясь в темноте обнаружить окурок. В это время раздался Жаннин голос с кухни:
— Нет, здесь все в порядке — ничего не горит. Михаил Аркадьевич, может быть, вам чайку?
— Спасибо. Я бы не хотел вас затруднять никоим образом.
— Абсолютно никаких затруднений. Я все равно сама собиралась почаевничать.
— Ну, может быть, чуть-чуть. Совсем капельку.
Кроха ковырялся в шкафу, стараясь не шуметь. Запах становился все сильнее, что показывало, что он на правильном пути. Отодвинув в сторону зимнее пальто, Крохоборцев, наконец, увидел малиновое пятно тлеющего огня прямо посередине его старого свитера. Получив подпитку кислорода, пламя моментально вспыхнуло, осветив тесное пространство шкафа.
В это время из кухни вышла Жанна с небольшим чайником и двумя чашками. Она поставила их на стол и стала наливать заварку. Сообразив, что сейчас начнется пожар, Сережа схватил горящий свитер. Обжигаясь, с воплями боли он выскочил из своего убежища и метнулся к туалету, сунув одежду под струю воды.
— Ай! — раздался крик Михаила Аркадьевича, вскочившего со стула. На его штанах, в районе промежности, расплывалось влажное пятно.
Жанна, наконец, пришла в себя. Горячая заварка давно уже наполнила кружку гостя и теперь коричневым ручейком струилась по скатерти, стекая на брюки доцента. Вместо извинений, она молча ткнула пальцем в ту сторону, где только что исчезла столь знакомая ей фигура. Михаил Аркадьевич, отряхивая влагу с одежды, посмотрел туда же, потом выдавил из себя:
— Это же, кажется, ваш муж?
В ответ девушка неуверенно кивнула головой.
— Постойте, но он же у вас служит в армии? — в голосе гостя звучало удивление.
— Служит..., — подтвердила Крохоборцева и обессилено опустилась на стул.
— А что он тогда делал в этом шкафу?
На Жанну было жалко смотреть, она только хлопала глазами и что-то пыталась сказать.
— А, может, он дезертировал? — тон соседа стал подозрительным. — А, что, я читал в газете, как одного недавно поймали. Его жена больше тридцати лет в погребе прятала, еще с войны. Шкаф, конечно, не погреб, но ведь и сидит он еще не так долго.
Предположение Михаила Аркадьевича, мгновенно привело Жанну в чувство.
— Вы что, ума сошли? Что вы такое говорите! — возмутилась она.
— А как вы можете все это объяснить?
— Не знаю! Сейчас вернется, мы его самого спросим.
Внезапно раздался стук, который шел со стороны балконной двери. Они одновременно вздрогнули и повернулись на звук. За стеклом в темноте маячила какая-то фигура, призывно машущая рукой. Девушке, на какое-то мгновенье, стало плохо с сердцем. Ей показалось, что на балконе стоит Сергей, две минуты назад исчезнувший в туалете. Преодолевая страх, она подошла поближе и вздохнула с облегчением. Это была их соседка Света — жена Михаила Аркадьевича. Жанна открыла балконную дверь и впустила ее.
— Так, — та хозяйским взглядом огляделась вокруг. — Кульман, ты, во сколько должен был быть дома? — в минуты раздражения она всегда называла мужа по фамилии.
— Светочка, — сразу засуетился гость. — Я сейчас все объясню. Я зашел на минуточку. Только счет посмотреть.
— Ага. Как, с самого утра зашел, так до сих пор и смотришь!
— Нет, я весь день был на работе.
— Я туда уже три раза звонила, не было там тебя. Застукала вас, голубки! Видишь, как перепугался.
— С чего ты решила, что я перепугался?
— А ты на штаны свои посмотри.
— Светлана! — заорал доцент. — Немедленно прекрати разговаривать со мной в таком тоне! Это совсем не то, что ты думаешь.
— Ах, совсем не то! А что же это тогда, Михаил Аркадьевич? А ты, Жанка, тоже хороша. Подружка, называется. Мало тебе студентов. Уже и на преподавателей перешла. Причем, на чужих!
Крохоборцева имела достаточное время, чтобы прийти в себя и теперь ее голыми руками взять было не просто:
— Да, сто лет он мне не нужен! Тоже мне нашлась девственница — святая дева Мария. А ты забыла, как пыталась у меня Сергея отбить? Почти до самой свадьбы мне нервы трепала. Я не знаю, может, и сейчас еще надежды не теряешь. Постой, постой...
Неожиданная мысль пришла ей в голову.
— А, ты давно ли на балконе стоишь? — поинтересовалась Жанна.
— Какая тебе разница? — огрызнулась Света. — Только вышла на балкон, случайно в ваше окно заглянула, а тут они воркуют. Даже полсигареты выкурить не успела. Не до курения стало!
— Что же ты тогда дрожишь? От холода?
— От нервов. С таким мужем и соседкой последние потерять можно!
— Врешь, ты давно там стоишь! Уже замерзнуть успела. Расскажи нам лучше, чем вы здесь занимались с Сергеем до нашего прихода?
Михаил Аркадьевич на лету подхватил мысль и обессилено рухнул на стул, обхватив голову руками. Его жена, вытаращив глаза, несколько секунд хватала ртом воздух, не зная, что ответить, потом покрутила пальцем возле виска.
— Ты, Жанка, знаешь, что... Я понимаю, что лучшая защита — это нападение. Только у тебя, по-моему, совсем крыша поехала. Где я с твоим мужем занималась? В армии, что ли? Это ничего, что я в кирзовых сапогах по коврам вашим персидским топчусь?
Жаннино лицо приобрело торжествующее выражение.
— Сереженька, можно тебя на секундочку, — позвала она сладким голосом, не предвещающим ничего хорошего.
В ту же секунду, как по мановению волшебной палочки, хлопнула туалетная дверь, и в комнате появился Кроха, который, морщась от боли дул на обожженные пальцы. Однако никто из присутствующих в комнате людей даже не поинтересовался, что нес в руках Крохоборцев, когда он бежал в туалет и почему в квартире до сих пор стоит запах гари. Сейчас все были сосредоточены совсем на другом.
— Сереженька, — обратилась к нему супруга. — Расскажи нам, котик, почему ты засунул Свету на балкон, а сам спрятался в шкафу?
— Дело — в следующем..., — бодро начал Кроха и тут же осекся, увидев в комнате еще и соседку. — Здравствуйте. Здравствуй, Светик. А ты, что здесь делаешь? Как же я тебя не видел?
У Светы отвалилась нижняя челюсть. Михаил Аркадьевич вытирал испарину со лба, как заклинание повторяя: 'О, боже! Какая мерзкая ложь! И ведь как ловко подстроено!' Кроха в недоумении переводил взгляд с одного лица на другое. Зато, глаза Жанны излучали боевой азарт:
— Не видел он ее. Конечно, второй размер бюста разве издали разглядишь. Или ты просто на ощупь больше любишь? Ну-ка, иди сюда. Чем это от тебя пахнет?
Она сделала шаг в сторону мужа, наклонилась к нему, понюхала одежду и констатировала:
— Так и знала — Светкины духи. Ох, и несет!
Кроха инстинктивно отшатнулся, оправдываясь:
— Это, нафталин, наверное. Из шкафа.
— А я, что говорю. Ее любимый запах еще с институтских времен. Как бывало, надушится, так моль по всей общаге дохнет.
— Подлюка! — заверещала Светка. — Что ты городишь? Специально этот спектакль устроила? Хочешь опять сухой из воды выйти? Не выйдет!
— Это я то, подлюка? Я — честная женщина! Я по балконам не прячусь и на чужих мужей не вешаюсь.
— Ну, сейчас ты у меня получишь! — Светка кинулась на Жанну, та — на нее.
Кроха с Кульманом бросилась разнимать дерущихся соседок. Дело шло тяжело, женщины извивались в их руках, как дикие кошки, пытаясь дотянуться друг до друга. Мужики уже успели получить несколько кровавых царапин, на руках и лице, когда раздался чей-то смущенный голос:
— Прощения просим, позвольте пройти.
От неожиданности, супруги перестали выяснять отношения и замерли. Перед ними стоял невысокий мужичок в кепочке, с потертым портфельчиком, похожий на сантехника.
— Кто тут хозяева будут? Все в порядке у вас, отопление фунициклирует нормально. Я проверил, — сказал он.
— Спасибо, — отозвался Кроха и машинально полез в карман.
Вынув оттуда мятую рублевую бумажку, он молча протянул ее незнакомцу.
— И вам, спасибочко! — тот слегка приподнял кепку. — Если что, звоните прямо в ЖЭК.
Едва дверь за ним захлопнулась, Жанна повернулась к Сергею и недовольно поинтересовалась:
— Ты зачем дал ему деньги? Богатый, что ли? Он же не сделал ничего, проверил только. И, вообще, я его не вызывала. Какое отопление может быть в июне месяце?
— А кто вызывал? — спросил Кроха.
— Не могу понять, — Михаил Аркадьевич, наконец, приобрел дар речи. — Как же этот мужик мимо нас проскользнул, что мы даже не видели, когда он вошел?
— Так он не со стороны коридора появился, — Света, скривившись от боли, растирала запястья рук. — Он — со стороны спальни.
— Как, из спальни? — встрепенулась Жанна. — Что же ты раньше не сказала?
— А я откуда знаю, сколько у тебя еще народу в квартире. Может быть, он очереди ждал на твоем конвейере. Многостаночница, ты наша — героиня секс-труда.
— А-а-а! — одновременно заорали супруги Крохоборцевы и, отталкивая друг друга, кинулись в спальню.
В небольшом помещении царил дух разорения. Ящики зеркального трюмо были выдвинуты. Вещи, сброшенные с вешалок, валялись прямо на полу. Беглый осмотр показал пропажу двух золотых кулончиков, жемчужных сережек, женских импортных часиков и шестидесяти рублей, отложенных на новый телевизор.
'Лучше бы уж мне изменила жена', — тоскливо подумал Кроха.
В гарнизон Сергей вернулся мрачнее тучи. Однако оказалось, что неприятности только начинаются. Через несколько дней, вечером после службы, он, в возбужденном состоянии ворвался в комнату и сказал, что хочет обсудить одну очень важную тему. Я, Алик и Юра (мой сосед Ваня отсутствовал в очередной командировке) собрались за столом во главе с организатором.
— Господа, — начал Кроха знаменитой гоголевской фразой. — Я хочу сообщить вам принеприятнейшее известие.
— Не тяни кота за хвост, — не выдержал Алик. — Говори прямо, что случилось?
— Меня сегодня вызывал к себе комэска и такого фитиля вставил... Лучше даже и не вспоминать!
— За что же это? — поинтересовался я.
— Да, в общем, было за что. Только я сейчас не об этом. Дело в том, что он порол меня за вещи, которые мог знать лишь я один.
— Как это? А, поконкретнее? — вступил в разговор Юра.
— Были кое-какие работы на самолете, которые необходимо выполнить, а я поленился. Помните, я вам на прошлой неделе рассказывал? Повторяться не хочу. Но как комэска узнал об этом?
— Это кто-то из кадровых видел и заложил. Ты же знаешь, не любят они нашего брата, — предположил Гусько.
— Сомнительно, — покачал головой Кроха. — Я один был в это время в укрытии.
— Ну, может, не заметил, как за тобой подглядывали? — продолжал настаивать Юра.
— Может быть..., — задумчиво произнес Сергей. — Но тут еще один случай. Командир знает, что в выходные я, несмотря на его запрет, ездил в Ригу. Вот это уже совершенно необъяснимо.
— Вот это, как раз легче легкого, — Гусько снял очки и начал их протирать, что обычно говорило о его сильном волнении. — Когда ты садился в автобус возле КПП, тебя могла видеть куча народу.
— В этом то и есть главная несостыковка, — взволнованно заговорил Сергей. — Я не садился возле КПП. Предвидя такой вариант, я перелез через колючую проволоку гарнизона, прошел пару километров по лесу и сел в автобус на таллинской трассе. Автобус был почти пустой и никого из гарнизона я там не видел.
— Так ты думаешь..., — я начал догадываться, к чему Крохоборцев начал этот разговор.
— Да, — твердо сказал Сергей. — Я долго анализировал, сопоставлял факты. Конечно, могли быть случайности. Но если рассматривать все в совокупности, то этому нет никакого логического объяснения. Кроме одного — кто-то стучит на нас. И этот 'кто-то', из нашего ближайшего окружения.
— Не может быть! — изумился Алик. — Такая падла среди нас? Я не верю! Одну пайку едим, в одной грязи ковыряемся. Зачем это кому-то нужно?
Все молчали. Я гонял по столу большую хлебную крошку, обдумывая сложившуюся ситуацию. Обвинения были слишком серьезными, чтобы бросаться словами. Юра, то снимал, то опять надевал очки, нервно дергая шеей. Кроха мрачно смотрел на Алика, словно бы ожидая, что тот сам и ответит на собственный вопрос. Бармин, в это время переводил недоуменный взгляд с одного на другого. Наконец, Сергей прервал молчание:
— А, я верю. Я уверен. Я даже наверняка знаю, кто это.
— Чуваки, я забыл. Мне же сейчас в наряд — начальником караула, — вскочил со стула Гусько. — Я побежал.
— Куда ты? — удивился я. — Тебе же до наряда еще почти четыре часа. Говори, Сергей.
Мы с Аликом уставились на Кроху. Юра застыл в дверях комнаты, весь, обратившись в слух.
— Это Ваня! — решительно произнес организатор собрания.
— Что?! — выдохнул Бармин.
— Почему ты так думаешь? — удивился я.
— Все сходится! — в возбуждении замахал руками Кроха. — Смотрите сами. Ваня — не наш, но он все время с нами. Вместе чаи гоняем, вместе в карты играем, вместе анекдоты травим. Он слышит почти все наши разговоры. Ведь этот друг был тогда в комнате, когда я сказал, что уезжаю домой без разрешения. Ведь был?
— Все равно, не пойму, зачем ему это надо, — упорно отказывался верить Алик. — Он же даже из другого полка. Не могу представить, что Ваня бегает к нашему комэске стучать на тебя. Это же полный бред!
— Точно! — Гусько, забыв о наряде, тут же вернулся за стол. — Молодец, Сергей! Ловко ты его раскусил. Я теперь вспомнил. Он пару раз мне давал мои письма, якобы они по ошибке к нему попали. А письма то явно вскрытые, потом заклеенные кое-как. И еще. Я заметил, что он часто что-то записывает после разговоров с нами.
— Вот видишь, Алик. К сожалению, это не бред. Это — правда! — Крохоборцев кивнул головой в Юрину сторону, в подтверждение свей правоты. — А стучит он на нас, потому что, к солдатскому клубу, как впрочем, и к братскому полку не имеет никакого отношения. Это — сексот! Поэтому, ему к комэске бегать не нужно. Того уже совсем по другим каналам оповещают.
— Вот же сволочь! На своей теплой груди гадюку пригрели! — Гусько возмущенно хлопнул ладонью по столу.
— И все-таки, странно это, — продолжал сомневаться Бармин.
— Алик, не будь ребенком, — уже с твердым убеждением произнес Кроха. — Какой-то там старлей, а в его распоряжении личная машина. Якобы, ему, как начальнику клуба по должности положено. Это — раз. Когда на службу выходить, а когда нет, сам себе определяет — два. Постоянные разъезды — это уже три. Еще нужны доказательства? Да эта же его должность — идеальное прикрытие для комитетчика. Лучше просто и быть не может.
