Легкой поступью безумия (общий файл)

Аристократ закрылся в кабинете, проверил правильность заполнения учетных книг. Ни одной помарки. За бухгалтерией следит надежный проверенный человек, который заслужил полное доверие со стороны Хозяина. Преданный пес, готовый набрехать на любого. В одиннадцать пришли бойцы. Они разделись в не предназначаемом для посторонних глаз закутке, обернулись и позволили Станиславу нацепить на себя ошейники и закрыть в клетках по разные стороны бойцовой арены.

Хорошие самцы. Матерые. Прекрасно осведомленные о правилах: никаких договоренностей, никаких постановок. Только настоящая кровь и боль. А в подвале победителя уже ожидала награда — старая шлюха с гноящимся от болезни телом, но и такой оборотень не погнушается. Двуипостасных не берут обычные человеческие болезни. Для них опасны исключительно физические травмы, навсегда остающиеся в том облике, в котором получены.

К полуночи Клуб наполнился посетителями. Завсегдатаи потянулись к бару. Счастливчики протискивались через толпу к облюбованным местам со стаканами в руках. Охранник глазами указал на темный угол, где ютились немногочисленные столики. Ошанский всмотрелся в царивший полумрак и почти сразу же увидел знакомую пару: приемный сын и Королева склонившись друг к другу о чем-то шептались. Сцена вызвала привычное тупое негодование в душе. Хозяин сплюнул на пол и отвернулся от сладкой парочки.

Бои закончились к трем ночи. Народ начал расходиться. Через разные выходы посетителей выпускали по одному, соблюдая разные временные интервалы. Маркиз вышел последним. Охранники остались в помещении до утра. Иногда вдрызг пьяные посетители шли недолго и уходили недалеко, и тогда их приходилось провожать до дома. Безопасность Клуба ставилась Хозяином превыше неудобств работы провожатого.

По подземелью Станислав вышел к реке. Поднялся наверх и потратил полчаса, чтобы вернуться к паромобилю. Путь до домовладения под раздражающий грохот двигателя пролетел незаметно для усталых глаз аристократа. Он планировал приехать, откупорить бутылочку хорошего вина, прикончить ее и лечь спать. Возможно, вымотанный бессонной ночью организм спокойно заснет и перестанет трепать нервы фантазиями.

Поставив машину возле дома на подъездной дорожке, маркиз вставил ключ в замок и замер, удивленный светом в гостиной. Неужели Михаил решил оторваться от стервы Мэри-Анны и провести время с отцом? Обеспокоенный, мужчина вошел в холл, сбросил плащ и едва ли не бегом ворвался в гостиную. Там, при полном освещении, съежившись в кресле, завернутая в его махровый халат спала герцогиня Беольская. От шума, вызванного появлением лорда девушка проснулась.

— Здравствуй... — прошептала она.

Он не произнес ни слова. Будто враз опьянев, мужчина подошел к Алессе, сгреб ее в охапку и крепко прижал к своей груди.

— Тшш... — прошептал он. — Только ничего не говори...

Девушка и не собиралась. Разомлев от тепла, уюта домовладения, в котором она словно прожила тысячу лет, герцогиня нежилась в объятиях человека. К нему... Стремилось все ее существо. Без него... Она не чувствовали себя целой. Он... Давным-давно что-то перевернул в ее душе. Надломил в характере и теперь без поддержки сильного плеча Ошанского аристократке было невероятно тяжело. Правда ощутила девушка это в тот самый миг, когда руки Ошанского практически вдавили ее в его грудную клетку.

— Станислав... — она рискнула нарушить запрет.

Все потому, что было мало... Так ничтожно мало объятий. И слишком много одежды на них обоих. Жесткой, неудобной. Алесса чуть повела плечиком, сбрасывая халат. Посмотрела искоса, из-под ресниц в боковом свете лампы отбрасывающих длинные тени на бледное похудевшее лицо. Отстранилась... Больше ее ничего не сдерживать. Маркиз сам освободил девушку. Оступил на шаг, догадавшись, что она задумала. Он был не против. О, да! Совсем не против.

Не отрывая взгляд от сумрачного резкого лица Ошанского, Алесса распустила пояс халата и позволила ему сползти. Сначала до талии, потом до бедер, а потом и вовсе на пол, открыв ее тело жадным глазам маркиза. Его взгляд затуманенный не желанием, а самой настоящей неуправляемой похотью, отщипывал от аристократки маленькие кусочки и смаковал их. Станислав на языке ощущал вкус. Ее губ. Ее кожи.

Он приблизился. Несмело. Даже не касаясь кончиками пальцев одной руки очертил контуры фигуры герцогини. Второй маркиз возился с застежками пиджака, проклиная про себя их конструкцию. Мужчина непременно бы убил их изобретателя, если бы тот находился рядом. Но его не было, поэтому лорд просто разорвал и пиджак и рубашку.

Алесса слегка изогнула губы. Дразнящее иронично и сама протянула ладони к поясу на брюках Ошанского.

Раздевать мужчину, ощущая свою власть над ним... Видеть, как подрагивает его живот от случайных прикосновения загрубевших пальцев. Ни с чем не сравнимое чувственное предвкушение. Будущего удовольствия. Загорелая рука лорда легка поверх узкой ладони девушки, остановив ее.

— Хватит...

Станислав заспират все лампы в помещении, прикрыл дверь и вернулся к прерванному занятию. Он так долго мечтал о той самой первой ночи, что позволит назвать Аллесу "его"... Всю. Целиком. От розовых пяточек до роскошного светлого золота волос. И маркиз никому и ничему не позволит испортить это мгновение.

Хотя... Оно растянулось на часы...

Ошанский проснулся резко. Испытал чувство полета и до того, как упал во сне, вынырнул в реальности. Больно ударился головой, очнувшись в непривычном месте — на разложенном, но все равно узком диване в гостиной. Поднялся, хрустнув позвоночником в нескольких местах, заветрелся в халат чьей-то заботливой рукой оставленный на кресле и отправился на поиски доказательств. Только легкий запах женщины в комнате указывал на то, что все произошедшее не было всего лишь буйной фантазией.

Доказательства нашлись на кухне. За столом, не мешая кухарке, сидели трое. Двоих из них Станислав знал, а вот рыжеволосую девушку — ровесницу его любовницы видел впервые.

— Доброе утро, — поздровался аристократ.

Мужчина сознательно остановился рядом с Алессой, налил себе ароматного чая с мелиссой и бергамотом, обнял девушку за плечи, одновременно хватая свежий круассан. Их осталось немного. Еще бы тут остаться в компании трех голодных ртов, которым жирок на мышцах не помешает. Сейчас, когда ночь перестала скрадывать следы пережитых подростками событий, он отметил худобу на грани болезненности.

А еще... Шрамы на прелестном личике герцогини. Потрогал большим пальцами правой руки остальные, вспоминая... Грубые рубцы на бедрах любовницы. Он не успел придать им значения ночью. Зато теперь был готов услышать подробный рассказ. Заодно получить исчерпываюшие объяснения, что в его домовладении делает подельник Скайди Скилла.

Ошанский получил их. Закончив завтрак вся компания расположилась за столиком в зимнем саду, где несмотря на холода согревала зелень. По порядку каждый из них рассказал свою версию прошедших полутора лет. Когда закончила Алесса кусочки мозаики полностью сложились в голове маркиза. Он даже представить себе не мог, что Скилл способен на такое. Вот, кто настоящий Зверь, а не та бледная тень, коей пугают мамаши несмышленую малышню.

Аристократ понял и посочувствовал. Неожиданной и несовершенной, какой-то отчаянной любви между Молчуном, которого оказывается зовут Альфредом Крусседо, и молоденькой виконтессой. Сложному положению герцогини.

Противоречивому.

Неоднозначному.

Точно указывающему на происхождение девушки. И, что хуже всего на ее предназначение. И если... Если он прав... То ему придется от нее... Избавится. Нет. Не спрятать.

Убить.

Ибо она окажется слишком большом соблазном. Для Скилла. Для него самого. Для всех оборотней. Но сперва... Он должен убедиться. Прежде чем принять решение обязан узнать одну недостающую деталь, удерживаюшую на этом свете последнюю надежду на чудо.

Ошанский оставил молодежь развлекаться в домовладении, наказав никуда не выходить без его ведома, а герцогине не выходить в любом случае. Разгуливающий по улицам столицы труп вызовет много ненужных вопросов. Вторая причина, по которой мужчина покинул дом сразу после разговора заключалась в эмоциональном состоянии маркиза. Оно было очень нестабильным... В одну секунду лорд готовился вцепиться все равно кому в горло, а в следующую упасть на колени и рыдать до потери сознания и вытекших глаз...

Едва Станислав сел за роль паромобиля, его руки в порыве бессильной злости сжались на руле. Глаза вспыхнули золотым светом, отраженным зеркалом заднего вида. Аристократ зажмурился. Ослабевшей рукой завел паромобилю и не выдержал... Уронил голову на руку и... заплакал. Совершенно беззвучно, растянув губы в кривой ужасающей гримасе. Так плачут звери.

А он и стал им в какой-то мере. Ведь если он прав... не дай, проклятый другими богами Человек, он прав... то ему придется собственными руками всунуть грудную клетку и вырвать себе сердце. Алесса поселилась там. Внутри него. Отвоевала громадную часть души и расположилась ничуть не стесняясь. Но разве могло быть по другому? Если он прав — нет. Если...

Ошанский впился большим и указательным пальцем в переносицу. Сильно сдавил тонкий хрящ. Боль отрезвила его и помогла сосредоточиться. Еще рано думать о плохом. Есть крохотный шанс на ошибку, и маркиз желал ошибиться. Второй раз в жизни он готов стать дураком.

Дорога привела его на другой конец города. Он остановился возле бывшего домовладения герцогини. Припарковался паромобиль на противоположной стороне от ворот. Задумался: а стоит ли? Ему всегда нравился риск, острые ощущения лезвиями ножей щекочущие кожу. Так почему он сейчас не торопиться сделать ставку? Неужто боится проиграть? Нельзя, нельзя проигрывать. Не в этой партии.

Станислав резко толкнул дверь и также резко ее захлопнул. Преодолел дорогу, сад перед зданием и остановился на крыльце. Ровно три раза постучал молотком по медному круговой на двери. Служанка не заставила себя ждать. Она впустила маркиза внутрь, помогла снять утепленный норковым мехом плащ и шляпу. Трость мужчина сунул в корзину, присовокупив к хозяйским. Поиграл мышцами лица, чтобы расслабить их, и придал ему холодное отстраненное выражение. Родители Алессы не должны заметить его смятение.

Сильно постаревший за год отец любовницы принял Ошанского в библиотеке. Он сидел за чайным столиком, в окружении книг, читал вчерашнюю мятую газету. Жестом мужчина предложил гостю сесть.

— О чем вы хотели поговорить, Станислав? — спросил он надреснутым голосом.

— О вашей дочери, — сразу переш к сути дела маркиз.

— Вы даже на ее похоронах не были... — то ли с укором, то ли с насмешкой заметил промышленник.

— Я не мог, — сухо, защищаясь, ответил мужчина. — Я не отниму у вас много времени, — решил прекратить выяснение отношений лорд. — У меня всего один вопрос... Какого числа родилась Алесса? И что произошло в этот день?

— Любопытно, зачем вам после ее смерти эта информация? Впрочем, если я назову дату, это уже ничего не изменит. Ведь моя дочь мертва, не так ли? — отец герцогини посмотрел на маркиза поверх стекол очков. Ошанский кивнул. — Двадцать второго сентября. А что произошло в этот день я, увы, не могу рассказать. Я отец, а не мать, чтобы запоминать такие вещи. Хотите позову Марисию? Она вам расскажет, даст Бог памяти.

— Зовите, — практически распорядился лорд.

Седовласый мужчина дотянулся до колокольчика, вызвав служанку. Озвучил ей просьбу. Через десять минут, без фартука, но с позабытой в волосах кистью, в комнату вошла мать Алессы. Она присела на третье и последнее кресло в библиотеке, расправила складки домашнего платья и вопросительно посмотрела на мужа. Станислав почувствовал исходящий от женщины легкий аромат клерса...

Сердце екнуло. Похоже... Не он окажется в дураках... Зачем человеку принимать клерс? Россказни о его наркотическом свойстве — ложь. Отвар и сигареты из него ни помогут, ни навредят... человеку! Слух пустили пустили специально, чтобы скрыть правду, а доверчивые мечтатели поверили. Этим все равно на чем "сидеть", лишь бы спрятаться от отягощающего жизнь уныния — вечного спутника бездарей и безлельников.

— Дорогая, Станислав интересуется происходило ли что-то необычное в тот день, когда родилась Алесса?

Женщина вздрогнула. Перевела растерянный взгляд на маркиза. Судорожно смяла в руках бледно-голубую ткань платья. Судя по ее реакции, Марисия прекрасно помнила события прошлого. Досконально.

— Зачем вам это знать? — голос женщины дрогнул. Она догадалась Кто может задавать подобный вопрос и Почему. Ее зрачки расширились. Ее душа скорчилась от страха перед надвигающейся опасностью.

Некуда бежать. Никто не защитит. Нигде не спрятаться.

— Отвечай! — рявкнул еле слерживающий себя аристократ. — Отвечай или я за себя не ручаюсь... Ты же поняла. Ты же все поняла, сука... — процедил сквозь зубы Ошанский.

— Это была ночь Полного Слияния Близнецов. Она родилась ровно в эту минуту... — на одном дыхании проговорила аристократка и порадовалась. За свою мертвую дочь. Он не сможет достать из ее могилы и причинить ей зло.

Станислав встал. Стул с грохотом упал на пол. Мужчина порывисто вздохнул, опять вцепился пальцами в переносицу и вышел из комнаты.

— Тебе ее не достать, слышишь? Не достать?!! — донеслось ему вслед.

Не осталось ничего. Ничего в этом мире, что спасло бы Алессу. И спасло бы его самого. Ошанскому даже не требовалось принимать решение. Оно во всей обнаженной очевидности стояло перед его мысленным взором. Всего лишь... осталось выполнить задуманное. Но где взять смелость, чтобы убить девушку? От одной мысли дыхание перехватывает и сердце неописуемые кренделя выделывает! Проклятие... Как ему это все надоело... Надо было умирать, когда умиралось!

Станислав не сразу поехал домой. Он немного покружил по Тирайе, остановился в торговом квартале, зашел в более-менее приличную забегаловку, сел за банную стойку и заказал себе двойную порцию виски. Затем еще одну. И еще... Аристократ желал раствориться в спирту. Ему не нужна была истина — он мечтал о забытье. Полном. Мрачном. Без проблеска мысли. Только мотивированные смутными воспоминаниями о принятых решениях действия.

Мужчина просидел в заведении почти до полуночи. Заморозил горло кубиками льда, что разгрызал. Аристократ смаковал безвкусицу воды. Запивал ее остротой дешевого пойла и старался ни о чем не думать. Нельзя вмешиваться в естественный ход вещей. А разве не это он собрался сделать? Алесса и подобные ей часть мира. И пусть кто угодно считает ее существование чудовищной ошибкой природы — это просто мнение. И все же... Герцогиня есть олицетворение прошлого, а возврата к нему нет. По крайней мере для маркиза.

Лорд допил седьмой или восьмой стакан, бросил несколько исто на стойку и нетвердой походкой вышел на улицу. Попросил у компании пьяных забулдыг сигарету, прикурил ее и с наслаждением затянулся. Самое время отравить ее спящее начало будущего дня. Вместе с собой. Тяжко выбирать, не имея выбора как такового. Сомнениями, безусловно, мучиться не лучше, но больше времени в распоряжении. Неспела обдумать, проверить и еще раз перепроверить все, и тогда, даже если ошибешься, то будешь знать, что сделал все, чтобы избежать ошибки...