Изоморфы

— Какую? — усмехнулся Тим, уже догадываясь, к чему тот клонит.

— Ну как, — ухмыльнулся Ваня. — Мы так давно не наведывались с тобой ни в какой клуб, не веселились, не отдыхали, как следует.

— Ты считаешь, что есть повод? — поддел его Тим.

— А разве нет? Несмотря на все глюки, ты вроде бы расслабился немного сегодня ночью?

Тим не нашелся, что возразить. Если отбросить всю странность ситуации, он действительно ощущал облегчение, как будто груз, который все это время тянул его на дно, наконец, исчез и позволил ему вздохнуть полной грудью. Хлипкая сумасшедшая в его кабинете ночью все же сотворила с ним своего рода чудо.

Тим улыбнулся, впервые за долгое время тепло и искренне:

— Почему бы и нет.

Ваня рассмеялся, подскочил из своего кресла и на радостях хлопнул его по плечу так, что Тим едва не отлетел.

— Эй, полечге, — усмехнулся он, потирая руку. — А то я так до вечера не доживу.

* * *

— Где ты была? — Леша едва не сбил ее с ног, как только Саша шагнула за порог его квартиры.

— Это неважно, — ее голос слегка дрожал, а глаза были воспалены. — Я все вспомнила.

Леша разжал руки и остался стоять на месте, не в силах пошевелиться от потрясения.

— И? — не выдержал он, когда пауза затянулась.

— И — ничего, — отозвалась Бьянка. — Меня ничего не связывает с этим городом. Да, я провела здесь какое-то время в детстве вместе со своими родителями, — солгала она, — но теперь мне тут делать нечего.

— Нечего, — машинально повторил он, как громом пораженный. Потом отошел в единственную комнату и тяжело опустился на диван. — Ты — не русская, верно?

— Верно, — кивнула Саша, заходя следом за ним и опускаясь рядом на подушки. Ночь была не из легких, и ей едва хватило времени все решить, пока она возвращалась на машине в сопровождении охраны домой. — Я обменяю билет и улечу назад, как можно раньше.

— Ты так торопишься, — беспомощно проговорил он, вновь взглянув на нее. — Ты можешь оставаться у меня, сколько пожелаешь.

Саша пристально посмотрела на него и прочла в глазах Леши мечты о совместных прогулках по паркам, вдоль реки и старым улицам города, которым не суждено было сбыться, занятия в его школе, долгие вечера вместе. Сенсей успел составить им планы на будущее. На будущее Бьянки, которой она больше не была.

Как благородно, но опрометчиво было воспользоваться телом девушки, пролежавшей несколько лет в коме. Саша подарила вторую жизнь этому телу, но едва не утратила свою собственную. Дурость, которая была настолько очевидной для Стэна, что он даже не удосужил ее ответом в свое время. И, как всегда, оказался прав.

Саше было жаль расставаться с этим телом, но у нее не было выбора после того, как она нашла Тима. Он любил ее. Теперь было ясно, что, несмотря на всю его резкость и озлобленность, она сумела тронуть его сердце. Все это время он помнил о ней. И теперь она хотела только одного — вернуться к нему. Это желание затмевало все разумные доводы и опасения, отметало все препятствия и трудности на пути. Но в теле Бьянки это, увы, едва ли представлялось возможным.

Саша с грустью подумала об истории Летиции, которую ей в свое время рассказал Миша. Тогда она представляла, каково это: быть не в состоянии соединиться со своим любимым человеком, потому что ты выглядишь иначе и не можешь ему сказать, что это по-прежнему ты. Теперь она знала, каково это. Тим в лучшем случае сопроводил бы Бьянку в соответствующее учреждение, а в худшем — прикончил на месте. И так было чудом, что он отпустил ее. Саша благоразумно назвала его людям другой адрес и скрылась в подъезде совершенно незнакомого дома, пока машина не уехала, и лишь потом, убедившись, что за ней не следят, вернулась к Леше. Бьянка должна была исчезнуть, раз и навсегда, — так решила она, Саша.

— Я хочу вернуться, как можно скорее.

— Ладно, — Леша ощущал, как рушатся его мечты, но ничего не мог поделать. — С тобой все в порядке? Где ты была ночью? — спохватился он.

— Гуляла по городу.

— Я же просил...

— Это помогло мне, все остальное — не важно, — Бьянка посмотрела на него в упор.

— Да, я понимаю, — вздохнул он.

— Спасибо тебе, — тихо проговорила она и взяла его за руку. — Правда, спасибо, ты очень помог мне.

— Но не себе, — глухо пробормотал он и грустно улыбнулся ей в ответ.

* * *

— Капитан корабля желает вам приятного полета, — стюардесса профессионально улыбнулась и исчезла за шторкой.

— Боже, как приятно слышать родную речь, — усмехнулся Дюпре, потягивая вино из бокала и смакуя, хотя это было дешевое каберне из маленьких бутылочек.

— Или глазеть на молоденькую девушку, — проворчала Летиция, и Антуан сжал ее руку:

— Для меня никого не существует, кроме тебя. И если бы мы не летели в этой яичной скорлупе на высоте десяти тысяч метров, я бы тебе это немедленно доказал.

— Не сомневаюсь, — повеселела Летиция и подставила ему свой бокал. Дюпре наполнил его из очередной небольшой бутылочки. — Мне не верится, что скоро мы будем дома, и все наши печали закончатся, — проговорила Летиция, прикрывая глаза от счастья.

— Мне тоже, — не очень весело заметил Антуан.

— Перестань, ты снова переживаешь? — Летиция раскрыла глаза и внимательно посмотрела на него. — Все ведь хорошо, мы прошли контроль. Мы уже фактически во Франции.

— И что нас там ожидает? Я не верю в бесплатные подарки судьбы, Тици.

— О, мой хмурый темпераментный француз, — она постучала по его носу кончиком пальца.

— Пусть это будут только мои предубеждения, — с надеждой посмотрел на нее Антуан.

— Так и будет, — усмехнулась ему Летиция, подымая свой бокал.

Но предчувствия не обманули Антуана: в аэропорту их встречали, еще до таможенного контроля, и без всяких объяснений и права на возражения усадили в роскошную машину.

— Куда мы едем? — спросила Летиция, но ей никто не ответил.

После часа езды по трассе и петляния по всяческим улицам, они, наконец, заехали во двор внушительного особняка, а затем и в подземный гараж, который больше напоминал бункер. Дюпре напряженно пытался вычислить, на кого работали их сопровождающие. Но гадать ему оставалось недолго: вскоре их привели в помещение, очень напоминающее огромную светлую лабораторию.

— Какие гости, — широко улыбнулся хозяин, демонстрируя свое гостеприимство.

— Тинни? — поразилась Летиция. — Так это твоих рук дело?

— А чьих же еще? — раздраженно ухмыльнулся он, разом забыв о радушии. — Или ты думала, что надзору и впрямь не наплевать на тебя?

— Но зачем тебе это понадобилось?

— Видишь ли, — развел он руками, — я ищу одного реберфа, вернее, одну. И у меня есть все основания полагать, что вы встречались. Ее зовут Саша.

Летиция заметно побледнела и облокотилась на одну из столешниц, потому что ноги вдруг отказались ее держать.

— Что здесь происходит? Кто он такой? — заговорил Дюпре.

— А тебе вообще не давали слова, — Тинни сделал знак рукой, и двое громил увели Дюпре, скрутив ему руки за спиной.

— Обещай, что не причинишь ему вреда, — взмолилась Летиция, провожая любимого взглядом.

— Вот она, любовь к людям — глупейшая из привычек, — прокомментировал Тинни. — Но мы отошли от темы. Так значит, вы встречались, — кивнул Тинни. — Где она? — прошипел он, подойдя к Летиции вплотную. Такая злоба дико смотрелась на лице подростка.

— Да, мы встречались, — не стала отпираться Летиция, одновременно желая оттянуть неизбежное. Судя по виду Тинни, Саша ему была очень нужна.

— Дальше, — велел он.

— Я виновата, — глухо проговорила она, вспоминая реберфа, что помогла им бежать. Выстрелы, открывающиеся ворота. Ценой их свободы стала ее жизнь, и в душе Летиция всегда знала, что за это придет расплата. — Обещай, что ты его не тронешь, — вскинула она на Тинни умоляющий взгляд.

— Он мне не нужен, — бросил Тинни, мрачно глядя на нее.

— Саши больше нет, — набравшись храбрости, наконец, произнесла она.

— Считай, что тебя тоже, — пообещал Тинни.

Глава 39

Очнуться в своем теле было приятно и легко, как пробуждение в любимой постели в выходной день. Но в отличие от прошлого раза, Саша прекрасно помнила о ситуации, и времени долго нежиться и приходить в себя у нее не было.

К своему удивлению, она обнаружила в лаборатории не вечно помешанного на опытах и теории Стэна, а Тинни, нависшего над Летицией. В его руке был зажат шприц с очередной гадостью, напомнившей ей о печальном исходе Гая. Саша, не теряя ни секунды, бросилась к ним. Тинни успел повернуть голову и замереть от удивления, по его лицу пробежал целый спектр эмоций: от радостного возбуждения до леденящей душу злости, но Саша не колебалась — развернула его руку с препаратом и нажала на поршень, как только игла утонула в мышечной ткани. Злость на его лице сменилась изумлением:

— Ты сбежала, — догадался он и, покачнувшись, рухнул на пол.

Летиция сидела на столе совершенно белого цвета, а губы ее и вовсе отливали синим. Судя по взгляду немолодой женщины, она уже не мечтала когда-либо оказаться живой и невредимой. Ее глаза бегали по телу Саши, пытаясь склеить реальность в целостную картину.

— Ты же... ты же погибла, — прошептала она.

— Не в этот раз, — успокоила ее Саша.

— Дюпре, — ахнула женщина и подхватилась, чтобы бежать к дверям, но Саша поймала ее за руку.

— Не стоит геройствовать самим, я позвоню другу, — нащупала в карманах Тинни телефон и набрала номер Миши.

— Ты рехнулась, — заключил Миша, исследовав тело Тинни. — Тебе следовало быть сейчас за тридевять земель отсюда, и что ты делаешь? Являешься в сердце пекла без предупреждения и какого-либо вменяемого плана.

— Прости, но я поняла, что мне слишком дороги мои кости, — Саша демонстративно хлопнула себя по бедрам, и Миша слабо улыбнулся ей в ответ:

— Все шутишь. И что случилось с идеей переселения?

— Она... пережила себя, — проговорила Саша и отвела глаза в сторону.

— Вот как, — он даже не скрывал, что сердится. — И что теперь?

— Теперь все спокойно заживут своей жизнью, — произнес Дюпре, крепко прижимая к себе Летицию.

— Ты уничтожила достаточно влиятельного во многих кругах реберфа в его собственном доме. Этого просто так не спустят, — возразил Миша.

— Не она, а я, — заявила Летиция, выступая вперед. — Это была самозащита. Я с радостью сделаю заявление в надзоре, если они только посмеют вынуть свою голову из задницы, где прятались все то время, что мне требовалась их помощь.

— А его люди? — не унимался Миша.

— Их возьму на себя я, — проговорил Дюпре.

— Тогда мне самое время убраться отсюда, — Миша с тревогой посмотрел на Сашу.

— Прости, — тихо проговорила она.

— Я переживаю не за себя, — отозвался Миша, с грустью глядя на нее.

— Я знаю, — одними губами проговорила она.

Миша кивнул ей и под благодарности Летиции с Дюпре, исчез почти также бесшумно, как и появился. Это было рискованно и, быть может, не слишком справедливо, но без него Саша с Летицией могли не справиться.

— Мне тоже нужно уходить, — произнесла Саша.

— Конечно, — Летиция тепло смотрела на нее.

— Было бы хорошо, если бы обо мне не прозвучало ни слова, — намекнула Саша, и оба влюбленных кивнули ей в ответ, безоговорочно принимая ее требования.

— Будьте счастливы, — улыбнулась им на прощание девушка, и Дюпре понял, почему ему сразу понравились ее серые глаза: в них светилась врожденная храбрость и благородство.

— Будем, — пообещал он ей, улыбаясь в ответ и чуть крепче прижимая к себе свое сокровище, которое едва не потерял.

* * *

Витальевич постарался забраться как можно дальше по коридорам от чужих ушей и только тогда вновь поднес трубку к уху.

— Да, теперь могу говорить. Выкладывай, что там у тебя.

— Я таки достучался до французского отделения, — радостно сообщил Костя.

— И что у них слышно? — заинтересовался Сергей.

— Они залегли на дно, с тех пор, как центральный офис разгромили.

— Что?! — Витальевич прошелся пятерней по своей короткой стрижке.

— Да, голландского офиса больше нет. Коэна — тоже. А заодно и всех его людей, Гай исчез.

— Ничего себе, новости, — Сергей озадаченно потер подбородок. — Я все больше радуюсь, что мы закрыли наше ЧП.

— Да никому нет дела до нашего ЧП, — раздосадовано заметил Костя. А Сергей Витальевич подумал, что парень сильно ошибается: слишком хорошо он помнил недавний допрос у Меченого, да и Антон с его бабой только-только освободили квартиру.

— Так что там слышно у французов? — повторил свой вопрос Сергей.

— Среди их материалов наблюдения, — Костя запнулся, будто ему не хватало воздуха, — я нашел Сашу, она в Париже.

— Девушку Гая? — уточнил Сергей. — Она жива?

— Да, цела и невредима, — радостно отозвался Костя.

— Рад за нее, — искренне произнес Витальевич. — А что с их начальством? — забросил удочку Сергей.

— Пока ничего, полная анархия.

"Что ж, значит, Антон в безопасности", — вздохнул с облегчением Сергей Витальевич и, попросив держать его в курсе событий, попрощался со своим бывшим подчиненным.

Не успел он опустить телефон в карман, как натолкнулся за углом на гору, известную под именем Иван.

— Простите, совсем Вас не заметил, — невпопад произнес Витальевич, но огромная рука ухватила его за плечо.

— Ты что-то говорил о девушке Гая, мне не послышалось?

— Вы ее знаете? — удивился Сергей, но взгляд, направленный на него, заставил его замолчать.

— Что с ней?

— Мой старый напарник сказал, что она в порядке.

— Где она?

— В последний раз ее видели в Европе, — не стал уточнять Витальевич, желая девушке никогда больше не встречаться ни с организацией, ни с бандитами.

— Путешествует, значит, — протянул гигант и, окинув сверху донизу Сергея взглядом, отпустил его руку. — О нашем разговоре — никому ни слова.

— Не вопрос, — отозвался Витальевич и поспешил поскорее убраться с его глаз долой. Он лишь надеялся, что ничем не подставил девушку. Лучше бы ее считали мертвой, но отпираться после сказанных по телефону слов было уже поздно.

Ваня почти дошел до дверей кабинета, в котором работал Тим, но вдруг остановился, развернулся и направился в обратную сторону. Поначалу он спешил обрадовать друга новостью о Саше, но затем понял, что этого делать не стоит. Из того, что он узнал, следовало, что девушка преспокойно путешествует по Европе, живя своей жизнью (то же самое давно следовало сделать Тиму). Она не горевала, не убивалась, и не разыскивала его, не стояла в слезах под его окном. И это означало только одно: она не разделяла тех чувств, что испытывал его друг. И в таком случае сказать ему о ней — значило разбередить старую рану, не дав ничего взамен, кроме новой боли, которую непременно принесла бы ему встреча с Сашей. Что его ждало? В лучшем случае, недоумение девушки и досада, в худшем — холодная отстраненность и просьба оставить ее в покое. Ваня не готов был к очередной депрессии Тима. Черта с два он ему скажет. Пусть учится жить дальше.

* * *