Дыхание в басовом ключе

Он вновь подумал о том, что внезапная и ни к чему не обязывающая интрижка со старшей сестрой Викиного бывшего (тут он скрипнул зубами и сжал кулаки), кажется, грозит перерасти в нечто большее. Всё ещё не зашло настолько далеко, чтобы задумываться о совместной жизни, но, похоже, пора поставить сестру в известность. Её реакции Олег не опасался, зная, что они подруги. Но всё же лучше, чтобы узнала от него, а не от постороннего человека, случайно заметившего его с Антониной.

Кстати, Тоня. Мужчина уже достал телефон, чтобы позвонить ей, когда его неожиданно окликнули.

— Извините, — молодой парень приблизительно одного роста с Олегом встал с лавки у входа в здание и неспешным шагом приблизился к нему. — Вы случайно не из качалки идёте?

— Да, а что?

— Не подскажите, там тренер должен быть. Дольный. Имени, к сожалению, не знаю.

— Олег, — подсказал он. — Это я и есть. А что случилось? Вы записаться хотите?

— А? Нет-нет, — покачал тот головой. — Я... эм... по личному вопросу.

— Личному? — Олег внимательнее пригляделся к парню, убеждаясь, что понятия не имеет, кто это такой, и на всякий случай сделал шаг назад. — Не думаю, что мы знакомы.

— Точно, — собеседник подозрительно замялся, но всё же протянул руку. — Снегов. Ал.

Имя прозвучало знакомо, но как Олег ни старался, так и не смог вспомнить. Вроде, не из зала. И не со школы — новый знакомый явно младше его. Примерно Викиного возраста. Может, её одноклассник?

— Я всё ещё... — начал он, но перебил сам себя: — Извини, не припомню. Откуда мы знакомы?

— Мы не знакомы, — подтвердил его подозрения собеседник. — Я, собственно, за этим и пришел. Черт, — неожиданно расхохотался он, — прийти-то я пришел, а вот что сказать?

— Давай с начала, — предложил Олег, в душе недоумевая. — Но коротко.

— Неплохая идея, — согласился Ал. — Оригинальная. Если коротко, то мне стало любопытно познакомиться с возможным родственником.

— Чего?

— Я Ал, — зачем-то повторил парень. — Неужели Вика ничего обо мне не рассказывала?

Ал? Ал... Точно, Ал!

— Алекс? — хлопнул себя по лбу Дольный. — Ну точно. Витькин ухажер?

— Алек, — поправил Снегов. — Извини, не привычно, когда меня называют Алексом. Можно Саша, если хочешь, но лучше Ал или Алек.

— Алек нормально, — кивнул Олег. — Так, значит, родственники? Ну, Витёк дает. А мне и полсловом не обмолвилась, что всё уже настолько серьёзно.

— Ну, — почесал Ал затылок, — на самом деле, тут ещё бабушка надвое сказала. Видишь ли, — он снова запнулся, словно тянул время, не зная что сказать, — ну не понимаю я твою сестру. И меня это, мягко сказать, напрягает.

— В каком смысле?

— Мы можем поговорить начистоту, — решился Алек наконец, — и так, чтобы Вика не узнала о нашем разговоре?

— Хорошо, — Олег приглашающе кивнул головой в сторону парковки, — поехали ко мне?

Заляпаная бурой грязью по самую крышу машина приветливо пискнула и мигнула габаритными огнями. Алек подозрительно осмотрел престарелую Ниву и скептически хмыкнул:

— А смысл ставить сигналку на такую рухлядь?

— Ну-ну, — оскорбился Олег. — Я в автосервисе работаю, так что эта "рухлядь" тюнингована больше, чем иные молодки. Ходовую сам перебирал по болтику. Подвески с Паджеро переставил, а гидроусилитель...

— Всё, всё, — примирительно поднимая руки отступил Снегов, — я понял. Извините, мадам, — отвесил он поклон машине, — для ваших лет выглядите сногшибательно. Вас вымыть — цены бы не было.

— Это я утром влетел, — начал оправдываться Олег. — После дождя.

— И где же такое болото водится?

— Да на рыбалку я ездил.

— Рыбалка? — Алек весь подобрался и хищно прищурился. — А мы, кажется, найдём общий язык.

— Тоже любишь?

— Тишину люблю, — пояснил он. — Порой так хочется, чтобы все отстали, не дергали, не лезли в душу, вообще даже не дышали рядом. Просто отключить телефон черта с два мне кто позволит. А так, вроде, по делу.

— Хм, — Олег тронул машину, — могу понять. Ну, коли породнимся, будем вместе сбегать.

— Кстати, да, — кивнул Ал. — Слушай, короче, какая ситуевина получается...

Оранжево-коричневый плафон отбрасывал теплые пятна света на стены маленькой и уютной кухни. Бежевые обои, занавески на полтона светлее и шкафы с темной формайкой сочетались удивительно органично, хотя и были довольно стандартными и дешевыми, из тех, что можно найти в любом мебельном магазине.

Вообще квартира Дольных понравилась Алеку с первого взгляда. Небольшая, без шика и лоска, с разбросанными детскими вещами и игрушками, кучей обуви в прихожей, вязаными салфетками, огромным количеством горшков с цветами — она разительно отличалась от его дизайнерских покоев в Москве, вылизанных приходящей домработницей практически до музейного идеала.

Что-то такое — уютное, безопасное и пахнущее малиновым вареньем, — смутно припоминалось по детству, но воспоминания ускользали как песок сквозь пальцы, не давая сосредоточиться и зацепиться за что-то одно. Ал уже очень давно жил отдельно, и даже бывая на родине, предпочитал останавливаться в гостиницах, заскакивая к родителям лишь на чай или вообще вытаскивая их в рестораны.

Глаз зацепился за стоящий на столе прозрачный пластиковый контейнер с остатками овсяного печенья — кривого и косого, явно вылепленного детскими руками. Когда он последний раз ел материнскую стряпню? Он путает, или в детстве мама каждую субботу заводила тесто и пекла булки с изюмом, а запах свежей сдобы заполнял весь подъезд? Нет, не путает. Было такое, было. Он обожал эти булки и однажды, когда мать уехала к двоюродному брату в Донецк, даже попытался сам их испечь. Отец тогда давился результатом, но ел и нахваливал. А затем заставил отдраивать кухню.

Было, было. Почему же он перестал приезжать к родителям домой? Когда их двушка с такими же вязаными салфетками начала казаться ему неуместной? Так глупо.

Ал внезапно понял, что хочет прямо сейчас зайти в такие знакомо-незнакомые оббитые дермантином двери, переобуться в смешные, купленные матерью на какой-то распродаже, кожаные домашние туфли с загнутыми носками, и сказать: "Я дома."

"Старею, — подумал Ал. — Или просто всё достало. К черту гостиницу, поеду сегодня к предкам ночевать. Вот отец удивится."

— М-да, — выдавил из себя Олег, всё то время, что Ал рассматривал кухню, пытавшийся переварить услышанное. — Даже не знаю, морду тебе бить или ржать.

— Вот только держи себя в руках, — отшатнулся Снегов. — Я понимаю, что в тебе играют братские чувства, но попробуй поставить себя на моё место. Что бы ты подумал?

— Да не такая она! — Олег ударил кулаком по столу, чуть приподнимаясь. — Это бред какой-то. Вы сами её запутали...

— Запутали, не спорю, — Ал согласно кивнул и продолжил, тщательно подбирая слова: — Но, согласись, то, что она запуталась, вызывает ещё больше вопросов.

— Ты параноик.

— Возможно. Но, как показывает мой горький опыт, совсем не обязательно. Я, собственно, поэтому и хотел с тобой познакомиться. Говорят же, что о человеке можно многое узнать, если посмотреть на его друзей и родственников.

— Ну и что же ты узнал? — Олег сел на место, достал пачку сигарет и, предложив Алу угощаться, нервно закурил.

— А ничего я не узнал, — Снегов взял предложенное, прикурил, затянулся и раскашлялся. — Что за дрянь ты куришь? Ничего я не узнал. Ровным счетом ничего. С Романычем мы знакомы уже несколько лет и он за твою сестру меня и сам закопать готов. Ты тоже, вроде, нормальный.

— Так перестань забивать себе голову всякой дурью и просто расскажи ей правду!

— Если бы всё было так просто...

Ал всё же затушил так и невыкуренную сигарету и зарылся пальцами обеих рук себе в волосы. Его правая рука, с которой только позавчера сняли гипс, была заметно светлее левой, загоревшей. В приглушенном свете кухонного светильника казалось, будто один из рукавов его футболки закатан до плеча, в то время как второй спускается к широкому ремешку часов на запястье.

— Знаешь, когда живёшь в нашем мире, ты очень быстро либо учишься не верить людям, либо тебя сжирают. Деньги, слава — всё это кружит голову, и предают порой даже те, от кого совсем не ожидаешь, — и внезапно спросил совсем несвязанно с предыдущим: — Ты когда маленьким был, любил всякие страшилки на ночь сестре рассказывать?

— Не припомню, — опешил Олег от такой резкой перемены темы.

— А вот Шес меня пугал, бывало. Он где-то твоего возраста, ты в курсе? Я к ним на каникулах приезжал. Спали мы в одной комнате и он, паршивец, забавлялся, доводя меня до икоты. А хочешь, расскажу тебе историю?

Жил был на белом свете маленький мальчик. Обычный такой мальчик — в меру послушный, в меру сорванец. Такой же, как и все, за одним маленьким исключением — отца у него не было. Нет, ты не переживай, всё с тем нормально было, даже более того — батюшка нашего мальчика был королём. А сам пацан, значит, принцем. Точнее, он был бы принцем, если бы король его признал. Но тот, если честно, даже и не подозревал о существовании сына.

Пацан наш рос, рос и даже умудрился стать непоследним человеком в королевстве. И вот пришла ему в голову блажь познакомиться с родичами со стороны отца — другими принцами и принцессами. Не спрашивай, зачем. Сам мальчишка говорил, что любопытство замучило. Но были и те, кто считал, будто он плохое против короля задумал.

Неважно, как оно там было, но узнал наш герой — к тому времени уже успешный молодой мужчина да завидный жених, — что есть у него младшие сестры. Познакомился с ними. Молодые принцессы оказались прелестными девушками и он им открылся, рассказав о родстве. Только просил отцу ничего не говорить, опасаясь реакции короля на новоявленного сынка с довольно неоднозначной репутацией.

Ну, а ты как думал? В нашем королевстве сложно куда-то пробиться и не измазаться по дороге в каком-нибудь дерьме. Можно, конечно, попытаться отбелиться, но как ни скрывай, что-то где-то когда-то да вылезет. Особенно, если хорошо искать.

Одного не знал наш герой, да и никто этого не знал — тайна то страшная была, кою король с королевой скрывали от подданых, — старшая дочь не была королю родным ребенком. Королеву-то он брюхатой уже взял. Обманом она его на себе женила, а правда мужу открылась лишь много лет спустя.

Ну, королю-то она, может, и не родной была, а вот в мать пошла что статью, что характером. Змея подколодная с ангельским обличием.

Отвела она нашего героя в сторонку и говорит ему: "Ты, добрый молодец, давай женись на мне, а не то я батюшке всё расскажу, да от себя добавлю, что, мол, замышляешь ты недоброе против него, отомстить хочешь за то, что мать твою бросил беременную, потому и к дочерям его клинья подбиваешь."

Молодец сначала девицу в дали дальние послал, а затем мозгами-то пораскинул и вот что смекнул: королю такая угроза репутации как внебрачный ребенок, да не с самым радужным прошлым, явно не сдалась. А что короли делают со смутьянами всякими да покусителями на честь королевскую? Правильно — голова с плеч и нет проблем.

— И что же, женился молодец? — поинтересовался Олег.

— Да хрен ей, а не свадьба! — Ал показал выразительный "фак". — Только тут с умом надо, а не с кулаками. По всему выходит, что молодцу-то с отцом надо бы поговорить. Самому да начистоту. Только к королю так просто не попадёшь.

— Почему?

— Ну, сам подумай, — отмахнулся Ал, — не подойдёшь же на улице и не скажешь: "Здравствуй, батя, я твой сын." А аудиенции "по личному делу" с глазу на глаз добиться практически нереально.

— Ничего себе, — Олег снова прикурил, — влип твой герой. Кто король-то, кстати?

— Именами бросаться не стану, — предупредил Снегов, — надеюсь, понимаешь, что шибко доверять мне тебе не с чего. Но, скажем так — он далеко не последний актер на российской политической арене. Так что вряд ли обрадуется такому "подарку", тем более в преддверии выборов.

— Ну, обрадуется или нет, это вопрос, конечно, — согласился Дольный, — но что с девицей, пардон — принцессой подколодной? Вряд ли она сидит и терпеливо ждет, пока молодец её планы разрушит.

— Да нет, как раз сидит и ждет, — опроверг Алек. — Не очень терпеливо, но ждет.

— С какой такой радости?

— А с той, что влюбился в ней другой молодец, — Ал сплюнул. — Тоже ничего так в качестве запасного аэродрома. Возможно, даже лучше — тот и взбрыкнуть может, а этот сам в рот смотрит. Вот и выбирает девица, никак выбрать не может. И пока она выбирает, кто ей больше люб, у горе-героя моей страшилки есть время убить дракона.

— Чего-то тебя уже совсем не туда занесло, — скривился Олег.

— Ну так сказка же. Причем, страшная. Наш молодец, кстати, по гроб жизни не расплатится со вторым молодцем за то, что он уже несколько месяцев выдавливает из себя эту, мать её, влюблённость.

— Вот влип... — Олег встал и направился к кухонным шкафам. — Я без ста грамм эту вашу Санту-Барбару не осилю.

— Я б тоже выпил, — согласно кивнул Снегов, — только не водку, если можно.

— У Витька где-то коньяк был заныкан, сейчас гляну, — Олег закрыл шкаф, открыл другой — верхний — и, выудив из его глубин початую бутылку арманьяка и стаканы, вернулся к столу. — Ладно, допустим, я понимаю, почему ты настолько подозрителен. Но ты же видишь, что Витка хорошая девочка...

— Ева тоже сначала была "хорошей девочкой", — оборвал его Алек. — И таких "хороших девочек" что у меня, что у Шеса, что у любого, кто крутится в этой индустрии, вагон и маленькая тележка. А по факту, по факту-то что? Блин... — он тяжело выдохнул и закатил глаза к потолку. — Знал бы ты, как же меня всё это уже достало!

— Ты ещё скажи, что с удовольствием бы всё бросил и уехал в деревню, — огрызнулся Олег, оскорбленный недоверием к собственной сестре.

— Не скажу. Мне нравится то, что я делаю. И мне нравится моя жизнь. И я знаю, что это — та самая плата. Но ты думаешь, от этого легче? У меня, кроме Шеса, есть один-единственный близкий друг. Романыч, растудыть его налево, с которым у меня ничего, понимаешь — ничего, общего нет. Лучший друг, с которым даже темы для общения надо выискивать специально!

— Ну и почему же ты с ним дружишь тогда?

— А потому, что эта бестолочь оказался единственным человеком, кто, зная кем я являюсь на самом деле, в течении почти года общался со мной, как с самым обычным человеком. Да я был уверен на все сто процентов, что для него Саня Снегов лишь сокурсник, собутыльник и жилетка поплакаться на жизнь в общем и преподов в частности! А потом он мне так между делом бросил, мол, у тебя всё в порядке? А то последний сингл отстой полнейший — сыро, недоработано и вообще не в твоем стиле. Представляешь? Да я подсел на него, как иные на героин.

— То есть, он дает тебе возможность почувствовать себя обычным человеком? — уточнил Олег.

— Нет, нет... Ты не понимаешь, — Ал запнулся, подбирая слова. — Обычным человеком я могу быть практически с кем угодно. Это, на самом деле, совсем несложно. Или ты думаешь, что прям все поклонники узнают своих кумиров в лицо при случайной встрече? Но это тоже будет маска. Как и сам Снежный. Маска, понимаешь? У меня этих масок столько, что я порой задумываюсь, а есть ли под ними ещё что-то, есть ли там ещё человек? А с Романычем я могу быть самим собой — Снежным и Саней одновременно. Не задумываться, как выгляжу, что делаю, о чем говорю... И не просчитывать, что ему от меня надо, поскольку он уже доказал — без того, чтобы я просил, — ничего. Только я сам. Я. Не Снежный и не молодой экономист Снегов, а я.