Туда, где седой монгол

— Там же так здорово! — сказала она, и сделала попытку забраться на подоконник, не отрывая взгляда от окна. В одеяле это было не так-то просто. — Я думаю, то была не сова и не рысь.

Она посмотрела на отца и на брата, сказала:

— Была жива мама, она, может быть, разрешила мне побегать босиком по снегу.

Папа растерянно поскрёб ногтями грудь.

— Может быть, дорогая. Может быть.

Он не стал сразу закрывать ставни, а только укутал дочь вторым одеялом, и посадил её на подоконник, чтобы она могла ещё немного полюбоваться ночью.

III.Сэр Оливер и Романтическое Одиночество

Сэр Оливер был иностранцем, но Талисман прекрасно ориентировался в окрестностях. Это была его родная земля. И сколько бы там времени не прошло, она совершено не менялась.

Лорд-странник возил все свои талисманы на шее, и Талисман был ему за это благодарен. Отсюда, да ещё с высоты лошади, можно было отлично изучать мир. Всё лучше, чем пылиться в чьём-нибудь сундуке долгие десятилетия. Сэр Оливер же в минуты одиночества смотрелся в нарисованный глаз и восклицал:

— Ах, если бы найти красавицу с такими глазами!

Затем он делал правильный вывод:

— Невозможно, чтобы художник извлёк столь волшебный образ из головы. Такой долгий грустный взгляд хочется встречать своим, влюблённым во веки веков. Я разгадал это сообщение, этот крик о помощи на лоскуте кожи. Я найду тебя, и спасу, какая бы беда тебе не угрожала.

Единственный глаз вовсе не задумывался грустным. Просто кое-где подтекла краска. Счастье, что он, дух, сумел уберечь остальное, защитив от влаги и выветривания доступными ему чарами.

— Ты опоздал примерно на полтора столетия, — хотел бы ответить Талисман. — Полтора столетия назад девочке исполнилось шестнадцать, и ты пришёлся бы весьма кстати. Я немного знаком с её отцом. У неё хороший отец! Вряд ли он отдал бы дочь за такого странствующего безумца, как ты.

— Я же лорд!

Талисман скрипнул волокнами. Иногда привычка сэра Оливера читать мысли и разговаривать с неодушевленными предметами, вроде болтающихся у него на шее побрякушек, просто выводила из себя. Ему место в застенках инквизиции, не иначе.

— Не разговаривай со мной. Может, тут ещё есть традиция хранить топоры прославленных предков.

Лорд тут же угомонился, и принялся услаждать свой взор приземистой, характерной для этой области мира архитектурой, а Талисман вновь стал размышлять о том, что более безалаберного хозяина у него ещё не было. Как его только носит земля?..

Нужно сказать спасибо Оливеру хотя бы за то, что он показал ему (и всей той куче призраков-паразитов, что путешествуют в складках одежды, в вещах, в многочисленных талисманах лорда) мир. Они познакомились на одном базаре, где запахи благовоний и пряностей вели непостижимую войну друг с другом.

Этот базар располагался прямо во дворе сэра Оливера, и финансировался, когда в дырявом его кармане находилась лишнее песо (это был очень небогатый лорд, а в Испании их было в то время просто пруд пруди). А остальное время не финансировался, а существовал как-то сам по себе. Сэр Оливер очень любил базары и предпочитал вкладывать деньги в любимое предприятие.

Вот так всё и случилось. Лорд остановился возле одного из прилавков, вокруг, словно пчела, с томным жужжанием вился торговец.

— Изволите интересоваться? Всего несколько грошей, и этот прекрасный, дошедший до нас с другого континента и из другого времени, расписанный дикарями-туземцами амулет станет вашим.

— Нет! — сказал Талисман, взглянув на своего возможного будущего хозяина. — Возьмите лучше орешков в сахаре.

— Извольте, — сказал сэр Оливер, — Конечно же, я его беру.

Орешками он не интересовался.

Итак, теперь, спустя по пять лет после судьбоносной встречи, они в стране долгой зимы в самом разгаре долгой зимы. Просто замечательно.

Нет, на самом деле замечательно. Талисман заскучал по родным местам, особенно после того, как в каком-то диком месте на него наступил и два дня таскал на копыте слон. Лорд мёрз, из его рта вырывались облака и тучи пара (должно быть, после полудня пойдёт снег), но был вполне счастлив.

Господин вёл на поводу нервного тонконогого скакуна, больше похожего на гигантскую охотничью борзую даже привычкой держать под брюхом хвост. Это был отличный конь, породистый, но с рождения знакомый с лордом, и потому слишком неуверенный в своём будущем.

Сэр Оливер забросил все дела и посвятил себя приключениям. Возможно, здесь сказался богатый итальянский фольклор и множество сказок, которые буквально висели в воздухе, ожидая, пока их расскажут, возможно, что-то другое... в любом случае — каковы шансы у обычного трудяги-работяги в этом огромном скучном мире отыскать хоть что-то интересное?.. Но приключения, как ни удивительно, находили и находили его, едва он ступил за порог собственного дома. Возможно, дело в том, что он видел приключение там, где никто другой его не видел. Однажды они попытались совершить восхождение на гору, существовавшую только в воображении лорда, и действительно, некоторое время карабкались по воздуху, до тех пор, пока кто-то снизу их не окликнул, и сэр Оливер не спросил: "Как он попал внутрь горы?" Хорошо, что падать было невысоко.

Сюда, в долгие снега, их привела идея отыскать настоящее романтическое одиночество. Кто бы объяснил, что это значит?

— Там, где я родился и вырос, — рассказывал лорд всем, кто готов был его слушать, — одиночества нет и в помине. Вокруг тебя всегда полно людей! Люди, люди, люди... они что-то делают, шебуршатся в земле, казявки-малявки... А так хотелось бы побродить по абсолютно пустому базару, вдоволь попримерять на себя различные штуки-дрюки, и чтобы никто не совал тебе в лицо ломти дыни или орехов в сахаре. Но нет, конечно же, вы правы (хотя ему никто и не возражал), это не романтическое одиночество... Его нужно искать там, где холодно и большую часть суток темно. У меня с собой маленькая ложечка, чтобы попробовать, и небольшая кадка, чтобы немного увезти с собой.

Там, где чёрная земля начала покрываться удивительнейшим снегом, и появились первые приземистые домики, сложенные из едва обработанных камней, дорогу им заступил дюжий стражник.

— Позвольте приглашение.

— Что за приглашение?

— Вы из далёких земель. Вам нужно приглашение, чтобы путешествовать по дороге, идущей через славные земли льдов и фьордов..

— Как вы догадались, что я из других мест? — зачем-то обрадовался лорд.

— Я совершенно вас не понимаю, — признался страж. В его голосе удивительнейшим образом сочеталась смесь брезгливости и раболепия. Господин на скакуне походил не то на разбогатевшего бродягу, не то на владыку, берущего пример с черепахи и таскающего всё своё имущество с собой. При этом он поглядывал на дорогу, ожидая, что по ней вот-вот приедет на спинах рабов, или же сам по себе прекрасный замок. — Что это за язык, так похожий на крики птиц, сошедших с ума во время первой весенней капели. Французский?

Сэр Оливер подумал: "А ведь я тоже совершенно не понимаю их языка! Просто удивительно, что у нас получается изъясняться."

— Я из Италии, — сообщил сэр Оливер, и показал на отпечатки копыт за своей спиной. — Если вы пройдёте по следам, вы увидите, что они тянутся от самой жаркой и самой говорливой земли на свете.

— Приглашение! — потребовал страж более настойчиво. И тоже показал кончиком копья на отпечатки копыт.

— Эта дорога что, кому-то принадлежит?

— Она проходит по земле фьордов и плавающих айсбергов. У нас здесь есть разные богатства, и эти богатства принадлежат только нашему королю.

"Вот оно что", — подумал Оливер. — "Они боятся, что я похищу их романтическое одиночество среди фьордов и сталкивающихся в ущельях льдов. Что же, это веский довод, чтобы меня не пускать!"

Он попытался объясниться:

— Но я еду по дороге. Эта дорога ползёт в вашу сторону, и пока я еду у неё на спине, я часть этой дороги. Где это видано, чтобы, позволив змее втащить половину своего тела через порог, за вторую бы потребовали приглашение?

Стражник посмотрел на свою сторожевую башню, и затряс головой. Махнул копьём, мол, проезжай, и сказал что-то нелицеприятное в спину. Но сэру Оливеру послышалось:

— Счастливого пути.

На самом деле, нам не дано узнать, что же требовал от лорда стражник. Сэр Оливер ведь тоже совсем его не понимал! А те слова, которые слышал наш лорд, имели на самом деле совершенно другое значение. Может, суровый воин всего лишь вышел поздороваться, или узнать цель визита. Но для Оливера разговор состоялся таким, каким мы видим его на этих страницах. Сэр Оливер мнил себя неплохим знатоком языков. Вот Талисман — тот прекрасно знал, что хотел от его господина стражник, но его точку зрения мы оставим за рамками рассказа.

У сэра Оливера была походная тетрадь. Она болталась на шнурке, притороченная к седлу, и перо скрипело над ней по каждому удивительному случаю, на котором лорду удавалось поприсутствовать. Вот и сейчас, он открыл тетрадь, и записал: "За следы иностранцам в Стране Долгой Зимы приходится платить приглашениями. Кто бы знал, что это такое, и где их брать? По дорогам можно ходить бесплатно. Я думаю, я сумею провести немного следов контрабандой, так как приглашениями я не запасся, а если платить наличностью, песо в моём кошельке не хватит даже, чтобы дойти до лесной опушки. Я исхожу из самого хорошего варианта, так как не знаю, тарифицируются ли конские следы, или только человеческие. Конечно, можно попытаться допрыгать на одной ноге, но пока я научу прыгать на одной ноге моего драгоценного скакуна, минует как минимум пол дня, а мне нельзя терять столько времени."

Сэр Оливер заложил страницу духом-отшельником. Талисман не знал, видит ли его хозяин всех этих бесплотных существ, но он определенно мог с ними как-то взаимодействовать, например, беря, и закладывая страницу в книге. Возможно, он думал, что это дубовый листик, или полоска бумаги, неведомо как оказавшаяся на одежде.

Талисман ехал не один, а в компании целого вороха сородичей. Лорд любил амулеты, и в каждом уголке мира, где бы ни побывал, непременно находил торгующую нашейными или назапястными украшениями лавку. Даже те, которые были простой безделицей (а таких было большинство), путешествуя с сэром Оливером, обретали какое-то подобие разума. Сама их природа вещей сходила с ума от обилия впечатлений.

Здесь была нитка с мышиными зубами, был крошечный фонарик на шнурке, "пятнадцати секунд горения которого, — как рассказывал сэру Оливеру торговец, — хватит, чтобы выбраться из любого подземелья"; был винтик первой железной дороги, завалившийся случайно в прошлое (так Талисману объяснил дух-хранитель этой замечательной вещи). Молчаливый призрак обитал в деревянных чётках; он любил медитировать, восседая на плоской шапке лорда, где лучше всего принимается солнечная и астральная энергия, ожерелье из перьев населяло целое семейство птичьих духов, которые постоянно ссорились из-за встреченных на дороге хлебных крошек, хотя сами их подобрать не могли. Даже в большом деревянном распятии, в котором астральные существа задерживаться не любили, кто-то жил: на его перекрестии катались бедствующие морские чертенята, которые пересели туда, когда сэр Оливер проезжал пересыхающее соляное озеро на границе с Францией.

Люди выглядывали из дверей посмотреть на неожиданного гостя. Румяные, как пирожки, детишки высыпали на крыльцо, и сэр Оливер махал им рукой в перчатке. От их улыбок снег вокруг покрывался хрустящей коркой. Мужчины носили бороды или обширные усы, женщины — заплетённые во множество кос волосы; вторые были одеты в длинные бесформенные одежды, которые отлично сохраняли тепло, а первые — в штаны и просторные накидки, которые не стесняли движения.

Сэру Оливеру повезло найти постоялый двор, где он вдоволь выпил вина, и пообщался с местными. Они запомнились ему грохотом голосов, таким, как будто где-то рядом грохочет водопад, бесконечными расспросами и смехом. Кажется, все эти суровые мужчины даже не вслушивались в смысл того, что он пытался им отвечать, одно звучание его голоса приводило их в буйное веселье.

Однако его накормили каким-то жёстким горячим мясом, а коня до отвала — сеном. В конце концов сэр Оливер понял, что романтического одиночества в душах этих суровых бородатых мужчин нет и в помине, и стал прощаться.

К вечеру, как раз когда он вышел наружу, все дома неожиданно окутались дымом. Камень стал крупной чешуёй, а крыльцо — коротеньким хвостом наподобие черепашьего, только с шипами-выступами. Один за другим эти существа направили тупорылые морды кверху, и победно выдыхали столбы чёрного дыма, а иногда даже искры.

— Это драконы! Или саламандры... — закричал сэр Оливер. — Они заманили всех людей к себе в желудок, и теперь переваривают их, медленно сжигая желудочными соками. Коварные саламандры!

Под притороченными к седлу коня дорожными мешками он отыскал меч. Обнажил его, и с боевым кличем бросился на ближайшее чудовище. Брызнули искры, сталь загудела в руке лорда. Чешуя казалась непробиваемой, и даже на стыках, там, где одна чешуйка ложилась на другую, получался только бессильный звон металла.

— Так ты их не победишь, — сказал Талисман. Он плясал и прыгал на шее сэра Оливера, словно сам совершал боевой танец. И если бы у него были какие-то человеческие чувства, а также желудок, то его давно бы уже вырвало.

— Точно! — сэр Оливер хлопнул себя гардой по лбу, и скривился. Это было больно. — Я должен уничтожить их изнутри. Поразить в самое пламенное сердце!

— Кто там? — раздался голос, и со стороны хвоста отворилась дверца.

— Истребитель драконов из страны, где драконов давно уже истребили! — закричал прямо в лицо хозяина Оливер. В голове мелькнула мысль, что неплохо было бы представиться полным титулом, но наверное, в другой раз, а сейчас достаточно и сокращённой его версии самой важной, которую, к слову, сэр только сейчас себе придумал и присовокупил к титулу, — Великий тушитель саламандр всея Огненной земли!

— Польщён высоким званием моего спасителя, — прогудел хозяин (для Талисмана это звучало как "Вы сломали мой забор"). — Вот в этом сугробе были рассажены маки, а теперь там только отпечатки ваших ног.

— Не нужно цветов! — воскликнул лорд.

Мужчина был крупнее сэра Оливера на целую голову, и шире в плечах, но сэр Оливер проскочил у него под мышкой, потрясая побрякушками на шее и руках, будто тетерев своим свадебным оперением, с мечом наперевес бросился вглубь дышащего теплом кишечника. Откуда-то выглянула и с ойканьем забилась в угол женщина, разбегались из-под ног детишки.

Кишечник кончился неожиданно быстро, и прямо у сердца. Оливер сразу понял, что это оно. Меч вонзился по самую рукоятку, брызнула огненная кровь, а железо раскалилось так, что сэр Оливер отдёрнул руку, и сунул палец, который больше всего обжёгся, в рот.

Все талисманы на его шее разом закачались, призывая: "беги же оттуда! Уноси ноги!".

Хозяин появился с обоюдоострой секирой, настолько огромной, что застрял в проёме. Он прорычал что-то незваному гостю; сэр Оливер не понял ни слова, но понял, что они ни сулят ничего хорошего. Он бросил меч и ретировался в окно, откуда вывалился, едва не пришибив коня.