И тролль с пленником на плече исчез в кустах.
Время тянулось медленно. Постоянно ожидавший появления новых жугличей Теомир нервно оглядывался по сторонам, но все оставалось тихо. Наконец из зарослей показался тролль, а за ним и остальные члены отряда. Телевара вели под руки Хлаш и Тилос. Жуглича с ними не замечалось.
— Ну, что он рассказал? — рванулся к ним сгорающий от нетерпения Теомир.
— Шустрый ты больно, — огрызнулся Заграт. — Успеешь, узнаешь еще! Вот догонят нас еще до утречка — расскажут все сами.
— А? — спросил Теомир. — Кто догонит?
— Говорил я, глотку ему перерезать надо! — продолжал ворчать Заграт. — Так нет, пожалели. Теперь наведет на наш след всякую пакость!
— Хлаш, что случилось? — вполголоса спросил Теомир у ухмыляющегося тролля. — Кто кого наведет?
— Заграту не понравилось, что мы не убили пленника, — пояснил ему Хлаш. — Вот и бушует. Ольга против, да и Тилос поддержал. А мне что, мне все равно.
Теомир задумался. Конечно, убить пленника правильней, но Ольге такое видеть ни к чему, точно. С другой стороны, и в самом ведь деле наведет... Задумавшись, он чуть не остался в одиночестве на месте, когда маленький отряд двинулся вперед.
— Теомир, не спи, — хлопнул его по плечу Тилос. — Идти далеко, и все лесом. Давай, парень, днем отдохнешь.
По пути Ольга быстро рассказала Теомиру, что пленник — один из многих гонцов на дальние заставы с приказом перехватывать всех беглецов, в особенности орков и троллей. Также он дал описание мужчины и женщины, в которых Ольга с изумлением узнала себя и Теомира.
— Вот-вот, — как бы невзначай бросил Тилос.
— Что "вот-вот"? — окрысился Заграт. — Ты толком сказать можешь? Намекаешь на что-то с надутыми щеками, нет, чтобы нормально сказать! Ну, чего хмыкаешь? Щас вот дам посохом по башке, враз поплохеет, даром что он треснувший!
— Утихомирься, — сказал ему Хлаш. — Он правильно молчит, раз не уверен. Знание влияет на судьбу, особенно знание ложное. Придет время — сам скажет.
— Скажет он, разбежался! — огрызнулся Заграт. — Ух, ненавижу умников! Зуб даю, что описание тот бардишка подзаборный из "Золотой чаши" составил. Не иначе, злобу затаил. А орки да тролли для людей все на одно лицо, но, видать, меня с Хлашем в виду имеют. Но убей меня гром... — он ловко уклонился от щелкнувших над ухом зубов. — Серый, ты чего, охренел?
Волк, почти по-человечески ухмыляясь, отбежал в сторону.
— Ты же сам сказал "убей меня, Гром", — ехидно напомнил ему Хлаш. — Вот ему и почудился приказ.
— Шутник, блин! — сплюнул на землю Заграт, оскалив клыки и яростно прижав уши к мохнатому черепу. — От тролля-приколиста спасу нет, так еще и собственный волк шуточки шутить вздумал. Ну, чего опять уставился?
Тилос и на самом деле во все глаза смотрел на волка. Тот, словно почувствовав его взгляд, повернул голову и тоже какое-то время внимательно смотрел на посланника. Затем хищник развернулся и неспешно скрылся в кустах. Тилос озадаченно покрутил головой.
— Откуда у тебя такая зверюга, Заграт? — тихо спросил посланник. — Не замечал я раньше за орочьими волками большого ума.
— Смотрел бы лучше! — рявкнул Заграт. — И вообще, отцепись от меня, подсыл хренов! Под ноги лучше смотри, а то заведешь в овраг!
Разговор как-то сам по себе стих. Отряд опять спустился почти к самой реке, копыта конька чавкали по влажной грязи. Идти было тяжело, и Теомир начал прикидывать, не стоит ли еще поохотиться на лошадей. Слышалось, как в Ручейнице плещется рыба.
— Надо чуть повыше подняться, — негромко сказал Тилос. — Следим на грязи много.
— Можно, — согласился с ним Хлаш. — Только опасно. Тракт близко, еще наткнемся на кого.
— Тракт трактом, да только как бы по следу не пошли, — вздохнул посланник. — И так, и так плохо. Ладно, идем здесь, а там разберемся.
Спустя пару часов, когда у Теомира начали отваливаться отбитые в темноте о корни ноги, сделали привал.
— Верст семь, а то и восемь по прямой протопали, — отметил Хлаш. — Еще пара таких переходов — и можно устраиваться на дневку. Завтрашней ночью дойдем до заболоченных лесов к северу от Ручейницы, а там посмотрим.
Когда отряд двинулся дальше, берег стал посуше. Древесные корни уже не так лезли под ноги, и идти стало проще. Гром тенью сновал вокруг, вынюхивая и высматривая врага, но пока все оставалось спокойно. Ни один гонец не торопился ночными тропами, ни один отряд не встал на ночевку рядом с проточной водой. Заграт качал головой и что-то неодобрительно бормотал под нос, Хлаш и Тилос временами недоуменно переглядывались. Вконец обессиленный переходом тысячник впал в тяжелое забытье, прильнув к лошадиной холке. Маленькая жугличская лошадка, не привыкшая к такому весу, еле плелась, подгоняемая Теомиром.
— Ничего не понимаю, — наконец со вздохом признался Хлаш. — Я рассчитывал, что придется петлять как зайцам между чужими стоянками, хорониться в кустах и все такое. Но вокруг ни души, зато земля истоптана, будто прошел цепью большой отряд. И ни одного свежего кострища! Как искали чего...
— Ясно, чего искали — нас, — фыркнул Заграт. Шаман явно пребывал в дурном настроении. — Тот придурок, которого вы перехватили, ведь не был единственным, сам сказал. Наверняка на нас уже идет облава по всему краю. Ума не приложу — чего им от нас надо? Ладно бы купеческую казну за пазухой уперли, так нет! Свои пожитки — и те бросили, налегке тащимся, скоро жрать станет нечего! Хреновы жугличи даже дичь вокруг на сто верст распугали. Поубивал бы!
— Так в чем дело, многоуважаемый Заграт? — съехидничал Хлаш. — Пошел бы на большую дорогу да занялся полезным делом.
— Таких советчиков, как ты, я поубивал бы в первую очередь, — огрызнулся орк. — Думаешь, ряху отрастил, теперь умничать можно?
— Кончайте лаяться, — резко оборвал их Тилос. — Не ровен час, услышит кто. Дымом пахнет. Деревня впереди, наверняка кто-нибудь там да есть.
Действительно, через полсотни шагов компания вышла на открытое место с вырубленным кустарником. Из ближайшей рощицы вилась дорога в сторону недалекой деревушки — вернее, того, что от нее осталось.
Мертвая тишина стояла над пепелищем. Нигде не виднелось ни одной тлеющей искры — видимо, поселение сгорело уже довольно давно. И запах — тяжелый трупный запах плыл над землей, накатывая волнами вместе с легким ветерком. Теомир почувствовал, как у него закружилась голова и нехорошо потяжелело в желудке. Рядом слабо охнула Ольга.
В нескольких саженях на земле лежало темное пятно. Всмотревшись, Теомир понял, что перед ним нагой женский труп, раздувшийся от газов. Труп лежал на спине, лицом вверх. В темноте с трудом различались вспоротый живот, отрезанные груди и выколотые глаза. Мутная волна поднялась к самому горлу, и Теомир судорожно рванулся в сторону, чтобы облегчить желудок не под ноги товарищам.
— Сволочи! — тихо простонала Ольга. — Какие же они звери!
— Обычные забавы победителей, — Хлаш успокаивающе положил свою лапищу на плечо девушки. — Она, по крайней мере, умерла быстро.
— Быстро! — возмущенно крикнула Ольга, сбрасывая его руку. — Она мучилась перед смертью! Как земля может носить таких нелюдей? А ведь сейчас они разбойничают в наших землях! А там мама!..
— Их надо истреблять как бешеных псов, — подтвердил Теомир, становясь рядом с ней и стискивая кулаки. — Иного они не заслуживают. Жугличам не место на земле. Клянусь, я сделаю все, чтобы истребить их.
— Не бросайся словами, Теомир, — покачал головой Тилос. — Ты еще молод. Для тебя война — яростная схватка на поле брани, сеча до победного конца и пирушка после боя. Пусть воины врагов до одного полегли в бою, но что делать с побежденными, с женщинами и стариками, слишком старыми, чтобы держать оружие? Нет, дружище, война — вот эта несчастная, чье тело лежит перед тобой. Когда мужья гибнут в сражении, женам тоже остается только умереть. Те, кому повезет, гибнут быстро — в горящей избе или под саблей пьяного от крови врага.
— Ничего себе везение... — прошептала Ольга.
— А невезучие мучаются долго — групповое насилие, на колу, на земле с отсеченными ступнями и кистями рук, на медленном огне... Да мало ли человек придумал способов убивать себе подобных! Ты говоришь — истребить их всех. А ты подумал, что тебе самому придется убивать таких же женщин, чья вина лишь в том, что они родились в чужом племени? А ведь кроме женщин есть еще и дети — их кровью ты тоже обагришь свои руки? Или дашь им вырасти и отомстить?
Теомир судорожно сглотнул. В словах Тилоса чувствовалось что-то неправильное, но возразить юноша не мог.
— Кроме того, — неумолимо продолжал посланник, — если следовать твои словам, ты сам не имеешь право на существование. У ваших детей есть игра в свинку. Помнишь ее?
Разумеется, Теомир помнил. Несколько ребятишек оседлывали своих товарищей, бегающих на четвереньках по земле, и гонялись за "свинкой", которая, также на четвереньках, уворачивалась от наездников, старающихся огреть ее хворостиной. Иногда "свинка", в свою очередь, пыталась протаранить "лошадей" так, чтобы те вместе с наездниками свалились на землю. Парень удивленно кивнул.
— Еще полтора века назад вы, ныне называющие себя Всадниками, мало чем отличались от жугличей, — в голосе Тилоса захрустел щебень. — Вы так же незваными захватчиками пришли на эти земли, и так же вырезали племена, что жили здесь до вас. Любимой забавой ваших воинов тогда было подрезать жертве — женщине или ребенку, мужчины гибли в боях — пяточные сухожилия и пустить ее на четвереньках бегать по двору. Сами же они соревновались, кто быстрее сможет ее подколоть копьем, сидя на стреноженной лошади. Особенно, я слышал, любил игру ваш герой Теомир, чье имя ты носишь. Тебе она ничего не напоминает?
Теомир растерянно оглянулся. Заграт отвернулся, а Хлаш слегка кивнул головой, подтверждая слова посланника. Ольга, сжав на груди руки, огромными от ужаса глазами смотрела на Тилоса.
— Но... — запинаясь, проговорил Теомир, — но ведь полтора века...
— Если жугличи победят, да еще и осядут на земле, то через век-другой их нравы тоже смягчатся, — пожал плечами Тилос, отворачиваясь. — Но хватит об истории. Надо идти дальше. Есть два пути — в обход деревни и открытых мест либо вдоль, по берегу. Первый путь длиннее, второй короче, но опасней. Кто как думает?
— Только не через деревню! — горячо запротестовала Ольга. Мертвая женщина притягивала ее взгляд как магнитом. — Там же... там же...
— Трупы, знаю, — откликнулся Тилос. — Но наша задача — самим не стать такими же мертвецами в ближайшее время.
— Вряд ли деревня опасна, — задумчиво произнес Хлаш. — Жугличей там нет, темно, а приречные откосы наверняка заросли высоким бурьяном, так что издали нас не заметят даже совы. А крюк давать — того и гляди напоремся.
— Да что мы, мертвяков не видели? — недовольно проворчал Заграт. — Котята пусть привыкают, им на пользу пойдет. Я за деревню.
— Я, пожалуй, тоже, — согласился Тилос. — Значит, ребята, придется вам поменьше глядеть по сторонам.
Ольга с Теомиром переглянулись, затем обреченно кивнули головой.
— Мы как вы, — нехотя сообщил Теомир.
— Отлично, — подбадривающе улыбнулся им Тилос. — Значит, идем через деревню. Не пугайтесь так, к трупам быстро привыкаешь. Значит, опять спускаемся к урезу воды и топаем вдоль него. Надо не забыть набрать воды во фляги, ниже по течению вода наверняка отравлена трупными ядами.
Вопреки опасениям Тилоса, выжженное дотла поселение миновали без приключений. Изуродованных трупов попадалось немного, но один особо потряс Ольгу — тело девушки, почти девочки, лишь немного младше ее самой, распятое на плетне. В свете занимающейся зари различалось хотя и смутно, но все равно слишком хорошо, что кисти скрюченных рук, нос и уши обрублены, а на изуродованном лице застыл немой вопль ужаса. Ноги мертвой судорожно поджались, пытаясь избежать маленького костерка, да так и окостенели. По лицу ползали крупные призрачно-синие мухи, они заползали в рот и дыру на месте носа, а в глазницах уже начинали копошиться черви. Ольга попыталась отвернуться, но чудовищная картина поневоле приковывала ее взгляд. Запах гари и разложения и труп девушки — эту картину она запомнила навсегда.
— Будь ты проклята, война! — беззвучно прошептали ее губы. — Ненавижу! Будьте вы все прокляты...
В тяжелом молчании отряд миновал деревню и снова углубился в приречные заросли. Несколько верст спустя устроили очередной привал. Тилос, с сомнением оглядев свой заплечный мешок, раздал мясо и лепешки, однако, сам не взял ничего.
— Тихо! — остановил он запротестовавшего Хлаша. — Знаю, что делаю. Я свободно могу голодать трое суток, а если надо, то и корой питаться. Жуйте тщательнее, еды мало. Похоже, жугличи дичь на сто верст вокруг распугали. Придется подтягивать пояса.
Вскоре снова двинулись дальше. Местность понемногу стала холмистой, река начала петлять и отклоняться к югу. Тилос, изредка советуясь с Хлашем, принял решение уйти от берега и углубиться в степи в надежде, что все более частые рощи дадут им необходимое укрытие. Когда почти совсем рассвело, отряд остановился на дневку на поляне в одном таком березовом леске, достаточно густом, чтобы скрыть от посторонних глаз. Поляна по краям поросла высоким иван-чаем и оказывалась совершенно незаметна уже с нескольких шагов. К несчастью, лесок оказался довольно сырым — одна из речных проток располагалась не далее, чем в ста шагах, и развести бездымный огонь не удалось.
— Ладно, — философски заметил Хлаш. — В конце концов, жил же Народ до того дня, как научился использовать огонь. Ну, и люди тоже, — быстро поправился он. — Вот и сейчас проживем. Ничего, солнышко согреет.
— Это точно, — согласился с ним Заграт. — Ладно уж, дрыхните все. Мы с Громом покараулим.
Во сне Теомира с Ольгой мучили кошмары.
С того момента, как Каор Трэин пришел в себя после разговора с хозяином, он преобразился. Его глаза загорелись лихорадочным блеском, а в движениях появилась порывистость. Телохранители из личной гвардии Майно старались держаться в тени и не попадаться лишний раз ему на глаза, а жугличи вообще шарахались от него как от злого степного духа Краганга. После того, как посланник чуть не убил одного из жугличских вождей, попытавшихся не дать ему своих людей для облавы, остальные выполняли его указания чуть ли не с подобострастием, хотя и бросали вслед злобные взгляды. Даже Дум Вивус, казалось, забыл про свою гордыню и старался поменьше попадаться на глаза, пропадая где-то среди жугличей.
Уже к полуночи Каор разыскал нескольких особо умных и памятливых — редкость для жугличей — участников прорыва на восточном участке, а также двух харазгов, управлявших осадной башней сверху. После долгих допросов все сошлись на том, что конных Всадников было семеро, и один из них, похоже, являлся немалым командиром. На месте боя обнаружили части тел и куски одежды, принадлежащие пятерым или шестерым Всадникам. Головы, по которым можно было бы определить в точности, пропали: вероятно, их растащили на трофеи. Видимо, одному или двоим удалось бежать, причем один явно оказался тем самым большим командиром — остатки его доспеха на месте боя не обнаружили.
