Дед, уроженец Калабрии, приехал в Америку в тридцатых годах прошлого столетия, но после десяти лет жизни в США оказался в числе репрессированных итальянцев. В феврале 1942 года Франклин Рузвельт подписал "Чрезвычайный указ 9066", которым санкционировал создание концлагерей для интернирования многих тысяч немецких, итальянских и японских иммигрантов. Альваро Морано переселили на территорию индейской резервации, в наспех сколоченный деревянный барак. Со слов деда Витторио хорошо представлял себе лагерь: бесконечные ряды длинных приземистых строений, двойной забор из колючей проволоки и вышки с часовыми. Там не было ни водопровода, ни кухонь, а в тех, кто пытался вырваться на свободу, охранники стреляли без предупреждения.
Но, как ни странно, покойный дед вспоминал об этих событиях с ностальгией — там он познакомился с бабушкой, и там же, чуть меньше года спустя, в грязном переполненном лазарете, родился отец...
Документ, в котором от имени правительства США приносились извинения за интернирование, вызванное "расовыми предрассудками, военной истерией и ошибками политического руководства", Рональд Рейган подписал только в 1988 году, и эпопея американского ГУЛАГА, так и не дождавшись своего Солженицына, канула в лету. Америка не любит вспоминать эту страницу своей истории. Действительно, трудно объяснить простому налогоплательщику, почему в насквозь демократической стране, где неукоснительно соблюдаются права человека, всенародно избранный президент Рузвельт приказал держать за колючей проволокой сотни тысяч честных американских граждан, единственной виной которых было то, что они оказались выходцами из держав, с которыми США находились в состоянии войны.
Какая карьера могла ожидать в "стране равных возможностей" бедного парня, потомка "без пяти минут коллаборационистов", к тому же не англосакса и католика? Но Витторио был амбициозен и отличался необыкновенным упорством. Закончив колледж с отличием, он взял ссуду у балтиморской калабрийской общины и поступил в престижный университет, чтобы получить специальность юриста.
После выпуска пришлось несколько долгих и мучительных лет работать государственным защитником в одном из судов Нью-Йорка. Но однажды молодого, бедного, но грамотного и, что особо важно, очень напористого адвоката заметил помощник окружного прокурора, недавно выдвинувший свою кандидатуру на выборах в сенат от штата Мериленд.
Будущий сенатор ни разу не пожалел о выборе. Витторио оказался настоящей находкой. Казалось, что он успевает находиться одновременно во всех "горячих" местах и совсем не спит. Поэтому одним из первых распоряжений вновь избранного слуги народа стало назначение Виктора Моргана (так с согласия благодетеля и родителей изменил он свое имя и фамилию) на скромный пост секретаря одного из постоянных комитетов. Правда, с предоставлением хоть и крошечного, но отдельного кабинета в вашингтонском офисе и доступом к секретной документации.
Основу своего состояния, уже подбирающегося к заветному миллиарду, Виктор заложил во время штурма Багдада. Тогда он входил в состав сенатской комиссии, которая работала с обращениями американских граждан, касающихся военных действий в Ираке. Его жизнь изменилась в то самый день, когда на стол легла тонкая папка с официальными и неофициальными письмами ученых-историков, которые призывали американское правительство обеспечить охрану музеев Багдада.
К письмам, для демонстрации того, что проблема очень важна, были приложены длинные перечни раритетов. Алебастровая Урукская ваза, созданная пять тысяч лет назад. Статуэтка "Белая дама", считающаяся древнейшим скульптурным изображением, возраст которой насчитывает примерно пять с половиной тысяч лет. Коллекция золотых украшений из гробниц ассирийских цариц в Нимруде. Глиняные таблички с самым древним в истории эпосом о Гильгамеше. Странные медные цилиндры, датированные третьим тысячелетием до нашей эры, в которых ученые лишь недавно признали аналог химических батарей. Виктор Морган и понятия не имел, что культура отсталой арабской страны намного старше распиаренного Древнего Египта...
Решающим оказалось послание музейных работников, ученых и коллекционеров, призывающее Пентагон "сделать все возможное для сохранения этого мирового достояния", к которому прилагались подробные схемы расположения экспонатов в музейных залах и полные каталоги запасников...
Это был шанс, который предоставляется лишь раз в жизни. Морган превратил в наличные свои небольшие сбережения, заложил дом, одолжился у всех, кого можно было. А затем уговорил шефа, чтобы тот отпустил его в Ирак с группой сенатских наблюдателей. Там Виктор быстро нашел общий язык с полковником американской армии по имени Мэтью, очень любившим деньги. За день до штурма Багдада Виктор взял у военного "в аренду" взвод солдат и десяток грузовиков.
Найти в городе нужного человека, который бы взбудоражил оголодавших людей и направил громить музеи, оказалось совсем нетрудно. Озверевшая толпа врывалась в здания, круша все на своем пути. Вслед за толпой шли солдаты из "группы Моргана"...
В дни штурма Иракской столицы, как бы эффектно все это ни выглядело в репортажах CNN, на самом деле царила полная неразбериха. У Моргана оказалось много конкурентов, но у них не было его организованности и точных списков — где и как искать самое ценное.
Вакханалия планомерного грабежа музеев, древних мечетей, запасников и малоизвестных хранилищ длилась несколько недель. Сказочное везение и умение быстро импровизировать на ходу позволили Виктору "спасти" немало ценнейших экспонатов. Все эти древние редкости были бесценны исключительно для ученых, мыслящих абстрактными категориями наподобие мировой культуры, достояния нации и так далее. А вот с точки зрения приземленных материалистов у всех этих сокровищ была вполне осязаемая стоимость. Имелись и клиенты, готовые заплатить, не торгуясь и не афишируя приобретения.
По завершению "цивилизаторской операции" оставалось лишь арендовать через друзей полковника Мэтью транспортный самолет и посадить его на авиабазе национальной гвардии штата Мериленд. Это не составило проблем для человека с пачкой долларов в одной руке и удостоверением члена сенатской комиссии в другой.
Через два года большая часть вывезенных ценностей осела в частных коллекциях, превратившись в числа на банковских счетах Моргана и разнообразные ценные бумаги. Полковник, получив свою долю, бодро зашагал по карьерной лестнице, став со временем бригадным генералом и командующим оперативной группой в Персидском заливе. А Виктор Морган, уже не государственный служащий, а преуспевающий адвокат, переселился в собственный пентхаус в центре Балтимора, купил загородное поместье и стал владельцем острова на Кайманах.
Американская Фемида проявила к неожиданному богатству бывшего скромного правительственного клерка поразительную слепоту, особенно после того, как "Белая дама" пополнила тайный музей одного из самых влиятельных конгрессменов. Ни ФБР, ни налоговая служба более не задавали ненужных вопросов относительно происхождения капиталов Моргана. Теперь можно было всерьез подумать о политической карьере.
И снова Моргану повезло. Во время последних выборов у республиканской партии обнаружился небольшой перерасход бюджета предвыборной кампании — им понадобилось относительно немного, каких-то сто миллионов долларов, но деньги нужны были "еще вчера". Бывший благодетель-сенатор обратился за помощью к своему протеже, Виктор Моган, в отличие от других, не выдвинув условий и без малейших колебаний, перевел нужную сумму буквально за один день.
"Плаксивый ковбой" оказался человеком на удивление благодарным. Во время благодарственной аудиенции со "спасителем выборов" Морган сумел произвести на президента нужное впечатление, и вскоре занял кабинет советника по национальной безопасности. Табличка над его новой дверью была билетом в одну из центральных лож мирового политического театра.
Еще в Ираке Виктор Морган почувствовал настоящий запах войны — запах пороха, крови и огромных денег. Теперь же его взглядам открывались невиданные горизонты, а стены Белого дома источали пленительный аромат огромной Власти... На пути к которой лежала потерянная и позабытая всеми бомба, а также несколько тысяч никчемных жизней.
Планшет, лежащий у левой руки советника, беззвучно замигал экраном. Входящий звонок, строго конфиденциальный. Морган поморщился при мысли о том, что высокие технологии есть проклятие нынешней поры. Как хорошо было во времена телеграфа и телефонных аппаратов с коммутаторами... Тем не менее, вызов требовал ответа, тем более, что звонил директор ЦРУ через интернет-канал закрытой связи. Морган подключил наушник и ткнул в соответствующую иконку.
— В Русе пожар, Опоссум и Беркович исчезли, — директор был предельно краток и предельно откровенен, на самой грани допустимого, несмотря на сложную многоступенчатую защиту разговора.
— Это... нехорошо.
— К сожалению, это не все плохие новости.
— Говори.
— Киевский координатор занервничал.
— И что?
— Он ... — директор замялся. — Он испугался.
Советник пошевелил губами, беззвучно проговаривая грязное ругательство на родном итальянском. Морган уже примерно представлял, что последует дальше.
— "Киевлянин" боится и требует гарантий. Он ... — директор снова сделал паузу, ему явно было не по себе от такого прокола. — Он шантажирует... нас.
Морган услышал и оценил заминку, сделанную собеседником перед этим "нас". Директор или по-настоящему занервничал, или намекал, что в случае чего готов выйти из игры.
— Чего он хочет? — уточнил Морган.
— Разговора. С тобой.
— Его координаты, — отрывисто бросил советник. Теперь было уже не до хождений вокруг да около и выяснения того, чего может требовать мелкий участник заговора, а чего не может.
— Посылаю.
Обменявшись еще несколькими полуритуальными фразами, советник и директор закончили разговор.
Морган отправил вызов быстро, будто опасался, что каждая секунда промедления лишает его доли решимости. Аскинс ответил почти сразу, он явно ждал звонка. И с ходу взял быка за рога.
— Виктор Морган?
Резидент не спрашивал, а скорее уточнял.
— Да.
— Насколько я понимаю, началась плановая зачистка?
Морган оскалился в злобной гримасе. Начало беседы наводило на неприятные мысли относительно покладистости и договороспособности оппонента.
— Чед, успокойся, ты превратно толкуешь происходящее, — в отличие от Аскинса, советник старательно изобразил понимающую доброжелательность, радуясь, что отключена видеосвязь. В этот момент выражение лица Моргана совершенно не соответствовало медоточивому голосу.
— Я все толкую правильно, — Аскинс определенно не собирался идти на мировую или, по крайней мере, снижать градус накала. — Вы начали сужать круг посвященных до абсолютного минимума, но я в любом случае за его чертой не окажусь!
— Разумеется, ты слишком ценен для нас и слишком важен для совместных планов, — согласился Морган. — Но, как я уже сказал, ты ошибаешься. Мы сами озабочены исчезновением означенных персон.
Теперь советник решил перехватить инициативу, резко перейдя на требовательный, командный тон:
— И, черт побери, не забывай, что ты говоришь по сети, пусть и закрытой! Чед, меньше имен и фактов! Для будущего директора ЦРУ такая беспечность непростительна...
Пока язык Виктора говорил правильные, нужные вещи, смешивая приказы и обещания, мозг лихорадочно осмысливал услышанное. Пожар в Русе и исчезновение Берковича были предусмотрены и ожидаемы, на то был и послан туда Опоссум. Но вот пропажа самого Опоссума никоим образом не укладывалась в план. Возможно, что-то пошло не так, например, не успел сбежать от пожара... Но нельзя исключать и того, что опытный агент почувствовал, угадал шестым чувством масштабы и ставки операции. После чего вполне разумно решил, что со временем очередь зачистки дойдет и до него, так что пора выйти из игры. Сделал необходимую работу, а после исчез, ушел на дно, надеясь, что никто его не найдет.
Почему не сбежал сразу? Чтобы не ломать продуманную схему действий и не вынуждать организаторов все перекраивать на ходу. В таком деле, чем меньше о тебе думают, тем лучше, а для агента, решившего нелегально уйти на покой и замести за собой все следы — важен каждый день
Вполне логично. Неприятно, однако, пока терпимо. Но теперь надо как-то успокоить запаниковавшего Аскинса, который, в общем, сделал правильные выводы. Успокоить. И как можно быстрее нейтрализовать. Морган не служил в армии, но в своих иракских приключениях убедился на практике — если человек пошел вразнос и сорвался, то он, как плохо склеенная ваза, уже не станет прежним и может окончательно расколоться в любой момент.
Но, как оказалось, у Аскинса было свое понимание того, как следует обеспечить его душевное спокойствие.
— Виктор, ты слышал про "правило мертвой руки"? — неожиданно мягко, почти задушевно вопросил киевский резидент.
Мгновение советник пытался понять, о чем говорит далекий оппонент, а затем почувствовал, как холодок скользнул вдоль позвоночника.
— Чед, надеюсь, ты не сделал того, что я думаю ... — Морган выдержал паузу, подталкивая Аскинса к конкретике.
— Именно! — теперь в голосе резидента слышалось откровенное злорадство. — Я знаю кухню, если помнишь, я сам побыл заместителем директора ЦРУ! Вы начали убирать всех, кто знает об это траханном бомбардировщике и заряде, и скоро доберетесь и до меня!
— Придержи язык, болтун! — уже не сдерживаясь, рявкнул Морган.
— И поэтому я застраховался, — продолжил Аскинс, не обратив внимания на окрик советника. — Фонограмма с признанием Сербина, пакет документов и мои пояснения спрятаны в укромном месте. Человек, что ее хранит, никак со мной не связан, вам его не найти. И если я вдруг куда-то исчезну, то не пройдет и суток, как все это появится на ЮТубе...
Морган сжал планшет с такой силой, что едва не переломил аппарат. Стекло экрана едва слышно хрустнуло, но создание сумрачного гения Стива Джобса с буддийской стойкостью выдержало испытание.
— Поэтому повторю — сужайте круг, как хотите, но я останусь среди неприкасаемых! — закончил Аскинс.
Морган несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь вернуть самоконтроль.
— Чед, я понимаю твое состояние, но ты ошибаешься, — произнес он, наконец. — Давай возьмем тайм-аут, чтобы ты успокоился, а после все обсудим, лучше лично.
— Я совершенно спокоен, — ядовито ответил резидент. — Особенно теперь, когда ты в курсе моей страховки.
— Ты совершаешь большую ошибку, — Морган решил, что тень угрозы будет не лишней. Вряд ли Аскинс одумается, но вдруг... — Ты угрожаешь тем, кто тебя и так ценит, вместо того, чтобы сотрудничать.
— Плевать, — лаконично ответил резидент и отключился.
Завершив разговор, советник положил телефон на столик и глубоко задумался. Минут через пять он взял планшет, осторожно и медленно, словно аппарат обжигал пальцы. В голове у Моргана эхом отдавались его собственные слова, сказанные совсем недавно Джамалю, и ответ террориста.
