— Это "Оковы любви". Ими связывают тех, кто действительно нашел свою пару. Любовь питает и укрепляет магию браслетов. Но без нее они — просто красивая безделушка. — Мужчина взял Тирзена за руку, приподнимая ее, а я смотрела, как от ритуальной гравировки по блестящему металлу расползаются пятна тления, как осыпается вниз пыль, как тяжелые литые обручи ломает незримой силой, пока они с глухим стуком не упали на пол.
Принц неверяще переводил взгляд со своих запястий на улыбающегося мага, робко растирая едва видимые оставшиеся следы.
— Я... Я свободен?
— Не только ты. — Неожиданно он повернулся ко мне и озорно подмигнул, сразу же возвращая внимание Тирзену. — Тебя внизу ждут уже.
Мой муж... мой бывший муж улыбнулся так, как никогда не улыбался прежде, и кинулся к выходу, но через пару шагов остановился, развернувшись всем корпусом.
— Спасибо.
* * *
Уже довольно давно мы с Лемаем были одни. Незнакомец практически сразу молча вышел за Тирзеном. Но мне казалось, что в воздухе все еще звенят последние слова. И я все никак не могла оторвать глаз от кусков металла, оставшихся от широких браслетов. Никак не могла взглянуть на собственные руки, иррационально боясь перемен. Что ждет меня теперь? Пальцы же будто сами тянулись проверить, убедиться. Но когда под подушечками оказалась теплая живая кожа, а не холод ритуальных украшений, тело вновь свело страхом.
Осторожное прикосновение к лицу я сначала даже не заметила. И только когда голову начали приподнимать вверх за подбородок, вскинула глаза на стоящего передо мной Лемая. Рассудок сам зацепился за спокойствие в теплых ореховых глазах. Мне нужен был какой-то ориентир, чтобы не потерять себя в этих переменах, внезапно безвозвратно изменивших мою жизнь. И ласковый свет чужого участия стал для меня им. Но из груди все равно вырвался пораженный вздох, когда немного шершавые обветренные губы накрыли мой рот. Не принуждая, даже почти не лаская, просто прикасаясь. Я не знала, что делать. Поэтому просто застыла, прислушиваясь к себе и не решаясь сделать хоть что-то. Но когда Лемай начал отстраняться, почему-то рванулась следом, неловко вновь прижимаясь к его губам. И это словно сорвало плотину. Меня крепко обхватили мужские руки, вздергивая с дивана и ставя на ноги. Я была ниже почти на голову, и сейчас тянулась на носочках, чтобы быть как можно ближе. Он же все больше выгибал меня назад, целуя уже жадно, с напором, немного пугая меня этим, но не давая разорвать объятия.
Ощущения были настолько дикими, непривычными, что меня то захлестывал страх, то сумасшедшая эйфория. Я не знала, куда это безумие может меня выбросить, поэтому изо всех сил цеплялась за крепкие плечи, почти повисая на них.
Мужчина пришел в себя первым. Распрямился и поддержал меня, не выпуская из рук. А я не могла поднять на него глаза. Мне было стыдно и страшно увидеть в его взгляде насмешку. И, будто понимая это, он только крепче обнял меня, прижимая к себе.
— Не бойся. Теперь все будет хорошо. Я обещаю.
Шаг тринадцатый. Ритуал.
Собака бывает кусачей только от жизни собачей.
М/ф "Большой секрет для маленькой компании".
Энеалис.
После трудного разговора Луназель уснул, а ко мне сон не шел. Я только старался лежать не шевелясь, чтобы не потревожить любимого. Меня пугала волна перемен, которая грозила вот-вот погрести нас всех под собой. События происходили слишком быстро. И я совсем не был уверен, что мне нравится то будущее, которое вырисовывалось на горизонте. Хотя на данный момент меня больше занимало собственное недавнее поведение. Как я мог сделать... сделать это с Луназом? Я не находил себе оправданий. И неважно, что он не злится, что лишь рассмеялся в ответ на мои сбивчивые извинения. Ведь если кто-то узнает... Подобные мысли заставляли испугано замирать. И в такие моменты казалось, что, стань я Хранителем, это было бы даже хорошо. Так я действительно смогу защитить Луназеля от сплетен и всеобщего презрения, неважно, чего это мне будет стоить.
Я раз за разом вспоминал свои ощущения от горячей, немного влажной кожи под пальцами, от хриплых, сорванных стонов, от чувства вседозволенности и сладкой власти. Это не могло быть со мной! Я... я же не такой. Во всем виноват этот проклятый сон.
Прекрасный весенний лес, большая светлая поляна. Луназ лежит рядом на густой мягкой траве, рассеяно покусывая твердый стебелек. Невдалеке от нас тихонько плещет волнами миниатюрное озерцо. Воздух наполнен запахами меда и цветов. Его сладость можно почувствовать на языке при глубоком вдохе. Тишину нарушает лишь басовитое жужжание пчел и шмелей, перелетающих с цветка на цветок. Мне удивительно тепло и спокойно. Хочется поделиться этими чувствами с Луназелем. Я тянусь к нему с поцелуем, но он отворачивается, избегая прикосновения. Недоумевая, приподнимаюсь над ним, заглядывая в лицо.
— Что случилось?
— Ничего, все хорошо.
Голос звучит холодно и отстраненно. Он никогда не говорил со мной так. Это тревожит еще больше.
— Неправда, посмотри на меня. — Я касаюсь его щеки пальцами.
— Отстань! Не трогай меня! — Он взвивается на ноги и тут же отскакивает на шаг. — Никогда больше не хочу тебя видеть! Ты ничтожество, бастард! Презираю тебя!
Сон из светлого и счастливого быстро превращается в кошмар. Я не могу понять, в чем дело, в чем я виноват. А Луназ стоит напряженный, как струна, сжимая кулаки. Желая успокоить, помириться, я встаю и делаю шаг к нему. В этот раз он не отшатывается, но из его глаз на меня смотрит такая ненависть, что все слова просто застревают у меня в горле.
— Шлюха! Грязная подстилка! — Он выплевывает мне в лицо новые и новые ругательства, и каждое из них пощечиной бьет по душе. На смену боли и растерянности приходит злость. Горячая, огнем пробегающая по жилам, застилающая глаза багровым дурманом, требующая наказать, отомстить.
— Шлюха? Подстилка? Возможно. Но это ты, дорогой, сделал меня таким. Ты! Хочешь узнать, каково это? — Я странно легко перехватываю его руку, когда он пытается меня ударить. Опрокинуть мужчину на землю оказывается делом одной секунды. Я не позволил ему даже шевельнуться, полностью обездвижив своим телом. Ненужная сейчас одежда растворяется под моим взглядом, а ощущение чужой кожи только подхлестывает ярость, переплавляя ее в бешеное желание. В ответ на мой напор Луназ сдавлено стонет, окончательно лишая меня самоконтроля. — Хочешь. Я вижу, хочешь.
Дальнейшее слилось для меня в водоворот удовольствия и страсти. Только под конец я понял, что тело, покорно выгибающееся подо мной, реально. Что я действительно... Но как же это было сладко, как обжигающе наслаждение сводило мышцы.
И, не в силах бороться и с собой, и с любовником, жаждущим продолжения, опять, уже добровольно, погружаясь в этот вихрь и жар, мне показалось, что я услышал чей-то довольный смех: "Молодец, давно бы так!"
Солнце медленно поднималось все выше, но набирающий силу свет не мог решить моих проблем. Необыкновенно тихое, ласковое утро не радовало. Я в очередной раз ушел в свои мрачные мысли, когда заметил, что Луназ открыл глаза и молча смотрит на меня, чуть улыбаясь.
— Доброе утро. — Я заставил себя улыбнуться в ответ.
— Доброе. — Ласково он лизнул мои губы, принуждая их раскрыться. Медленно целовал, словно и некуда спешить, не ждет впереди сложный — а возможно и опасный, — день, отодвигая все опасения и тревоги куда-то далеко, одним прикосновением делая их мелкими и незначительными.
Оторвались мы друг от друга не скоро и с обоюдной неохотой.
— Надо вставать. — Луназ потянулся и выскользнул из кровати, совершенно не стесняясь наготы, медленно подходя к окну.
Понимая, что нежиться сейчас действительно не время, я тоже встал, невольно ежась от утренней прохлады, когда любовник настежь распахнул окно. Надеясь вернуть себе бодрость, я шагнул в сторону купальни, но замер, уловив что-то странное в зеркале.
— Хочу в лес. Там еще роса.
Слова я попустил мимо ушей, пораженно вглядываясь в собственное отражение. По моему телу разбегались десятки зеленых стеблей странного рисунка. Листья оплетали кожу причудливой сеткой. Кое-где виднелись шипы. Все еще не веря увиденному, я механически провел пальцем по одному из них, почти ожидая почувствовать укол.
— Что это?
Луназ непонимающе оглянулся на меня, оторвавшись от вида за окном.
— Не знаю. Эта татуировка появилась после того, как маг вылечил тебя. Я думал, что это конец. — В конце фразы в голосе отчетливо прозвучал страх, но сейчас я был слишком погружен в себя, чтобы успокоить любимого.
Перед глазами мелькал калейдоскоп из картинок вчерашнего дня.
Вот мы спускаемся в тронный зал. Перед дверями засада. Какая-то странная тварь вылетает из глубокой тени. Я чудом успеваю уклониться в сторону, и смертельный удар выливается в мелкую царапину. Она даже не болит, и кровь почти не течет. Монстра разрубают на куски несколько сабель. Дальше в бой идут уже более привычные противники: полукровки, люди. Ничего особенного, но тело наполняет странная слабость, хочется спать. Усилием воли отгоняю неуместные желания.
Появление неожиданной подмоги, главная схватка, после которой я уже едва держусь на ногах. Меня колотит. Кажется, что холод разливается вместе с кровью по венам, замораживая все на своем пути. Теплые руки Луназа приносят облегчение, но оно так незначительно. В глазах все расплывается. Я еще помню, как жалуюсь, что мерзну, а потом блеклый туман укрывает меня с головой, стирая ощущения и притупляя эмоции. В какой-то момент становится все равно, что будет дальше.
Из этого забыться меня выдергивает резкая боль. Я хочу вскинуться, стряхнуть ее, но тело не слушается. Я даже не чувствую рук и ног. Только пульсирующий жар в груди. Что-то теплое потекло по бокам вниз, щекоча кожу. Я слышу над головой неразборчивый шепот. Или это мне кажется, что шепот? А на самом деле голос громкий и полон искрящейся силы? Он укутывает меня коконом. Почти нестерпимый жар сменяется холодящей прохладой, словно меня окунули в крепкий мятный отвар. Я сам становлюсь мятой. Теперь у меня вместо крови — зеленый, свежий сок. Эта жидкость не такая суетная, как красная влага, она течет размеренно, едва заметно, но неуклонно вытесняя смерть прочь, за границы тела. Теперь я понимаю, что этот туман и холод были гибелью. Тленом. Но когда тело мое — стебель, когда пальцы — листья, желание жить превращается в крепкие корни, жадно тянущие силу из щедрой земли. Так спокойно мне не было никогда, но что-то мешает полностью раствориться в неспешном, неважном течении времени. Что-то... Или кто-то... Это раздражает. Поэтому я постарался сосредоточиться, чтобы выяснить причину и убрать ее, вновь обретя покой. Тогда в жилах яркой вспышкой загорелось одно слово, несколько звуков, значащих так много. "Луназель". Вместе с именем ко мне вернулась настоящая жизнь.
Вспомнив все, я медленно открыл глаза. Луназель стоял совсем близко, в глазах плескалась тревога. Самый лучший. Мой. Я хотел сказать ему об этом, но слова вырвались совсем другие.
— Это теперь навсегда?
— Я не знаю, Эни. — От ласкового обращения по позвоночнику побежали мурашки. — Но мы можем спросить у мага, который проводил ритуал.
— Хорошо. А еще я должен его поблагодарить. — На секунду я прижался всем телом к Луназу, впитывая его тепло, а потом все же пошел умываться.
Теперь я не понимал, как мог так долго не замечать зеленого рисунка. Ведь им был испещрен каждый сантиметр моей кожи. Не удержавшись, я еще раз провел по узору пальцами, но он никак не ощущался на ощупь. На мгновение мне почудилась та мятная прохлада, что текла прошлой ночью по моим венам. Но воспоминание было мимолетно, я не придал ему значения.
Когда мы спустились вниз, во дворце уже вовсю кипела жизнь. Я с легкой опаской поглядывал на незнакомцев, деловито выносящих трупы, снующих туда-сюда. Но, кажется, остальные эльфы уже освоились с чужим присутствием и помогали. Многие раненые были на ногах. Теперь только свежие повязки напоминали, что вчера они балансировали на грани смерти.
Я немного растерянно озирался, не зная, что делать и кому помогать, когда Луназ мягко коснулся моей руки.
— Энеалис, вот тот маг, которому ты обязан жизнью... и новым украшением. — В голосе скользнула легкая улыбка.
Я резко перевел взгляд от двух мужчин, закутанных в темные плащи, и встретился глазами с человеком. На меня спокойно смотрел мужчина средних лет. Смуглая кожа, экзотический разрез глаз, поднятых к вискам, аккуратная бородка. Но в целом ничего необычного, если бы не изящные ветвистые рожки. Кто же он такой?
— Я должен Вам жизнь. Можете располагать мной в любой момент. — Продолжая слова, почтительно поклонился, приложив ладонь к сердцу.
— Не стоит, юноша. Я только рад, что к Вам вернулись здоровье, сила и вкус к жизни. — Он чуть насмешливо покосился на Луназа. Недоумевая, я проследил за его взглядом. И увидел темнеющий отпечаток зубов на шее, не прикрытый воротником куртки. Лицо тотчас вспыхнуло. Я не мог подобрать достойный ответ. — Тем более, я почти ничего и не сделал. Вас исцелила не моя магия.
Это заявление так поразило меня, что я забыл о смущении.
— Но чья? — Мужчина невозмутимо пожал плечами.
— Вам должно быть виднее. Это же эльфийский Лес. Я слышал, он полон собственной силы и почти разумен. — На границе сознания я вновь услышал легкий игривый смешок.
Проглотив это пока малопонятное для меня заявление, я задал еще один, интересующий меня вопрос.
— Скажите, а Вы не знаете, эта татуировка, она навсегда?
— А Вам она разве мешает? По-моему, Вам идет. — Теплые карие глаза светились лукавством.
— Но... — Сбоку послышалось тихое фыркание. Луназель с трудом сдерживал смех.
Вдруг маг посерьезнел и зачем-то потянулся ко мне рукой. Почему-то этот жест меня насторожил. От мужчины повеяло силой и опасностью. С трудом удержавшись от шага назад, я внимательно следил за движением. Но когда его пальцы коснулись моего предплечья, под ними вспыхнула яркая зеленая искра, пощекотавшая меня, но видимо больно ужалившая его, так как руку он отдернул очень быстро. Я был поражен.
— Я не знаю, что это, простите, я не хотел.
Человек только машинально потер пострадавшее место, но улыбнулся широко и светло.
— Все хорошо. Мне не следовало быть столь бестактным. Просто порой я слишком любопытен.
— Но что это было?
Мужчина подарил мне еще одну широкую улыбку.
— Вы теперь под защитой. — Я только удивленно моргнул: о чем он? А незнакомец уже перевел тему: — Рэйден, демон. Вам же интересно, кто я? Правда?
Демон? Мне снова пришлось бороться с желанием попятиться. Неужели...
— А они, — легкий кивок в сторону закутанных в капюшоны фигур, — вампиры. Страшно?
Да он же просто надо мной сейчас смеется! Понимание накрыло внезапно и слегка разозлило.
— Я давно не боюсь детских страшилок. — Подтверждая слова, я смело вскинул на него глаза.
