Такие смешные человечки

— Как же так? — растеряно бормотала Сара. — Всего лишь игра... Но мы ведь не электронные человечки, мы живые люди и умираем по-настоящему. нас не возродишь нажатием кнопочки...

— Да, мы не электронные человечки, но умирая мы наверное дрыгаем ножками ничуть не менее забавно, — усмехнулся Иван. — Меня несколько утешает только то, что этот мир вовсе не хочет нам зла, он ведь думает что все нормально и перед ним по прежнему веселые и бессмертные электронные человечки, и следовательно все эти кровавые страсти-мордасти для него остаются все той же веселой и вроде бы безобидной детской игрой. Если б только он мог догадываться о своей ошибке . . .

— Но почему ты раньше не рассказал об этом? — спросила Сара возмущено .

— Видишь ли, — произнес Иван задумчиво, — есть еще одно обстоятельство о котором, как считал Эдвард, для их же блага не следовала знать остальным, и я с ним был вполне согласен. Дело в том что по словам Эдварда никому еще не удавалось, довести эту игру до конца, сам Эдвард со своими человечками не смог даже прорваться сквозь заслон огненных шариков, охраняющих подступы к Голубой долине. По этому Эдвард и решил что для нас предпочтительнее как можно меньше знать о том, я с чем мы собственно имеем дело.

— Так что же, значит нет никаких шансов прорваться? Получается что мы напрасно шли через весь этот ад, от нас ничего не зависит, нас все равно убьют рано или поздно несмотря на все проявляемые нами чудеса мужества и героизма! Так не лучше ли было остаться там, у шариков, раз уж мы превратились в гарантированных покойников как только ступили на землю этого планетоида?

— Нет, почему же, — возразил Иван, — наши шансы не столь уж безнадежны. Мы ведь вовсе не собираемся тащится на край света за волшебным ключом, нам надо только добраться до поселка и раздобыть передатчик. Вызовем аварийно спасательный транспортер, и уж с этим то летающим танком нас ни что не сможет более здесь задержать. Так что все наши муки были не напрасны. Я думаю что если Фортуна будет по прежнему нам покровительствовать, то сегодня вечером мы доберемся до поселка, и не пройдет и десяти минут с того момента, когда в руках у нас окажется аварийный передатчик нашего транспортера как мы уже будем на корабле, в дали от всех этих кошмаров. Так что все нормально! Ну же, не вешай нос! — Иван попытался растормошить Сару, пребывающую в каком-то задумчиво-удрученном состоянии. — Не стоит сейчас обременять себя тяжкими думами, даст бог, у нас еще будет время осмыслить все произошедшее. А пока что нам надо идти. . .

Они выбрались из-под скального карниза, послужившего им убежищем на ночь, и не оглядываясь двинулись дальше на юг.

— Игра, всего лишь веселая детская игра... — бормотала Сара, поспевая вслед за Иваном.

Вечер застал их в небольшой пещерке почти у самой вершины одной из невысоких скал, живописно раскиданных тут и там по поверхности планетоида. Эта пещерка на скале могла послужить вполне надежным пристанищем на ночь.

Весь день Иван с Сарой шли почти без остановки, преследуемые целым полчищем монстров, способных привидится разве что в кошмарном сне. Похоже, авторы "Путешествия в голубую долину" при составлении программы особо не и напрягали воображение, а взяли за основу старых добрых динозавров и понаделали из них всяких чудищ. Приятным сюрпризом оказался только водяной монстр с лебединой шеей, удерживающей огромную башку, состоящую казалось только из двух полусферических челюстей, так что прожорливая пасть с мелкими и острыми зубками опоясывала по окружности эту голову без малейших признаков наличия мозга. К счастью, воплощенные в материю все эти бывшие компьютерные чудовища оказались довольно неповоротливыми и глупыми созданиями, так что Ивану с Сарой удавалось довольно легко от них уходить, только однажды чудищам удалось зажать их на скальном карнизе над озером и пришлось прыгать в воду с тридцатиметровой высоты, рискуя угодить прямо на обед к водяному монстру, но слава богу и на этот раз все обошлось.

Вот так, постоянно от кого-нибудь удирая, Иван с Сарой добрались наконец-то до поселка. . .

Удар судьбы был жесток: поселок лежал в руинах, от белых вил с цветущими садами и фонтанами остались лишь груды раскрошенного бетона, сломанных стволов деревьев, стекла и искореженной арматуры. Казалось что поселок долго и упорно утюжили танками. Иван с Сарой долго в отчаянии бродили по развалинам, напрасно пытаясь найти хоть что-нибудь, что можно было бы использовать для связи с кораблем. Они нашли жалкие останки своего транспортера и бортовой аварийный передатчик, аккуратно раздавленный в лепешку, словно побывавший под прессом. Опустившиеся сумерки прервали эти бесплодные поиски.

" Ну что ж, — сказал тогда Иван, — теперь нам остается только ждать когда Эл сам прилетит за нами. Слава богу, это должно случиться уже завтра утром, так что нам необходимо продержаться всего-то еще одну ночь. . . Надо найти убежище понадежнее. И будем надеяться на милость Фортуны. . . " Больше им надеяться было не на что, все оружие благополучно утонуло в обители водяного монстра.

Вот так они и к оказались в этой пещерке на скале возвышающейся недалеко от развалин поселка.

Быстро опустившаяся ночь принесла с собой прохладу. От холода и назойливых мыслей Сара, не смотря на усталость, никак не могла уснуть, вертелась на жиденькой травяной подстилке, плохо защищающей от промозглой сырости камней, прижималась к Ивану то так, то Этак и наконец не выдержала:

— Вань, ты спишь?

— Кажется нет, — отозвался Иван.

— Знаешь, Вань, о чем я сейчас думаю, — Сара легла на бок, склонив голову на руку и задумчиво глядя на звезды, висящие у самого входа в пещеру. — В детстве я была отчаянной хулиганкой. Мама часто ругала меня и говорила что нельзя брать без разрешения чужие игрушки а уж тем более захватывать их насильственными методами, нельзя бить кошечек, собачек и даже других детишек по лбу совочком, нельзя кидаться песком, нельзя играться с огнем, ну и все прочее, что обычно говорят маленьким детям в подобных случаях. А я была чрезвычайно умненькой девочкой, я очень удивлялась и спрашивала: "Почему нельзя отнимать чужие игрушки?" Ведь в самом деле, как здорово: то не было у тебя большой и красивой куклы, а то вдруг появилась, и для этого надо всего-то как следует дать в лоб кому следует. Или почему нельзя ущипнуть какого-нибудь карапуза? Они потом так забавно ревут, это бывает так весело. Мама нервничала и объясняла что всего этого нельзя делать потому что этого нельзя делать никогда, что это грех, так написано в Библии, и сам бог запрещает нам поступать подобным образом, но все эти доводы казались мне непонятными и малоубедительными, и поэтому я по прежнему действовала так, как подсказывали мне звериные инстинкты моих пращуров. Мама очень переживала и называла меня ненормально-агрессивным ребенком. Так продолжалось довольно долго. . . Но как-то, в один прекрасный день, я дернула за косичку соседскую девочку, очень аккуратную и вежливую девочку, я терпеть не могла таких детей, особенно с косичками, я просто не выносила косичек. Я и раньше частенько забавлялась тем что дергала за косички эту девочку, и всегда мне это сходило с рук. Вот и в тот раз девочка только молча поправила свою косичку и посмотрела на меня с укором. Мне это показалось очень забавным, я чуть не померла со смеху, и для полноты впечатлений я решила еще отнять у девочки ее куклу и немедленно реализовала свой гениальный замысел. Но на мою беду это оказалась не простая кукла, а любимая девочкина кукла. Тихая и спокойная девочка вдруг превратилась в свирепую Фурию и кинулась на меня словно разъяренная пантера. Я испугалась и бросилась убегать а она догнала меня, повалила на землю и основательно поколотила. Я еле от нее вырвалась, по бежала к маме и долго потом обливаясь горючими слезами жаловалась на судьбу-злодейку, уткнувшись в подол маминого платья. А мама не очень-то меня и пожалела, она сказала что возможно этот урок пойдет мне на пользу. Я очень обиделась на маму. Но после того случая я стала вести себя гораздо более сдержано и старалась больше не обижать других детей, зная какими неприятными сюрпризами могут быть чреваты подобные вольности. Все-таки я была чрезвычайно умненькой девочкой, и урок действительно пошел мне в прок. И наверное именно с того момента я начала всерьез задумываться об особенностях взаимоотношений отдельных индивидуумов в обществе разумных существ, и потом, уже много лет спустя, я сама нашла наконец-то удовлетворившее меня решение того вопроса, на который моя мама так и не смогла дать вразумительного ответа. Я поняла почему законы джунглей годятся лишь для джунглей, доказательство этой истины как всегда оказалось очень простым. Да, в диких джунглях сильный может безнаказанно обижать слабого, пользоваться своей грубой силой, не опасаясь возмездия, но все это возможно только в диких джунглях, в обществе же разумных существ и в частности в человеческом обществе, все гораздо сложнее, здесь кроме фактора грубой силы действуют еще множество факторов связанных с самим разумом и с порожденным им общественным устройством, и поэтому в таком обществе тот кто еще вчера был слабее тебя и кого ты безнаказанно обижал, завтра, под действием множества трудно предсказуемых обстоятельств может вознестись над тобой и отомстить тем более жестоко, чем менее милосерден был ты сам. И такая взаимосвязь прослеживается во всем: если сегодня ты украл, то завтра украдут у тебя, если сегодня ты солгал, то завтра сам станешь жертвой обмана, если сегодня ты кого-то оскорбил, то завтра сам будешь втоптан в грязь, но если сегодня ты был к кому-то добр и милосерден, то в свою трудную минуту сам можешь рассчитывать на снисхождение. Мы не должны творить зла потому что любой наше зло в конце концов оборачивается против нас самих. Возмездие может задержаться на год, на два, на сто лет, но оно наступит с неотвратимостью рока, ни в этой нашей жизни, так в иной. Брошенный нами крошечный грязный комочек зла начинает бродить по человеческим душам, вбирая все самое темное, разрастаясь словно снежный ком, ломая и корежа человеческие судьбы, и в конце концов эта мерзкая, зловонная глыба глупости жестокости, ненависти, лжи всей своей черной массой обрушивается на нас самих, ее породивших, стремясь раздавить, уничтожить, испоганить, развеять даже наш прах, саму память о нас. Точно так же зло может раздавить не только отдельную личность, но даже целый народ, целую цивилизацию, если она вовремя не избавится от мрачного темного груза своего первобытного прошлого, от звериной ненависти и жестокости. Не здесь ли скрыт механизм, который пропускает к вершинам технического прогресса только тех, кто по достоинству оценил светлые идеалы добра и справедливости? Не потому ли могучие и многочисленные кочевые племена варваров-завоевателей постепенно хирели, распадались, исчезали с лица земли, а крошечные поселения миролюбивых тружеников-земледельцев неизменно возрождались не смотря ни на какие невзгоды, крепли и приумножались, создавали цивилизации с высокой культурой, шли по дороге прогресса? Как прост механизм этого вселенского естественного отбора, основанный только на отношении к Добру И Злу! Любая недостаточно добрая цивилизация рано или поздно достигает такого уровня развития, что ее собственное зло помноженное на ее техническое могущество, ее же и убивает. Если нарушаются открытые нам еще Христом вселенские законы стабильности сообществ разумных существ, если количество Зла достигает критической массы, происходит взрыв, и недостойные сами ставят на себе крест. Таким образом, совершенно естественно, без всякого вмешательства извне, врата на пути к Высшему разуму открываются толь для тех, кто идет к цели с чистыми помыслами, и поэтому-то высший разум является сосредоточием справедливости, доброты, нежности и любви. . . Да, Зло это страшная и безжалостная сила, направленная прежде всего против самих его творцов. . .

— Почему ты сейчас об этом вспомнила? — спросил Иван.

— Но как же! — удивлено воскликнула Сара. — Неужели ты не видишь? То что с нами здесь произошло, как это все подтверждает извечные простые истины. Казалось бы — электронные человечки, ну что может быть безобиднее? Ведь это даже не муравей который может хотя бы тяпнуть тебя за палец, перед тем как ты его раздавишь, это всего лишь электронные человечки, их даже нет на самом деле, они существуют только в памяти компьютера, вот над кем можно издеваться совершенно безнаказанно; гоняй куда угодно, через любые тернии, сквозь любое пекло, не жалей, убивай сколько тебе заблагорассудится, они все стерпят! Но обстоятельства переменились и мы сами оказались на месте электронных человечков, они нам все-таки отомстили за все причиненное им зло, и как жестоко. . . Вообще, весь этот мир: биороботы-олени которых мы создали только для того чтобы иметь возможность их убить, планетоид который мы построили а потом бросили как надоевшую игрушку, разве не похоже что этот мир мстит нам за наше легкомыслие и жестокосердие? Какое мы имели право присваивать себе Солнечную систему, которая в миллионы раз старше и мудрее нас? Она спокойно жила без нас миллиарды лет, а потом появились мы и начали пить ее живую энергию, терзать ее планеты и астероиды своими добывающими комплексами, перерабатывать эти может быть живые тела в стройматериалы для сооружения различных грандиозных астроинженерных конструкций, которые очень часто служат нам лишь для пустой забавы. Несомненно что этот планетоид просто отомстил нам, отомстил нашими же руками, жестоко и безжалостно потому что мы сами не позаботились о том чтобы наделить его добротой и милосердием, так у как у нас у самих эти качества в дефиците. Все наше зло вернулось к нам помноженное на наше могущество: мы хотели мило поразвлечься, поохотиться на безобидных олешков, а в результате получили чудовищных монстров-убийц, и из охотников превратились в добычу, нам нравилось гонять смешных электронных человечков по всевозможным голубым долинам, а теперь мы сами оказались в шкуре этих человечков. И это все расплата за нашу собственную жестокость, нам лишь воздано по заслугам. Мы уже научились быть добрыми и мудрыми во вселенском масштабе, но все еще позволяем себе подличать по мелочам. Ах, подумаешь — брошенный планетоид, или убийство безответного биоробота-оленя, или несуществующего электронного человечка — какие мелочи! Но даже эти подлые мелочи — слишком большая роскошь. за них приходится дорого расплачиваться. Каждая мелочь умножается на техническое могущество всей человеческой цивилизации и в результате превращается в катастрофу. Не получится ли так что в один прекрасный день из-за одного такого пустячка погибнет весь род человеческий? Достаточно ли мы чисты для того чтобы для того чтобы царствовать в этом мире не приемлющем зла? Нет, мы еще не достойны оказавшейся в наших руках власти. Лучше б нам было оставаться на деревьях. И то что случилось на этом планетоиде, это не простое невероятное стечение обстоятельств, это — предупреждение, это — суд божий, суровый но справедливый. . .