— Не переживай дед, я тебя не подведу. Слишком многое поставлено на карту, — пристально смотрю в глаза генералу. Наши взгляды скрещиваются словно два клинка.

Константин Николаевич медленно кивает. На мое плечо опускается крепкая рука деда.

— Считай, что ты меня убедил.

* * *

8 октября 1978 года. Воскресенье.

— Ну как понравилось выступление наших бойцов? — гремит голос сенсея, отражаясь от стен зала гулким эхом. Мальцев картинно замирает в стойке с поднятыми вверх кулаками. Зеленый маскхалат красиво облегает атлетический торс.

Разбросанные в стороны Миркин, Потапенко, Волобуев правдоподобно изображают трупы. Полежав несколько секунд в живописных позах, ребята встают и подбирают макеты ножей и автомата Калашникова.

Зал взрывается бурным аплодисментами. Азартно хлопают в ладоши детдомовцы, бурно рукоплещет пришедшая из рабочих общежитий, заводов и ВУЗов молодежь, прочитавшая наши приглашения. Улыбается уголками губ Елена Станиславовна, прибывшая с большой толпой детдомовцев. Недалеко от неё, развязно привалившись к стенке, стоят белобрысый с Бидоном и остальная гоп-компания. По мелькающей в их глазах секундной растерянности и изумленным рожам, вижу: они впечатлены. Но через мгновение на лица гопников и их боевых подруг снова возвращаются кривые презрительные ухмылки.

'Ну ничего, через минуту я надолго сотру эти выражения с ваших морд', — злорадно думаю я.

Сейчас в зале не протолкнуться. Все пространство возле ковра забито людьми. Первые ряды сидят на заранее расставленных скамейках, последние стоят, заполняя пространство до самых стенок. Внимательно смотрю на окружающих. Равнодушных нет. Всех переполняют эмоции. Горящие восторгом глаза, раскрасневшиеся довольные лица. Вижу Ваню, Пашу и Аню, стоящих вместе с Тимуром Мансуровым, Смирновым и другими одноклассниками рядом с входом.

У самого ковра сверкает вспышкой фотоаппарата Вероника. Поймав мой взгляд, блондинка задорно вскидывает вперед руку с выставленным вверх большим пальцем. Еле заметно киваю в ответ.

Среди оживленно галдящих детдомовских малышей, сидящих прямо перед татами, мелькают знакомые бантики. Отыскиваю взглядом Машу. Кроха улыбается мне, сверкая маленькими белыми зубками, и машет рукой. Подмигиваю ей в ответ. Рядом с ней примостились на скамейку Валя и Оля. Брюнеточка с любопытством вертит головой, разглядывая присутствующих, Ольга сидит со скучающим лицом.

— А теперь, — гремит голос сенсея, — желающие могут проверить себя и поспарринговать с самым младшим по возрасту нашим бойцом — Алексеем Шелестовым, учеником 10-ого класса.

Мокрые от пота бойцы покидают ковер. Иду, аккуратно раздвигая присутствующих, прямо в центр татами. Возникает ощущение, что заботливо наглаженное и накрахмаленное мамой белоснежное кимоно скрипит при каждом движении. На моих руках боксерские перчатки, немного усовершенствованные умельцами-знакомыми Игоря Семеновича. Они чуть обрезаны в конце и имеют отверстия для пальцев, чтобы позволить бойцам полноценно применять захваты в борьбе.

Ого. На татами выходят сразу трое парней. Один под два метра ростом, костлявый, но широкоплечий, второй — крепенький такой боровичок, с мощной налитой силой фигурой, третий — ростом с меня, сухощавый, но сухой и жилистый.

— Минуточку, — поднимаю я руку в перчатке, — с удовольствием сражусь с вами всеми. Но я еще раньше обещал бой своему знакомому. Первым будет он.

Отыскиваю взглядом Гордея. Он уже протискивается сквозь возбужденно галдящую толпу. Что-то не вижу в глазах белобрысого особой радости от возможности избить наглеца. Злоба чувствуется, это видно, а уверенность в победе — нет. Парень выходит на борцовский ковер, нервно сжимая кулаки. Изумленная Елена Станиславовна привстает со своего места, набирает воздух, чтобы что-то сказать, но передумывает, и на секунду замерев, обессилено падает на скамейку.

— Первый бой Алексей проведет с Семеном Гордеевым, а потом с любым из вас. Ребята договорились об этом заранее. Это вопрос принципа, — объясняет наставник недовольно гудящему залу.

— Тебе переодеться надо? — обращается он к белобрысому.

— Нет, — шипит он через сцепленные зубы, — мне и так удобно.

— Как скажешь, — Зорин подает ему такие же перчатки, как и у меня. Гордей неловко натягивает их на руки. Сенсей деловито затягивает толстые боксерские шнурки, и завязывает их на запястьях.

Семен становится напротив меня, изобразив что-то похожее на боксерскую стойку. Наставник взмахом руки отправляет его в противоположный угол. Я тоже отхожу подальше.

— Готовы? — спрашивает сенсей.

Киваю, внутренне собравшись. Резко выдыхаю, и концентрируюсь на поединке.

— Да, — рычит блондин.

— Бой, — Зорин резко машет рукой, и отпрыгивает в сторону. Белобрысый несется ко мне на всех парах. Большой замах кулаком, видный каждому опытному бойцу. Подныриваю под правую, продолжая движение. Семена немного заносит вперед. Передо мной маячит его затылок, в который я легонько тюкаю перчаткой. Смех в зале.

Семен разворачивается ко мне с разъяренным лицом. Пытается пнуть меня ногой. Ловлю голень сгибом локтя, делаю шаг в сторону, приближаясь к противнику и разворачивая его. Резко подсекаю подъемом стопы опорную ногу. Семен с грохотом опрокидывается на ковер, раскинув руки. Имитирую удар правой в голову, и отпрыгиваю назад.

Белобрысый быстро вскакивает.

— Может хватит? — холодно интересуюсь у него.

— Нет, не хватит, — Семен в бешенстве, глаза метают молнии. Но урок парень усвоил, теперь он, выставив кулаки, приближается ко мне намного осторожнее.

Тычок в лицо левой, блокирую подставкой перчатки. Ухожу вбок от правой, валясь вперед на его тело, моя нога, обвивается вокруг его нижней конечности, руки обхватывают тело противника, вынуждая его опрокинуться навзничь назад.

Стандартный зацеп из самбо, отработанный мною до автоматизма на сотнях тренировок. Падаем на ковер. Быстро смещаюсь в сторону, меняя положение. Семен переворачивается набок, пытаясь уйти от меня. Привстаю, захватывая руками его запястье и предплечье, поворачиваюсь на 180 градусов, мягко валюсь назад, сплетая ноги и беря его руку на излом. Стоит чуть сильнее надавить, увеличить угол, и перелом гарантирован.

— Сдавайся Гордей, ты проиграл, — тихо шиплю ему.

— Нет, — стонет блондин, поворачивая ко мне искаженное от боли лицо. По его лбу ползет крупная капля пота.

— Все, закончили. Я сказал, конец боя, — врывается в сознание голос Зорина. С неохотой отпускаю руку соперника. Гордеев пытается кинуться на меня, но сильные руки сенсея с легкостью оттаскивают его назад.

— Семен, перестань, — кричит Ирина Анатольевна.

Белобрысый обмякает в объятьях Игоря Семеновича.

Через секунду тренер объявляет о результате поединка, вскидывая вверх мою руку вверх.

Снимаю перчатки, подхожу к блондину, и протягиваю ладонь. Секунду поколебавшись, он неохотно обменивается со мною рукопожатием.

— Ты хорошо бился. Молодец, — хвалю его, и Гордей немного успокаивается, — Но шансов у тебя никаких не было. Вообще. Просто я с малых лет занимаюсь, и тренер у меня лучший в городе. Хочешь научиться так драться?

— Да! — глаза белобрысого оживают.

— Научишься. Пари ты проиграл, теперь вступишь в клуб, и будем вместе тренироваться.

— Когда можно начать? — Семену явно не терпится.

— Не торопись, — предупреждающе вскидываю вверх ладонь, — сперва надо поговорить обо всем серьезно. У нас есть определенные принципы и требования, которые должен соблюдать каждый член клуба. Попозже вернемся к этому вопросу. Хорошо?

— Хорошо, — вздыхает Гордей.

— Тогда иди к своим, а мне нужно с остальными разобраться.

Следующим был длинный. Парень раньше явно занимался боксом. Постоянно тыкал джебом, пытаясь держать меня на дистанции и 'готовя' прямой правой. Но это ему не помогло. Разобравшись в тактике соперника, высоко поднял предплечья к голове, пошел в клинч, рывком зашел за руку. Оказавшись сзади, соединил ладони замком на его теле, подсел, рывком оторвал от земли и бросил противника прогибом. Затем перевернул его на спину, заставив завалиться на себя, скрестил ноги на животе противника, закрепляя позицию, и заставил сдаться удушающим.

С боровичком бой вышел скоротечный, но интересный. Этот невысокий паренек оказался неплохим борцухой. Быстро сблизился со мной, надавил корпусом вперед, заставив меня сопротивляться, резко дернул за руку, уложив мое тело на спину, и попытался провести мельницу. Пришлось уже в полете захватить локтем его подмышку, увлекая за собой, и аккуратно приземлившись на ковер, перекинуть его через себя, продолжая движение, зафиксировать положение сверху, и взять руку на излом болевым.

Последнего соперника я эффектно расстрелял ударами рук и ног на дистанции. Особенно не вкладывался, чтобы не нанести большого ущерба, постоянно перемещаясь и работая на быстроту.

Противник ничего не мог со мной поделать, и после пары минут наглядной демонстрации моего преимущества Зорин остановил бой.

Зал взорвался неистовыми аплодисментами. Детдомовцы, присутствующие парни и девушки возбужденно хлопают, сверкая счастливыми лицами, а я чувствую себя настоящим триумфатором. Что-то кричат Иван, трясет руками, собранными в замок Пашка, вздергивает кулак вверх Мансур. Теперь понимаю, какие чувства испытывали гладиаторы, слыша восторженные крики толпы в Колизее. Я тону в лучистых зеленых глазах улыбающейся Ани, скандировании одноклассников 'мо-ло-дец', воплях и восклицаниях впечатленных зрителей.

С торжествующим криком ко мне летит маленькая молния с большими белоснежными бантиками. Опускаюсь, принимаю с протянутыми руками 'сестренку', и высоко поднимаю вверх, визжащую от восторга малышку. Сам не замечаю, как оказываюсь в кольце смеющихся, хлопающих меня по плечам и спине людей. Ухмыляется Мальцев, показывает большой палец Вова Потапенко, обнимает за плечи Игорь Миркин.

Среди всеобщего торжества и ликования, чувствую чей-то пронзающий насквозь ненавидящий взгляд. Чуть поворачиваюсь и встречаюсь с глазами Бидона, привалившегося к стенке. Отморозок кривит губы и отворачивается в сторону.

'Ничего, скоро я обязательно тобой займусь сволочь', — мысленно даю себе обещание.

— Шелестов, все нормально? — встревожено спрашивает Зорин, — у тебя такое выражение лица стало.

— Да, — я поворачиваюсь к сенсею, — просто вспомнил кое-что. Ничего серьезного.

* * *

Когда толпа довольная увиденным зрелищем расходилась, я отозвал в сторону Николаенко.

— Ань, хочу тебя попросить об одной услуге, — смущенно смотрю в большие зеленые глаза, — ты можешь взять шефство над Олей? Помнишь, мы подсаживались к малявкам в детдоме, там еще такая надутая девочка была, которой 'ничего не надо'.

— Помню, — одноклассница кивает, — а почему шефство над Олей и именно я?

— Понимаешь, — на секунду задумываюсь, как лучше сформулировать свои мысли, — это очень несчастный ребенок с искалеченной душой. Два раза её удочеряли и возвращали обратно в детдом. Ты можешь представить, что пережила девочка? Теперь она уверена, что никому не нужна, и вся жизнь перед ней представляется в черных красках. И Маше на мозги постоянно капает, заражает пессимизмом.

— Так ты что хочешь, обезопасить Машу от брюзжания? — в зеленых глазах светится огонек сарказма.

— Да причем тут это? — досада явственно слышится в моем голосе, — просто желаю, чтобы у Оли появился какой-то лучик надежды в жизни, умная и заботливая старшая сестра, которая всегда поможет, подскажет и выслушает. Мы же уже договорились, что возьмем каждый подшефного из малышей и будем им помогать, как можем. Просто Ань я тебе верю. Ты сможешь вытащить малышку из депрессии и безнадеги, показать, что в жизни бывают и белые полосы, и хорошие люди. Она уже никому не доверяет, и живет как злобный волчонок, а ты поможешь ей снова стать человеком.

— Ладно, я попытаюсь, — Аня смотрит на меня с непонятным выражением лица, — но там же еще есть и третья подружка. Мы будем Оле и Маше уделять время, а как же она?

— Никто не уйдет обделенным, — небрежно машу рукой, — Вальке я тоже кого-то найду. С нашей агитаторшей Вероникой поговорю или с Иваном. Все будет нормально...

* * *

10-15 октября 1978 года.

Дела в клубе шли полным ходом. Вероника сумела все отлично организовать. Теперь холлы всех ВУЗов, техникумов, ПТУ, заводских проходных украшали красочные плакаты с призывами посетить наш клуб и вливаться в его стройные ряды. Над их составлением пришлось потрудиться. Лаконичные короткие предложения, яркие призывы, красивые изображения суровых воинов с оружием, нарисованные Настей Цуркану, приглашения заниматься рукопашным боем, освоить специальную подготовку военных, научиться защищаться, сделали свое дело. Возможность увлекательных походов, активное участие в жизни города, помощь ветеранам — это тоже привлекло большое количество молодежи, которым наскучил серый быт провинции. Спортивные секции, кружки все было для них привычным и вызывающим зевоту у многих. А тут появляется что-то яркое, красивое, необычное — интересная организация с элементами армейской подготовки и дисциплины, делающая из парней и девчонок, подготовленных бойцов. Мощные парни в камуфляже демонстрируют на показательных выступлениях приемы рукопашного боя, мастерство владение ножами и оружием, с легкостью преодолевают препятствия и заграждения. Естественно, все это вызвало ажиотаж.

Тем более, мы открыто предлагали нашим новым членам ВПК 'Красное Знамя' активно приглашать к нам соседей, знакомых, приятелей из числа молодежи. Наш главный агитатор Вероника собрала себе небольшую команду из школ, техникумов, ПТУ, заводов, которые после грамотной обработки и знакомства с методами пропаганды, (пришлось мне посидеть с ними несколько часов, излагая сведения, полученные в результате 'озарений' и видений будущего), несли нашу 'рекламу' в массы, привлекая новых членов в наши ряды. Четыре парня и три девчонки, получили красивые фотографии с наших выступлений, сделанные Вероникой, постоянно рассказывали окружающим о мероприятиях и делах нашего клуба. Правда, подробно проинструктированные мню и блондинкой агитаторы делали это максимально ненавязчиво и аккуратно, чтобы не вызвать невольного отторжения у подруг, приятелей и однокашников. Каждый пришедший заполнял подробную анкету, где указывал адрес проживания, описывал увлечения, желания и черты своего характера, сдавал пару фотографий для личного дела. Анкета отправлялась в штаб, занимая место в кабинете сенсея, среди многих десятков себе подобных.

Затем назначался двухмесячный испытательный срок, по прохождении которого, человек становился полноценным членом ВПК 'Красное Знамя', после принесения торжественной клятвы, которую мы разработали на основе военной присяги СССР.