Адвокат мёртвых

Нужно было спешить, нужно было торопиться, но нельзя было пугать Кирилла. Каждое слово должно было звучать в правильном ритме и тональности. И абсолютно спокойно.

— Инь.

— Инь.

— Ши.

— Ши.

— Ран. Ён. Лан. Ис. Янь. Дан.

— Ран. Ён. Лан. Ис. Янь. Дан!

"Во имя всего сущего, во имя равновесия и гармонии, тебе не место в этом мире — сгинь!"

Свет родился не в шпаге, свет зародился в теле самого Кирилла. И Каину пришлось отступить, резко запахиваясь в собственные крылья, спасаясь от этого света.

Свет рождался в груди, и уже оттуда распространялся в разные стороны.

Эктоплазма, попадающая в безжалостное сияние, выла, орала, кричала, пищала и таяла.

До конца все истребить Кирилл не смог, задние "слои", понявшие, что дело пахнет жареным, кинулись в разные стороны. Но куда больше половины тварей истаяли здесь, оставшись миазмами, впрочем, почти тут же пропали и они.

Мужчина свалился бы, не подхвати его Каин на руки. Стоять Кирилл не мог, и место вокруг было слишком грязным, не подходящим для него.

Крылья разорвали пространство, бубенцы звякнули, под ногтями скопилась кровь, когда Каин шагнул из одного места сразу в другое — в спальню Кирилла, опуская его на кровать.

"Дурак", — сердито буркнула в голове Ева.

"Нормально всё", — отозвалась другая душа. — "Какой генетический материал пропадает. Я хочу от него ребёнка".

"ЦЫЦ!" — в один голос заорал добрый десяток мужских душ.

"Я помогу?" — спросила тихо Лаванда, уже лечившая Кирилла там, у развалин крепости. Когда зазвучало "пять", и в воздухе запахло мятой. Она когда-то была маленькой девочкой, её воспитывали друиды. А некроманты, украв, принесли в жертву своему могущественному кровавому богу.

— Давай, — согласился Каин отступая. — И меня заодно. Нет времени искать новое тело.

"Я сделаю", — девочка шагнула из его души на пол, оглянулась, покачала головой: — "Каин, не привязывайся к этому смертному".

— Я знаю.

"Уже поздно", — засмеялась Ева, обнимая Адвоката за шею. — "Мы — уже".

"Ты — да, он ещё пока не до конца. По крайней мере, шальная идея погибнуть за человека может прийти в голову разве что тебе только".

"Вэн!"

"Не сокращай мое имя так, звучит отстойно!" — маленькие ладошки легли на лицо Кирилла, погладила, а потом сквозь душу хлынул поток зелено-фиолетового цвета. Фиолетовые огоньки сливались с зелеными листиками, запах мяты и лаванды наполнил комнату горной свежестью.

Где-то в стороне, словно наяву, раздался тихий перестук капель. Потом девочка повернулась к Каину, покачала головой:

"Мы все знаем, что сказала леди с косой. Но помни, пожалуйста, что оставаться здесь тебе никто не разрешит".

— Я помню, малышка. Не переживай.

"Потом будешь переживать ты! А башка болеть у нас всех!" — маленькая ладошка стукнула Каина по лбу, потом Лаванда улыбнулась. — "Он хороший человек, правда. Но всё же смертный".

Адвокат промолчал, покачал головой, бессильно откинул голову на стену и закрыл глаза. Слишком много магии использовать в мире реальном — было тяжело даже для него.

Ева покинула общее тело, подлетела к кровати Кирилла и вздохнула:

"Такой красивый, такой умный, чувство юмора, сильный, смелый, истинный воин. А сердце занято. И я даже не вижу кем!"

"Я тоже не вижу", — Лаванда подлетела ближе, потянула Еву за собой. — "Нам пора. Ещё немного поспать, а потом уже скоро будем дома. Жду не дождусь, когда смогу снова пробежать по лужам на той маленькой улочке, залезть на старую яблоню и поиграть с рыжим котом. А та, что он любит... любил... думаю, он её найдёт. А! Минуточку".

Лаванда, выпустив руку старшей подружки, подлетела к груде драгоценных камней, покопалась там, потом вытащила оттуда крупный, почти с голову младенца, синий аквамарин, цвета бесконечно глубокого океана. Положила его стол, чтобы Кирилл сразу мог увидеть, кивнула и пропала.

Ева последовала вслед за ней, приговаривая:

"Какой мужчина... ах, какой мужчина"...

...Женька, собрав кофры, вздохнула, села прямо на пол, устало откинув голову.

— Тяжёлый день? — уточнил у неё над головой симпатичный, но абсолютно незнакомый парень.

— Не труднее обычного, — через силу улыбнулась девушка, принимая из рук незнакомца стаканчик горячего чая, — а ты... я, кажется, тебя не видела.

— Я не из офиса. Я это... гость, вы шикарно потрудились.

— А... — Женя кивнула, не вслушиваясь в слова, поднесла стакан к губам и выронила, взвизгнув. Холодная рука, протянувшаяся к сердцу, обожгла. Девушка закашлялась, испуганно дёрнувшись, а когда подняла голову, парня рядом не было.

Зато была девочка. Маленькая девочка с зайцем с оторванным ухом и тесаком.

— А! — просияла Женька, — слушай, а я тебя же знаю. Уже видела!

Но договорить она не смогла.

Девочка укоризненно покачала головой, прижала палец к губам и... девушка поняла, что соскользает в сон, в котором нет границ, нет ничего: ни тверди, ни неба, ни воды. Уютная пустота, в которой так хорошо, светло и спокойно.

— Ничего! — парень сердито выпрямился, с трудом удержавшись от того, чтобы не пнуть прикорнувшую у стены девушку. — Не то щит, не то амулет. До памяти не достучаться. Как найти адрес этой мрази? Я уже задолбался бегать и искать. ... А, чужаки уже рядом, продолжим в следующий раз, хорошо?

Маленькая девочка, слизнув потеки крови с лезвия тесака, одобрительно кивнула и растаяла в зеркалах, только качнулся розовый бантик в распустившимся хвостике...

* * *

Камень лежал на столе. Кирилл пытался раз за разом проснуться, но стоило взгляду упасть в грани камня, как он снова ускользал в сон, таял в безбрежных водах огромного океана, где на самом дне, в тёмной глубине, то и дело мелькало что-то чёрное. Что-то пугающее скользило рядом, поджидая удобного случая, чтобы напасть. Но пока не нападало.

Ощущение, что он что-то упускает из вида, было, но где-то далеко, на периферии сознания. Он плавал в этом океане, погружался в темные воды и снова просыпался.

Хотелось оказаться не просто где-то в стороне, а дальше отсюда. И одновременно хотелось погрузиться в воды этого океана.

Где-то в стороне доносился шум прибоя. Но до берега было очень далеко.

В реальности Кирилла звал Каин, звала Лэйла, ругалась Женька.

Он не просыпался.

В какой-то момент в шум прибоя вплелся голос, детский голос.

"— Ты меня забудешь.

— Никогда! — жарко ответил другой голос, мальчишеский.

И детский звонкий засмеялся:

— Забудешь..."

"-Почему ты так на меня смотришь? — над головой шумит густыми кронами лес и качаются под ними ветви толстого дуба.

— Ты красивая.

— Ты тоже.

— Я? Я мальчик, мне не обязательно. А красивее тебя девочек я ещё не видел.

Смех".

Волны качались, покачивая его на поверхности. Впрочем, он отдался во власть океана, и тот окутывал его, утаскивал в свои воды. И вот уже соленая вода падала на его лицо, на губы, в ушах бился ритм силы.

У нее были удивительные глаза — серые, чисто серые, как хрусталь. И волосы — такие удивительные, светлые, как лен. Она никак не могла с ними справиться. Один хвост могла собрать, а второй хвост вечно лежал непослушными локонами на плече. И розовый бантик с него был у неё на руке словно браслет.

Губы были тоненькие, но зато широкие — и улыбка до ушей была такой чистой и заразительной.

Она была в белом платье. Белых носочках и розовых сандаликах. Розовая маленькая сумочка и розовый заяц, которого она держала за одно ухо. Вторая рука была тоже чем-то занята, но дети никогда не видели чем именно.

Она появилась в их компании, когда Кириллу было шесть. Очаровательная малышка.

— Алиса. Меня зовут Алиса, — сообщила она и попросилась в их компанию.

Мальчишки в таком возрасте ещё не задирают носы, и её приняли к себе. И днями, и вечерами напролёт, она играла с ними в казаки-разбойники, учила делать луки и мечи из подходящих материалов, рассказывала об играх с мячом. Они играли в футбол, а потом и в "войнушку". У них самих первых во дворе появились мечи и луки. И они же самыми первыми оказались вовлечены в междворовые соревнования.

Она была чудесной, эта девочка Алиса.

Она смеялась...

Шли дни, недели, месяцы.

Проходили года.

Минул один год, и из их компании почти трое мальчишек забыли про Алису.

Еще год — и ещё двое.

Еще год — и еще трое...

К двенадцати годам Кирилл остался единственным, кто помнил про неё, кто видел её. Девочка не удивилась.

Она тихо сказала, что однажды и Кирилл её забудет, перестанет её видеть. И...

Он не поверил.

И не забывал.

А в четырнадцать увидел то, что их друзья увидели куда раньше.

Истинный вид Алисы.

Во второй руке она удерживала огромный тесак, её белое платье было забрызгано кровью, и кровь была на ее щеке, её плече, ее теле.

Она улыбалась, и в её глазах больше не было света.

— Теперь ты меня тоже забудешь, — сообщила девочка буднично. — А мне придётся искать новых друзей. Что ж... — помахав рукой, Алиса двинулась прочь. К кладбищу. Прошла сквозь огромные врата и пропала.

Через пару дней Кирилл пришёл к ней сам.

Она сидела на крыльях памятника печальному ангелу.

Он читал надпись по одной букве, то и дело сбиваясь и начиная заново.

"Петрова Алиса Евгеньевна, 1748 — 1761".

— Тебе было всего тринадцать лет? — поднял Кирилл голову.

Алиса, качая ногой в башмачке, перегнулась через крылья, недовольно взглянула:

— Зачем ты пришёл?! Кто дал тебе право приходить?

— Ты сама.

— Что я сама?!

— Сказала, чтобы я приходил тебя увидеть, когда захочу. Я хочу.

— Дурак, — буркнула девочка, перепрыгивая через крылья и зависая в воздухе напротив Кирилла. Мальчик был её уже выше, поэтому чтобы смотреть глаза в глаза, ей пришлось висеть в воздухе. Впрочем, для привидения это не составило никакого труда. — Не приходи больше.

— Я хочу прийти.

Алиса сердито вздернула головой и шагнула к памятнику, влилась в него и пропала.

"Попробуй найти", — стегнул мальчика по щеке порыв ветра. — "Не найдёшь".

Он находил. Приходил на кладбище раз за разом и находил. Где бы она ни пряталась: в воздухе, на земле, под землей. Находил и приманивал.

Она выходила на его зов, потому что не могла устоять.

А потом она начала таять. Привидения не должны слишком долго общаться с медиумами, это разрушает их сущность.

И тогда они сделали то, что делали до них десятки раз медиумы и привидения — обменялись частицами собственных сущностей. Он отдал ей свою жизнь, жизненную силу, а она — кусок прожитой послежизни, сущности, которая составляла жизнь привидений. Его сила возросла, он словно бы вышел на новый круг, и Алиса снова начала разрушаться. Новый обмен, и новый виток. Они словно бы попали в заколдованную спираль. Маленькое привидение становилось все сильнее, и в какой-то момент ей уже не нужна была подпитка из реальности, чтобы сохранять себя в себе.

Ей не нужно было "питаться", ей не нужны были плохие чувства людей, их страх, ей не нужны больше были мелкие кусочки эктоплазмы.

Ей даже не нужен был Кирилл.

Но он сам стал сильнейшим медиумом из всех, кого она узнала почти за триста лет. Он стал призрачным медиумом. Тем, в ком практически не осталось собственной жизни, зато было сколько угодно жизни призрачной. Он был жив, но любой, кто понимал в том, что такое мёртвый мир, мог бы поклясться, что Кирилл — мёртв.

А потом она пропала уже и из жизни мужчины.

Он звал, искал, кричал.

Но Алиса не отзывалась.

Она появилась сама через несколько лет, когда он уже ходил в университет, нашёл себя в жизни реальной.

В своем неизменном платьице, с одним хвостом заплетенным, одним распущенным, с зайцем и тесаком. Она появилась прямо на столе в его квартире, когда он сидел с курсовой работой, уткнувшись в сухие строчки книги-реплики, датированной древними годами. Текст был очень мелкий, читался тяжело. Но Кирилл не сдавался, пытался снова и снова, и проваливался в своих попытках.

Когда звякнуло окно, он сердито поднялся, подошёл и захлопнул створку, а когда повернулся, она уже сидела на столе.

— Ты меня забудешь, — грустно сообщила она.

— А...лиса?!

— Ещё помнишь мое имя?

— Где ты пропадала?! — была забыта книга и курсовая, были забыты сроки, которые поджимали. Кирилл подскочил к столу, протянул руки и тряхнул девочку за плечи. — Где ты была?!

— Ты все ещё можешь меня касаться? Ты все ещё призрачный медиум. Только у вас такие способности... Я ... прости...

— Лиска... Алиса... Лисенок... — у него не хватало слов, не хватало сил, он просто притянул её к себе, обнял изо всех сил, сжимая в своих руках. — Моя Алиска. Я скучал.

— Кир, отпусти меня.

— Не могу. Руки не разжимаются.

— Придётся. А то стукну молнией.

— С тебя станется, — Кирилл отступил, глядя, разглядывая, но не было в малышке никаких изменений. Привидения не меняются. — Куда ты пропадала? Что случилось? Почему? Не сказала ни слова. Убежала. Пропала. Как будто я для тебя пустое место.

— Кир... Спокойнее. Я же вернулась?

— Да. Ты пришла. Ты здесь. Одно это меня уже радует.

— Кирилл!

— Я помню, помню. Чай будешь? Со сгущенкой. У меня точно стоит банка в холодильнике.

— Я уже несколько лет не пробовала ... чего-то вкусного. Буду. Искуситель, — с каждым новым словом речь Алисы становилась отрывистее, суше, словно она боялась того, что должна была сказать. Но сказать это надо было обязательно!

А потом по воздуху поплыл запах осени и чая с шиповником. В креманку была налита сгущенка, сладкая, вкусная, такая вкусная, что слёзы на глаза наворачиваться стали.

Под ноги упал тесак, заяц, забытый, остался на краю стола.

Кирилл смеялся, а Алиса рассказывала обо всем: о фонарях над Сеной, о мягких росчерках заката, когда солнце опускалось в воды индийского океана, о разноцветных рыбках и пугающей глубине Мариинской впадине, о поющих фонтанах и действующем вулкане.

Она увидела так много всего, о чём ранее не могла даже мечтать! Слабое привидение не может уйти дальше от места своей смерти, чем на несколько метров. Сто метров — предел. Но чем больше она обменивалась жизнью с Кириллом — тем сильнее становилась. И то, о чем она даже не смела мечтать, стало для нее реальностью. Рядом с ним, она прочитала десятки, тысячи книг, а потом сама оказалась там, в тех местах, про которые эти книги рассказывали.

Алиса рассказывала жадно, сбивалась, путалась в словах, и рассказывала, пытаясь сказать как можно больше. Удержаться в этом мире ещё на немножко, ещё чуть-чуть. Её время ещё не ушло, у неё время ещё было. Но его почти не осталось.

И Кирилл, когда рассказ пошёл по второму кругу, её остановил. Ладошки Алисы были ледяными-ледяными, но он взял их в свои руки и тихо спросил:

— Лисенок, почему ты сегодня пришла?

— Я сбежала... Когда я поняла, что начала взрослеть, я не смогла оставаться рядом с тобой. Я испугалась. Твоей силы — силы призрачного медиума. Я бежала прочь, словно загнанный заяц. Встречала разных людей, разных призраков, привидений. Разговаривала. Спрашивала. Слушала... Они сказали, что я не права, они сказали, что всё не так страшно. Я доросла бы до твоего возраста и всё, на этом бы закончилось всё. Но то, что я сбежала — это уже плохо. Я могу вернуться и не застать тебя в живых.