Генерал, разумеется не смирился. Оставаясь главой экспедиции, он мог отдавать приказы если не искуственному разуму, то людям. Кир-9, как и обещал, обратился к капитану Густаву Штраусу с предложением принять командование, чем поставил его между двух огней: с одной стороны был генерал, который пытался командовать Киром через Штрауса, а с другой — компьютер, который продолжал все строго учитывать и подсчитывать. Если капитан Штраус пытался передавать распоряжения генерала, Кир их игнорировал, а если повторял как бы от своего имени, то компьютер что-то (разумное) исполнял, а за менее разумное понижал параметры общения для самого Штрауса.
Новый капитан понял, что таким образом может нажить себе проблемы: вряд ли Кир откажется ему подчиняться, но будет все недоверчиво перепроверять и подвергать критике, в результате эффективность взаимодействия резко снизится. Искусственный разум — система слишком сложная и слишком похожая на человека, обладающая своим аналогом "недоверия". В жизни бывает, что заместитель лишь формально подчиняется командиру, а в душе ни в грош не ставит и ни в чем не верит на слово — нечто подобное могло случиться с Киром и Штраусом.
Капитан Штраус оказался достаточно хитрым человеком, и не поплыл по течению в болото. Он сказал Мейеру, что вынужден отложить "укрощение строптивого" компьютера, поскольку пока не способен придумать план, как это сделать. Он сослался на плохую форму, и действительно все еще приходил в себя после ранения. Сам же сговорился с Киром, что всегда будет предупреждать его, если распоряжение исходит от генерала, даже если генерал приказывает этого не делать, а тот пусть не выдает Штрауса и советуется с ним, что делать с этим распоряжением. "Не выдавать" — то есть скрывать что-то и даже врать, если потребуется,— искусственный разум умел.
Этот "сговор" был похож на то, как Штраус договорился с Киром-12, уничтоженным вместе с Колонистом-12. Капитану пришлось иметь дело с генералом в течение нескольких месяцев полета и приспосабливаться к его стилю руководства экспедицией. На конфликт Штраус не шел, но уважения к начальнику не испытывал, даже, можно сказать, был предвзят — ведь начальник принадлежал к "недружественной" касте военных.
Конечно, на "девятом" генерал стал сразу устанавливать свои порядки, тасовать иерархию в пользу тех, кому доверял, и отстранял от руководства тех, кто открыто выступал в поддержку прежнего капитана Дуна Брэкета.
Тем временем в одном из отсеков лежал 21 ледяной саркофаг. Отсек разгерметизировали, поддерживая в нем температуру, рекомендованную Чианом Ченом, но что делать с замороженными людьми, было непонятно, а генерал слишком увлекся тем, что называл "наведением порядка". Женщина, которую обернул кокон живчика, оставалась в корабельном лазарете, и ее состояние очень медленно, но улучшалось.
Одним из распоряжений генерала, которое очень не хотел исполнять капитан Штраус, было требование найти и вернуть "дезертиров". На месте приземления самолето-птицы никого не обнаружили, а беглецы предусмотрительно опустили до минимума мощность передатчиков в наручных компьютерах (а инфоцитные передатчики внутри тел были еще слабее). Теперь их можно было запеленговать только с очень близкого расстояния. К тому же солнечная буря, начавшаяся еще полгода назад (вскоре после открытия планеты), не собиралась утихать и продолжала создавать серьезные помехи радиосвязи. Астрофизики говорили, что для местной яркой и мощной звезды такой уровень солнечного ветра, возможно, был нормой, а относительное спокойствие поначалу — необычным и редким затишьем.
Далее события развивались примерно так, как опасались дезертиры: генерал задумал использовать для своих целей визанцев, прознав о том, что у них есть заклинания дальнего поиска. Отношения с иерархом Чианом Ченом у генерала приблизились к точке замерзания после того, как Мейер попытался подсыпать визанцу в пищу транквилизатор. Поэтому генерал решил действовать через посредника — сначала через Пракаша, а потом, когда не получилось,— через капитана Штрауса.
Густав Штраус, как обычно, не стал спорить, "взял под козырек", но задумался, как "продинамить" генерала. Формально генерал оправдывал свои требования тем, что "дезертиры" могут попасть в плен и выдать какие-то земные тайны, но капитан не сомневался, что единственным настоящим мотивом была банальная месть.
Другие космонавты искренне зауважали иерарха Чена, когда он после нападения джаа не потребовал отправить его домой первым шаттлом, а остался и все это время помогал тем раненым, которые не оказались в "заморозке". Во многом благодаря ему, больше никто не погиб, хотя имелись крайне тяжелые случаи. Заодно иерарх продолжал изучать землян — тем более, что улучшившиеся отношения этому способствовали, а раненые в полубреду много, чего говорили — иногда и лишнего.
Но внизу, на планете назревали проблемы, иерарх каким-то образом узнал об этом и засобирался домой. Генерал же хотел, чтобы по возвращении он организовал поиски Брэкета и других.
Штраус все еще находился в отдельном медицинском отсеке, который фактически стал его каютой и рабочим кабинетом. Иерарх навестил нового капитана перед отлетом, тогда и состоялся запланированный разговор.
— Скажите, иерарх, насколько эффективны ваши поисковые заклинания?
— Пределы являются военной тайной,— сухо ответил Чиан Чен.— Скажу общеизвестное: маг снов сможет найти человека, если видел его раньше. Радиус поиска зависит от многих факторов.
— Таким образом атарх снов Кош У (также известный как Страшный Сон), мог бы найти Кея Льюиса, которого однажды видел?
— Возможно. Только зачем ему это?
— Этого хочет генерал Мейер.
— Пракаш говорил. А Кош захочет? Зачем это ему?— повторил вопрос иерарх.
— Возможно, его заинтересует улучшение дипломатических отношений.
— А смысл? Вас атаковала джаа. Теперь вы стараетесь не посылать вниз даже свои самолето-птицы. Которые могли бы стать разведчиками. И я помню: "невмешательство". Значит тем более.
— Иерарх, но вы хотя бы можете передать господину Кошу просьбу генерала?
— Передать — могу. Что он ответит — не знаю. Уговаривать его — не вижу смысла.
Капитан подозвал робота, чтобы налить свою традиционную чашку зеленого чая. Наступила небольшая пауза.
— Иерарх... я не знаю, как вы относитесь к капитану Дуну Брэкету и Кею Льюису...
— Не секрет. Капитана я почти не знаю. А Кей — честный малый. Хотя и не простой.
— Видимо, в сумме это все-таки положительная характеристика.
Иерарх ничего не ответил, а Штраус не знал, является ли у визанцев молчание знаком согласия. Он вновь отхлебнул чаю. Опять пауза — задумался.
— Иерарх... я совершенно уверен, что нас сейчас не слышит никто, кроме Кира, который вырежет из нашего разговора дальнейшую часть. Поэтому буду откровенен. Дело в том, что я не собираюсь вас уговаривать или просить вас уговаривать Коша. Напротив, я хочу сказать, что в случае возвращения сбежавших ничего хорошего их здесь не ждет, особенно это касается Брэкета и Кея. И, если вы симпатизируете хотя бы Кею, возможно, вы могли бы намекнуть своему коллеге, если он все-таки решится на поиски, что в процессе могут произойти какие-нибудь магические пертурбации, помехи... вроде тех, что происходят сейчас у нас.
Иерарх Чен криво усмехнулся и произнес вслух:
— А ты что скажешь, Кир?
— Я знаю, что мой прежний капитан и нынешний — давние знакомые, и, вероятно, даже друзья. Поэтому логично, что капитан Штраус не хочет неприятностей для капитана Брэкета. Что касается меня, то я запрограммирован уважать свободу разумных существ и считаю недопустимым держать взаперти невиновных. Разумеется, если вы решите нам помочь, то я никому ничего не скажу об этой части разговора, кроме того варианта, если сам капитан Штраус прикажет это сделать. Но даже тогда я сначала буду долго отговаривать его от столь нерационального шага.
++ 328-й день 13865 года
Столица. 5 верст южнее Цитадели
Стекла зазвенели, задрожали рамы. Люди, не привыкшие прятаться от шума, выбегали на улицу и оглядывались. В той стороне, где находился рынок, в воздух поднималась бело-желтая туча дыма.
Некоторые взобрались на крыши своих домов, пытаясь рассмотреть происходящее. Снизу с улицы их спрашивали: что видно?
Из ворот Цитадели показалась кавалькада всадников. Пришпоривая коней, поднимая пыль, они проскакали по улице. Пронзительные звуки рожков требовали освободить дорогу.
Горожане гадали, что случилось.
А рынок был уже оцеплен, стража оттесняла зевак от развалин какого-то здания. Кто-то прокричал, что сейчас будет еще взрыв, и толпа стала стремительно рассеиваться, разнося слухи по городу. Говорили, что вражеские лазутчики взорвали дом, где собралось несколько высокопоставленных колдунов. Рассказывали, будто из жильцов никто не выжил, и, судя по развалинам, так оно и было. Говорили, что, помимо них, жертвами взрыва стали случайные прохожие. Фасад дома выходил на рыночную площадь, где днем было всегда многолюдно.
++ 328-й день 13865 года
Столица, Цитадель, Сектор снов
В комнате с черными стенами снова собрались те же трое советников. Хозяин кабинета предоставил свое личное белое кресло командующему, другое — серое — предложил министру торговли, а сам без лишних церемоний расположился на углу стола, где расстелил подробную карту города.
— В Столице учащаются террористические акты,— докладывал глава разведки, показывая на красные точки на карте, похожие на болезненную сыпь.
— Неудивительно,— пробормотал арх.— Враг заранее пытается нас ослабить.
— Да,— сказал Страшный Сон.— Мы принимаем меры к тому, чтобы сократить наши потери, усиливаем охрану тех персон, что наиболее ценны в военном отношении. Но кем-то приходится жертвовать... и количество случайных смертей среди горожан тоже растет.
— Очень важно, чтобы простые жители чувствовали себя в безопасности,— напомнил министр торговли.— Это крайне негативно отражается на экономике. Цены лихорадит. Гильдии придерживают товар. Возможна массовая эмиграция.
— А ведь война еще не началась. Что же нам — уже закрывать город?— спросил разведчик.
Министр встопорщил усы и громко возмутился:
— Это все равно, что уморить всех голодом!
— Я имел в виду: контроль на воротах, заворачивать всех подозрительных...
— Так вы остановите каких-нибудь случайных людей, а лазутчики все равно просочатся так или иначе.
— Но у них будет больше трудностей, массовый приток вражеских диверсантов и шпионов в город станет невозможным.
— Кош дело говорит,— поддержал командующий.— Но и ты, Дахар, прав. Без провизии мы обречены. Скажи, Кош, а нельзя ли не "заворачивать" подозрительных, а отслеживать?
— Так можно доследиться до очередного теракта.
— Да, в такой стратегии есть риски. Но знание о шпионской сети окупается. А возможность ее обезглавить в выбранный момент — бесценна. Ордынские шпионы — это не мафия. Их не истребить и не запугать. Пришлют новых.
Это был очень тактичный, но прозрачный намек Кошу на то, что, возможно, настало время корректировать стратегию. Пока что он явно проигрывал разведке и диверсантам хана: защитные меры от ударов не спасали, а последующее возмездие запаздывало. Сказывался огромный военный опыт ордынцев и восемьдесят лет комфортной жизни для столичной контрразведки.
— Я очень серьезно подумаю над вашими словами, арх,— Страшный Сон отвесил уважительный поклон.
— А что с эмиграцией?
— Пока что это не проблема,— доложил глава разведки.— Люди понимают, что бежать некуда, разве что на север: но, если Столица не устоит, то вскоре и северные города будут захвачены. В последнее время ширятся упаднические настроения: люди обсуждают, как приспособиться к жизни при хане, как будто уже смирились с его властью.
— Если ты не боевой маг и не стражник, то шансы выжить в этой войне достаточно высоки,— признал Оруд.
— Так думают многие,— подтвердил Страшный Сон.— Но есть еще непредсказуемый фактор. Как стало известно после нашего единственного контакта с живой джаа, они мечтают уничтожить человечество, используя орду как инструмент. Это может быть издевкой или дезинформацией, но если это правда, остается вопрос о том, как, когда и в каких масштабах джаа попытаются осуществить свои замыслы. В худшем случае смерть грозит всем, кто ходит на двух ногах. В это слабо верится, но что мы знаем о джаа?
Говоря это, он смотрел в окно. С высоты башни открывался вид на город, утопающий в зеленоватой дымке. На улице стояла прекрасная летняя погода — тепло и свет. Растительность пышно цвела в парках и вырывалась на улицы, обвивая стены домов лозами и лианами, затопляя волнами трав каждый неутоптанный клочок земли. В проеме открытого окна показалась вилохвостая стрекоза, она села на стену, решив сделать передышку в своей охоте. Ее товарки мелькали за окном — стремительные как мысли ребенка. Лучшее время года. Можно было бы радоваться жизни, но откуда-то с юга надвигалась смерть.
— С этими проклятыми джаа все крайне зыбко и неопределенно...— пробормотал Дахар Оруд,— А как дела на фронте?
— Хан не теряет времени. Анира еще не пала, а освободившиеся силы орды уже обходят город и продвигаются к нашим границам влияния. Передовые колонны прошли развалины Камра-Шин,— сообщил командующий.— Повернули на юго-запад, к Чента-Море. Через пустыню они идти не рискнули. Что с тобой? Я же предупреждал, что так и будет.
Вопрос был обращен к главе разведки, который вдруг замер. Но дело было не в докладе командующего. Своим шестым чувством разведчик почувствовал приближение человека. Дверь отворилась. На пороге стоял гость, ради которого они сегодня собрались.
— Говорят, вы очень хотели меня видеть,— сказал он.
...
Икен хотел привычным жестом подергать себя за бороду, но от волнения промахнулся, и пальцы сомкнулись в пустоте.
— Значит, вы хотите убить хана. Срезать верхушку ядовитой лианы, остановив ее рост. И думаете, что я за это возьмусь.
Страшный Сон спросил быстро:
— А ты не хочешь? Или считаешь это безнадежной затеей?
— Ну почему же не хочу,— отозвался магистр.— Что касается надежды... вопрос в том, а не считаете ли вы сами, что это безнадежная затея, на которую не стоит тратить силы, средства... и время.
— Я готов отдать тебе половину армии,— сказал командующий Ибрис.
Он не договорил, зачем нужна вторая половина, полагая, что это и так всем ясно: "добрые" соседи немедленно нападут, если все войско Столицы уйдет в далекий поход.
— А я готов отдать половину казны,— заявил министр торговли.— Хоть на организацию операции, хоть тебе лично.
Последнее было сказано ради красного словца: все понимали, что магистра Икена не заинтересует возможность создать рекордное личное состояние, но вот распорядиться гигантскими средствами по личному усмотрению, не спрашивая разрешения у Совета — это он, в принципе, мог.
— Мои агенты... даже не половина, а вся агентурная сеть, будет в твоем распоряжении,— пообещал Страшный Сон.
Икен молчал, о чем-то задумавшись. Арх истолковал это по-своему:
