Безграничье. Тайна пророчества

Юноша улыбнулся:

— Идем.

Время катилось медленно, словно старая повозка, но Фэналин не замечала этого. Ей было спокойно рядом с Онзоргом, она действительно почувствовала рядом надежного, всепонимающего друга. Знающего, что это такое — потерять кого-то близкого.

— Кажется, в нашей семье стало закономерным терять отцов, — прошептал Онзорг, глядя куда-то вдаль. — Сначала мы с братом, теперь Нуара, Кандин и Тенас. Надеюсь, что хоть с Церикой этого не произойдет.

"Не знаю", — подумала Фэналин, но при этом устыдилась подобных мыслей, ведь девочка не была виновата в том, кто ее отец и не должна из-за этого страдать.

— Мама никогда не любила отца, — продолжил юноша, — хотя и он ее тоже. Брак заключили их родители, но они никогда не сопротивлялись, с самого детства приученные выполнять долг перед семьей. А особенно мама. Ты ведь знаешь бабушку, какая она строгая.

Фэналин на миг затаила дыхание, боясь задавать следующий вопрос.

— Твой отец закрыл собой императора Фарпа от магии Гуртама, ведь так?

— Да. Он ненавидел эту войну. Но знал свой долг и понимал, что гномы получив власть не пощадят ни правого, ни виноватого.

— Твой отец был настоящим героем.

— Героем, это правда, — грустно произнес Онзорг. — Но иногда мне кажется, что лучше бы вместо славы у него осталась жизнь. Я ведь даже не знаю, какой он. Это звучит, словно желаю смерти деду, но...

— Я понимаю...

— Просто мне иногда его очень не хватает.

— Не представляю, как это должно быть тяжело жалеть за тем, кого даже не знаешь, но понимаешь, как он важен для тебя, — прошептала Фэналин.

Волшебник не ответил. Несколько мгновений они оба молчали, а затем юноша осторожно задал вопрос:

— Почему вы перестали дружить с Нуарой? Она немного рассказывала мне об этом, но...

— Мама умерла и... — Фэналин прикусила губу, не зная, что ответить, но потом слова как-то сами сорвались с губ. — Что говорить, я тогда была сама не своя. Никого не хотела ни знать, ни видеть.

— Нуара долго ждала, что ты позовешь ее или придешь.

— Я этого никому никогда не говорила, — баронесса замолчала, не решаясь продолжить. Но она должна была с кем-то поделиться. — Знаю, что не права. Знаю, что это ужасно так думать, но я... я...

Онзорг молчал, словно чувствуя, что ее не нужно подталкивать.

— ...почти ненавидела Тенаса за то, что он родился, когда я потеряла маму. Что Нуара счастлива несмотря на то, что случилось у меня. Мне иногда казалось, что это Тенас забрал жизнь моей мамы себе.

Волшебник ничего не ответил, и баронесса испугалась. Ей не следовало этого говорить.

— Ты вправе осуждать меня. Я не могу до сих пор себе этого простить.

— Я не осуждаю тебя. Даже понимаю. Это лишь мысли, страдания, знаю, что ты никогда бы на самом деле не пожелала Тенасу ничего плохого. Мы не всегда наши мысли. То, что случилось с тобой ужасно и это естественно, что ты жалела себя и злилась на весь мир. Но главное, что ты сейчас понимаешь, что была не права, ведь Тенас ни в чем не виноват.

— Я пыталась поговорить с Нуарой, но... — Фэналин запнулась, устремив взгляд в сторону, и на ее лице появилось изумление.

Онзорг проследил за ней и увидел, как из замка выходит Кандин. Она оглядывалась, словно боялась, что кто-то увидит. Девочка направлялась в сад, но тут заметила Онзорга с Фэналин и, насупившись, поспешила к ним.

— Привет, Кандин, — поздоровалась баронесса.

— Здравствуйте, — тихо прошептала девочка и снова оглянулась.

— Кандин, что случилось? — встревожился юноша. — Ты кого-то боишься?

Девочка задумалась:

— Меня няня ищет. Я не хочу... — не договорив, замолчала и уткнулась взглядом в одну точку.

— Чего ты не хочешь? — переспросила Фэналин, коснувшись маленькой ручки Кандин.

Девочка как-то отстраненно посмотрела на волшебницу и отдернула руку.

— Я не хочу спать, — слезинки побежали по раскрасневшимся щекам. — Не хочу спать! Я не хочу спать!

— Почему, малышка? — забеспокоился Онзорг. — Тебе снова снятся кошмары?

— Папа снится. Я... — она прерывисто вздохнула и вытерла слезы ладошками. — Я боюсь... Они снова заберут его у меня.

Юноша усадил маленькую волшебницу себе на руки и крепко обнял, пытаясь успокоить:

— Не бойся, она не уведет тебя спать. Я ей не позволю.

— Онзорг, я не хочу, — девочка ухватилась за его шею, ища утешение.

Дубовые двери замка снова отворились и во двор выбежала, насколько это ей позволяла старость, няня Кандин. Она была очень напугана и бледна.

— Нари Кандин! Кандин, где вы? — дрожащим голосом кричала она. — Кандин, милая? Где вы?

— Онзорг, я не хочу, — еще жалобней заплакала девочка, сильнее прижимаясь к нему.

— Кандин, успокойся. Барта, она здесь!

Старушка озарилась радостной улыбкой и засеменила к ним.

— Слава Светлым силам, вы нашлись. Вот маленькая проказница, — ласково пожурила Кандин няня. — Вы так меня напугали. Ну, идемте. Пора спать.

— Не хочу! — вскричала Кандин и отвернулась от старушки, уткнувшись лицом в плечо Онзорга. — Не хочу!

— Дорогая, как же так? Вам нужно немного поспать, вы устали.

— Не хочу!

— Барта, она побудет с нами, — сказал юноша. — Не поспит один раз. Ничего страшного.

— Но...

— Никаких "но", я же сказал! — повысил голос Онзорг. — Можешь идти.

— Хорошо, гроу Онзорг.

Барта медленно побрела к замку, что-то недовольно бубня себе под нос.

— Все будет хорошо, не волнуйся, — прошептал Онзорг девочке.

— Спасибо, — в порыве благодарности Кандин чмокнула брата в щеку.

Онзорг задумчиво посмотрел вслед Барте:

— Я обидел ее. И ты тоже Кандин. Это неправильно. Она ведь ни в чем не виновата. И очень любит тебя.

— Я обязательно извинюсь перед ней, — послушно склонила голову Кандин.

— А где твоя мама? — опасливо спросила Фэналин, боясь потревожить или расстроить девочку.

Какое-то время Кандин не отвечала. Она не отрывала голову от плеча Онзорга и девушка подумала, что та все-таки уснула. Но тут послышался слабый голосок:

— Мама? Плачет... Я боюсь ей мешать. Мама так скучает по папе... и я тоже...

— Знаю, малышка, — шептал Онзорг, гладя девочку по головке. — Не расстраивайся, все будет хорошо. Не нужно плакать.

— Я хочу, чтобы он вернулся. Очень хочу! Я бы все, все сделала, чтобы он вернулся. Все!

Несмотря на просьбу волшебника, Кандин снова расплакалась.

— Тише, тише, милая. Не плачь, — попыталась успокоить ее Фэналин.

Онзорг ласково покачивал Кандин.

— Давай я лучше расскажу тебе сказку! — предложила баронесса, надеясь развеселить девочку.

— Не хочу! — еще сильнее захныкала Кандин.

— Как это ты не хочешь? — покачал головой юноша.

— Тебе понравиться, — добавила Фэналин. — Честно.

Девочка заглянула в глаза Онзоргу, словно читая в них ответ, и только после этого неуверенно кивнула.

— Это одна из моих любимых сказок. Мне ее мама всегда рассказывала, — улыбнулась баронесса. — Тебе тоже обязательно понравиться. Она про одного упрямого и самоуверенного юношу, который хотел иметь все на свете.

— Не про нашего ли Ода? — изобразив удивление, воскликнул Онзорг.

Кандин непроизвольно улыбнулась. Фэналин засмеялась:

— Возможно, возможно. Но тогда лучше не говорите ему об этой сказке. Она будет нашей страшной тайной, — приложив палец к губам, зашептала Фэналин, в приторном испуге оглядываясь по сторонам.

Онзорг вжал голову в плечи и послушно закачал головой.

— Кандин, ты обещаешь, что ничего ему не расскажешь? — хихикнув, спросила баронесса.

Девочка весело засмеялась и сложила ладошки вместе:

— Обещаю никогда ничего не рассказывать Оду.

— Договорились. Если же он узнает, спросим с Онзорга, — помахала пальцем перед носом у юноши Фэналин.

— Уже боюсь! — поднял он руки вверх, смеша Кандин.

— Тогда слушайте, — улыбнулась баронесса девочке. — Нашего героя звали Тисий и жил он в далекие-далекие времена, когда мир не ведал кровавых войн, но уже познал волшебство, которое принесли дорки. Тисий был неумелым магом, но не хотел считаться с собой и своими способностями и мечтал о великих свершениях. Он жаждал править вселенной, повелевать солнцем и луной, никто не мог разубедить его в этих стремлениях.

— Какой вредный волшебник, — проговорил Онзорг, и Кандин согласно закивала головой:

— Даже дети знают, что солнцем и луной никто не может управлять. Наверное, он совершенно не слушал своих учителей.

— Ты права, Кандин, — сказала волшебница. — Он совершенно их не слушал, не хотел слушать. Тисий был слишком самоуверенным, по-глупому самоуверенным. Он блуждал по Безграничью в поисках чего-то или кого-то, кто мог бы помочь ему исполнить задуманное, но и величайшие чародеи, и сложнейшие зелья не могли изменить Тисия и наделить глупца желанной силой.

Но вот однажды, совершенно случайно, Тисий подслушал чужой разговор, в котором черноволосый богато-одетый маг упоминал какое-то великое волшебство, которое может подарить избранному силу солнца. Обрадованный юноша выскочил из своего укрытия и потребовал, чтобы маг рассказал ему, что это за сила.

Маг, по имени Сит, насмешливо посмотрел на Тисия и сказал, что тот недостоин даже слушать об этой силе, не то, чтобы завоевать ее. Наш герой страшно разозлился и, ругаясь на чем свет, требовал, чтобы Сит все рассказал, иначе ему придется заплатить кровью.

Сит хитро сощурив глаза, кивнул:

— Хорошо, упрямец, я расскажу тебе, но неужели ты надеешься, что ничего не потребую взамен?

— Что же ты хочешь? Скоро я смогу подарить тебя все.

— Нет, мне не нужны богатства, я достаточно зажиточен и магии моей мне хватает. Мое условие такое — если ты не сможешь покорить ту силу, о которой расскажу тебе, то до конца жизни станешь пасти моих свиней.

Глаза Кандин стали слипаться.

Фэналин, удовлетворенно улыбнувшись, немного понизила голос и продолжила:

— Тисий презрительно скривил губы и величественно повел головой:

— Я согласен, глупый маг.

— Нет, нет. Ты должен поклясться мне клятвой волшебника. Я много о тебе наслышан и боюсь, что ты не исполнишь клятву в случае неудачи.

— Даю клятву волшебника, — совершенно не задумавшись о последствиях, сказал Тисий.

Сит довольно потер ладони:

— Так вот. Чтобы заполучить силу солнца тебе лишь нужно загнать его в волшебную клетку. Клетка находится в моем доме, а уж как его загнать, это ты думай сам. На моем веку еще никому не удалось залезть на небо.

Собеседник Сита разразился диким хохотом, а Тисий с проклятиями бросился на черноволосого мага, но все же ничего не мог изменить. Клятва уже была произнесена, а юноша слишком любил жизнь, чтобы вот так прощаться с ней.

На следующее утро Сит вручил злому Тисию ивовый прутик со словами:

— Вот, глупец, та сила, что подарит тебе вселенную и покорит солнце и луну.

Тисий едва не плюнул в хитрое лицо мага и, с криком выхватив прутик из его рук, повел свое ново-обретенное стадо на зеленые луга.

Шли дни, злоба понемногу уходила, сменяясь смирением, а через несколько арков стало приходить и понимание. Тисий начал осознавать, что хотел сказать Сит. В своих долгих походах он познал истинную красоту мира и теперь мир, и правда, принадлежал ему, хотя, тайно от себя, ему и приходилось делить его с другими волшебниками. Солнце и луна даже без грозных приказов корились юноше. Днем солнце согревало его, веселило красотой своих лучей-проказников и неизменно было другом и спутником. Когда Тисий не успевал вернуться в дом мага до захода солнца, луна всегда освещала ему дорогу во тьме и защищала от ночных чудовищ.

Вот так Тисий получил свою власть над миром, солнцем и луной, и, наверное, осознал, что эта влась лучше любой магии.

— Кандин уснула, — тихо прошептал Онзорг, прислушиваясь к равномерному дыханию девочки.

— Она улыбается.

— Наверное, ей снится что-то хорошее.

— Несмотря на все горе, что случилось с Кандин, — задумчиво рассматривая личико маленькой волшебницы проговорила баронесса, — девочке даровано много любви, она обязательно защитит и залечит раны.

Глава 18

Видение

11-й день арка Палира III

Аларбо, Коанор.

Несколько дней стояла мерзкая "осенняя" погода, даже не верилось, что миром еще правит лето. Вот и вновь ветер гнал черные тучи, обещавшие вскоре сильный и продолжительный ливень. Без того серое небо резко потемнело. Хотя на дворе был ещё полдень, казалось — поздний вечер. Витражное окно начало покрываться мелкими капельками небесной воды.

Погода полностью соответствовала настроению императрицы. Последние дни в ее жизни не было места солнцу.

Забывшись, женщина вглядывалась в хмурое небо, надеясь увидеть там ответы на свои вопросы. Она уже давно рассталась с надеждами и мечтами. Жизнь медленно рушилась. Одана верила, что сможет пережить потерю Мэдвиса, но с каждым днем становилось только хуже. Эйвелис превращался в руины без своего императора, а она ничего не могла изменить, как ни старалась. Это приносило бессилие, Одана чувствовала себя слабой, не способной что-либо изменить.

— Тенас, — прошептала она, пытаясь развеять наваждение. — Нуара, Кандин... ради них ты должна быть сильной!

Сначала залаял Саа, мгновеньем позже зашипела Ру, хранительница ее кабинета — стальная ящерица, и Одана обернулась к волшебному туману, сплетающемуся сквозным окном.

— Повелительница.

Одана медленно подняла глаза на кантра Кворда Оута, главного помощника высшего мага Рау Ишанта, возникшего в сквозном окне и почтительно склонившего голову.

— Мне жаль расстраивать вас, но у меня плохие вести, — нерешительно прошептал волшебник.

Сердце женщины сжалось, но она постаралась скрыть свой страх от Кворда и голос ее был спокойным:

— Что случилось?

Кантр растерялся.

— Икрат Кворд! — настояла императрица.

— Гроу Рау... мертв.

Одана вздрогнула и ухватилась ладонями за подоконник, потому что подкосившиеся ноги перестали слушаться.

— Это не может быть правдой...

— Но это так, владычица.

— Что... что с ним случилось? — спросила императрица, хотя уже знала ответ.

— Его убили, — отведя взгляд, ответил Кворд. — И не просто убили.

— Что?..

— Гроу Рау пытали. Я боюсь, что это... он.

Одана закрыла глаза, но и в ее внутреннем мире ужас не оставлял женщину, являя образы мертвых: Мэдвиса, Улатры, воанс, загубленных темным магом. Они словно обвиняли волшебницу в случившемся. Шептали, что она не защитила их, не спасла.

Рау Ишант...

Одана будто наяву видела его безжизненный взгляд. В нем была такая печаль, что это разрывало сердце. Милый, добрый старичок. Он не должен был платить такую жестокую цену за беспомощность императрицы. Женщина помнила его теплую, искреннюю улыбку и не могла поверить, что в последние мгновения жизни эта улыбка была искажена болью...