И в этом он оказался неловок. Но он быстро учился, и даже его неловкость принесла новую волну нежности. Гретхен поняла, что Джефф, несмотря на снедающую его страсть, тем не менее старался быть нежным. Огонь пылал в её сердце так ярко, что она боялась, что пламя сожжет её целиком.
Заходи, сейчас. О, да! Она легкомысленно, весело, счастливо рассмеялась. Даже в этом ее муж отгонял воспоминание в тень. О, да!
Обязанность уходила, сменяясь древним инстинктом. Она чувствовала, что ее тело реагировало так, как она даже не подозревала. Ее мускулы срывали ментальный щит, ее нервы разломали его на кусочки, ее ум отбрасывал части. Пустота заполнялась водоворотом цвета. Не было ничего, теперь, между нею и ее мужем. Только кожа и влажность. Только его желание и она —
Что?
Новая волна удовольствия заставила её зашипеть. Она начала отчаянно целовать Джеффа. Ее дыхание лилось по губам, вниз по языку, в его рот. Она чувствовала, что ее муж отвечал, нетерпеливо, страстно —
Гордо.
Только сейчас Гретхен наконец-то поняла цель Джеффа. На мгновение она окаменела в шоке.
Она отодвинула свое лицо, вжимаясь затылком в подушку. Джефф тоже поднял голову, оторвавшись от нее. Они уставились на друг друга. Светло-зеленый; светло-коричневый.
Зеленый пылал; коричневый вопрошал.
Действительно ли это возможно? Я никогда не думала...
Зеленый гарантировал; коричневый — принимал.
Я попробую. Муж, я попробую.
Сначала на была слишком смущена, чтобы последовать за ним по этому пути. Она просто всем телом присоединилась к ритму. Но достаточно скоро ее ум нашел способ соединить старую колею с новым предназначением. Безопасность для неё и для её семьи была в том, чтобы её мужчина был удовлетворен. Это было тем, что он хотел, каким бы странным это не было. Так что...
Она начала с простой реакции, позволяя желанию Джеффа доставить ей удовольствия направлять ее. Она сообщала о своем восхищении ртом, руками, голосом. Ее муж отвечал. Взаимное изучение, взаимное изучение. Волны подкатывали все ближе, и они были все выше.
Она была почти что напугана, но отогнала страх чувством долга. Мой муж хочет этого. Новое желание нашло безопасность в старой привычке. Дай ему, что он хочет. Этот путь гарантировал Безопасность.
Безопасность отошла в сторону, чувство долга отошло в сторону, опаска отошла в сторону. Не было ничего, кроме Гретхен. Волны стали ревущим прибоем, и прибой стал потоком. Неостановимым потоком. Когда наступил финал, Гретхен всё-таки удалось охватить его. Осмыслить его. Принять его в собственность, как нечто дорогостоящее и драгоценное.
Принять славу в этом, как будто она была герцогиней.
Беженка из страны Сефарад нашла воплощение ее залитых солнцем легенд в этом месте, и кавалерист-шотландец нашел здесь волшебное царство смертоносных Добрых Соседей. Теперь, молодая женщина из разгромленной Германии нашла здесь воплощение рассказов старух. Они были правы, в конце концов. Все, о чем они рассказывали, было правдой. Все, чему не поверила Гретхен, так же, как она не верила рассказам о рыцарях и галантности.
Новая жена нашла самое себя в своем собственном удовольствии. Она отплатила мужу лихорадкой поцелуев, полными слез глазами и всхлипывающим голосом, обещающим годы.
Что касается Сатаны, она заплатила тому смехом. Торжествующим, ликующим осмеянием, отражающимся от стен трейлера и эхом летящим вниз, в Преисподнюю.
Джефф, в настоящий момент обессиленный, лежал рядом и наблюдал за нею. Возможно, он был озадачен ее смехом, но не лаской. Он утопал в своем собственном удовлетворении и, в еще большей степени, в гордости от своего достижения. Даже если оне не понимал дикарский юмор, наполняющий его жену — и он нисколько не понимал — он был успокоен радостью в ее лице и теплотой ее рук, поглаживающих его тело.
Наконец, Гретхен в полной мере поняла свою победу. Абсолютную, тотальную. Она побила дьявола. Исхлестала его, как злобного щенка.
Она спасла всё из его темного царства. Даже то, что, как она думала, она потеряла навсегда. Единственная вещь, которой она обладала, имеющая значение для Князя Тьмы, которое она отдала в обмен, чтобы спасти свою семью. Теперь, на пороге новой жизни, она протянула руку через Железные ворота и утащила назад свою девственность. С радостью, она ограбила Грабителя, и отдала свое сокровище, как подарок, человеку, который заработал его.
Слезы пришли следом — слезы радости и благодарности — но смех остался. Далеко внизу, в глубине, она могла слышать гневное завывание сатаны.
Меня обманули! Я обманут! Обманутый!
Смех, и смех, и смех. Целуя и лаская мужа всё это время. Он был молод, и чист, и великолепен, и так прекрасен, и так замечателен. Гретхен не была удивлена ни тем, как быстро он возвратился к ней, ни тем, с каким рвением она присоединилась к нему.
Она побила дьявола. Теперь, она будет мучить монстра.
Пытка Сатаны продолжалась всю ночь. Снова и снова Гретхен стегала его своим удовольствием. Своим и, даже в большей мере, удовольствием, которое она дарила мужу. В течение многих часов дьявол неистовство мчался через свои палаты пылающего камня. Разрушая их стены рогами, стегая щебень хвостом, бия в пол раздвоенными копытами.
По мере усиления экстаза ее мужа — больше от любви его жены, проявленой во время акта, чем от самого акта — дьявол бежал в отчаянии. Он уносился из своих палат, глубже и глубже в пучину Ада.
Гретхен преследовала его, как такса барсука.
Уйдите! — вопило Животное — Оставьте меня в покое!
Но она была безжалостна, беспощадна. Смотри, монстр! Она загнала его в угол темной пещеры, провонявшей полуперегнившим дерьмом.
Сатана сжался. Остановитесь, хныкал он. Вы делаете мне больно.
Смотри. Ее тело — теплое, влажное, мягкое, любящее — вплющило мерзость в камень. Смотри.
Так она покончила с Сатаной. Покончила навсегда. Даже стальная Гретхен была удовлетворена своим триумфом. Любовь ее мужа наполняла ее, вычищая все следы прошлого. Уходи, мерзость, уходи навсегда.
Теперь Гретхен верила в эту штуку, называемую "любовью". Это походило на клятву. Никогда более она не будет измерять свою жизнь тем, как плохо могло бы обернуться дело. Только тем, как хорошо.
В их жизни будут неожиданности, знала она. Много неожиданностей, как та, когда они встретили друг друга. Некоторые из тех неожиданностей, разумеется, будут неприятными. Иногда, он будет мелочным; противным; злобным. Что угодно. И она тоже, время от времени.
Неважно. В основе их брака не будет неожиданностей. В этом Гретхен была совершенно уверена.
Она погладила лицо Джеффа, вглядываясь в его глаза. Зеленые зрачки пылали, как весенние почки на лице нового мира. Мягкий, молодой, полный обещания. Влажный, теплый, полный жизни.
Теперь Гретхен была очень довольна собой. Она сдержала обещание, данное герцогине.
Она рассмеялась. Это было так просто! Она ожидала годы тяжелого труда и борьбы.
Так легко. Это всего лишь семья, поняла теперь она. Вот и все. Только обожание, которое и связывает семью. До некоторой степени отличающееся, это верно. Но каждый член семьи уникален, ценен и дорогостоящ. Каждому она должна дать что-то особое. Младенцу, грудь. Ребенку — заботу и нежность. Бабушке, комфорт и готовность выслушивать жалобы.
Мужу...
Так просто! Супружеское обожание. И добавьте немножко оргазмов.
Ничто сложного. Действительно...
Практический ум Гретхен работал над проблемой, пока её рука опустилась вниз и работала над обожанием ее мужа. Это не заняло у нее много времени, и вывод был очевиден. Он был не дальше вытянутой руки.
Оба чувствовали подтверждение этого вывода. Рост, устойчивый, сильный.
"Я люблю тебя" пробормотала она. И счастливо взялась доказывать это ещё раз.
Какие бы сомнения не снедали накануне вечером Джеффа, к утру они были давно в прошлом.
Он проснулся прежде, чем она, и смотрел на нее. И обнаруженный, как многие миллионы мужчин перед ним, что жена еще прекраснее невесты.
Как только они проснулись, первым делом они занялись любовью. После этого Джефф занялся их завтраком. Это была всего лишь овсянка, так как она была единственной крупой, все еще остававшейся в городе. Даже на это ему потребовалось некоторое время. Гретхен была очень игрива.
Когда овсянка была готова, они заглотили её с волчьей жадностью и немедленно возвратилась в спальню. Остальная часть утра была проведена там. Это было счастливое утро, полное открытий. Метод проб и ошибок, как, возможно, назвали бы это некоторые бессердечные создания. Но Гретхен и Джеффа это нисколько не заботило. Они приветствовали испытания и смеялись над ошибками, и, более всего, просто получали удовольствие от процесса. Любовь, как и все растения, должна быть обводнена. Кого волнует, если несколько капель влаги выплеснется из ведра время от времени?
Когда приблизился полдень, детей их семьи больше невозможно было удержать, особенно самых маленьких. Они волновались почти целый день. Волновались, боялись, беспокоились. Стены трейлеров были хорошо утепленными, но тонкими. Звуки проходили сквозь них почти без помехи.
Ни один из детей никогда не слышал, что Гретхен издавала подобные звуки. Никогда. Не Гретхен!
Они были бы крайне испуганы, если бы не бабуля. Старуха заверяла их, успокаивала их, смягчала их тревогу. Не о чем волноваться, дети. Она не ложилась спать всю ночь, слушая. Улыбаясь так, как она не улыбалась многие годы.
И тем не менее...
Времени до полудня был достаточно! Достаточно!
Дети просочились в трейлер. Робея, они приблизились к двери. Робея, постучали.
"Айн момент! " — раздалась команда из-за двери. Они услышали людей, двигающихся по ту сторону двери. Это походило на голос Гретхен, даже при том, что в голосе был смех. Что-то о халатах...
Тот же самый жизнердостный голос — голос Гретхен? — приглашал их войти. Когда дети вошли в спальню, они воззрились на неё огромными, больше блюдец, глазищами, распахнутыми в удивлении.
Гретхен? Это ты?
Да, женщина в кровати выглядела, как Гретхен. Примерно. Но в этом ангельском личике не было иследа стального выражения. В этом мягком теле, запахнутом в халат, не было бронированной души.
Потерянно, их взгляды скользнули прочь от Гретхен и обратились на странное создание, лежащее рядом с ней. Тоже одетое в халат. И что же это такое лежит?
* * *
Первым это понял самый младший. Маленький Йоханн, которому ещё не исполнилось и пяти, его инстинкты были ещё не отягощены памятью о троллях и животных в человеческом облике. Это большое, круглое, дружелюбное лицо, устроившееся щечкой к щечке с женщиной, которая растила и укрывала их всех, могло быть только одним.
"Папочка!" — взвизгнул он — "Папочка! Папочка!"
В следующую секунду он уже карабкался на кровать. За ним следовала волна других детей.
Разумеется, папочка вернулся. Он был там, где он и должен был быть. Через несколько мгновеный Гретхен и Джефф были наполовину погребены под толпой счастливых детей.
Маленький Йоханн, успевший первым, по праву завладел наилучшим местечком. Он змейкой проскользнул и ввинтился между ними. Меньше чем через минуту он отыскал новое фамильное сокровище. Здоровенные, мягкие, теплые ноги Джеффа.
"Папочка", промурлыкал он. Глаза Йоханна удовлетворенно закрылись. Теперь он мог больше не бояться зимы. Теперь его будут согревать теплые папины ноги.
Глава 32
Прежде чем заговорить, Ганс наблюдал за ангелами смерти несколько минут. Его озадачила разница между ними. Не то, что один из них был мужчиной, а другой — женщиной. Просто он всегда думал об ангелах, как существах без возраста. Так почему же один из них похож на молодую женщину, и другой на седого мужчину?
Их волосы тоже казались странными.
Но он не испугался. Он знал, что они были ангелами смерти из-за их черного цвета, но не мог найти никакого зла в их лицах. Только вроде спокойный интерес. Они, казалось, наблюдали за несколькими душами.
Если это не Ад, то...
Глаза Ганса забегали по комнате. Она тоже была странной. Он думал, что божественная привратницкая устроена получше. Или ее не существует вообще. Просто говорится о ее существовании и все. Но он видел гвозди, скреплявшие деревянный каркас. На самом деле очень небрежно сделанный.
Его глаза изучали пленку, отделяющую его от чужой души, присутствие которой он смутно ощущал. Эта другая душа, как и его собственная лежала, как казалось, на детской кроватке. Ганса восхищала пленка. Очень эфирная, подумал он. Но он был немного в замешательстве из-за раскладушки. Она не казалась принадлежащей небесам.
Похоже он еще не умер. Его душу просто временно задержали где то в ожидании косы смерти.
Пленка вдруг распахнулась. Один из ангелов смерти вошел в его пространство. Молодая женщина одна.
Ганс изучал ее лицо. Ее черты были не похожи на то, что можно было бы ожидать от ангела. Очень большие, широкие. Но он решил, что она была очень красива. Ему нравилось, как ее натянутые черной струной волосы обрамляли ее лоб. И ее темные глаза, казалось, очень теплыми.
Он прочистил горло.
— Я готов, — прошептал он.
Ангел наклонился ближе, поворачивая голову и подставляя ухо.
— Что ты сказал? — спросила она.
Ганс был озадачен. Почему ангел говорит по-английски? Но он принял божественную волю и повторил на английском.
— Возьми меня, ангел", повторил он. — Я готов".
Слова, казалось, вызвали недоумение. Глаза ангела расширились. Ее губы изогнулись в улыбке, улыбка перешла в смех. Ганс получил свой очередной сюрприз.
— Возьми меня! — Передразнила она. Снова смех. — Я слушала, туповатых и раньше, но это-(странная идиома, что-то около торт принимаются).
Но это точно был английский. Ганс был хорошо знаком с языком. Единственный член группы Людвига, которого он искренне любил был молодым ирландцем. Сейчас ирландец был мертв, Ганс видел, как его мозг взорвался.
Ангел все еще смеялась. — Вы можете быть и готовы, дорогуша, воскликнула она: — Но я нет! Снова смех, довольно веселый. Нельзя быть таким приставучим!
Она погладила его по щеке. "Добро пожаловать домой, Ганс Рихтер. Я позову Ваших сестер.
* * *
Сестры появились в течение часа, и Ганс обнаружил, что он еще жив. Живой и хорошо выздоравливает. Но он провел несколько недель на краю смерти. Было уже август месяц. Он обнаружил, что и другие изменения имели место и третьи были уже не за горами. К концу дня он встретился с новым мужем Гретхен. И своим новым работодателем.
— Тебе больше не нужно быть солдатом, Ганс, — объяснила Гретхен. Она указала на человека, стоящего за ее спиной. Это был крупный молодой мужчина с дружелюбной улыбкой.
— Это мистер Киндред, — Он является.. он был издателем Грантвилльской газеты.
