— Тише, Коля, охолонись, — одернул его лейтенант. — Это мне 'сарафанное радио' напело, не пали контору.
— Понял, молчу. Радио-то хоть надежное?
— Надежное. Только вот с какого хрена нам такой праздник — не знает.
— Денек становится все лучше и лучше, — вздохнул Дерягин. — Где остальные наши коллеги?
— Здесь только мы с тобой. Сашу я уже обрадовал, так что он с двумя бойцами сразу стрельбище поехал готовить. Семенчук на полосу препятствий умотал с этим... ну третий, который старший сержант.
— Грибников, — напомнил Дерягин. — Ладно, а Сухопар где?
— В санчасти, какую-то местную 'ветрянку' подцепил.
— Опасно? — забеспокоился капитан.
— Да не, вроде даже не заразная, как доктора говорят. Но сидит сейчас в изоляторе, хе-хе, весь печальный и в зеленке с ног до головы.
— Дела-а. Так, это что получается, нам холопа не осталось? Недоработка, Геннадий Палыч.
— Да и нафиг они нам, Николай Иваныч. Сами что ли не справимся? — ответил с улыбкой Лосев. — Кстати, после обеда еще лингвист должен подъехать.
— А кто будет? Морозова? — хитро улыбнулся Дерягин.
— Столпаков, — покачал головой Лосев.
— Да, блин, что ж так не прет-то, — вздохнул капитан. — Ладно, пошли. Посмотрим, как там у нашей 'кунсткамеры' дела, можно ли ее на выставку сдавать.
— После вас, — приглашающе произнес 'замынструктор'.
— Здравия желаю, товарищ капитан, — отрапортовала дежурящая у входа гора мышц, обтянутых кожей темно-зеленого цвета, почти под цвет формы. — Во время моего дежурства происшествий не произошло. Дежурный по расположению курсант Гронц.
— Вольно, — кивнул орку-дежурному Дерягин, просачиваясь мимо него в помещение. — Личный состав завтракал?
— Так точно.
— Хорошо, — кивнул капитан, заворачивая за угол т-образного коридора, где вдоль стены выстроился личный состав роты и переминался в мнимом подобии двухшереножного строя.
— Рота равняйсь! Смир-на! Равнение на-середину! — немедленно разнесся по коридору звонкий голос лисолюдки, отчего строй пулей принял уставной вид, после чего девушка, чеканя шаг, проследовала навстречу Дерягину. — Товарищ капитан, рота РИЛ-101 построена. Все на лицо, отсутствующих нет. Командир роты, курсант Илисиль.
— Есть, — кивнул капитан, опуская руку и поворачиваясь к строю. — Здравия желаю, товарищи курсанты!
— Здравия желаем, товарищ капитан!!!
— Вольно, — удовлетворенно произнес Дерягин.
— Вольно! — повернувшись к бойцам, продублировала лисолюдка.
— Общая команда, заправиться! — гаркнул капитан, оглядывая строй.
'Ладно, вроде зерно разума на лицах присутствует. Может, и впрямь за месяц уложимся', — размышлял Николай, пока его рогато-пернато-чешуйчатый личный состав поправлял претендующую, насколько это было возможно, на единообразие 'форму'. Единственным строго единообразным элементом которой, кроме расцветки, был болотно-зеленый берет, который удавалось, так или иначе, нацепить на голову практически любой формы.
— Осмотр проводили? — поинтересовался капитан с видом заправского инквизитора.
— Так точно, замечаний нет, — отчеканила лисица.
— У-у-у, — едва слышно затянул Лосев, потирая руки.
— Согласен, товарищ старший лейтенант. 'Падазрительна', — произнес Дерягин. — Будем проверять.
Так! Первая шеренга. Два шага вперед, шагом-марш. Кругом. Головные уборы снять... Отставить! — резко оборвал команду Дерягин. — Что за разброд?! Головные уборы... СНЯТЬ! Вот, так-то лучше.
Добившись синхронности действий, капитан начал свое грозное шествие по длинному живому коридору, придирчиво скользя взглядом по телесам и лицам легионеров.
— Так, курсант Борос.
— Я! — грозно отозвался рослый гуманоид с серой кожей и растущими по обеим сторонам лба небольшими 'штык-рогами'.
— Почему рога не вычищены?
— Вычищены товарищ, капитан, — опешил дергиец, уставившись на капитана большими темными глазами.
— Плохо вычищены. Или думаешь, что я дальтоник?
— Никак нет. Виноват, — стушевался раскрытый боец.
— Командиру отделения выговор, пока что устный, — рыкнул капитан, следуя дальше.
— Есть! — отозвался стоящий в начале строя эльф, мельком одарив подчиненного таким взглядом, что тот еще больше посерел.
— Замечаний у них нет, — фыркнул Дерягин, следуя дальше. — Так. Дубль два. Курсант Аламос.
— Я! — бодро ответила девушка галлирийка, гордо выпятив в проход грудь.
Глаз капитана слегка дернулся. В принципе девушка как девушка: стройная, невысокая, фигуристая, в чем-то даже симпатичная, если не считать довольно крупных для человека глаз и чересчур длинных и тонких конечностей. В общем, ничего запредельно странного... кроме, конечно, двух пар крыльев, покрытых густым, как у орла, коричневым оперением, сложенных сейчас за спиной. Проводя аналогию с авиацией, те, что побольше, являлись 'несущей поверхностью', а те, что поменьше, 'рулями', вроде как... Вообще, то, что по всем законам физики подобное существо летать не должно было уметь в принципе, но летало, для земной науки пока оставалось загадкой.
— Что это за стриптиз? — вернулся к реальности капитан. — Я уже как-то запомнил, что галирийцы млекопитающие, не обязательно мне каждый раз свой вырез демонстрировать. Живо застегнуться, как положено!
— Товарищ капитан, тогда воротник давит, — страдальчески проворковала 'птица', застегивая молнию на своем бюсте.
— Подгонку формы надо осуществлять в отведенное для этого время, курсант! — безапелляционно отрезал Дерягин. — Чтобы к завтрашнему дню все было устранено, понятно? Сомира, проследишь. И да, тебе тоже выговор, как командиру отделения.
— Есть, — покорно ответила эльфийка, не дрогнув ни единой мышцей на лице.
'Единобезобразие, блин', — проворчал про себя капитан, осматривая обмундирование подчиненных.
О каком единообразии формы вообще можно было говорить, когда у некоторых, вроде тех же галирийцев, из-под лопаток крылья растут, в результате чего, куртку приходится перешивать таким образом, чтобы она надевалась сверху, а разрезы на спине потом застегивались под крыльями. Про то, что больше половины личного состава имели еще и различные хвосты, рога, копыта и прочие неуставные отростки, говорить не приходилось.
Однако, армия на то и армия, что в ней все должно быть единообразно, поэтому приходилось как-то выкручиваться, в том числе объясняя не особо 'просвещенному' личному составу, нахрен оно все собственно вообще надо.
— Так, — дойдя до конца строя, развернулся Дерягин, собираясь дать следующую команду, но внезапно учуял едва заметный, но крайне едкий душок. Недолгие поиски привели его к стоящему в самом конце строя 'высшему гремлину', равнодушно пялящему взгляд перед собой. — Курсант Логрир...
— Я! — отозвался писклявым голосом карлик болотного цвета, поднимая взгляд маленьких желтых глаз на инструктора.
— Ты форму, когда последний раз стирал, друг мой? От тебя воняет!
— Виноват, товарищ капитан, — пробормотал гремлин.
— Еще как, блин, виноват. Особенно перед товарищами виноват. Грязный — ты, а нюхать все это приходится им. Как совесть не мучает, товарищ курсант?
— Товарищ капитан, разрешите обратиться, — внезапно подал голос, стоящий напротив гремлина полурослик.
— Да, курсант.
— Курсант Холнжер. Это не от формы запах, просто высшие гремлины сами по себе миазмы выделяют в некоторых ситуациях.
— И что у нас сегодня за праздник в таком случае? — поинтересовался Дерягин, глядя на гремлина, сверлящего яростным взглядом полурослика.
— У нас с курсантом Логриром возник небольшой конфликт утром, — взял слово Холнжер. — Вот он и попахивает теперь.
— Так, замечательно, — нахмурился капитан. — Причина?
— Бытовые вопросы, — коротко бросил гремлин, сверля полурослика взглядом.
— И кто виноватый? — испытующе уставился на обоих Дерягин.
— Я... — начал было Холнжер.
— Оба! — резко перебил его гремлин.
— Ну, раз оба, — со скрытым удовлетворением, произнес Дерягин. — То и наказание вам пополам поделю. На физподготовке дополнительный километр, с рюкзаками. Все понятно?
— Так точно!
— Илисиль, лично проследишь за выполнением... Ну, и командиру отделения тоже километр.
— Есть, — ответила лисолюдка, одарив провинившихся недовольным взглядом.
— А мне-то за что? — открыл рот темноволосый гном, но тут же сам сообразил, что только что ляпнул.
— А за то, курсант Храс. Соблюдение уставных взаимоотношений между военнослужащими — обязанность командира. Если в подразделении возникает конфликт, то в первую очередь в нем виноват командир. Все понятно?
— Так точно...
— Это, кстати, всех касается! Ладно. Первая шеренга, на свои места шагооом-марш! Роте за утренний осмотр общая оценка удовлетворительно, если еще раз все будет в таком духе — будут санкции. Всем понятно?
— Так точно! — гаркнул строй.
— Распорядок учебного дня прежний, командирам взводов развести личный состав по аудиториям.
Дерягин уже собирался дать команду разойтись, но к нему внезапно подошел Лосев, держа в руке рацию.
— Ахтунг, к нам едет 'ревизор', — тихо произнес старлей, кивая в сторону двери.
— Бль... Что тут забыл с утра пораньше? — выругавшись про себя, прошипел Дерягин. — Тебе твое радио напело?
— Оно родимое.
— И сколько у нас времени?
— Здравия желаю, товарищ майор! — неожиданно громко донеслось из-за угла коридора.
— Опоздало твое радио, — вздохнул капитан, встречая взглядом появившегося из-за угла высокого офицера. — Рота! Смирнааа! Здравия желаю, товарищ майор.
Вытянувшийся по стойке смирно строй легионеров, при виде статной фигуры заместителя командира батальона по воспитательной работе, мигом приобрёл нездоровый оттенок кожи, колебавшийся в зависимости от видовой принадлежности.
— Вольно, — с неизменной белоснежной улыбкой поприветствовав офицеров, скомандовал майор Козлов. — Ну, как у вас дела, капитан? Есть проблемы с дисциплиной?
— Никак нет, товарищ майор, — отчеканил Дерягин, глядя в голубые майорские глаза.
— Угу, — хмыкнул Козлов, поворачиваясь к строю. — Ну, а у вас, товарищи 'грешники'. Пожелания, предложения, жалобы имеются?
Дерягин едва заметно стиснул вытянутые по швам руки, при упоминании прозвища роты.
— Никак нет! — дружным хором отозвался строй, без единой команды.
— Тьфу, скучно у вас, — покачал головой майор. — Вот у Сомова регулярно что-нибудь интересное происходит, а у вас из раза в раз... ничего. Не поймешь, то ли вы, Дерягин, так блестяще справляетесь со своими обязанностями, то ли ничерта не делаете.
— При всем уважении, товарищ майор:
'Деятельность командира по поддержанию воинской дисциплины оценивается не по количеству правонарушений в воинской части, а по точному соблюдению им законов и воинских уставов, полному использованию своей дисциплинарной власти и выполнению своих обязанностей в целях наведения порядка'.
— Статья восьмая дисциплинарного устава вооруженных сил, — с довольным видом ответил майор. — Молодец, капитан. Только вот, может быть, вы мне просто не обо всем докладываете?
— Сведения обо всех происшествиях и случаях нарушения дисциплины в роте указываются в рапортах, еженедельно направляемых в штаб батальона. Вы обвиняете меня в подлоге, товарищ майор?
— Разумеется нет, капитан, откуда такие дикие мысли? — ехидно произнес Козлов. — Наоборот, я вашей ротой очень доволен, а потому уверен, что их подготовка пройдет успешно.
— Учебный план будет выполнен точно и в срок, товарищ майор.
— Прекрасно, — ответил Козлов, снова поворачиваясь к строю. — Так, насколько я понимаю, антидот за завтраком не раздавался, так?
— Так точно, — мрачно ответила Илисиль, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Наш недосмотр, виноваты. Сейчас выдам, — потянулся к сумке майор. — Так, вот они. Внимание, пакет вскрыт в присутствии трех офицеров, все в соответствии с инструкцией. В пакете 'N' пилюль, на весь личный состав, плюс резервные. Будете проверять?
— Никак нет, — стараясь сохранять выдержку, произнес капитан.
— Тогда, подпишитесь здесь, товарищи офицеры.
— Назначить старших? — спросил Дерягин, глядя как майор достает из прозрачного медицинского пакета пластинки с запечатанными в них большими черными пилюлями.
— Не надо, я сам, — отмахнулся майор.
Зубы капитана начали стискиваться в скрытом оскале, а на лице едва заметно заходили желваки.
— Первая шеренга полшага вправо, правую руку вытянуть перед собой, ладонью вверх, — скомандовал Козлов, построив строй 'шашечкой', после чего начал свое триумфальное шествие, щедрой рукой выдавая легионерам заветные таблетки, будто милостыню.
'Гнида, гнида, гнида...' — твердил про себя мантру Дерягин, прикладывая все имевшиеся душевные силы, дабы не показывать степень своего бешенства.
Знает, знает эта сволочь как задеть за живое. Всем этим цирком Козлов явно его решил на место поставить, как будто говорит:
'Вот! Посмотри, капитан. Вот почему они у тебя такие шелковые. Не потому, что ты такой командир хороший, а потому, что у них яд по жилам течет. И если МЫ им противоядие не дадим, то сдохнут они в страшных муках. А потому и тебя слушать будут безропотно. Так что можешь и дальше в солдатиков играться, МЫ разрешаем'.
Мысль об отраве, ждущей своего часа в крови легионеров, немедленно выдернула из памяти ужасную картину приведения бойцов к воинскому обязательству. Перед глазами снова предстали парадные 'коробки' строя легионеров, из которых, по одному, бойцы подходили к накрытому красной скатертью столу и подписывали присягу, а следом, под звуки хлопающего на ветру государственного флага, глотали пилюли с синтетическим вирусом. Спустя всего несколько минут, почти сразу после того, как знаменная группа под грохот оркестра унесла флаги, около десятка легионеров выпали из строя, начав биться в жутких конвульсиях прямо на плацу, исторгая изо рта черную пену.
'Личная непереносимость', — вот и вся равнодушная эпитафия, произнесенная тогда по несостоявшимся легионерам.
Дерягин снова вспомнил чувства испытанные им, когда солдаты в медицинских перчатках оттаскивали подрагивающие тела мертвецов в сторону, а 'коробки' легиона, состоящие из опытных головорезов, заполняли строй, с выражением искреннего ужаса на лицах.
Чувство, будто в этот самый момент, под торжественные звуки оркестра, его офицерскую честь просто растоптали, пройдясь по ней парадным расчетом. Даже убийцы не заслуживали такого обращения, а уж прикрывать это красивой речью о доблестной службе на благо страны... Николай искренне надеялся, что он был тогда не единственным, кто считал этот поступок командования плевком в душу не только себе лично, но и всей армии.
Кулаки, скрытые за спиной капитана стиснулись так, что заскрипели суставы, хотя лицо оставалось невозмутимым. Руки же так и тянулись к кобуре с пистолетом, чтобы выхватить его и пристрелить... хотя нет, чтобы повалить ублюдка на спину и бить рукояткой по лицу до тех пор, пока его переносица не встретится с мозжечком. Только вот именно такой реакции Козлов, наверное, от него и добивался.
