Оружие Кроноса

— Потому что ты калос, — улыбнулась старуха. — И ещё, ты добрый. Люблю таких.

— В чём же моя доброта?

— Другой бы прикончил старуху, просто на всякий случай. А ты понял, что ничего от меня не получишь, но убивать не стал. Ираклий совсем не такой. На него постоянно приходилось заклятия накладывать, а то бы отправил в Тартар, не задумавшись ни на секундочку.

— Ладно, — Мерлин смирился, что ничего не получит. — Давайте вынесу вас из ущелья, там вот-вот вертолёт прилетит.

— Не спеши, калос. Подождут. Мы ведь с тобой ещё не договорились. Скажи, тебе ещё нужно оружие Кроноса?

— Нужно.

— И мне кое-что нужно. Поменяемся?

— Конечно. Что требуется от меня?

— Ты должен немного заменить мне Ираклия, калос.

— Вы о чём?

— Ираклий спит. А я привыкла. До сих пор не понял, о чём я? Не заставляй приличную женщину говорить непристойности!

— Вы что, имеете в виду секс? — ужаснулся Мерлин.

— Какой ещё такой секс? Секса у нас нет! У нас любовь.

— Я думал, Моргана вас отлюбила на годы вперёд.

— Моргана? А я думала, это Афродита, сестрица Ираклия. Надо же, как ошиблась. Но ты, калос, зубы мне не заговаривай. У меня их и так почти не осталось. Нужно тебе оружие Кроноса или нет?

— Нужно, я же сказал!

— Тогда чего ты стоишь, сопли жуёшь? Нас уже, поди, вертолёт дожидается. Не теряй времени, калос!

Хранительница глубоко затянулась, выпустила дым, отложила трубку и выжидательно уставилась на Мерлина.

— В конце концов, не такая уж она и старуха, — заявил сам себе британский бог. — И, в любом случае, я намного старше неё.

* * *

Выйдя из Запретного ущелья с похрапывающей хранительницей на руках, Мерлин увидел приземлившийся вертолёт и нервно расхаживающую возле него Афродиту.

— Почему так долго? — недовольно поинтересовалась она.

— Старуха не хотела покидать ущелье. Пришлось её усыплять, а я этой магией не очень-то и владею.

— Я ходила тебя поторопить, но на том месте вас уже не было.

— Она долго морочила мне голову, — Мерлин обрадовался, что на всякий случай перетащил старую нимфоманку подальше в ущелье, хотя та требовала заняться любовью немедленно. — Моргана, если ты меня ждала с таким нетерпением, зачем эти пустые разговоры? Садимся в вертолёт, и полетели.

Афродита щелчком отбросила в сторону сожжённую почти до фильтра сигарету и тут же закурила новую. Разбросанные вокруг окурки Мерлин оценил примерно в полторы пачки.

— Похоже, что лететь нам никуда не надо, — заявила богиня любви. — Звонил Люцифер. Его банда провалила миссию. Заклинание на Женю не подействовало, и этот идиот вот-вот начнёт ядерную войну. Так что спешить некуда.

— Ты говорила, что заклинание составила хранительница, а миссис Эйнштейн его запомнила. Не допускаешь, что она запомнила с ошибками?

— Вполне возможно, — немного воспряла духом Афродита. — От этой дуры можно ждать чего угодно. Тогда мы сами должны доделать это за них. У тебя хоть память не девичья?

— Вроде не жалуюсь.

— Тогда запоминай, — она продиктовала ему заклинание.

— Проверь, — Мерлин повторил, и Афродита согласно кивнула. — Только, Моргана, объясни, почему я? Тебе же проще его прикончить.

— Не могу. Мы с ним совсем недавно любили друг друга. У меня язык не повернётся убить его, глядя в глаза. Я слишком сентиментальна.

Мерлин осторожно положил старуху на землю, но она всё равно проснулась.

— Здесь кто-то произнёс заклинание против Жени? — поинтересовалась она. — Я недавно такое же использовала.

— Спите дальше, уважаемая Хранительница, — порекомендовала ей Афродита, и та послушно прикрыла глаза.

Мерлин по описанию своей возлюбленной легко проложил путь прямо в нужную квартиру. Женя всё ещё был дома, и несколько удивился неожиданному гостю.

— Я бы предпочёл, чтобы ко мне приходили через дверь, а не спускались по люстре, — укоризненно заявил он. — Кто вы вообще такой?

— Простите, пожалуйста, — извинился Мерлин и, не теряя времени, прочитал заклинание.

— Я уже это сегодня слышал, — сообщил Женя. — И всё-таки, кто вы такой?

— Оружие Кроноса на вас не действует, — грустно произнёс Мерлин. — Теперь вы устроите ядерную войну.

— С чего вы взяли? — изумился Женя. — Я не собираюсь делать ничего такого, от чего погибнут люди.

— Раньше же собирались.

— Передумал. Насилие порождает больше проблем, чем решает.

— Не собираюсь вас переубеждать, — согласился Мерлин и шагнул обратно на Кавказ, к Афродите.

— Ну, и как успехи? — поинтересовался у него Сатана, стоящий возле вертолёта.

— Саурон, ты тут откуда?

— Люцифера позвала я. Он, кажется, разобрался, как действует оружие Кроноса и почему Женя остался жив, — сообщила Афродита.

— Если я ничего не путаю, мы увозим отсюда Хранительницу, чтобы её не нашёл именно Саурон. Ты полагаешь, лучше всего её прятать у него на глазах?

— Пока ты не сказал, что это Хранительница, Люцифер и понятия не имел, кто она такая.

— Афродита, интриги — не твоё. Ты — богиня любви, — напомнил Сатана. — Неужели ты думаешь, что я не понял, откуда в той хижине взялось мёртвое тело? Оно было таким холодным, что мысль о морозильнике сама появилась в моей многострадальной голове. А бирка на большом пальце ноги устранила последние сомнения. Внимательнее нужно готовить мистификации, прекраснейшая Афродита. Если, конечно же, хочешь, чтобы они имели успех.

— Саурон, вертолёт ждёт, а пилоты нервничают. Ты что-то хотел нам рассказать? Так чего ждёшь?

— Пилот, положим, один, но это неважно. Вас интересует, почему оружие Кроноса не смогло повредить милейшему Евгению Викторовичу? Извольте. Когда-то Иешуа рассказал мне одну историю, а я ему не поверил. Совершенно напрасно, между прочим, как я сейчас понимаю. Примерно две тысячи лет назад евреи подняли восстание против Рима. Бунт был обречен с самого начала, против легионов они не имели ни единого шанса. Но на их защиту попробовал встать Иешуа. Разумеется, он бы без особого труда отбил атаку римлян, если бы Риму не помогал уважаемый Зевс, он же не менее уважаемый Юпитер.

— Покороче можно? — буркнул Мерлин.

— Спешишь? Тогда не перебивай, быстрее получится. Так вот, по словам Иешуа, Зевс произнёс что-то на неизвестном языке, и был страшно удивлён, что мой братец не скончался скоропостижно. Я так думаю, он применил оружие Кроноса. Есть возражения?

— Наверно, ты прав, Люцифер, — согласилась Афродита. — Получается, на Иисуса и Женю оружие не действует, и оба они — дети Иеговы. Ты это имеешь в виду?

— Если бы! Я ведь тоже сын Яхве! Неплохо было бы иметь иммунитет против единственного оружия, опасного для богов. Но нет. У меня были ещё братья, которых прикончил Зевс. Так что дело тут не в генетике. Впрочем, хоть её и называют дьявольской наукой, я в ней всё равно ничего не понимаю.

— В чём же тогда фокус? — поинтересовался Мерлин.

— В том, что всякий грех глаголет, но убийство вопиет, как выразился кто-то из поэтов.

— Не надо загадок, Саурон. Скажи нормально.

— Боги неуязвимы. Это все знают. Оружие Кроноса — психическое, то есть, физически вредить не может. Стало быть, достопочтенные, под воздействием этого заклинания бог убивает сам себя. Ведь больше некому. Тогда вопрос — почему он или она это делает?

— Мы не знаем. Я уверен, что ты нас просветишь.

— Суицид совершается всего по двум мотивам — страх или совесть. Бояться нам нечего, значит, оружие Кроноса пробуждает в нас чувство вины. Вины за что? Какое деяние заслуживает смерти? Надо полагать, только убийство. Некоторые включают в список ещё и изнасилование, но мы оставим этот нюанс без внимания. Итак, по моему предположению, бога убивает его собственная проснувшаяся совесть. Но что происходит, если бог никого не убивал? Это же очевидно, в таком случае, мы имеем не труп, а просто бога с совестью, который не способен на убийство. Например, Иешуа. И Евгения Викторовича туда же. Так что никакой мистики, достопочтенные. При всей своей сложности, мир познаваем и объясним рационально. Уж не сочтите за сатанинскую пропаганду.

— Можно было сказать намного короче, — недовольным тоном сообщила Афродита. — Что оружие Кроноса убивает только убийц.

— У каждого свой стиль изложения мыслей. К сожалению, лаконичность — не самая моя сильная сторона. А теперь, если вы узнали от меня всё, что хотели, позвольте мне попрощаться и с вами, и с этой хоть не юной, но весьма привлекательной женщиной, известной мне как Хранительница оружия.

— Это кого и чем я привлекаю? — кокетливо поинтересовалась Хранительница.

— Меня привлекаете. Тем, что знаете формулу оружия.

— Что ж, хотя бы честно. Только формулу ты от меня не получишь. Кто угодно, только не Сатана. Так что до свидания.

— Прискорбная дискриминация, вызванная ничем не обоснованными предрассудками. Но я привык к такому отношению.

Сатана растворился в воздухе, а Мерлин, Афродита и старуха сели в вертолёт и полетели назад к цивилизации. По пути кто-то пустил в вертолёт ракету земля-воздух, но Мерлин легко её отклонил.

* * *

Примерно через девять месяцев после спасения мира Жора, Елубай и Сатана сидели в комнате ожидания роскошной швейцарской клиники и пили уже неведомо какую по счёту чашку кофе, заваренного Князем Тьмы. Жора нервничал, его компаньоны всемерно пытались его отвлечь, заводя разговоры на самые неожиданные темы. Но будущий отец отвлекаться не желал.

— А точно будет мальчик? — уже, наверно, в тысячный раз уточнил он.

— Точно, — подтвердил Елубай. — У швейцарцев ошибок не бывает. По крайней мере, таких ошибок.

— Это лучшая в мире клиника, — напомнил Сатана. — У них осечек не бывает вообще. Первая же неудача их разорит.

— А мне что, от этого будет легче? — вновь возопил Жора.

— Я его сейчас прибью, — пробормотал себе под нос Сатана. — Оружием Кроноса.

— Шайтан, а вы не говорили... Вам удалось его раздобыть или нет? — в очередной раз попытался сменить тему Елубай.

— Удалось. Мерлин и Афродита проявили непростительную сентиментальность, и не прикончили хранительницу. Спрятали её, но разве от меня что-то или кого-то спрячешь? Я с ней поговорил, и в результате формула оружия у меня.

— Пытками?

— Почему если Сатана, так обязательно пытками? Старушка помешана на сексе, вот и пришлось поработать альфонсом. А что делать?

— Делайте, что хотите, но я вам имени ребёнка не скажу, — неожиданно заявил Жора.

— Очень умно, уважаемый Георгий Борисович, — одобрил Сатана. — Всем скажете, а мне — нет. И я, конечно, при необходимости не смогу узнать.

— А мне скажешь? — поинтересовался Елубай.

— Тебе, Бабай, скажу. Сына мы назовём в честь матери.

— Евгением, что ли? — предположил Сатана. — Символично, следует отметить.

— Каким ещё Евгением? Витькой! Ромуальдовну Викторией зовут.

— Вы ошибаетесь, Георгий Борисович. Её зовут Евгенией.

— Я что, по-вашему, не знаю имени собственной жены?

— Но она же мне сама сказала! — удивился Князь Тьмы. — Зачем ей врать?

— Шайтан, бабы врут, как дышат, — объяснил Елубай. — Безо всякой на то причины. Им верить — себя не уважать.

— Чего только не узнаешь о роде человеческом, — вздохнул Сатана. — Века живи, века учись.

В комнату, где они беседовали, вошла монахиня. Никто этому не удивился — клиника пребывала под патронатом католической церкви.

— Всё в порядке, Виктория Ромуальдовна родила мальчика, вес — три шестьсот. Роды прошли без осложнений, и мать, и дитя чувствуют себя превосходно. Возблагодарим за это Господа нашего! Слава Ему! — сообщила она по-русски.

Стоимость пребывания в клинике была заоблачной, и персонал, говорящий на родном языке пациента, в эту цену входил.

Жора заорал что-то нечленораздельное, вскочил с кресла, обхватил Елубая и поднял его, затем попытался проделать то же самое с Сатаной, но повторить это с Князем Тьмы не получилось — почему-то никак не удавалось того обхватить, он каким-то образом всё время оказывался вне захвата.

— Поздравляю, папаша! Хотите взглянуть на супругу и сына? — предложила монахиня.

— И друзьям можно?

— Можно.

— А ничего, что моё имя Сатана? — игриво поинтересовался Дьявол. — Это не нарушит святость клиники?

— Каких только имён не бывает у наших пациентов и посетителей...

— Вы не поняли, я тот самый Сатана.

— Если это шутка, то неуместная. А если говорите серьёзно, то вы пришли не по адресу. Здесь акушерское отделение, психиатрическое — в пятом корпусе.

— Монахиня не верит в Сатану. Куда катится мир? — расстроился Князь Тьмы.

— Я верую в Господа Бога нашего, и в то, что ничего не происходит без попущения Его.

— Аминь, сестра!

Все трое надели халаты для посетителей, и монахиня отвела их к Ромуальдовне. Женщина лежала на удобной кровати и кормила грудью сына. По её светящемуся от счастья лицу блуждала довольная улыбка. Вошедшим она очень обрадовалась.

— Жорик, смотри, это — наш Витя. Сынок, это твой папа. Скажи "па-па".

Маленький Витя, разумеется, никуда не посмотрел и ничего не сказал, а продолжал сосать грудь, громко причмокивая.

— Ты, это, как? Всё в порядке? — смущённо поинтересовался Жора.

— Просто отлично. У них такое обезболивание, что я вообще ничего не почувствовала. Родила очень легко, аборты давались гораздо хуже.

При слове "аборты" монахиня скривилась, но промолчала.

— Что ж, поздравляю, — высказался Елубай. — Цветы нам принести не разрешили, так что букет от меня будет позже.

— Спасибо, милый Елубайчик! Очень рада, что ты меня навестил! А вам, Сатана, я ужасно благодарна! Если бы не вы, не было бы моего Витеньки!

Наевшийся ребёнок заснул и выпустил мамину грудь изо рта. Теперь Жора смог рассмотреть его личико.

— Он же вылитый Сатана! — воскликнул новоиспечённый отец.

— Все младенцы поначалу выглядят не очень, — попыталась успокоить его монахиня.

— При чём здесь "очень" или "не очень"? Ребёнок похож не на меня, а на него! Убью гада!

— Искренне присоединяюсь к поздравлениям, достопочтенные, и прошу разрешения откланяться. Неотложные дела настоятельно требуют моего присутствия в другом месте, — высказался Сатана и ушёл сквозь стену.

Монахиня протёрла глаза, потрясла головой, но промолчала.

— Это не мой ребёнок! — заявил Жора.

— Твой, — возразил Елубай. — Она — твоя законная супруга, а раз так, все её дети твои, пока не доказано обратное.

— Юрист хренов! Это ребёнок Сатаны!

— Это мой ребёнок! — грозно произнесла Ромуальдовна. — Я его выносила и родила, хотя и не в муках, спасибо швейцарским медикам. И я знаю, Жора, что его отец — ты, а не Сатана и не Геракл.

— Что? Ты и с Гераклом?

— Всё, время посещений истекло, посторонним надлежит немедленно покинуть палату, — категорически потребовала немного пришедшая в себя монахиня.

Жора с ней спорить не стал, и вместе с Елубаем направился в ближайший бар. Там он много пил, но спиртное почти не действовало.

— Да не бесись ты так, — успокаивал его Елубай. — Твой это ребёнок, твой, не сомневайся!