Он услышал кого-то позади себя — и обернулся, выхватив пистолет..
Но это было только Мэтт, и они говорили шепотом некоторое время.
"Потом он вдруг встал."
Миссис Флауверс внезапно остановилась, и Метт услышал всевозможное предупреждающее мелкое пощелкивание и потрескивание в её хрупком старом теле.
"Он шел, а точнее шагал, прямо в чащу. Ту злую чащу."
Она отправилась в чащу, как и шериф Рик Моссберг, когда Мэтт наблюдал за ним.
Метт и Тайрон спешили за ней, готовые остановится, если она покажет какой-нибудь знак о том, что они пересекли границу Старого Леса, который был все ещё жив.
Вместо этого, она ходила вблизи него, держа значок на уровне глаз.
Тайрон и Метт кивнули друг другу и ничего не говоря, каждый взял её под руки.
Таким образом они ходили вдоль кромки чащи, все время поблизости, и Метт шел первым, за ним следовала миссис Флауверс, а Тайрон был последним.
В какой-то момент Метт осознал, что на щеки миссис Флауверс скатывались слёзы.
Наконец хрупкая пожилая женщина остановилась, достала кружевной платок (после одной или двух попыток) и со вздохом вытерла глаза.
"Вы нашли его?" — спросил Метт, неспособный больше сдерживать своё любопытство.
"Что же, нужно посмотреть. Китсуны кажутся очень и очень способными в иллюзиях.
Все что я видела может быть иллюзией. Но", — она вздохнула, — "одному из вас придется ступить в Лес". Метт сглотнул слюну.
"Это буду я, тогда..." — его перебили.
"Эй, так не пойдет, парень.
Ты знаешь их слабые места, чем бы они не были.
Тебе придется выводить отсюда миссис Флауверс..."
"Нет, я не могу рисковать, прося тебя пройти через это и пораниться..."
"Ладно, а что же я тогда здесь делаю?" — требовательно спросил Тайрон
"Подождите, мои дорогие", — сказала миссис Флауверс, голос будто она сейчас расплачется.
Она оба тут же замолчали, и Метту стало стыдно за себя.
"Я знаю, как вы оба можете помочь мне, но это очень опасно.
Опасно для вас обоих.
Но возможно, если нам придётся сделать это только один раз, мы сможем снизить риск и повысить шансы найти что-нибудь.
"Что это?" — Тайрон и Метт сказали почти одновременно.
Несколькими минутами позже, они были готовы для этого.
Они лежали бок о бок, лицом к стене, которую образовывали деревья, опутанные зарослями молодого леса.
Они были не только привязаны друг к другу, но ещё у них все руки были заклеены стикерами миссис Сейтоу.
"Теперь "на счет три", я хочу, чтобы вы вытянули вперед руки и раскопали ими землю.
Если почувствуете что-нибудь, вытаскивайте руки не отпуская этого.
Если ничего не почувствуете, немного пошевелите руками, а затем доставайте их так быстро, как сможете.
И кстати," — спокойно добавила она, — "если почувствуете, что что-то тащит вас или сковывает ваши руки, орите, и боритесь, и пихайтесь, и орите, и мы поможем вам выбраться."
Затем наступила долгая-долгая минута тишины.
Итак по существу, вы думаете, что везде в чаще зарыты какие-то предметы, и что мы может достать их просто ища вслепую," — сказал Метт.
"Да", — ответила миссис Флауверс.
"Хорошо", — сказал Тайрон, и Метт снова посмотрел на него одобрительно.
Он даже не спросил: "Какие предметы могут затащить нас в Лес?"
Теперь они были на позиции и миссис Флауэрс считала "Раз, два, три,", после чего Мэтт засунус свою правую руку в землю настолько глубоко, насколько смог и начал шевелить ею, пытаясь что-нибудь нащупать.
Он услышал крик позади него.
"Нашел!" И затем тут же: "Что-то тянет меня!"
Метт вытащил свою собственную руку из зарослей перед тем как помочь Тайрону.
Что-то обрушилось на неё, но наткнулось на стикер, и он почувствовал, будто его ударили куском пенопласта.
Тайрона дико хлестали и уже затащили по плечи.
Метт схватил его за талию и со всей силой потянул назад.
Один момент он не поддавался, а затем Тайрона внезапно отбросило назад, словно внезапно вырвовшуюся пробку.
На его шее и лице были царапины, не было ни одной там, где были пальто и стикеры.
Метт чувствовал желание сказать "Спасибо", но обе женщины, которые сделали амулеты были далеко, и он чувствовал, что будет глупо говорить Тирониному пальто.
В любом случае, миссис Флайверс дрожала от волнения и благодарила людей за троих.
"О, мой, Метт, когда та большая ветка опустилась, я думала, что она сломает твою руку... как минимум.
Благодари Бога, что женщины Сайтоу сделали такие замечательные амулеты.
И, Тайрон дорогой, пожалуйста, возьми выпей из этой фляги..."
"О, я на самом деле много не пью..."
"Это всего лишь горячий лимонад, приготовленный по моему собственному рецепту, дорогой.
Если бы вы не были вдвоем, мы не добились бы успеха.
Тайрон, ты что-то нашел, да? А затем тебя схватили, и ты бы ни за что не высвободился, если бы Метта здесь не было, чтобы спасти тебя."
"О, я уверен, что он бы выбрался", — поспешно сказал Метт, потому признание в то в том, что им нужна помощь привело бы всех, таких как Тайронатор, в замешательство.
И все-таки Тайрон трезво сказал: "Я знаю. Спасибо, Метт." Метт почувствовал, что покраснел.
"Но все же я ничего не достал", — сказал Тайрон с отвращением.
"Это выглядит как старый труба или что-то в этом роде..."
"Что же, давай посмотрим", — сказала миссис Флауверс очень серьезно.
Она повернула самый яркий фонарик на предмет, добытый из чащи Тайроном с таким риском.
Вначале Метту показалось, что это была огромная сыромятная собачья кость.
Но затем очень знакомая форма заставила его взглянуть поближе.
Это была бедренная кость, человеческая бедренная кость.
Самая большая кость в теле, находящаяся в ноге.
Она была все ещё белая.
Свежая.
"Она не выглядит пластмассовой", — сказала миссис Флауверс отстраненным голосом.
Она и не была пластмассовой.
А ещё она не была сыромятной.
Она была... ну, настоящей.
Настоящей костью человеческой ноги.
Но это было не самое страшное; то что заставило Метта скрутиться подальше в темноте.
Кость была чисто отполирована и с отметинами от десятка маленьких крошечных зубов.
29
Елена светилась от счастья.
Она заснула счастливой, только чтобы снова проснуться счастливой и спокойной, зная что скоро она навестит Стефана, а после этого, несомненно также скоро, она сможет забрать его оттуда.
Бонни и Мередит не были удивлены, когда она захотела посоветоваться с Дэймоном по двум вопросам: во-первых, кто должен пойти, и во-вторых, по поводу ее выбора наряда.
Но их удивил ее выбор.
"Если все в порядке," медленно начала она, водя пальцем по большому столу в одной комнат, где все собрались следующим утром,"Я бы хотела, чтобы лишь несколько людей поехали со мной.
Со Стефаном плохо обращаются ", продолжала она," а он ненавидит плохо выглядеть в глазах других людей.
Я не хочу унижать его."
На лицах присутствующих появился румянец.
Или может они покраснели от негодования, а затем от вины.
С западными немного открытыми окнами, так что утренний красный свет падал на все, трудно было понять.
Только одно было ясно: каждый хотел идти.
"Поэтому я надеюсь", сказала Елена, поворачиваясь, чтобы смотреть Мередит и Бонни в глаза ", что ни один из вас не обидится, если я не выберу вас, чтобы идти со мной."
Это говорло им обеим, что они не пойдут,подумала Елена, поскольку видела расцвет понимания в лицах обеих.
Большинство из ее планов зависили от того, как две ее лучших подруги реагировали на них.
Мередит первая благородно ответила ей.
"Елена,ты прошла через ад, в буквальном смысле,чтобы спасти Стефана и чуть не умерла делая это.
Ты возьмешь с собой людей, которые принесут больше пользы."
"Мы понимаем, что это не конкурс на популярность,"добавила Бонни, сглатывая, потому что она старалась не заплакать.
Она действительно хочет пойти, подумала Елена, но она понимает.
"Стефан может чувствовать себя более неловко перед девушкой, чем перед парнем," сказала Бонни.
И она даже не добавила ", хотя мы никогда не сделаем ничего, чтобы смутить его," подумала Елена, обнимая Бонни и чувствуя ее мягкое маленькое, словно у птички, тело в своих руках.
Потом она повернулась и почувствовала теплые, худые сильные руки Мередит, и как всегда чувствуя, что часть ее напряжения уходит.
"Спасибо", сказала она, вытирая лившиеся из ее глаз слезы.
"И Вы правы, я думаю, что было бы более трудно держаться перед девушками, чем перед парнями в ситуации, в которой он находится.
Также будет более трудно держаться перед друзьями, которых он знает и любит.
Поэтому я хотела бы просить, следующих людей пойти со мной:Сейджа,Дэймона, и д-ра Меггара.
Лакшми вскочила заинтересованно, как если бы она была выбрана.
"В какой он тюрьме?" Спросила она, довольно бодро.
Дэймон заговорил.
"В Ши но Ши."
Глаза Лакшми округлились.
Мгновение она смотрела на Деймона, а затем выскочила за дверь,оттуда раздавался ее голос,"Мне нужно сделать несколько дел по хозяйству, господин!"
Елена повернулась, чтобы посмотреть прямо на Деймона.
"И что это была за реакция?" она спросила тоном, способным заморозить лаву на тридцать метров.
"Я не знаю.
Правда, не знаю.
Шиничи показал мне иероглифы, и сказал, что они произносятся как 'Ши но Ши", и означают 'Смерть Смерти', то есть снятие проклятие смерти с вампира."
Сейдж закашлялся.
"О, мой доверчивый друг.
Мой дорогой идиот.
Не спросил другого мнения ..."
"Вообщето я спрсил.
Я спросил у японки средних лет из библиотеки, про ромадзи, это японской слово выписанное в наших письмах, переводится ли это слово как "Смерть Смерти".
И она сказала, что это так."
"И ты повернулся на каблуках и вышел," сказал Сайдж.
"Откуда ты знаешь?" — Деймон начинал сердиться.
"Потому что, мой милый, эти слова означают многое.
Все зависит от первоначальных японских символов— которые ты ей не показал.
"У меня их не было! Шинити написал их для меня в воздухе, в красном дыму."
Потом добавил с каком-то сердитой тоской: "Что еще они означают?"
"Ну, они могут означать, и то что ты сказал.
Они также могут означать "новая смерть."
Или "Истинная смерть".
Или даже — "Боги Смерти."
И учитывая то, как со Стефаном обращались..."
Если бы взгляды были кольями, Деймон был бы уже мертвым.
Все смотрели на него твердыми, обвиняющими глазами.
Он повернулся словно затравленный волк и обнажил свои зубы в улыбке в 250-киловатт.
"В любом случае, я не предполагал, что это было что-нибудь замечательно приятное," сказал он.
"Я просто подумал, что это поможет ему избавиться от проклятия быть вампиром."
"В любом случае," повторила Елена.
Затем она сказала: "Сайдж, если ты пойдешь и убедишься, что они пустят нас, когда мы прибудем, я была бы чрезвычайно признательна."
"Считайте, что практически сделано, Мадам."
"И — дайте подумать — я хочу, чтобы все одели что-нибудь немного другое для посещения.
Если все в порядке, я пойду поговорю с Леди Ульмой."
Она чувствовала, как Бонни и Мередит растерянно смотрят на ее спину, когда она уходила.
Леди Ульма была бледна, но её глаза сияли, когда Елену проводили в её комнату.
Ее альбом был открыт, это хороший знак.
Потребовалось только несколько слов и сердечный взгляд прежде, чем Леди Улма сказала твердо, "Мы може все сделать за час или два.
Это лишь дело вызова правильных людей.
Я обещаю."
Елена сжала ее запястье очень, очень осторожно.
"Спасибо тебе.
Спасибо тебе, ты просто кудесница!"
* * *
"И таким образом я иду, как кающийся грешник," сказал Деймон.
Он был прямо за дверью комнаты Леди Ульмы, когда Елена выходила оттуда и она подозревала, что он подслушивал.
"Нет, это никогда даже не приходило мне в голову," сказала она.
Я просто думала, что рабская одежда на тебе и других мужчинах сделает Стефана менее застенчивым.
Но почему ты думаешь, что я хотела наказать тебя?"
"А это не так?"
"Ты здесь, чтобы помочь мне спасти Стефана.
Ты прошел через — " Елена остановилась и начала искать в своих рукавах чистой носовой платок, пока Дэймон не предложил ей один,черного шелка.
"Ладно", сказал он, "мы не будем вдаваться в это.
Извини.
Я думаю о том, что сказать, а затем я просто говорю, не важно на сколько неправильно я думаю о человеке, я принимаю во внимание личность с которой разговариваю."
"И ты никогда не слышал еще один маленький голос? Голос, который говорит, что люди могут быть хорошими, и они могут не пытаться тебя обидеть? " Спросила Елена задумчиво, задаваясь вопросом, насколько маленький мальчик сейчас был загружен цепями.
"Я не знаю.
Может быть.
Иногда.
Но, поскольку этот голос чаще всего ошибается в этом злом мире, почему я должен обращать на него внимание?"
"Мне хочется, чтобы ты иногда хотя бы пытался", — прошептала Елена.
"Я мог бы быть в более подходящей позиции, чтобы согласиться с тобой."
Мне очень нравится эта позиция, телепатически сказал ей Деймон и Елена осознала — как это может происходить снова и снова? — что они таяли в объятьях.
Хуже того, на ней был утренний наряд: длинное шелковое платье и пеньюар из того же материала, и обе вещи были очень бледного жемчужно-голубого цвета, который превратился в фиолетовый в лучах никогда не садящегося солнца.
"Мне... это тоже нравится", — заметила Елена, и почувствовала волну проходящую через Деймона с его поверхности, через тело, и все глубже и глубже в бездну, которую можно увидеть взглянув в его глаза.
"Я только пытаюсь быть честной", — добавила она, почти испугавшись его реакции.
Я не могу ожидать от других честности, если сама не буду такой.
Не будь честной, не будь честной.
Испытывай ко мне ненависть.
Презирай меня, умолял её Деймон, и в тоже время гладил её руки и два слоя шелка, преграждавшие путь для его рук к её коже.
"Но почему?"
Потому что мне нельзя верить.
Я — свирепый волк, а ты — чистая душа, белоснежная новорожденная овечка.
Ты не должны позволять мне делать тебе больно.
Почему ты должен делать мне больно?
Потому что я тогу... нет, я не хочу кусать тебя... я только хочу поцеловать тебя, совсем немного, как сейчас.
В мысленном голосе Деймона было откровение.
И он так сладко поцеловал; он всегда знал, когда колени Елены подкашивались и подхватывал её до того, как она упадет на пол.
Деймон, Деймон, думала она, чувствуя себя очень приятно, потому что она знала, она доставляла ему удовольствие, когда вдруг осознала.
О! Деймон, пожалуйста отпусти меня... Я должна идти на примерку прямо сейчас!
Густо покраснев, он медленно неохотно опустил её, подхватив прежде, чем она упадет, и снова опустил её.
Кстати, я думаю, мне тоже стоит прямо сейчас пойти на подгонку, сказал он ей, выходя из комнаты спотыкаясь, с первого раза не попав в дверь.
