Зенитчик

— Значит, решение остановиться и открыть огонь принял лейтенант?

— Он.

— И выстрел производил тоже он?

— Да. Я наводил, а выстрел производил заряжающий, то есть Костромитин.

— А вдвоем они могли стрелять?

— Вдвоем? По неподвижному танку вполне. Темп стрельбы, конечно, не тот будет, но могли.

— Этот танк меня больше всего беспокоит. Не должно вас там было быть, не должно.

— А второй танк? Который на днепровской переправе, там нас тоже быть не должно было.

— Там вы не одни были. По ходу дела, этому танку и так, и так конец. Не вы, так противотанкисты его бы все равно подбили. Ну, поехали дальше.

— Поехали, — согласился я.

Так, эпизод за эпизодом, к концу третьего дня я ему весь свой путь в этом времени и рассказал. Не врал. Ну, почти не врал. Работу местные товарищи проделали немалую, путь мой буквально по дням и километрам восстановили. А самое поганое, не знал я, что у полковника в папке, переданной ему из НКВД, и компьютере его есть. А потому и врать было опасно, но пару моментов я все-таки утаил — ни к чему этим контролерам самозваным такие подробности знать. Полковник парень нормальный, и язык общий мы с ним вроде бы нашли, но о том, что мы сейчас по разные стороны баррикад, я никогда не забывал.

Полковник с явным облегчением человека, сделавшего неприятную, но необходимую работу, собрал свои бумаги и выключил компьютер.

— Ну, вот и все, успели. Сейчас передам все материалы Джеймсу, а завтра утром он отправит их дальше. Ответ придет через две недели.

— А как они их проверять будут?

Этот вопрос меня очень интересовал.

— Не знаю, — признался полковник, — краем уха слышал, что есть у них носители с исторической информацией, сохраненной еще до всяких переходов во времени и защищенной от изменений даже в случае всяких хронокатаклизмов. Вот с ней, видимо, сверяться и будут. Если никаких расхождений с реальностью нет, значит, последствия твоих действий ничтожны.

— И после этого меня обратно отправят?

— Ну да.

Посмотрим, посмотрим. Значит, завтра утром у них плановое открытие межвременного перехода. Очень, очень интересно. Надо будет как-нибудь посмотреть. Ну хоть одним глазком.

Надеждам моим сбыться, однако, не удалось. Утром, выходя в туалет, я по привычке толкнул дверь моей камеры, но она не шелохнулась. Я толкнул сильнее — результат был прежним. Закрыта, догадался я и, уже окончательно проснувшись, забарабанил по ней кулаками.

— Эй, откройте! Выпустите человека!

Спустя пару минут лязгнул запор и в камеру заглянул старший мордоворот.

— Чего орешь?

— Мне в туалет надо.

— Сейчас.

Дверь закрылась, опять лязгнул запор. Вскоре старший вернулся и, открыв дверь, сунул мне в руки эмалированное ведро.

— Сюда ссы. К обеду выпустим.

И свалил. Я плюхнулся обратно на кровать. С-с-сволочи! Поубивал бы гадов! Деваться было некуда, пришлось валяться дальше. Сначала хотел выплеснуть содержимое ведра в морду первому, кто откроет дверь, но потом остыл. Часа через два мысли мои вернулись к причине заточения. Сколько они портал открытым держать будут? Несколько минут, скорее всего, но не несколько часов. А чего они меня так надолго заперли? Нет, они не только сам переход мне показывать не хотят, но и что-то еще. А что? Начал перебирать варианты. Нет, все не то. А что, если... Так, так, вот это уже хоть на что-то похоже.

Итак, еще раз. Допустим, сперли они здесь из музея картинку известного художника. Перетащили к себе и выставили на аукцион или частному коллекционеру предложили. А покупатель захочет экспертизу провести. Обязательно захочет, это не бронетехнику в музеи толкать, здесь контроль на высоком уровне. Предположим, достоверно известно, что творил автор картины четыреста лет назад. А экспертиза покажет, что холсту от силы триста. Так как последние сто лет он преодолел одним прыжком и субъективно ему на сто лет меньше, чем должно было быть. Картину объявят подделкой более позднего времени. Может, за нее и дадут приличные деньги, старый холст, как-никак, но уже не те, что за шедевр всемирно известного мастера.

А уж золото инков и вовсе не продать, если они пятьсот лет назад исчезли, а металлографический анализ показывает, что плавили это золотишко лет десять назад. И что тогда делать? Прихватить сокровище и спрятать его в том же времени в надежном месте. Значит, укр.., добыли, перетащили к себе, оценили добычу, отправили обратно и закопали в том же времени. А потом в своем откопали. Или достали. С золотом подобный фокус пройдет, но не с холстами старых голландцев — им климат определенный нужен, иначе никакая реставрация после ста лет в земле им не поможет. А что, если это здание и есть одно из таких хранилищ? Места мало? Но я видел только часть первого этажа. А может, есть еще специально оборудованный подвал. Но обследовать здание мне не дадут, если только не перебить охрану.

Перебить. Легко сказать. Что-нибудь колюще-режущее или ударно-дробящее можно достать и здесь, но пустить его в ход... На войне все убивают по-разному. Кто-то с ножом в зубах ночью через нейтралку ползет. Кто-то ловит мышастого цвета фигурки в прорезь прицела своей трехлинейки. Кому-то командуют азимут и прицел, а за спусковой шнур дергает другой человек. А кто-то сидит в десятках километров от фронта и стрелочки на карте рисует, но тоже убивает. И не в пример больше, чем трое первых вместе взятых. Из пушки стрелять это одно, а взять и воткнуть нож в человека, который твоей жизни непосредственно не угрожает, я, пожалуй, не смогу. Нет, не смогу.

Ну, чего разнылся? Они тебе кто? Враги. В кутузку на неделю посадили, сейчас взаперти держат. Посадили, но не убили же. Сейчас кормят, домой отправить обещают. Обещают, это точно. Стоп. Действовать надо, исходя из каких-то целей, а не из сиюсекундного любопытства. А какая у меня цель? Вернуться обратно? Тогда надо сидеть тихо и не совать свой нос в их дела. Явить всему миру правду? Всему явно не удастся, а учитывая тесные связи этих ребят с верхушкой местного НКВД, может, и не всему тоже не удастся. Ладно, будем посмотреть. Пока сидим тихо, собираем информацию и ждем, чем закончится моя проверка. Приняв решение, я, наконец, успокоился, а минут через двадцать и вовсе заснул.

Желудок разбудил меня точно к обеду. Гремя ведром, я с недовольной рожей выполз в коридор. Пусто. Пока я спал, хозяева закончили свои темные делишки и отперли дверь в мое узилище. На обратном пути из туалета удачно натолкнулся на полковника.

— Ну, что? Все концы попрятали или еще нет?

Полковник попытался прошмыгнуть мимо, но я перекрыл ему дорогу.

— Слушай, потомок, а тебе здесь работать не противно?

Совесть у парня где-то, видимо, осталась, смотреть мне прямо в глаза он не мог.

— Бывает, — признался он, — и нередко. Но ты не думай, я не только за деньги, хотя и за деньги тоже. Это же все жутко интересно.

— Понятно. И долго тебе здесь еще коптить?

— Четыре года. Точнее, четыре с небольшим, а там контракт заканчивается.

Это тоже понятно. Контракт у парня до конца сорок шестого, как раз к концу растаскивания немецких трофеев. Дальше им здесь делать нечего. Но кто-то должен эту пещеру Али-бабы охранять. Потому что, если в каком-нибудь восьмидесятом или девяностом году кто-нибудь случайно на нее наткнется, то все их усилия пойдут прахом. Мало того, что в своем времени они ни хрена не получат, так и спецслужбы того времени могут зашевелиться, узнав о находке большого количества произведений искусства, "уничтоженных" много лет назад. Поэтому объект этот они должны контролировать все сто лет, надежно контролировать без всяких случайностей. Но выполнять эту задачу, скорее всего, будут местные.

— Заканчивается! А обед еще не закончился?

Я перевел разговор на другую тему.

— Да оставили тебе, не волнуйся.

— Я бы посмотрел, как ты волновался после месяца на тыловой норме. Ладно, иди, сбрасывай переработанный ленд-лиз в сталинский унитаз.

Полковник скрылся за дверью туалета, а я пошел наверстывать упущенное. Ведь завтрак мне принести тоже никто не догадался, а просить их не стал — я тоже гордый. После обеда, делая вид, что просто гуляю, я еще раз обшарил все территорию, но ничего интересного не нашел. Вечером, лежа на гремящей панцирной сетке, наконец, включил голову. Если хранилище действительно существует, то в нем нужно поддерживать определенный микроклимат. Там должны быть более или менее постоянные температура и влажность. Как этого достичь? Ответ прост — кондиционер. Скорее, два, на случай поломки одного. А может, и три. Но компрессор кондиционера механизм достаточно шумный, его можно услышать. Не факт. Хорошую звукоизоляцию поставить, и на естественном шумовом фоне ни одно человеческое ухо не услышит. Электроэнергия? Тоже не годится. Кабель можно легко спрятать, да и лазить по коммуникациям мне никто не позволит. Но сейчас днем температура далеко за двадцать, тепло с кондея надо куда-то сбрасывать, значит, должна быть вентиляция. А вентиляция — это трубы, причем трубы приличного диаметра, их в стену не спрячешь. А на этом здании только одна труба, из котельной.

Следующее утро я начал с изучения системы отопления здания. Котельная притулилась с жилого края здания, того, где держали меня. Снаружи дверь закрыта на амбарный замок, мне с таким не справиться. Облом? Еще нет. С тыльной стороны обнаружился люк, через который в котельную ссыпали уголь. Створки люка закрыты на хлипкий примитивный замочек от честных людей. Осталось найти обрезок стальной проволоки, и через пять минут я, стараясь не сильно испачкаться, проник внутрь. На мою удачу, уголь на зиму хозяева завезти не успели.

Солнечный свет проникал в помещение через маленькие грязные окошки, отбрасывая на пол и стены причудливые изломанные тени. Посредине стоял грязный угловатый котел. Сейчас он был холодным и безжизненным, только поблескивал водомерными стеклами и какими-то приборами. Полчаса поисков ничего не дали, никаких лишних труб найти не удалось. Спрятали в дымоходе котла? Нет, не может быть. Там высокие температуры, сажа, его чистить должны, в конце концов.

Я выбрался наружу, защелкнул замок и осмотрел себя. Если хочу, чтобы мои похождения остались незамеченными, то нужно немедленно устроить постирушку. Я уже направился к входу, когда взгляд мой упал на гараж. Гараж! Над крышей гаража торчала короткая труба. Если стоять рядом с гаражом, то ее не увидишь — край крыши закрывает, видно только с приличного расстояния. На мой взгляд, труба слишком широкая для естественной вентиляции небольшого помещения. Я рысью обогнул здание, подкрался к гаражу с тыльной стороны. Повезло. За гаражом валялся зеленый ящик приличных размеров. Поставив его "на попа", я легко дотянулся до края крыши. Подпрыгнул, скребя по кирпичу стены коленями, а по грязному гудрону локтями, вскарабкался на плоскую крышу. Сразу кинулся к трубе, прикрытой сверху широким колпаком. Есть ли в ней другие трубы, не видно. Я просунул руку в щель между колпаком и трубой и чуть не взвыл от радости. Есть! Есть явно ощутимый поток воздуха, причем более теплого, чем окружающий.

Спуститься с крыши оказалось труднее, чем забраться. Три с лишним метра высоты. Для моей неподготовленной к таким прыжкам тушки риск повредить себе что-нибудь слишком велик. Пришлось лечь на крышу и осторожно сползти с нее задом, заодно собирая всю накопившуюся грязь. Хотел зацепиться за край и только потом спрыгнуть, но пальцы соскользнули, и я сначала чувствительно отбил себе пятки, а потом приложился задом. Хорошо хоть, упал на траву, где не было камней и не торчали корни деревьев. Едва я вошел в жилое здание, как черт вынес на встречу младшего мордоворота.

— Где это ты так изгваздался?

— Шел по лесу, споткнулся, упал в лужу.

Пока он осмысливал информацию, просочился мимо, направляясь к себе в камеру. Дождей несколько дней не было, летнее солнце все лужи давно высушило.

Итак, хранилище для ценностей все-таки есть. Ну ладно, ладно. Еще неизвестно, что именно там находится, но подземный бункер под зданием точно имеется. Теперь надо уточнить место расположения самого объекта, а для этого придется идти за периметр. Хорошо, предположим, узнаю я место, а дальше что делать? Нет пока ответа. И что с хозяевами здешними делать, непонятно. Черт, вода жесткая, холодная, мыло мылится плохо. Да и какое это мыло? Вонючее, по консистенции больше похоже на комок глины. Из чего только его делают?

И чего я, в самом деле, на них взъелся? Ну, тырят ребята по-тихому антиквариат с золотишком. Кому от этого плохо? Мне. Мне от этого плохо. Но если оставить личное, то есть еще два момента. Во-первых, когда-нибудь они точно доиграются. Что-то не то сопрут, кто-то не туда попадет и пропадет, вот и здравствуй хронокатаклизм мирового масштаба. Не страшно? Это потому что никто этого еще не переживал, но сами хрономародеры такого события не исключают и всеми силами стараются не допустить. Во-вторых, вызывает серьезные возражения сам способ добычи ценностей. Ну не приходят же они в музей и не предлагают бабушкам-вахтершам указать наиболее ценные экспонаты на вынос, так как через пятнадцать минут начнется пожар и все равно все сгорит. И не прямо из огня они картинки выхватывают в последний момент. Нет, охрану музея надо нейтрализовать до начала пожара и до того, как она начнет стрелять. Или, скажем, перехватили они "золотой" галеон. И что? Предложат испанским идальго помочь в переноске особо ценного груза на свой корабль, объяснив, что завтрашний шторм их посудина не переживет вместе со всем экипажем? Боюсь, что матросики не поймут и начнут палить в добродетелей из всего, что есть под рукой. А дотянутся, так и в рукопашную полезут. За золото, за свое золото. Его так просто не отдают, проще всего забрать у трупа.

Я продолжал драить шершавую хэбэшку вонючим обмылком. Нет, надо их остановить. Но как? Как? Самому мне в будущее путь заказан, машины времени здесь нет. Захватить хранилище и потребовать прекратить шляться по времени? Ну да, так они меня и послушали! Могут просто не открыть портал, и останусь я тут, под крылом товарища Сталина, до скончания века. Ну, вроде, грязь отстиралась. Я скрутил гимнастерку жгутом и начал отжимать грязную, мыльную воду. Руки красные, как гусиные лапы. Струя воды опять потекла на обмундирование, смывая мыло. Взять бы кого-нибудь из этих деятелей, скрутить, как гимнастерку, и выжать информацию, будто мыльную воду. Так, с верхом, будем считать, закончили. А пока информации мало — действовать рано, поэтому ждем. Ждем и смотрим по сторонам, слушаем, анализируем и делаем выводы. В раковину, под струю ледяной воды плюхнулись шаровары. Начало августа на дворе, солнце, жара, а вода холодная, будто с ледника течет. Но ледника поблизости нет и в ближайшие три месяца не будет, значит, артезианская.

Нижняя нитка колючки приподнялась заранее подготовленной рогаткой. Однако маловато будет. Тут же подобранный сук решил проблему. Кряхтя, осторожно пролез под проволокой между двумя сучьями, не услышав, к великой радости, треска рвущейся материи. Прихватив обе палки, я тщательно скрыл следы выхода за периметр. В общем, лес оказался вполне проходимым, обычный среднерусский лес, лиственный. Сначала я двинулся параллельно дороге, ведущей от ворот. Метров через сто она вывела меня на другую грунтовку, наезженную гораздо основательнее. Осмотревшись, я повернул налево в направлении, как думал, Москвы. Через пятьсот метров дорогу по диагонали пересекла лесная просека, вполне прилично расчищенная от кустов.