Мы подошли ближе, увеличение экранов позволило рассмотреть истерзанные безжалостным временем корпуса станций. Двигатели ориентации ещё поддерживали орбиты, но в остальном эти монстры, похоже, были мертвы.
Внезапно в динамиках залаял металлический голос, повторявший одну и ту же фразу на даммерийском. Через несколько секунд "Хелла" справилась с переводом, но было несколько поздновато: распахнулись оружейные люки ближайшей станции, и... одна-единственная ракета устремилась навстречу. Я не стала перехватывать управление боем. М-координатор среагировал мгновенно, через долю секунды вместо движущейся на экране точки блеснула вспышка.
А в космосе продолжало звучать: "Вы нарушили границы Даммерийской системы! Вы нарушили границы Даммерийской системы! Вы нарушили границы Даммерийской системы!..."
Каким ещё сволочным сюрпризом порадует станция? Я приказала "Хелле" уничтожить железку. Две небольшие ракеты, выпущенные яхтой, ушли к цели. Мы наблюдали, как они развернулись, обходя станцию с противоположных сторон. Потом сманеврировали, уходя от ударов проснувшихся-таки лазерных пушек. Большой клуб огня вздулся на том месте, где висел злополучный спутник. Грязно-бурое облако и разлетающиеся обломки довершали картину. Можно было опускаться. Заняв орбиту уничтоженной станции, "Хелла" осталась в состоянии боевой готовности.
Теперь катер повела я. Но ухищрения маневрирования оказались ненужными — никто не пытался атаковать. Сквозь плотную облачность сканеры увидели на поверхности тянущиеся сотнями километров сплошные развалины. Спустившись до высоты максимально эффективной работы сканеров биоизлучения, мы поняли, что после катастрофы, постигшей Даммер, прошло много лет. Радиация ослабела, бурно развилась растительность. Сохранилась и жизнь — среди буйных зарослей что-то бегало и прыгало. Но это были лишь животные.
Однообразный полёт немного утомил нас. Голосом я приказала увеличить скорость до сверхзвуковой. Катер пошёл быстрее, и я хорошо представила, как ударная волна на такой высоте сметает с поверхности всё, что там осталось. Людей по-прежнему не было. Вот, наверное, то же самое в своё время произошло и с Варпом...
-Капитан, а как сейчас Варп? Живёт уже там кто-нибудь?
Ламен оторвался от созерцания экрана, остановил на мне свои бархатно-чёрные глаза, секунду подумал:
-Да, живут, уже около полутора сотен лет. Разгребают вот такие же самые каменоломни, восстанавливают планету.
-А после войны там остались выжившие? — задала Элос вопрос, вертевшийся у меня на языке.
-Могу сообщить информацию, — зазвучал голос М-координатора. -На Варпе в 9087 году были обнаружены три независимые колонии выживших людей. Общая численность — 834.502 человека. Стадия развития общества — феодализм. Экономика — сельское хозяйство и средневековое ремесленничество. Ядерную катастрофу пережили находившиеся в убежищах на глубине более 30 метров, оборудованных установками регенерации воздуха, воды, замкнутым циклом производства пищи.
-"Хелла"! — обратилась я к компьютеру корабля через машину катера, -Сделай прогноз вероятного местонахождения колоний выживших на Даммере на основании данных о Варпе.
Мы принялись медленно осматривать указанные МК районы. Сканеры биоизлучения по-прежнему глухо молчали. Внизу лежала обезлюдевшая планета. Коллективное самоубийство этой цивилизации, кажется, оказалось успешным.
Кроваво-красная даммерийская звезда, огромная, словно распухшая, но подозрительно тусклая, валилась за горизонт. Пятна и полосы покрывали огненную сферу, тянулись толстые плазменные хвосты, свивавшиеся хищными кольцами и создававшие впечатление агонии. Слева по ходу катера без конца и края тянулась унылая гладкая равнина моря, тоже красного в лучах заходящего светила. Справа, почти на высоте нашего полёта, поднимались мрачные скалы. Горная стена казалась отвесной и слегка изгибалась в сторону моря. По всему темнеющему горизонту плясало красное зарево.
"Чёрт побери, местечко не назовёшь уютным", — подумала я.
На широком чёрном берегу светлели непонятные пятна. МК укрупнил изображение, и мы увидели порыжевшие от времени полурассыпавшиеся горы металла, бывшие когда-то боевыми машинами. Груды выбеленных временем костей...
Звезда скрылась за горизонтом, и тут мне пришло в голову осмотреть поверхность в инфракрасном режиме. В этих широтах было довольно холодно и если на глубине кто-то живёт, вентиляционные шахты должны излучать тепло. Переключив режим экрана, мы набрали высоту. Чувствительность сканеров к инфракрасному излучению была много выше, чем к биоизлучению антропоморфов. Вот тут всё и стало на свои места. Три пятнышка на фоне однотонной поверхности! Элос издала радостный возглас.
Я посадила катер возле ближайшего пятна. Со всеми предосторожностями в виде силовых полей, оружия и четырёх роботов-разведчиков, мы выбрались наружу. Инфракрасное пятно оказалось отверстием в почве между валунами, забранным проржавевшей решёткой с прутьями толщиной в руку. Вниз уходила глубоченная шахта. Мы располагали антигравитаторами, но альпинизм, а тем более, спелеология, не были теми видами спорта, о которых я с детства мечтала.
А лезть надо.
Вначале, конечно, туда пошёл разведчик. Мы вернулись на катер, уставились в виок. Изображение здоровой деформированной шахты круглого сечения диаметром метра четыре. Торчащая ржавая арматура, отколотые куски бетона. Сюрпризов, кажется, никаких. Труба шла вниз почти отвесно, и только на отметке 22 метра разведчику пришлось преодолеть преграду в виде фильтров и давно развалившихся на куски насосов.
Проделав в груде ржавчины проход, шар двинулся глубже. Теперь шахта пошла под углом 45 градусов к поверхности. Ещё метров двадцать — и в трубе обнаружилось что-то новенькое. О, да это скелет антропоморфа! Следом за ним начался многометровый завал из обломков бетона, мусора, камней. В конце концов, разведчик пробил дорогу, справившись со всеми препятствиями. Последним оказалась такая же, как и наверху, металлическая решётка.
А прямо за ней — перекошенное гримасой ужаса человеческое лицо!!!
Оно принадлежало крепкой, широкоплечей девушке лет шестнадцати, совершенно не похожей на круглолицых и пучеглазых даммерийцев. Скорее она напоминала измождённую, одичавшую онискианку. Длинные спутанные волосы грязными прядями занавешивали впалые щёки. Лицо несколько портил огромный старый шрам, тянувшийся от левого глаза до скулы, и корка запекшейся крови на верхней губе.
С раскрытым ртом, совершенно оцепенев, она изумлённо разглядывала висящего рядом разведчика. Он, похоже, привлёк её внимание шумом, когда расправлялся с завалами. Одежды на девушке не было. Её грудь, вся в недавно подсохших ссадинах, трепетала от частого дыхания.
Теперь перспектива лезть через многометровую трубу уже не казалась мне столь отвратительной...
ДЭФА
Как всегда, сознание вернулось вместе с болью. Прошло немало времени, прежде чем я смогла открыть глаза. Неимоверным усилием перевернула вдруг ставшее чужим, непослушным, тело на живот. Ощутила кожей колючую бетонную крошку. Руки и ноги, плечи, спина, ягодицы— всё болело так, что я едва не провалилась в небытие снова. Боль равномерно расплывалась по всему телу, но сильнее всего я чувствовала её в голове. Пошевелила руками и ногами — кажется, кости пока целы, хотя болят совершенно невыносимо.
"Сволочь!!!", — выплюнула я ругательство сквозь пересохшие губы, и удивилась — как до неузнаваемости охрип мой голос...
На секунду стало чуточку легче. Жаль, я не успела вырвать этой скотине яйца! Лирг приказал полицейским бить меня Чёрными Змеями, а чтобы я не вырывалась, четверо холуёв встали мне ногами на запястья и лодыжки. Все свои силы я собрала, чтобы не кричать. Не дать ему удовольствия насладиться моим унижением. Скрипела зубами, кусала губы, пока перед чернотой закрытых глаз вспыхивали клубки искр от ударов. Не знаю, удалось ли мне вытерпеть это молча. В конце концов, отключилась.
И вот, я в Регенераторной. Что ж, этого следовало ожидать. Командир терпел мои выходки, пока я была дочерью Доктора. После смерти отца Лирг не дал мне и одной Вахты покоя. Но сначала им надо было меня поймать!
С далёкого детства, с тех пор, когда люди объяснили, что думают о моей внешности, я училась давать сдачи. Единственной подругой за всю жизнь была Окли. Да и то потому, что она отличалась от остальных не меньше меня. Моё "уродство" было видно сразу — огромный рост, узкое, угловатое лицо с вывернутыми губами и торчащим вперёд подбородком, глубоко запавшие маленькие глазки, обросшие густым чёрным волосом на веках и коже лба над глазами (кстати, копия внешности моего отца).
Окли с первого взгляда от людей не отличалась. Круглое лицо, глаза большие, выпуклые и безволосые. Тонкие губки, мелкие черты лица, как и у каждого человека. Вот только то, что нормальной девочке полагалось иметь между ног, у Окли было несколько необычным. Мягко говоря. Потом я имела возможность изучить её анатомию в подробностях. Это была часть женского органа и часть мужского в едином целом. Неглубокое влагалище увенчивал напоминавший мужской член довольно симпатичный отросток сантиметра четыре длиной. Отец называл это "мутация", а все остальные люди — отвратительным уродством. О нас так и говорили: "вот идут уроды". Говорили шёпотом, потому что, если кто-то из нас слышал, обе тут же бросались на обидчика.
В детстве это кончалось разбитыми носами и расцарапанными коленками. А потом всё стало несколько сложнее. Молодые парни лет с девяти сбивались в банды, и справиться с такой сворой нам даже вдвоём было тогда сложновато. Вообще, выжить в Базе непросто: взрослые сильные мужчины не собирались ограничивать свой рацион жалким Пайком Командира. А потому люди практически никогда не умирали от болезней. Как только мужчина, хоть на короткое время, терял способность защищаться — он сразу же становился лёгкой добычей. Первый же здоровый, заметивший слабость другого, немедленно нападал на него, разбивал голову и волок тело в нижние уровни. Потом в коридорах находили отполированные зубами кости. Та же участь постигала постаревших.
Женщинам приходилось несколько легче. До того возраста, пока у мужчин сохранялся к ним интерес, они могли ничего не бояться. Слабый пол даже имел закреплённое Уставом преимущество: мужчина должен был отдавать половину суточного Пайка женщине за её благосклонность!
Конечно, имевшей неосторожность оказаться в коридорах после Вахты не стоило рассчитывать на полпайка...
Детей до десяти лет тоже охранял Устав. Молодые ребята выживали, объединяясь, только так они могли себя защитить. Мы с Окли из этого красивого расклада выпадали напрочь.
Уже в детстве стало ясно, что как женщинами, нами никто не заинтересуется. Разве что банды подростков-насильников. Стало быть, стукнет десять лет — и останутся от нас одни косточки для Регенератора.
Отец, вовремя поняв опасность, принялся делать из меня бойца. Пользуясь властью Доктора, нашёл мне лучших учителей. С восьми лет и до вчерашней Вахты, когда больное сердце отца остановилось, я тренировалась, тренировалась и тренировалась. По три-четыре часа каждую Вахту с учителями, а после этого — в коридорах...
Помогло, что уже в восьмилетнем возрасте я достигла роста взрослого человека, и продолжала бешено расти! В прошлом году я нацарапала последнюю отметку на стене — 180 сантиметров! Отец был почти так же высок. После этого Бог, кажется, услышал мои молитвы, и расти я перестала. Соответствующая сила, нечеловечески длинные ноги и руки дали мне серьёзные преимущества. Окли и прибилась-то ко мне из-за моей репутации первой драчуньи.
Отец бывал часто занят, книги, все четыре, я давно выучила наизусть. Нужно было с кем-то общаться, а дети шарахались, как от прокажённой. И когда Окли заговорила со мной, я была счастлива! Плевать, что она не как все, ведь и я не лучше. Долгие часы мы проводили вместе. Окли была совершенно тёмной, как и остальные. Не умела ни читать, ни писать. С раскрытым ртом слушала рассказы о космосе, о планетах и звёздах...
Откровенно говоря, и я сомневалась — есть он, космос, в самом деле? Или это просто одна из сказок отца, утешавшего таким образом свою неудавшуюся дочь? Для нас обеих, никогда не видевших ничего, кроме коридоров и комнат, рассказы о том, что далеко наверху существует мир без потолка и стен, казались совершенно невероятными. Разве могут растения быть не в Оранжерее, а прямо на полу? Откуда они там берут воду, за что цепляются корнями? И как люди могут ходить по еде — такому богатству — грязными ногами?
Сказки отца были невероятны, но до ужаса красивы. От одной попытки представить такой просторный и необъятный мир кружилась голова.
Мы взрослели. Я учила Окли умению защищаться. Когда нам стукнуло десять, отец раздобыл большой мужской нож с широким, толстым лезвием. Учитель Ханк объяснил, как приделать к рукояти ремешок. С той Вахты и до вчерашней я ни на секунду не снимала этот нож с запястья. Сколько вражьих глоток перерезало это лезвие, сколько вспороло животов! За шесть лет ни одному мужчине не удалось справиться со мной в честном бою. Зато я не раз ела мясо моих врагов.
Ничего вкуснее Мяса Победы и Сока Любви не бывает на свете! Два незабываемых ощущения, два неповторимых вкуса. Убив своего первого врага, я подарила его нож Окли. И до этого мы пробовали заниматься любовью, но тогда она шепнула: "Хочешь, я буду твоей на всю жизнь?" Конечно, я сказала "Да".
А вчера они убили её. Подло, бесчестно. Сколько же их было? Не меньше полутора десятков. Нарушив Устав, полицейские напали все разом, из-за угла. Схватка была долгой и жестокой. Мы встали спиной к спине и почти сразу трое врагов были готовы для Регенератора. Потом они навалились со всех сторон, и мы успевали лишь отмахиваться ножами, полосуя руки и ноги. Раненые отползали, а откуда-то появлялись новые холуи Лирга. Я расшвыривала врагов, их крысиная кровь струилась по моим рукам, и ступни скользили в лужах этой крови. Ещё четверым я раскроила горло. А потом, в неразберихе, кто-то подобрался снизу. С яростным криком упала Окли, и больше я её уже не видела. Я тоже простилась с жизнью, но крысам не приказывали меня убить.
Оглушив, они отобрали мой нож и всей толпой принялись избивать. Изловчившись, я как следует ткнула одного ногой в живот, другого кулаком чуть пониже. Рухнув на пол, оба корчились от боли. А кто-то со всего размаха пнул меня под рёбра. Такое ощущение, что в коридоре кончился воздух! Мне удалось ещё лягнуть одного прямо в морду. Он умылся кровью, а я в это время достала второго в живот. Но зверский удар по затылку чем-то тяжёлым отбросил меня к стене. Густое и липкое текло на шею. Это уже моя кровь. Несколько раз пыталась подняться, но безуспешно: куда бы я ни повернулась, всюду ждал пинок...
Потом откуда-то злобно прохрипел Лирг:
-Прекратить! Тащите её ко мне!
Под аккомпанемент угроз, перемешанных с бранью, меня волокли по коридорам, потом распяли на полу вниз лицом и долго били, только теперь уже не просто кулаками или ногами, а длинными Чёрными Змеями. Мерзавец Лирг, с удовольствием играя роль властелина жизни и смерти, то и дело приказывал полицейским останавливаться, задирал мне голову за волосы и сочно плевал в лицо...
