Ветер истории

Были в отряде и анархисты. Костяк их составили моряки. Флотские не обманули и, действительно, прислали канониров. Утрясти вопрос с их включением в отряд между ведомствами оказалось хоть и хлопотно, но вполне решаемо. Благо министр у армии и флота был один, да и экипажи бронепоездов формировались именно из них, как знакомых с имеющимися пушками. Флотское командование тоже не возражало. Они были даже рады избавиться на время от бесящихся от безделья людей, тем более что повоевать на земле просились самые беспокойные.

Интенсивная учеба началась как-то рутинно, без предисловий и вступлений. Просто построили людей в полной амуниции в колону и погнали по окрестным дорогам, полям и буеракам в хорошем темпе. Уже через час из строя начали выпадать раздолбаи плохо намотавшие портянки, к обеду поредевшая колона, хрипя, гремя снаряжением, стеная и вымученно пытаясь материться между вздохами, вползла в лагерь. Инструктора с довольным видом ходили вдоль строя и разъясняли бойцам, что на фронте их ждут многодневные марши, копание окопов и много другого тяжкого, грязного труда, но все это мелочи по сравнению с планом учебы на ближайший месяц. Те бойцы, что еще способны были воспринимать информацию, смотрели на инструкторов со страхом и ненавистью. Зря они так. Как выяснилось пеший переход это не просто долгое переставление ног, а целая наука. Каждый день, после обеда бойцы постигали множество больших и маленьких хитростей, призванных уменьшить нагрузку или сохранить в целости ноги и оружие. На вторую половину дня маршброски сдвинули из-за того, что после них бойцы могли только лежать и стонать. Впрочем, даже стонать могли не все. Нам же кроме походной подготовки было нужно освоить еще множество дисциплин воинской науки. Наконец-то началась полноценная стрелковая подготовка. Раньше из-за нехватки патронов, она была больше теоретической. Стрельбу рабочие освоили на удивление неплохо. Руки у них были твердыми, глазомер развит, да и в бильярд ребята любили в чайных и кабаках поиграть. С окапыванием, к примеру, дела обстояли намного хуже. Самое же главное для меня было то, что сломался и ушел только один человек. Остальные продолжали упорно осваивать военное дело. Немалая заслуга тут была и большевиков-агитаторов. Эти железные люди еще находили в себе силы, чтобы ободрять народ шутками, прибаутками и фантазиями как они утрут еще носы инструкторам, когда все эти адские муки кончатся.

Механоиды занимались по своей отдельной программе. К ним я особо не лез, там и без меня хватало выпускников Школы. Главное, что походные мастерские для обслуживания машин у нас были полностью укомплектованы. Надо было еще организовать подготовку снайперов, но тут я не спешил. К людям еще присмотреться надо, подобрать подходящих, а моих трофеев, премий и довольствия хватило только на шесть прицелов. Да и саму программу подготовки лучше создавать в команде с опытными бойцами и офицерами. Моих знаний, полученных из фильмов и интернета, для этого явно не хватало. Тем не менее, я был полон энтузиазма, поскольку снайперское дело здесь толком не оформилось, а значит и мер противодействия не выработано.

Я уже было начал верить, что жизнь потихоньку налаживается и вскоре можно будет расслабиться и работать спокойно, но подлое руководство нанесло удар в спину. К нам на полигон направили тот самый добровольческий батальон. По замыслу высокого начальства, мы должны были в совместной учебе и соседстве наладить взаимодействие, а впоследствии и вовсе стать одним подразделением. Возможно, так бы оно и вышло, если бы не один нюанс. В принципе я мог бы и сам догадаться, о каком батальоне идет речь, и предотвратить все возникшие с его прибытием проблемы, ведь я о нем неоднократно слышал в будущем. Это был женский батальон смерти.

— Прекратить!!! — я сходу вломился в толпу галдящих болельщиков — Вы что тут устроили, мать вашу так?!

Противники не заметили командирского окрика и продолжали кружить по стихийно образованному толпой рингу. С одной стороны набычился боец Степан Саватеев — известный на весь свой район ухарь, заводила и драчун. С другой переминался инструктор штабс-капитан Зверев с совершенно прямой спиной и кулаками на уровни груди, так здесь боксерская стойка выглядит. Пришлось вклиниваться между ними и расталкивать в стороны. Только тогда они опустили руки и, тяжело дыша, принялись играть в гляделки, им явно хотелось продолжить. Драка началось только что, но у офицера уже была ссадина на скуле, а боец сплевывал кровь через вспухшие разбитые губы.

— Что здесь произошло? Ну?

— Он мне по морде дал ни с того, ни с чего. — буркнул Саватеев.

— За что? — повернулся я к штабс-капитану.

— Этот хам публично оскорбил женщин.

— Ничего я не оскорблял, пошутил только. Чего в морду-то сразу?!

Вопрос был резонный. Бойцы, как только обвыклись с видом стриженых наголо доброволец из соседского батальона, начали к ним подкатывать с романтическими намеками, но были жестко отшиты и самими дамами и еще более жестко их командиром — Бочкаревой. С тех пор бойцы постоянно подкалывали соседок издевательскими шутками. Большинство сходилось во мнении, что бабы просто хотят в армию из-за обилия голодных мужиков. Офицеры, работавшие у нас инструкторами, этому не препятствовали, поскольку и сами относились к женскому батальону крайне скептически. И вот теперь вдруг драка.

— Что он такого сказал, чего раньше не говорил? — опять повернулся я к Звереву.

Тот мрачно процитировал. Я озадачено кашлянул. Вот ведь фантазия у человека, за такое и правда морду бить надо.

— Мда, Саватеев, тут ты, явно, границы допустимого перешел. Вот твою сестру так назвали бы, что бы делать стал?

— А что такого-то? Моя сестра такой ерундой не занималася бы, а ежели бы занялась, то я ей быстро ум бы поправил. Баба дома должна сидеть, мужа ждать и щи варить.

Народ негромко, но отчетливо поддержал оратора.

— Дурак ты, Саватеев. Половина из них уже свое выждали, вдовы они и на фронт хотят, чтобы за мужей отомстить.

Это была почти правда, солдаток и казачек в батальоне хватало, хотя до половины все же не дотягивали. Шутник несколько смутился, у него на фронте погиб брат, и это было одной из причин, по которым он вызвался в добровольцы.

— Так чего столпились все? Заняться нечем? Инструктора, быстро найдите людям занятие, чтобы не скучали.

Тут же раздались команды и толпа рассосалась.

— А вы двое еще раз что-то подобное устроите, выгоню на хрен! Все, идите делом займитесь.

Вот не было печали, так соседей подсунули. Одно радует, драка всеми была воспринята не как классовый, а как исключительно частный конфликт двух мужиков с соответствующим способом его разрешения. Даже толпившиеся вокруг бойцы болели за обе стороны.

Это было особенностью нашего отряда. Бойцы не привычные к военной субординации не воспринимали офицеров, как тиранов, а те в свою очередь, относились к бойцам довольно демократично. Не знаю, что способствовала такому отношению. Факторов тут работало много. Начать с того, что во внутренностях бронеавтомобилей бойцы и офицеры копались вместе и часто спорили. В такие моменты иерархию отношений определял профессиональный уровень. Для инструкторов по тактике бойцы были скорее ученики, чем подчиненные. Все же осознаваемая всеми временность их пребывания на этом посту, сильно упрощала отношения. Да и устав требовал взаимного уважения. Отдавать честь рядовым, офицеры хоть и с удивлением научились довольно быстро. В общем, если не равенство, то тяготение к нему в отряде были явно выражено.

Теперь из-за идиотской ситуации с женским батальоном появился риск все это благолепие порушить. И ладно бы это была единственная проблема созданная 'бочкаревскими дурами', так ведь их дурной пример, повлиял на наших женщин.

Первой, уже через три дня после прибытия женского батальона, появилась Саша. Она пришла с тремя подружками в форме сестер милосердия и, устроившись на краю полигона, долго наблюдала за учебой доброволиц. Это было мудрым решением с их стороны, которое избавило от многих разочарований и обид. Текучка у женщин была страшная и связана она была почти исключительно с нравом командира. Та, не задумываясь, раздавала зуботычины и оплеухи подчиненным. С ужасом поглядев на методы обучения и воспитания Бочкаревой, девушки посовещались и направились к нам.

— Здравствуйте, Сергей Алексеевич — невинным голоском начала Саша — а мы к Вам.

— Здравствуйте, Александра Александровна. Вы по частному вопросу или по служебному?

— М-м-м... по служебному — ответила Саша чуть помедлив.

— Тогда не 'здравствуйте', а 'здравия желаю'. Уж Вы-то это должны знать. — не удержался я от подначки.

— Ой, извините, то есть виновата, Ваше благородие! — Саша издевательски-старательно выпучила глаза, встав во фрунт. То, что ее грудь при этом соблазнительно подпрыгнула, она, похоже, не осознавала.

— У нас благородий нет, у нас товарищи командиры, комиссары, бойцы и инструктора.

— Правда? Как интересно! — тут же влезла в разговор одна из подружек — а Вы нас к себе возьмете? Мы уже обучение полностью закончили и даже практику в госпитале получили. Мы все-все умеем!

— Клава, не лезь! — тут же шыкнули на нее остальные энтузиастки.

— Товарищ командир, — Саша опять взяла разговор в свои руки — Вам же в отряде нужно грамотное медицинское обслуживание, а армия вряд ли выделит толковых санитаров. Вы же знаете, как это важно. Обещаю, что мы не будем создавать Вам беспокойств.

— Саша, вы одним своим присутствием беспокойство создаете. Тут же полтысячи молодых мужиков. Мне от этих амазонок стриженых проблем хватает, а ведь, они отдельно обитают.

— Товарищ командир, что вы меня пугаете солдатами. Я среди них почти всю войну прожила и ничего, как видите, со мной не случилось.

— Нет, и не упрашивайте. В состав отряда я женщин не включу. Тем более, он набран на основе революционного ополчения, а вы к нему никакого отношения не имеете. Или, может, Вы левых взглядов придерживаетесь? В какой партии вы состоите?

Саша, наконец, смутилась, а то уж было испугался, что у нее на все возражения ответы имеются. Однако, она была права. Медобеспечения у нас до сих пор не было и это было неприемлемо. Понятно, что в госпиталь наших бойцов будут принимать на общих основаниях и лечение, какое смогут, обеспечат, но ведь их еще до госпиталя надо донести живыми. Не помню, на сколько процентов точно грамотная первая помощь снижает смертность среди раненых, но помню, что на много. Блин, сколько же еще всего у меня нерешенных вопросов упущено из виду. Хреновый я, видимо, командир.

— Но ведь, офицеры тоже не относятся, ни к каким партиям! Они же у вас служат!

— Не служат. Они у нас инструкторами работают, пока отпуск по ранению не кончится. На фронт они с нами не едут.

— А мы можем инструкторами поработать? — опять влезла неугомонная Клава.

— Вы можете обучить бойцов оказывать первую помощь раненым?

— Конечно, можем!

— Отлично! Пойдемте, надо для вас найти место в расписании занятий.

Вопрос решился быстро. Девушки приходили к одиннадцати и в пять вечера отправлялись по домам. Бойцы к фельдшерицам отнеслись хорошо. Во-первых, те выглядели и вели себя вполне в рамках стереотипов, а во-вторых, Клим Епифанов как-то ненавязчиво распространил информацию, что Саша выходила после ранения и меня и множество солдат. Да и вообще, свой человек и даже на передовой при необходимости появлялась. Я о ее появлениях на передовой не слышал до этого и не знаю, правда ли это или Клим приукрасил, чтобы не обижали девчонок. С них обоих станется.

Ну а на следующий день, ко мне решительно ворвалась Лена и заявила, что раз фельдшериц приняли, то и она имеет полное право вступить в отряд. Но не тут-то было! Я с довольным видом сообщил, что фельдшерицы в отряд не входят, и у нее, соответственно, шансов нет.

— Так что, Лена, если ты не можешь научить бойцов чему-то нужному на войне лучше имеющихся инструкторов, то здесь тебе делать нечего. Попробуй в женский батальон записаться.

Лена возмущенно фыркнула и ушла жаловаться в партячейку, но там ей тоже помогать отказались. То, что на этом она не успокоится, я знал, но уже не беспокоился.

История с выходкой Саватеева дракой не закончилась. То ли, действительно устыдившись, то ли просто от беспокойности характера, но он решил пойти к женщинам с извинениями. Добыв вина и купив конфет, он в компании с другими наиболее активными шутниками пошел в расположение доброволиц. Однако, дамы мириться не захотели. Стоявшая в карауле девушка наставила на них винтовку и подняла тревогу. Сбежавшаяся толпа стриженых женщин, облаяла явившихся бойцов. На этом бы все и закончилось, если бы не явилась сама Бочкарева. Эта суровая дама долго ругаться не стала, а выдав матерную тираду, выхватила у Саватеева бутылку и со всей силы ударила его по голове. Поскольку бутылка была полной, она, как и положено полной бутылке, разбилась. Бочкарева же на этом не угомонилась и, махнув оставшейся в руке розочкой, рассекла ему бровь.

Совершенно простонародного происхождения боец не знал, что поднимать руку на женщин нельзя, но зато точно знал, что 'бей бабу молотом, будет баба золотом'. Поэтому, без всяких интеллигентских рефлексий снес ее ударом в челюсть. Доброволицы тут же наставили на мужиков штыки и начали их решительно теснить. Бочкарева в это время выхватила из кобуры наган и выстрелила в Саватеева. Если бы тот не успел пнуть ее по руке, то получил бы пулю прямо в пах. По крайней мере, сам он утверждал именно так. На выстрел прибежали бойцы из нашего лагеря. Дело чуть не дошло до перестрелки.

Наутро я рванул в министерство к Керенскому и устроил шумный скандал. История попала в газеты. Через три дня доброволиц убрали с нашего полигона. Я облегченно вздохнул, теперь можно было работать нормально.

Учеба и слаживание после решения наиболее острых проблем пошли довольно успешно. Отобранные в снайпера бойцы, после согласования курса с опытными фронтовиками, проходили учебу хоть и отдельно, но участвовали в общих занятиях по тактике. Окончательно утрясли и состав отряда. Кроме бронеавтомобилей и реммашины, в состав колоны вошли пять грузовиков разной грузоподъемности и две санитарные машины.

Санитарные машины это заслуга Лены. Как я и предполагал, она, получив отказ, не успокоилась, но вопреки моим ожиданиям не стала донимать меня, командование и партячейки однообразными просьбами и требованиями, а подошла к вопросу творчески. Расспросив всех, попавшихся под руку фронтовиков, она нашла неохваченную нашим вниманием проблему — вшей. Хотя вши окопников действительно донимали, я этой проблемой голову себе не забивал. Дело в том, что конкретно нашему отряду она всерьез не угрожала. В окопах нам сидеть не предстояло, так что и условия для распространения были не те и возможности борьбы больше.

Однако, вспомнив, что отряд задуман как личинка будущей армии, я инициативу Лены поддержал. И тут же пожалел об этом. Развернулась девушка не на шутку. Первым делом все расположение отряда было обвешано самодельными плакатами пропагандирующими гигиену. После чего, Лена в союзе с Сашей и ее командой взялись за штаб отряда и меня лично. Ворвавшись в кабинет во время очередной летучки, они выстроились стеной, перекрыв находившимся пути отступления. После чего, достали список выявленных недостатков и предложений и принялись бомбардировать нас пунктами и комментариями к ним. Комментарии, в основном, сводились к мрачным пророчествам неизбежных эпидемий и вымирания отряда еще по дороге на фронт.