Мужиков до крайности заводили девочки с оружием, хотя всерьез их на самом деле никто не воспринимал. Впрочем, едва ли мужчины на площади возбудились бы от осознания того, что в 'месскинаском противостоянии' появился еще один участник.
Ах, как славно смотрелась вусмерть перепуганная чернявая паскудина в перекрестье оптического прицела! Элейн прекрасно понимала: жить ментос осталось меньше минуты, но решила не жалеть патрона. В конце концов, патрон — это всего лишь патрон, а радость сладкой мести бесценна. Принцесса воров прицелилась точно между зеленых мессиканских глазок, растопивших, наверное, немало мужских сердец и наполнивших кровью куда как больше членов. Мало ли что сучка спрятала на теле? Элейн не косая, способна попасть и в голову.
Когда цыганка нажала на спусковой крючок, мессиканка неожиданно отшатнулась, и пуля вонзилась в правую грудь. Началась перестрелка. Процедив последнее ругательство в адрес девки, Принцесса залегла у дальнего бордюра крыши. Когда внизу поутихнет, Элейн получит от шлюшки все!
**
Диаметр люка позволял двоим не очень упитанным людям торчать из него одновременно. Это полностью устраивало осторожного Натана, не желающего излишне рисковать, — его почти целиком закрывал собой Аксель. Цыган, единственный, кто, помимо Дриббла, умел пользоваться пневматикой (и заинтересованный в успехе операции на все сто процентов), высунулся первым, чтобы иметь возможность толком прицелиться. Мужики на площади, поглощенные своими терками, наших шевелений не заметили. Я спряталась за мусорным ящиком, держа зажигалку под фитилем связки петард, а Натан, слегка покачивая рукой с подготовленным арканом, скрючился за спиной Акселя, словно огромный уродливый горб. В следующее мгновение их дуэт пришел в движение. А я запалила на шнуре трескучую искорку и забросила связку шутих на крышу дома, под стеной которого устроилась. Пускай боятся метких вражеских снайперов!
План сработал безупречно. Тело мессиканки, опоясанное петлей, приближалось к люку. Дриббл с Акселем уже спустились вниз, я готовилась юркнуть следом, но тут в толпу прилетел горючий коктейль, внеся еще большую сумятицу в пацанскую разборку. Я знала только одного человека, любящего позажигать, и она находилась в городе. В тюрьме правда... но мало ли! Бутыль вылетела из-за дома на другой стороне нашего переулка, то есть предположительно Тиана, предположительно с Сагертом и Кирной, по счастливому стечению обстоятельств, очутились в паре десятков метров от нас. Лучший шанс вызволить их нам вряд ли представился бы, поэтому я приготовилась пересечь простреливаемое пространство, стремясь к узкому проходу между торцами зданий.
**
Лейтенант Филмор резким движением сбросил наушники. Из них раздавался стрекот автоматных очередей, тяжелый лязгающий грохот крупнокалиберного пулемета, вопли и стоны.
— Натток облажался. — Лейтенант поднялся от переговорного устройства и вытянулся во весь свой немалый рост. — Ладно, значит, будет по-плохому. Полфри, играй сбор!
Худой сутулый паренек в застиранной форме, висевшей на нем мешком, прижал к потрескавшимся губам горн. Заслышав сигнал, люди, вот уже четыре часа томившиеся в напряженном ожидании, потушили сигареты, отложили игральные кости и карты, затянули ремни и принялись грузиться в десантные вертолеты. Подготовка к штурму Шинкэт Ангара завершилась.
**
Джо не мог в это поверить. Он стаскивал ветки, сухие листья и прочий растительный мусор, обильно устилавший подножье зана, в выемку меж двух узловатых корней. Вроде бы он читал статью об этом дереве в каком-то журнале: называлось оно вовсе не 'зан', а Старый Лоран, и относилось, кажется, к семейству буковых. С ним еще связывалась полумифическая история, в которой смешались магия, злодеи-гангстеры и, естественно, влюбленная парочка. По мнению Джо, откровенная чушь, выдуманная ради привлечения туристов в округ. Ну не было в его мире ни привидений, ни колдовства, ни туве, в конце концов! Равно как и необходимости вить гнезда, чтобы переспать с какой-нибудь аппетитной милашкой. Вот танцевать — да, порой приходилось, но гнезда... Впрочем, он принял правила игры и роптать теперь не вправе.
Вокруг начинали загораться фонари — тусклые разномастные светильники внешнего города. На окраинах развели костры, хорошо заметные с высокого холма, на котором обосновался в глубокой древности Лоран, тогда еще совсем не старый. Из 'Лысой игуаны' доносились бренчанье расстроенного пианино и нестройный гул пьяных голосов. Где-то в районе стоянки тоскливо плакала скрипка. Случайные прохожие с нескрываемым интересом косились на Хайда, однако не мешали ему, очевидно, принимая за подрывника. Старый Лоран оказался слишком крепок для хилых шинкэтских бульдозеров и бензопил, поэтому его предполагалось свалить хорошим зарядом взрывчатки.
Устало вздохнув, Джо присел у почти законченной конструкции. Последние отблески заката погасли, позволив звездам озарить одинокий холм, дерево и человека. Озарить сиянием, рожденным тысячелетия назад. Жухлый листок спланировал на затылок Джонатана, заставив его вздрогнуть. Хайд повертел лист в руках: громадный, похожий на дубовый, скрутившийся в трубочки по краям. Зачем он все это делает? Туве превратилась для Джо в навязчивую идею. Желание обладать ею (или по-простецки — завалить сосочку) занимало большую часть его помыслов, начиная со знакомства. Но чем девица была для него на самом деле? Хороший вопрос. Недоступная, обаятельная, бесстыдно сексуальная... Нет, последнее он приписывает ей из-за стиля одежды. Туве не принадлежала к категории девчонок, вслед которым оборачивались на улице и в подземке. Или принадлежала? Во всяком случае, Джо ее хотел.
В жизни каждого мужчины хоть раз появлялась женщина, занимавшая все его мысли ровно до момента, когда удавалось наконец с ней переспать. Сразу после интерес сменялся равнодушием, а иногда и откровенной неприязнью. В юности Джо не единожды сталкивался с подобным. Да что уж там в юности! Едва он спустил в Элейн, как ее размалеванная шлюшечья рожа начала вызывать у него тошноту. Если только он ничего не путал, это (не тошнота, разумеется, а такая реакция вообще) коренилось в глубине мужского подсознания. Задача человеческого самца не нежиться в объятиях самки, а кормить род, продолжать род с другими партнершами, расширять территорию рода. Не закончится ли с Туве также? Она пробудила в Джо ту жгучую похоть, которую давно не пробуждали в нем женщины, но вдруг это лишь результат переизбытка свободного времени? Его работа, хобби, немногочисленные приятели, Феора и родители — весь его гребаный мир! — исчезли, растаяли, как песочный замок в приливной волне. И в Джонатановой опустевшей башке поселились упругие сисечки и плоский животик (и ушки, не забывай про ушки!) рыжей дикарки.
Тем не менее Хайд решил, что дело не только в этом. Туве стала его якорем в новом чуждом мире. Встретившись с ней до войны, Джо поостерегся бы знакомить ее с родственниками, но все равно женился бы. Пускай даже церемония состоялась бы в одной из тех придорожных часовенок, где свадебное платье можно арендовать за тридцать стандартов, а от пастора разит дешевым виски, но он точно женился бы. Потому сейчас он строил гнездо и вспоминал различные танцевальные па поэффектнее.
Потому что Джонатан Хайд был влюблен.
Кто знает, как пойдет их жизнь дальше? Уж точно не Джо. Аксель абсолютно прав: фермер из бывшего научного светила хреновый, а цыган — еще хуже, чем фермер. К несчастью, местная техника любого назначения и вида напрочь отказывалась ремонтироваться руками Хайда. Да он и не мог починить ее руками, без инструментов, которых ему неизменно не хватало. И ремонт в его исполнении завершался фразой типа: 'Я почти сделал. Недостает гайки для болта М16 с крупным шагом резьбы. Без него не поедет'. Далее следовал недовольный вздох Натана или усмешка Акселя, кто-то из них сам залезал в нутро сломанной железяки, и она подчинялась их понуканиям. А болт обматывали проволокой, надевали на него колечко из резины либо заливали припоем. Продемонстрировать свои таланты в обращении с тонкой машинерией Джо не имел возможности по причине отсутствия оной, за исключением 'пайнэпплбука', но его он даже побаивался после происшествия в горах.
Краем глаза Джо заметил объект своих мечтаний, сидящую на поросшем бурым мхом валуне.
— А ведь ты обещала научить меня вить гнезда и танцевать, — полушутя бросил он ей, укладывая на дно возведенной конструкции нечистые одеяла, принесенные из трейлера.
— Я с радостью помогу, если ты стараешься для кого-то другого, — Туве вдумчиво расчесывала волосы пальчиками и откидывала красные пряди за спину. — Но как ты впечатлишь меня гнездом, в постройке которого я приняла участие?
— Тогда не смотри, — Джо надел плотную перчатку и достал из лежащего неподалеку мешка несколько веточек шипоцвета, которые вплел во внешнюю гнездовую оболочку, как он ее мысленно называл. — Все. Готово.
Туве медленно провела ладонью по шеренге часовых циферблатов, растянувшейся от запястья до локтя. Выдержав эффектную паузу, она возвестила, что уже пять минут как Последний День Лета, значит, можно начинать танец. И Джо начал. Однажды Хайду пришлось наблюдать за злосчастным монтером, получившим мощный удар током: несколько мгновений бедняга корчился, как шарнирный болванчик, которого дергают за все ниточки сразу. Так вот, Джонатану казалось, он вряд ли теперь чем-то отличается от того мужика. Взгляд Туве и впрямь словно пропустил по нему электрический импульс. Джонатан скакал, извивался и прыгал, точно закинувшийся спидами подросток на рейв-дискотеке. Когда он уже почувствовал изнурение, девушка приблизилась и взяла его за руку.
— Ох, мелкий Джо. Ты настолько хочешь меня? — Туве с легким оттенком грусти посмотрела Хайду прямо в глаза. — Да, сомнений нет. — Она хихикнула, зажав рот ладошкой. — Это самые жалкие гнездо и танец, которые мне доводилось видеть.
— Извини, — Хайда сильно уязвила эта в целом справедливая оценка. — Я, как ты знаешь, не спец.
— Ты старался. Я оценила. Наверное, если мы впервые разделим анима под сенью зана, все обойдется.
Произнеся фразу, смысла в которой не было ни на гран (для Джо, по крайней мере), Туве сняла трусики и повесила их на торчащую из гнезда ветку. Вслед за ними последовал топ. Девушка, ничуть не стесняясь случайных соглядатаев, прикрытая лишь связкой амулетов да каскадом красно-рыжих волос, скользнула в сложенный Хайдом кривобокий шалаш. Устроившись на выцветших серо-зеленых одеялах, Туве поманила Джо. Принятая ею весьма фривольная поза резко контрастировала с целомудренным румянцем на щеках, опущенными ресницами и руками прикрывающими грудь.
Не колеблясь более ни секунды (насколько это возможно, когда ты одновременно расстегиваешь халат и ремень на брюках), Джо залез внутрь собственноручно возведенного гнезда и взял Туве под шелест листьев зана.
**
Кончил Джо быстро и почти сразу же задремал, прильнув к Тувиному животу, будто невероятных размеров младенец. Она же еще долго лежала без сна, вслушиваясь в завывания ветра, шорохи в кроне и тихий шепот бесстрастных холодных звезд, и гадала, как отныне сложится их жизнь. Ей нравился Джо, она нравилась ему. Но...
Мужчины охотно берут и не торопятся отдавать. Мелкий Джонатан не исключение. Туве прямо-таки исходила потом, и вовсе не от бурного оргазма, как решил, задремывая, Хайд, а от сокрушительной слабости.
Люди обращаются с анима без затей: забирают, если могут, и тратят без оглядки. Что ж, они платят за это свою цену — их тела увядают в какие-то жалкие доли Круга.
Другое дело — туве, траины, пикси, кнолли, ффыски и другие существа, чья анима проходит множество сложных циклов, формируя плотный мощный аватар.
Вселенная не чужда иронии, и люди, безусловно, являются одной из ее шуток. Злых шуток, как ни прискорбно. Человек сотворен, чтобы брать, брать все без остатка, вне зависимости от того, действительно ли ему нужен объект вожделения. Мир за пределами свитого Джонатаном гнезда служил хорошим тому примером.
Людская жизненная сила свободно выплескивалась с гневом, радостью, печалью, но и возвращалась легко — так вода проникает в дырявую канистру, опущенную в ручей. Жидкость никогда не заполнит емкость полностью, но и пустовать ей не придется.
Канистра Туве была целой, а открутить крышку представлялось задачей не из простых. Хотя Джо справился с этим с поразительной легкостью. Немудрено — он ведь человек. А поцелуи — самый действенный способ обмена анима или кражи оной.
Туве вздохнула. Теперь наступила ее пора для вздохов.
Аккуратно высвободившись из объятий Джо, она прильнула к теплому шершавому стволу зана, которого здесь почему-то величали Старым Лораном. Может быть, все еще обойдется. Может быть, Джо на самом деле ее полюбит.
Но если нет, то Колесо Вселенной раздавит их, как машина — дождевых червей, покинувших свои подземные убежища. Плата за поспешность и неосмотрительность высока в любом случае, но в подобных ситуациях это почти всегда — смерть.
**
Как нам повезло, что Дриббл умеет кидать лассо! Мендос, лежа лицом вниз, приближалась к люку. Пардон, милашка, мы обдерем твою мордашку. Все лучше, чем сдохнуть.
Наконец мне представился шанс перебежать улицу, и я, набрав в легкие воздуха, как перед нырком, рванулась наискосок от своего укрытия. Кто-то заметил Томов силуэт, но пули вышибли мозги лишь его длинной и слишком медлительной тени. В зазор между домами я с трудом протиснулась боком. Почему здания не поставили вплотную? Наверное, специально ради такого случая!
Лампу в фонаре над выходом из проулка разбили, упростив мне задачу скрытно вылезти наружу.
Подавляющее число людей на площади либо уже умерли, либо умирали, но легче от этого не становилось: многие из них, сознательно или нет, желали отправиться на ту сторону в большой компании. Коренастый бородатый мужик с ручным пулеметом корчился в конвульсиях у еще недавно белой стены, обильно заляпанной внутренностями (которых, по мнению старика Срама, в человеке несколько сотен километров). Однако пулеметчик продолжал упрямо вдавливать палец в спусковой крючок — или уже не мог разогнуть его, — бросая уцелевшим недюжинный вызов замысловатостью траекторий стрельбы. Нескольких выбежавших из переулка шинкэтцев буквально разорвало на куски. Я проползла на четвереньках мимо лежащего на боку мужчины, судорожно пытающегося перезарядить миниатюрный 'энграм'. На воротнике некогда роскошного купеческого одеяния холодно сверкал золотой орел. Вряд ли, впрочем, у дядьки получится сменить магазин одной рукой — вторая болталась на ошметках сухожилий и рукава. Чуть поодаль дюжий полицейский, издавая жуткий булькающий рев, забивал кого-то своей каской. Меня начало подташнивать. Отслужившее оружие, гильзы, внутренности, кровь, осколки костей, куски тел. Как там говорила Туве? Мир каменных сердец? Скорее уж не сердец, а мозгов, если люди поныне грызутся друг с другом на погосте, в который их неуживчивые предки превратили Эос. Эта мысль придала мне сил. Хэй, Мэйби! У тебя тоже в груди булыжник, нечего строить из себя неженку! Хотя так близко к смерти я еще не подбиралась ни разу.
