— ...А вино? — Вопросил Окассий.
— Ну, конечно, — отозвалась хозяйка. — И вино. Лучшее вино...
Федор снова взглянул в окно. Грузчики тем временем водрузили на телегу последний бочонок. То тот самый оборванец и водрузил. Водрузил, и ... тут же снял, спустился с телеги, и потащил обратно на склад. Вот почему бочонок все время оказывался у него в руках — последний в очереди. Сколько же они здесь ходят вот так, по кругу?..
Федор обернулся к комнате. Окассий уже закончил загружать хозяйку заказом, и та отошла. Юноша-служка стоял в арке и пожирал гостей глазами.
— Эй парень, — позвал Федор. — Как по имени?
— Кахтан, господин.
— Тут жестко. — Федор показал на Дарью. — Даме неудобно сидеть.
— Да мне нормально, — Возразила Дарья. — Не хуже вас сижу.
— Дама скромничает. — Констатировал Федор. — Найдешь ковер или подушку для дамы, Кахтан?
— Я... Да.. Сию минуту господин.
Парень, как показалось Федору, неохотно вышел из арки. Но только Федор успел открыть рот, как на месте юнцы появился другой, носатый и чуть повыше, который встал на том же месте.
— А ты парняга, как тебя?
— Убар, господин...
— И ты не стой столбом. Неси-ка и ты нам подушек.
— В обслуживание это не входит, господин. — Хмуро отозвался Убар. — В наших краях гости обычно ездят со своими коврами и подушками.
— Мы чужаки, как видишь. Гость всегда прав. Особенно, если гость платит. Неси, а мы заплатим.
— Да, господин, — Убар тоже исчез, оглянувшись через плечо.
— Смешные имена у служек, если перевести на греческий, — заметил Парфений. — "Голод", и "Зверь"...
Федору имена смешными не показались.
— Подушки, подушки... Ты что, кум, зад об седло отбил? — Ухмыльнулся Окассий.
— Тихо, — пресек смешки Федор. — Сейчас все разом встаем, — и уходим. К конюшне, на коней, и через ворота.
— Какого черта? — Возмутился Окассий. — Мы ж только сели!
— Оружие наготове, — не вступая в пререкания процедил Федор. — Вида не казать. Будут мешать, — бейте.
— Что случилось? — Посерьезнев вмешалась Дарья.
— Это уже не постоялый двор. — Хмуро отозвался Федор, попутно думая, как странно звучат его слова. — Площадка для мимов. И сцена, которую играют, — мне не нравится. Все здесь подменное. Встали!
Вряд ли спутники толком поняли, что имел в виду Федор. Но его тревога и тон убедили. Все тревожно вскочили на ноги. Федор, Рыцарь, и слуга принцессы подхватили щиты. Все начали пробираться между столом и скамейками. Федор выходил первым. Там, в арке, он нос к носу и столкнулся с первым служкой, что назвал себя Кахтаном.
— Куда-то уходите, господин? — Непонятным тоном спросил слуга, глядя Федору прямо в глаза, загораживая гвардейцу путь.
— Возникли дела. — Глядя на слугу отрубил Федор. — Срочные.
— Обидите хозяйку.
— Переживет, — Отозвался Федор, пытаясь "продавить" слугу тяжелым взглядом. Тот не смутился, глаз не отводил, и страха вы тех глазах не было. Была спокойная уверенная издевка. — А где подушки? — Спросил Федор. — Ты же за ними пошел.
— Вам ведь не нужны подушки, господин. — С той же неуловимой спокойной издевкой утвердил слуга.
— Не нужны. — Согласился Федор. — Прочь с дороги.
Слуга с места не двинулся. И раньше, чем тот снова принялся что-нибудь болтать, Федор левой ногой из-под щита хорошенько двинул его бронесапогом в надкостницу, и когда слуга тихо зашипев согнулся, тычком щита припечатал тому в физиономию. Служка кубарем укатился, освободив проход. Федор двинулся вперед, слыша за собой слаженные шаги компаньонов. Всего через пару шагов, со стороны прохода, ведущего в кухню, выскочил второй слуга.
— Господин, да куда же вы?
— Под ноги не лезь, — посоветовал Федор. Слова, по его наитию сейчас были нужны не для выяснений, а только чтоб отсрочить момент действий. Слуга, впрочем, за ним не спешил, так и остался в двери, — перекрывая выход на кухню.
— А как же обед? — С места вопросил слуга.
— Нет у тебя никакого обеда, — буркнул Федор.
— Не было, господин. — Уточнил слуга. — Теперь, когда вы пришли, — есть.
Федор коротко глянул на слугу. В улыбке того не было ничего человеческого. Второй, — которого Федор отоварил щитом, уже поднялся с пола, тягуче и мягко, будто бескостная кукла.
— Это они! Они! — Выкрикнула Дарья, и её клинок с шелестом влетел из ножен, сверкнув отсветом в лучах светового окна. Автоваз последовал её примеру. Секундой позже рыцарь Фабиан явил свой смертоносный меч. Окассий по-боевому перехватил посох.
— К бою. — Скомандовал Федор. — Фабиан, опекай Парфения. Вперед.
— Ну куда же вы, полнокровные мои? — Перед Федором, шедшим первым встала хозяйка Шинбана. — Хоть поцелуй на прощанье.
Хозяйка призывно раскинула руки, пламенно раскрыла глаза, и чуть приоткрыла свои пухлые губы.
Ближе всего к хозяйке оказался рыцарь Фабиан, который слегка замешкался, не зная, как поступить с перекрывавшей дорогу женщиной. Сверкнули зубы слишком длинные для человека, хозяйка, каким-то выхлестом, будто бы удлинившейся руки вспорола воздух. Фабиан отпрянул, маска его закрывавшая лицо, оказалось порвана, будто рысь когтями оходила. У Федора мелькнула мысль, что не отдерись рыцарь, — лежал бы он сейчас без головы. Фабиан зашипел, и — теперь он понял, как обходится с дамой, — рассек воздух великолепным ударом своего меча. Женщина увернулась, — с ловкостью немыслимой, прянув будто тень от света. Федор, шедший рядом, тут же ударил хозяйку следом с глубокого выпада, — снова мимо.
— Бесовка... — Выдохнул Федор, наступая.
— Капризные сосуды — укоризненно сказала женщина, выдерживая расстояние. Глаза её были темнее самой тьмы. — Разве пристало емкостям капризничать? Все, кто пришел сюда — остались. И вы останетесь.
И тут же, будто повинуясь незримому приказу, с какими-то гадкими стонами и влажным кряхтением, из других затемненных альковов начали подниматься и вываливаться в залу другие "гости". Дергаясь, словно куклы на плохо привязанных нитках, гости тем не менее быстро рванулись навстречу компаньонам. Один из гостей опередил других, подскочил к Федору протягивая алчные руки, блестя глазами, в которых не было уже ничего человеческого. "Мертвяк, — мелькнуло в голове у гвардейца — бездушный остов...". Федор ударил набегающую тварь, памятуя хозяйку-тень с максимальной быстротой, и... едва не потерял равновесие; тварь живая телом, но мертвая разумом, не блистала реакцией, — меч с легкостью снес ей с плеч полголовы. Но уже набегали другие, грозя повалить и задавить массой. А на заднем плане, за этой оравой бездумной алчной плоти скалилась веселым звериным оскалом хозяйка.
— Сюда! к нише! — Рявкнул Федор, попутно махом отрубая протянутую к нему скрюченную руку, и показывая на ближайшую арку с нишей, откуда не перли мертвые гости. — Отходим! Стена щитов!
Хороши были спутники! Даром, что не случалось им тренировать строй вместе. Ошуюю гвардейца тут же встал Автоваз, одесную — Фабиан, щиты сомкнулись, принимая и отталкивая озверевшую массу некогда бывших людьми. А в тылу... Парфений орал и крестился, но Окассий пинком толкнул его в нишу, широким круговым взмахом посоха отогнал резвого служку-Убара, принцесса выпотрошила коротким круговым махом одного из сонных неживых гостей. С тем монах и принцесса заскочили под арку. Федор с двумя товарищами по строю шагнули туда же, — троих щитов как раз хватило, чтобы перекрыть проход. Навалились! На щиты нахлынуло море из скрюченных рук, перекошенных лиц со страшными, неживыми, безразличными глазами. Толкнули, заскреблись, ухватились за кромки щитов, стремясь вырвать из рук. А через плечи первого ряда мертвых гостей тянулись другие, стремясь вцепится в лица, вцепиться хоть во что-нибудь. Троица щитоносцев отталкивая тварей щитами, не сговариваясь заработала по низу, подсекая икры, подрубая колени, разрубая голени. Твари падали, тяжело, неловко заваливались, но даже внизу не переставали шевелится, конвульсивно сжимая руки, стараясь уцепится в ноги, и обездвижить. Замелькал посох Окассия, монах страшными тычковыми ударами начал бить упавших в головы, кого мог достать между ног первого ряда.
— Эти твари — безмозглые слуги! — Вдруг, задрожав, провещился меч-Солнцедар в руке Федора, выбирая моменты между ударами хозяина — Управляет всеми девка. Она будто матка у муравьев!
— Бейте матку! — согласился Эклер. — И её лейтенантов-служек, бфррр... — голос Эклера прервался, так как именно в этот момент Фабиан подрубил им очередную ногу подступавшей твари.
— Бейте тех, у кого разум в глазах, — дополнила из-за спины шамшер-Ксинанти.
— Дивный совет, — прорычал Федор, видя, как скалящаяся хозяйка мелькает где-то вне досягаемости за толпой безмозглых слуг, и чуя как эти слуги своим напором заставляют его медленно отступать назад в нишу. — Глаз видит, рука неймет...
В этот миг какой-то неживой гость отчаянным прыжком поднялся над плечами своих несчастных товарищей из первого ряда, и вцепился в щит Федора, оттягивая его на себя, а сам алчно защелкал зубами на расстоянии пары пальцев от носа гвардейца. Федор, отчаянно ругаясь, боднул прыткого неуспокоенного шлемом. Раздался треск зубов, мертвяк прощербился, но это ничуть не помешало ему тянутся оставшимися зубами, окатывая Федора зловонным дыханием. Тут же кто-то снизу вцепился Федору в сапоги, гвардеец закачался, чуя, что еще секунда, и вся эта масса сейчас опрокинет его навзничь, и рассыплется их маленький строй, и...
Свистнуло, что-то прошелестело мимо щеки Федора. Мертвяк навалившийся сверху удивленно крякнул, — пытаясь сфокусировать оба глаза на оперении стрелы, внезапно "выросшей" у него в переносице. Затем глаза мертвяка закатились, хватка его ослабла, и он спал с плеч Федора лишившись последних остатков своего нечестивого подобия жизни. Свистнуло снова. Раз Другой. Стрелы в головы мертвяков стали влетать с поразительной быстротой и точностью, будто за спиной Федора стоял гвардейский отряд стрелков. Мертвецы начали падать как снопы под серпом жнеца. Подрубив частыми короткими ударами меча ногу очередному незадачливому гостю, Федор коротко оглянулся назад. Дарья позади них умудрилась забраться на стол, набросила тетиву на ушки составного лука, и стреляла со скоростью немыслимой, — будто ожившая эллинская богиня-охотница по имени Артемис. Зажав в руке несколько стрел разом, чтоб не тянутся к колчану, и на вид почти не целясь, не до конца даже натягивая тетиву, девушка тем не менее, попадала, а вытяга тетивы хватало как раз, что бы стрела пробивала головы нежити. Стреляла персиянка как нижним хватом тетивы к груди, так и верхним кочевым, — с оттягом к уху. Кочевым даже чаще, так ей не мешало натягу собственное зерцало. Выпущенная стрела прошла мимо только один раз, — когда стрела молнией полетела к голове хозяйки, — но той уже не было, отскочила, и стрела бессильно ударилась в камень стены. То был единственный промах. В какие-то мгновенья, дюжина ближних мертвецов обзавелась опереньем в бошках, отвалилась и осела на пол, чтоб больше уже не подняться.
Пользуясь краткой передышкой, Федор могучим ударом бронесапога присунул по хлебалу хватавшего его за ноги мертвяка-колеки, бросил меч в ножны, и провернул ремень, висевший у него на груди. Повинуясь тяге ремня со спины ему в руки скользнул металлический дракон. "Последний", — с сожалением подумал Федор, чиркнув колесиком. Дернул рукой назад-вперед — фукнуло! Жадное чадящее пламя с ревом вылетело из драконьей пасти, будто огненный хлыст шлепнул по подступающим тварям. Неугасимый огонь охватил сразу с десяток фигур. Мертвяки горестно завопили, сколько бы смысла не осталось в их пустых головах, огонь он понимали. С паскудной рожи хозяйки, мелькавшей на заднем плане, сползла довольная гримаса. Горящие мертвецы сбились, затоптались на месте, истаивая в огне. Кое-кто из них развернулся, и попытался убежать в сторону хозяйки, к двери. Отчего у самой хозяйки случился легкий приступ паники. Только один, особенно видно упертый мертвяк, несмотря на сжиравший его огонь, заковылял вперед, и попытался вцепится в Автоваза, но Окассий так отоварил его посохом, что тот убрался гореть на пол.
— Вперед! — Скомандовал Федор, — пока они не очухались.
Аккуратно обступая горящие фигуры, компаньоны вышли из ниши. За время неудачного штурма толпа мертвяков изрядно поредела, поэтому троица компаньонов из первого ряда без труда выбралась в основной зал, и чуть разойдясь начала наступать по нему к выходу. Простор позволял более свободно орудовать мечами, рубящие удары чудо-мечей срубали мертвяков, отсекая конечности и головы. Дарья двигалась следом, пуская стрелы в тех мертвяков, что по каким-то причинам задержались в боковых нишах, и при случае уязвляя тех, кто был перед троицей. Окассий прикрывал девушку, и заодно подтаскивал за собой Парфения, который обрушивал на врагов пламенные, но несколько бессвязные обрывки молитв.
— Скверные бурдюки! — Завыла хозяйка, разевая зубастую пасть гораздо шире, чем возможно человеку. Видя, как тает под ударами компаньонов её воинство мертвяков, хозяйка начала спиной пятится к выходу. Сперва медленнее, потом все быстрее. Наконец, не дожидаясь, пока удары троицы повергнут последних мертвяков, она, не чинясь, обернулась, и бросилась бежать к дверям, соблазнительно покачивая на ходу своим наливным задом.
"Отличный зад", — Подрубая очередного мертвяка, отстраненно успел восхитится Федор.
Секунду спустя в зад хозяйки, дрожа оперением, вонзилась стрела.
"Был", — Додумал мысль Федор.
Хозяйка, рокоча уж совсем нечеловеческим голосом, потеряв всякую грацию, вывалилась за дверь.
Дарья опустила лук, расслабляя на тетиве очередную стрелу.
— В голову надо было, — Посетовал Федор.
— Хотела сперва замедлить, уж слишком ловка стерва, — отозвалась персиянка.
— Все равно. Отменная стрельба, — похвалил Федор. — К выходу, други! Поймаем матку-бабищу!
Тем же слаженным порядком, — трое щитоносцев впереди — компаньоны быстрым шагом прошли к выходу.
— Твою медь!.. — Ухнул Федор. Во дворе "гостей" оказалось куда больше. И теперь все они стягивались к зданию. Что хуже, среди дворовых мертвяков были не только бывшие купцы, но и добротно вооруженная охрана. Хозяйка-упырица, припадая на ногу, и сверкая цветастым оперением пониже спины, махала руками как дирижер перед музыкантами, направляя оравы тварей к харчевне.
— Сними бабу. — Приказал Федор.
Дарья вскинула лук, но тут же, повинуясь воле хозяйки, ближайшие твари встали перед ней живым щитом. Остальные же, набирая скорость начали бросились к зданию.
— Не прорвемся! — Рявкнул Федор. — Назад! Запираем дверь.
Компаньоны отошли обратно в дверь. Окассий подскочил к двери, захлопнул её, Парфений провернув, заложил в гнезда тяжелый засов. Постоялые дворы здесь не зря строились в виде здания окружающего площадь, — это была форма подобия крепости. Настоящую осаду войском оно выдержать не могло, но годилось для отбичи набега разбойничьих шаек. Если же — как здесь — внутри на площади строились отдельное здание — оно в этом торговом подобии крепости выполняло функцию цитадели. Федор начал оглядывать внутренность харчевни. Дверь мощная, засов добрый. Окна небольшие, — человеку не влезть.
