— Гарри... — Гермиона опустила голову. — Ты... не совсем правильно себе представляешь, что такое Отдел Тайн. Это... не совсем то, что ты думаешь. Они не участвуют в войнах. Ни в каких. Во время нашего сражения в конце пятого курса ты видел на территории отдела хоть одного сотрудника? Нет? А ведь, поверь мне, захоти руководство помешать нам или упивающимся войти туда, никто бы не вошел.
— Так я не понимаю, на чьей они были стороне?
— Ни на чьей! У них свои цели и свои методы.
— Хм. Ну хорошо, я так понимаю, что выспрашивать у тебя что-то на эту тему — занятие неблагодарное! Но объясни мне хотя бы вот что: зачем ты-то пошла туда работать? Насколько я помню, ты собиралась поступить в Отдел по контролю за магическими существами? Почему вдруг Отдел Тайн? Судя по твоим словам, это вообще какое-то довольно странное место. Если не сказать хуже. С чего вдруг тебе так туда захотелось?
— Кто тебе сказал, что мне туда захотелось? — сказала она едва слышно.
— Что?! Ты о чем?
— На шестом курсе в Хогвартс приезжал один маг из Отдела. Предлагал мне работу сразу после школы. Я, разумеется, отказалась. Но, видимо, им очень нужно было меня заполучить...
— Заполучить?! В каком смысле?
— Когда мы проникли в Министерство... помнишь, под оборотным зельем? Я уехала на лифте вместе с Амбридж? Вниз, в зал для судебных заседаний.
— И?
— На минус четвертом этаже лифт остановился. Я помню, как Амбридж только разинула рот, чтобы что-то сказать человеку, который заходил внутрь, и тут же застыла. И всё застыло вместе с нею. Всё вокруг. Как будто время остановилось, и только маленький пятачок вокруг меня и этого неприметного человека в серой мантии оставался подвижным. "Здравствуйте, мисс Грейнджер!" — сказал он и улыбнулся такой улыбкой, что мне сразу стало не по себе...
— Подожди. Ты же была... в чужом обличье!
— Да! Я была в обличье Муфалды Хопкирк, но его это, кажется, ни в малейшей степени не волновало.
— Но как он узнал?!
Она покачала головой.
— Я не знаю! Просто не знаю...
— Ты никогда не рассказывала об этом.
— Подожди, Гарри, дослушай, и ты всё поймешь. В первую секунду я решила, что мне конец. Что он работает на Волдеморта, и сейчас меня схватят, а вы даже и не узнаете ничего о моей судьбе. Помню, как тут же похолодели ноги и живот. Но он как будто бы сразу поспешил меня успокоить. "У меня к вам предложение, мисс Грейнджер. Думаю, оно вас заинтересует". И он снова начал зазывать меня в Отдел. Я тогда еще подумала, что он спятил. Какая работа, какой Отдел Тайн?! Меня в любой момент могут схватить, вся страна фактически под контролем упивающихся, а он спокойно рассуждает о моем трудоустройстве. Но когда он заговорил о хоркруксах...
— О хоркруксах?!
— Да, — кивнула она. — "Вы ведь ищете хоркруксы, мисс Грейнджер?" Вот так, просто, как будто речь шла о библиографической редкости, а не о тайне самого ужасного темного волшебника последнего столетия.
— Так он предложил тебе информацию о хоркруксах в обмен на...
— Нет, Гарри! Он предложил не информацию. Он предложил мне твою жизнь.
— Мою... жизнь?!
— Он рассказал мне о том, что ты — хоркрукс, Гарри. И пообещал, что сможет спасти тебя в обмен на то, что я пообещаю ему устроиться на работу в Отдел.
— Ушам своим не верю! Выходит — ты всё время знала, что я... должен умереть?
— Знала, Гарри. Я и раньше о чем-то таком догадывалась. Из-за твоей связи с Волдемортом. Он просто подтвердил это точно.
— И ты сразу ему поверила?
— Да. И ты бы поверил. Учитывая обстоятельства, любой бы поверил. К тому же, это был просто обмен устными обещаниями, ничего больше. Если бы он солгал, я была бы ему ничего не должна.
— Но, я не понимаю. Каким образом он собирался меня спасти?
— Я тоже не понимала. Теперь поняла. Когда догадалась, что Руквуд был агентом Отдела.
— Разве он к тому моменту еще им подчинялся?
— Значит подчинялся. Или делал вид. Видимо, до последнего изо всех сил хотел продемонстрировать свою лояльность. Планировал полностью освободиться от контроля после своей мнимой смерти. Да и твое спасение было ему, по большому счету, выгодно. Только ты мог прикончить Волдеморта, от которого он к тому времени мечтал избавиться.
— Хочешь сказать: он меня спас?
— Именно так. Тем же способом, что и Снейпа. Есть такое заклинание — называется: "ангел-хранитель". Какое-то время удерживает душу поблизости от тела. Дает возможность вытащить человека с того света. Что-то вроде клинической смерти, понимаешь?
— Подожди, но я же сам! Я сам принял решение, Гермиона! Я сам!
— Тсс! Тише, Гарри, не кричи, профессору вовсе не обязательно выслушивать наши с тобой разговоры. Я не знаю, что ты видел... там, но только назад ты бы не вернулся. Если бы не Руквуд, с его невербальным заклинанием.
— Выходит, мне просто казалось? Мне казалось? А я думал... Впрочем, не то, чтобы я был в этом так уверен, просто... хотелось верить в то, что я сам принимал решение... тогда. Хотя... подожди! Но ведь получается, что таким образом можно спасти кого угодно?!
— О, вовсе нет, Гарри! Ты ничего не понял. Ты спасся только потому, что заклинание убило осколок души Волдеморта в тебе. Если бы не он, ты бы умер, и никакие "ангелы-хранители" тебя бы не спасли. Но ты обязательно должен был умереть, иначе хоркрукс в тебе продолжал бы жить. Даже если бы ты был на волосок от смерти, это бы не помогло его убить. Вспомни второй курс, вспомни укус василиска. Почему хоркрукс в тебе не издох от яда в твоей крови? Тебе непременно нужно было хоть на время, но умереть, разомкнуть эти цепи. А дальше... если твоя душа удерживалась заклинанием, ничто не мешало ей вернуться обратно, в твое тело.
— Я всё равно не понимаю, в чем разница, — он закрутил головой.
— Ох, ну какой же ты всё-таки... — она легонько постучала его по лбу. — Знаешь, как работает авада кедавра?
— Понятия не имею.
— Это как здоровенная кувалда. Которой тебя бьют вот сюда, — она указала пальцем ему в грудь. — Раз — и дух вон. Оно просто-напросто вышибает из человека душу. Одним сильным ударом. И ее ничем уже не удержать. А в твоем случае удар получился смазанным — ни то, ни сё. Потому что в тебе одновременно было две души. Понимаешь? Потому-то был шанс тебя спасти. Это заклинание еще бывает полезно, когда человек при смерти — например, умирает от ран, а времени для того, чтобы удержать на грани, вылечить, нет. Оно дает это самое, необходимое время.
— Но это же просто прекрасная штука! Сколько народу можно было бы спасти, если бы удалось вовремя его прочитать! Почему о нем никто ничего не знает?! Или опять скажешь, что ваш отдел нарочно держит его в секрете?!
— Гарри, не горячись! Ты правда думаешь, что это легко? Это могут делать только единицы. Я, например, не могу. И никогда не смогу.
— Ты на себя наговариваешь, — проворчал он, — по-моему, не существует такого, чему бы ты не могла научиться. Разве только... летать на метле. Да и то, думаю, если бы я взялся тебя поднатаскать...
— Раз я говорю "не смогу", значит не смогу. Дело не в умении. Дело в особом состоянии ума. В концентрации. Мне такого не достигнуть. Я слишком... мм... эмоциональна. Я гриффиндорка — ты забыл?
— Ну да, невыразимцы-то все сплошь рейвенкловцы, это я, вроде как, слышал. Кстати, а почему же тогда они так хотели затащить тебя к себе на работу?
— В том-то и дело! Для работы в Отделе Тайн нужны определенные качества, которые легко найти у рейвенкловцев, но крайне трудно у магов с других факультетов. А это в какой-то момент начинает действовать, как ограничитель. Представь: у всех сотрудников в отделе одинаковый тип мышления. Поэтому-то, как только появляется подходящая кандидатура с необходимыми характеристиками, но имеющая иной подход, за нее цепляются обеими руками. К примеру, тот же Руквуд — он же со Слизерина. Поэтому он с такой легкостью играл свою роль. Ни один рейвенкловец не обладает подобной изворотливостью. Люди с других факультетов дают Отделу Тайн тактическое разнообразие. Вот почему мне предложили такую причудливую сделку. И конечно, они знали, что я соглашусь.
— Скажи... ты сказала, что не способна прочитать это заклинание... ну этого твоего "ангела". А что на счет Дамблдора? Он бы смог?
— Почему ты спрашиваешь?
— Я сегодня как раз задумывался на счет того, насколько он был искренним со мной... да и с самим собой тоже. Если он владел подобным заклинанием, то он должен был знать, что меня можно было бы спасти.
— Может быть, он и знал. Может быть, он и собирался сделать что-то подобное, просто не рассчитал силы и умер раньше времени.
— Тогда почему он никому не рассказал об этом? Не поделился? Даже со Снейпом.
— Я не знаю. Почему ты мне задаешь эти вопросы? Возможно, хотел сохранить, как самый главный свой секрет.
— Не такой уж и секрет, как выясняется, если даже в Отделе Тайн незнакомые люди знали, что я — хоркрукс.
— Не путай, Гарри, может, они и незнакомые, но Руквуд работал на них, а значит, они знали много больше, чем остальные.
— Ну ладно, раз уж мы опять об этом вспомнили, что было дальше? В смысле, в лифте?
— Собственно, ничего особенного. Конечно, я сказала "да" на его предложение и едва удержалась, чтобы не расплакаться на месте. А он просто улыбнулся и вышел. И одновременно с этим всё вокруг снова ожило, лифт дернулся и поехал вниз. Амбридж только вымолвила что-то вроде "а-а-ммм" и захлопнула рот. По-видимому, для нее всё произошедшее мелькнуло перед глазами за долю секунды. А дальше... всё было, как было. Он сдержал свое обещание, я сдержала свое. И ни разу с тех пор об этом не пожалела, между прочим. Я и подумать не могла, насколько это интересная работа.
— И ты всё это время знала... — сказал он вновь, задумываясь.
Всё время их скитаний она знала и тряслась от страха за него. Мучилась, переживала, что он не выживет, боролась с сомнениями, кидалась от недоверия к надежде. И когда он ушел в лес...
— Секундочку! Гермиона, а ведь ты проговорилась!
— Ты о чем?
— Помнишь эту "замечательную" сцену в моем кабинете, когда ты перемежала подзатыльники с массажем?
— Разумеется, — уголки ее губ поневоле разъехались в стороны.
— Ты сказала тогда, что один раз уже отпустила меня одного в лес. Но ведь ты не могла меня отпустить! Я пошел туда тайком от вас с Роном, накрывшись плащом-невидимкой, и разговаривал перед уходом только с Невиллом.
Она улыбнулась еще шире и легонько сжала его ладонь.
— А ты постепенно становишься хорошим аврором, Гарри... Но всё-таки тебе еще учиться и учиться.
— Хм!
— На самом деле, ты мог бы сразу заподозрить подвох. Уже тогда. Потому что ты должен был понимать, что я ни за что на свете не отпустила бы тебя туда одного! Ни за что на свете! Если бы не верила, что тебя спасут.
Она бросилась ему на грудь, вцепившись в рубашку, комкая ее в кулачках, упираясь лбом, всхлипывая, твердя "ни за что на свете, ни за что на свете". Он обнял ее, прижал к себе, погрузил лицо в ее густые волосы.
— Ну, перестань, всё же кончилось хорошо! Тогда всё кончилось хорошо, и теперь всё кончится хорошо, вот увидишь.
Она подняла голову, посмотрела на него снизу-вверх глазами, полными слез.
— Только попробуй завтра жертвовать собой! Только попытайся. Я прибью тебя, Гарри Поттер! Слышишь?!
Он улыбнулся. Она выглядела такой милой сейчас. Наклонился и чмокнул кончик её носа. Потом глаза. Один, другой. Осторожно прикоснулся губами к ее губам...
— Нет, нет, нет, нет! — она резко дернулась, высвобождаясь из его объятий, и отсела от него подальше, так, чтобы не касаться совсем. — Ты же понимаешь, — сказала она с надрывом, — прекрасно понимаешь, что если мы начнем, мы уже не остановимся! Не надо начинать, Гарри! Пожалуйста! Иначе мы потом друг другу этого никогда не простим.
Он опустил голову и кивнул.
— Извини.
— Надо подождать. Возможно... всё когда-нибудь и изменится.
"Возможно, когда-нибудь изменится", — подумал он, вспоминая, что она сейчас почти что повторила его собственные мысли. По крайней мере, он хотел на это надеяться. Надеяться. Будущее время. А сейчас...
— Слушай, — он придвинулся ближе, — когда это всё закончится... всё это дело, я пойду к твоему руководству и потребую, чтобы они тебя отпустили. По сути, они же заставили тебя у себя работать.
— Гарри! — она вскинулась, смотря на него с возмущением. — Я вовсе не просила тебя ни о чем подобном! Не вздумай этого делать, ни сейчас, ни потом.
— Но почему? Ты ведь...
— ...Очень рада, что так получилось! Да! Как бы это ни звучало. Я представить себе не могла... Послушай, вот ты помнишь тот момент, когда впервые познакомился с магическим миром?
— Разумеется.
— Ну да, разумеется. Это всякий, кто попадал из маггловского мира помнит, как самое яркое свое воспоминание. Так вот, я пережила это чувство два раза в жизни. Да, Гарри, два раза, потому что когда я пришла в Отдел, я поняла, что обычные волшебники и десятой доли не знают о магии. Большинство магов и не подозревает, насколько это... Впрочем, вряд ли я смогу объяснить на словах. Просто поверь, что я не собираюсь увольняться с этой работы. Пожалуй, вряд ли сейчас променяю ее на что-то другое. К тому же... из Отдела так просто не уходят. Как правило, это на всю жизнь.
— Почему еще?
— Есть причины. Не важно. Важно то, что я тебе сказала до этого.
— Послушай, если, как ты говоришь, Отдел Тайн скрывает кучу волшебных возможностей от остальных, разве это для тебя не повод повозмущаться? Раньше бы ты...
— Мало ли что было раньше! Теперь я хорошо понимаю, насколько опасны некоторые тайны. Удивительно, как ты этого до сих пор не понял, хотя сам по уши сидишь в таком вот деле.
— Всё равно, — сказал он упрямо, — раньше подобные рассуждения тебя бы не остановили.
— Возможно, я просто повзрослела, Гарри? Тебе это не приходит в голову?
— Перестань, Гермиона, — он мягко улыбнулся и приобнял ее за плечи. — По-моему, ты и так всегда была взрослой, сколько тебя помню. С самого первого дня.
Она вздохнула и не улыбнулась в ответ.
— Может быть, хватит? Ты не представляешь, как я устала всю жизнь таскать на себе ярлык вечной зубрилы и отличницы!
— Ну что ты, Гермиона! Я не хотел тебя обидеть!
— Как твоя нога? — она резко сменила тему.
— Так же. Терпимо.
— Завтра с утра еще раз обработаю, и всё должно пройти. А пока приляг. Тебе это сейчас не меньше нужно, чем мне.
— Хорошо, но только если ты тоже еще поспишь.
— Как скажешь.
Он снова перебрался на соседнюю кровать и опустился на продавленный матрас, гадая, кто из бывших упивающихся спал тут до него.
— Нокс, — Гермиона затушила шарик света, и комната погрузилась в полную темноту.
Из соседнего помещения не доносилось ни звука, дверь надежно скрадывала всё, что находил нужным делать профессор. Слышалось только ровное дыхание подруги. Гарри сам набрал в грудь побольше воздуха, ощущая сильный запах влажного камня и земли.
