Андроник не меньше, чем на доспехи, полагался на аркарские кресты, украшавшие шлем, наплечники и поножи, зачарованные священниками. Магия Аркара должна была защитить от стрел и мечей.
В бой Андроник взял скутум и щит. Скутум был мечом ксариатских всадников, позднее распространившимся и среди пехоты, длиной в девяносто сантиметров и с коротким эфесом. На нём был изображён орёл — символ Аркадской империи. Щит был круглым, состоявшим из деревянной основы, обитой железом, и железного умбона. Его тоже украшали орлы, только выкрашенные в пурпурный цвет.
— Трубач, играй наступление! — Андроник, насладившись секундами тишины, выкрикнул команду во всю мощь своих лёгких.
Войско двинулось. В проёмах между квадратами легионов шли лучники, готовившиеся дать залп. Легионеры несли тараны, прикрываясь щитами. Лишь айсары не трогались, ожидая удобного момента для атаки.
Но вот легионеры остановились, и вперёд вышли лучники. Они выстроились в линию и воткнули стрелы в землю: это был запас на первые выстрелы. Партафцы молчали: аркадские лучники были вне того расстояния, на котором стрела могла убить или ранить человека.
Несколько воинов понесли зажжённые факелы, от которых лучники поджигали паклю, намотанную на стрелы.
Андроник вскинул руку — и после команды центурионов лучники подняли свои луки, прицелившись. Через мгновение рука дрункария опустилась — и в воздух взметнулись крохотные костры горящих стрел.
Композитные луки поражали мишени и на таком расстоянии. Через несколько мгновений стрелы долетели до деревянных стен, и началась битва.
Пока защитники города пытались затушить загоревшееся в некоторых местах дерево или оравших от боли товарищей, в которых попали горевшие стрелы, легионеры пошли на штурм. Партафцы ответили выстрелами: несколько десятков аркадцев в первых рядах упало, истекая кровью. Из башни, на которую Андроник собирался направить основной удар, тоже сыпались стрелы на головы нападавшим.
Через восемь минут легионеры ударили тараном по воротам. Аркадцы били со всей силой, надеясь как можно скорее проломить ворота. Командир партафцев начал перебрасывать воинов из башни к воротам. И на стене, и перед стеной смерть находила свои жертвы. Старухе с косой было всё равно, верят её жертвы в звёзды или в Аркара, она просто выполняла своё дело.
На головы легионерам полились кипяток и горячее масло, центурионам пришлось целых три раза сменить воинов у тарана, которых заодно и настигали кидаемые защитниками копья.
Андроник бросил айсаров в битву. Две тысячи воинов кинулись к башне, прикрываясь каплевидными щитами.
У командира партафцев не было выбора: или он уводил от ворот воинов, уменьшая шансы на победу, или оставлял их, лишив защитников башни последнего шанса выжить. Воины остались.
Айсары, потеряв чуть больше пяти десятков убитыми и ранеными, подошли к башне. Тут же наверх полетели осадные крючья, цеплявшиеся за крышу и верхушку частокола.
Северные наёмники не зря получали своё жалование: через минуту уже послышался звон мечей. Айсары начали давить на защитников башни, и всё больше воинов стало подниматься вверх по крючьям.
В это же время Андроник кинул на восточный холм легион Константа вместе с тремя таранами. С этой-то минуты и начался настоящий бой.
После оглушительного треска ворота сломались, и легионеры кинулись в бой. Как раз в это время айсары заняли башню и теперь продвигались товарищам навстречу.
Три тарана долбили в деревянную стену. Окрылённые успехом аркадцы и айсары уже почти праздновали победу...
Андроник заметил, как чёрная точка сползает с гор, будто муравей с тёмного дуба. Враг. Партафцы их обходят...
— Конница, развернуться к горам! Быстро!
Конная турма поворачивала коней, гремя железом брони. Всадники оживились — ведь предстояло веселье! Сейчас враг увидит, кто такие аркадцы!
Всадники выстроились на холме вокруг Андроника. Ласкарий на коне занял место в первом ряду. Скутум сверкал в лучах солнца, грозя врагу смертью.
— Подходите, гады, мы вас ждём, — осклабился Андроник. Хладнокровие полководца отступило, уступив место горячности командира наёмников.
Андроник помнил о тех минутах совсем немного. Его внимание было приковано к горам. Лишь иногда он смотрел, что творится в городе...
Вот айсары подожгли несколько зданий. Наверное, казармы.... Легионеры бежали от ворот к холму, занимая оборонительные позиции. Невдалеке выстроились лучники, в спешке готовившиеся к стрельбе. А с гор всё спускались полки партафцев.
Вражеское войско уже выстроилось напротив аркадцев. Легионеры как раз выстроились четырьмя квадратами, в промежутках между которыми лучники приготовились к стрельбе.
Самое время ударить.
— За славой!!! — Андроник выкрикнул во всю мощь своих лёгких, пришпорив коня.
Дрункарий понёсся на врага, увлекая за собой всё войско. Тут не было приказов командира или хитрых манёвров — только яростная атака, когда воины следовали за командиром. Партафский командир, совсем не готовый к этому, не успел отдать каких-нибудь приказов: партафцы сами понеслись навстречу аркадцам. Две лавины были в нескольких шагах друг от друга, когда Андроник поднялся в стременах и выкрикнул на староксариатском: "Победа или смерть!".
Через секунду он сбил с ног одного горца, срубив голову со второго. А войско уже подхватило выкрик Андроника, и сам воздух вспомнил ксариатский язык.
Андроник, орудуя мечом, отбивался от партафцев, совершенно не думая о смерти — наоборот, он искал её. Ласкарий ещё в первые минуты смирился с мыслью, что аркадская армия поляжет на этих холмах.
Врагов было слишком много, а в Ефратисии до сих пор сражалась большая часть войска...
Кровавая пелена застила глаза Андронику: он рубил и колол, колол и рубил. Всё было очень просто: враги — впереди. Свои — за спиной. И только ярость битвы да звон железа между ними.
Ласкарий даже немного удивился, увидев, как несколько легионеров прорвалось к нему. Оказывается, дрункарий сражался в окружении. Но почему он этого не заметил?
У Андроника не хватало времени, чтобы посмотреть на землю: у ног его коня валялись трупы партфацев. Много трупов...
И снова: колоть и рубить, рубить и колоть. Воспоминания превращаются в набор миниатюры из книг...
Вот Валент пронзил своим знаменитым коротким копьём вражеского всадника, а секирой, которую он держал в левой руке, отогнал пять или шесть горцев. Все удивлялись, как можно так драться. Валент лишь улыбался и говорил, что надо чаще тренироваться...
Невдалеке был и Констант, вместе с воинами своего легиона прорывавшийся к Андронику. В такой свалке главную роль играла выучка, количество бойцов и доспехи.
Партафцы уступали всего лишь в двух вещах. Андроник заметил, как вражеская конница попыталась отрезать когорту, в которой дрался Валент, от основного войска, но в дело вступили клибанарии: на глазах у дрункария один из аркадских всадников пригвоздил к земле партафского кавалериста вместе с лошадью, но на него тут же накинулось пятеро горцев...
Несколько аркадских когорт прорвались к вражескому центру, захватив знамя со звёздами и полумесяцем. Они были со всех сторон окружены, но держались из последних сил...
Именно туда Андроник и направил коня, по пути избавляясь от не в меру наглых горцев. Несколько мгновений — и Андроник прорывается к своим легионерам...
Когорта Валента и несколько десятков воинов Константа последовали за дрункарием, послужив живым тараном...
Ласкарий уже устал постоянно поднимать и опускать меч, движения стали медленными, а глаза предательски застилал пот...
Андроник еле успел увернуться от удара копьём. Иначе ещё мгновение — и привет, загробный мир...
Но вот он оказался у заветной цели: легионер с захваченным знаменем был в метре от него. Партафцы только этого и ждали: всё вражеское войско стало наседать на когорту. Сотня клибанариев погибла, пытаясь прорваться к Андронику.
"Это конец" — пронеслось в голове у Ласкария, когда конь под ним упал, сражённый партафским копьём. Андроник вовремя успел спрыгнуть с него. И упал прямо на горцев, не глядя рубя мечом. Андроник закрыл глаза: он не хотел увидеть, кто принесёт ему смерть...
Прошло мгновение. Ещё одна. Андроник открыл глаза: вокруг него были лишь трупы. Выжившие держались от него подальше. Им показалось, что демоны вселились в дрункария. И он не хотел их в этом разубеждать.
— Ну же, подходите! — Андроник расхохотался...
Вражеское кольцо сжималось. Вот пал центурион, до последнего вздоха прикрывавший Андроника с правой стороны. Через минуту погиб и державший захваченное знамя легионер, хватаясь за кровоточащее горло...
Становилось всё труднее отбиваться от врагов: на Андроника нападало уже по три-четыре партафца одновременно, а сил хватало только на блокирование их ударов...
От когорты осталось не больше пяти десятков воинов, и каждую секунду слышался предсмертный вздох легионеров, падавших под ударами. Дрункарий сделал ещё несколько шагов назад, внезапно упёршись в чью-то спину. Выжившие легионеры когорты инстинктивно выстроились в круг. Он был так узок...
Андроник никогда не задумывался, как к нему придёт смерть, но почему-то именно сейчас он услышал трубы. Да, именно звук трубы, как утверждали священники, сопровождает человека в последние секунды жизни. К сожалению, как убедился дрункарий, легионера в последние секунды жизни окружают ещё и лица партафцев.
Вот снова раздались звуки труб, но только ближе. Теперь Андроника защищало только двадцать воинов. Дрункарий пропустил один удар, но тот лишь скользнул по доспехам. Через мгновение ещё один удар обрушился на шлем, и половина личины слетела, а с лица закапала кровь.
Андроник не мог видеть, но партафцы на секунду опешили, увидев, что знак Аркара на шлеме дрункария засиял ещё ярче, словно маленькое солнце. Ласкарий воспользовался замешательством врагов, и два трупа повалилось на землю. За спиной у Андроника осталось всего десять воинов, сражавшихся из последних сил.
В глазах потемнело. Андроник видел лишь узкую полоску света.
И вдруг ему показалось, что он видит ангела смерти. Только тот, почему-то, явился в образе Михаила, командира первой турмы...
Он что-то говорил, но голоса его не было слышно — до Андроника доходил лишь звон мечей и стоны умирающих. Лишь когда возле Михаила появился десяток клибанариев, Андроник понял, что жив. И, главное, спасён.
Михаил потом рассказывал, что лицо дрункария впору было перенести на мозаику или старинную икону, настолько оно было похоже на лицо древних полководцев и императоров: застывшая ярость в глазах и полностью спокойное лицо, на котором не дрогнул ни один мускул.
Четыре сотни клибанариев и тысяча легионеров прорвались к Андронику, незаметно для себя вырвав победу у партафцев. Горцы, у которых не получилось в начале боя убить Ласкария, понемногу начали отступать.
Легион Константа и когорты лучников Валента, взявшихся за мечи, погнали вражеский правый фланг, отрезав партафскую конницу от пехоты. Горцы стали сдаваться, в начале в одиночку, а затем десятками и даже сотнями. За правым флангом дрогнул вражеский центр — пехота без поддержки конницы не могла тягаться с аркадскими клибанариями. Потому и гибла, гибла, гибла...
Дольше всего держался вражеский левый фланг, потому что там оставался партафский полководец.
Но и он держался не так уж и долго: единым ударом легионеры и клибанарии просто смяли вражеские полки, обращая горцев в бегство.
Андроник лично сразился с партафским командиром. Им оказался высокий человек, полностью закованный в тяжёлую броню.
Шлем у него был чисто партафский: железный шип с конским хвостом, соединённый железным шаром с широкой и неглубокой основой и небольшая холщовая повязка поверх, чтобы смягчать удары. К этому шлему крепилась кольчужная маска, закрывавшая всё лицо и шею до плеч, с двумя небольшими прорезями для глаз. Доспех был чешуйчатым, как и у самого Андроника, только сделан из кости.
На спине у партафца был круглый щит, который прикрывал его от стрел. Ноги закрывали лёгкие кольчужные штаны, укреплённые ещё и костяными пластинками. На правом колене покоился колчан, прикреплённый к поясу шнурком. Лошадь партафца вся, от кончика носа и до кончика хвоста, была защищена чешуйчатой бронёй. На голове у неё была маска из железа, ещё и закрывавшая глаза.
Партафец орудовал длинным копьём, немногим длиннее копий клибанариев.
Противник вскинул руку, прося разрешения поговорить перед поединком. К тому времени на поле боя осталось не многим более двух тысяч горцев, продолжавших сражаться.
— Аль-мухадтар, — чин командира тяжёлой конницы у партафцев. — Менгли-Дубрей предлагает поединок аль-мухадтару лорикиев, — "лорикиями" горцы называли аркадцев, это пошло от названия аркадского доспеха-лорики.
— Дрункарий Южной армии согласен на поединок с аль-мухадтаром, — осадил коня Андроник.
— Я предлагаю некоторые условия для поединка, — если бы не партафский акцент, Менгли-Дубреем вполне мог оказаться тарн, настолько уверенно и спокойно говорил вражеский командир. Тот народ отличался просто железной выдержкой.
— Ты не в том положении, чтобы требовать, — Андроник никогда не шёл на сделки с противником. Разве только они были готовы в битве перейти на сторону к Ласкарию. Но потом лучше уж было их убить: "Предавшему раз ничего не стоит предать дважды" — так говорили в Аркадии.
— Сначала выслушай. Мы проиграли из-за проклятья звёзд: сражались за предателя. Аль-ансара, — по-партафски "недостойный скакать на коне", — и я должны искупить эту ошибку, сразившись с лорикием. Я прошу в случае моей победы всех аль-ансаров отпустить домой. Ну а если победишь ты, то что ж, — Менгли-Дубрей вздохнул, — я стану твоим аль-ансаром.
— Слова, достойные воина. Я согласен.
— Тогда к бою, — Менгли-Дубрей отъехал на своём коне на несколько метров назад.
Андроник тоже немного отступил. Воины расступились, давая место для поединка. Тут же показались и священники, готовые спасти жизнь дрункарию. Несколько легионеров предложили своё оружие командиру, но Ласкарий отказался. Он собирался победить партафца только с мечом.
Между противниками было расстояние в десять шагов. Достаточно для поединка. Слишком мало, чтобы конь набрал разгон.
Первым атаковал Менгли-Дубрей. Он, вытянув вперёд копьё, бросился в атаку. Андроник стоял неподвижно несколько мгновений, а потом, когда копьё партафца уже было готово пронзить сердце дрункария, он резко свернул вправо, рубанув мечом по партафскому копью. Менгли-Дубрей опешил, увидев своё разломленное на две части копьё и невредимого противника.
Андроник и не думал останавливаться: он снова рубанул по копью, а потом вышиб его из рук партафца. Менгли-Дубрей схватился было за меч, но дрункарий плашмя ударил по руке аль-мухадтара, и клинок упал на землю. Противник оказался безоружным.
— Это был честный поединок, Менгли-Дубрей.
— Да, Ласкарь-яме, — обращение к начальнику в партафской армии.
