Зеркальное отражение выдало всклокоченное и темноволосое нечто, которое надо было привести во вменяемый вид и вывезти на учебу. Я не собиралась вчера ни бриться налысо, ни ставить ирокез — ограничилась темно-каштановым цветом волос с высветленными кончиками, состригла свою шикарную косую челку, сменив ее на классическую прямую. Ничего кардинального с длиной волос я делать не стала — когда я чуть обрасту, это будет каре.
Вменяемый вид меня посетил после двух больших кружек кофе, которые выпила уже на ходу в машине. В общежитии кухня была одна, на первом этаже, и по утрам там такая очередь желающих позавтракать, что я уже год с лишним туда не захожу. Когда одна кухня на десять человек, ничего хорошего это не приносит. Да и свежемолотый кофе из кофейни рядом со зданием общежития всегда был великолепным.
И именно сейчас я поняла, что все вернулось на круги своя.
Особенно после того, как серый "Астон Мартин" так жестко подрезал меня у въезда на парковку, что я вылила на кофту остатки кофе, когда пришлось резко тормозить. В такие моменты мне всегда думается, что Каллахен специально поджидает где-то за углом у парковки, чтобы насладиться триумфом. Не удивлюсь, если это окажется на самом деле, но какой в этом толк?
Кофту пришлось переодевать.
Существуя в этом кошмаре, я научилась возить на заднем сиденье пакет со сменными вещами. Даже не из-за Блондина. Одежда пачкалась и по причине работы с краской и карандашами во время подготовки макетов, и во время работы в "Саванне", когда пятна от кофе становились твоими неизбежными спутниками.
Надеюсь, мадам Жюстин не имеет ничего против футболки с надписью "Строукс"?
На этот раз, в обеденный перерыв, Блондин явил свой лик общественности, заняв самый центральный стол вместе со своей толпой ребят из баскетбольной команды и девушек из группы поддержки. Это так напомнило мне школьные годы, что пробило на ностальгию даже циничную Мелиссу.
— Ох, я снова чувствую себя девочкой со скобами во рту, какой я была в средней школе, — пробормотала она, поморщившись. — Меня сейчас стошнит от всего этого показушного великолепия...
Сьюз, на удивление, тоже стоически держалась и не отвесила ни одного восторженного комментария в сторону того столика. То ли она переросла период увлечения капитанскими бицепсами, то ли просто отвлеклась на что-то другое. Я же принципиально даже не смотрела в ту сторону, но того одного раза, что я туда посмотрела, чтобы оценить обстановку, хватило, чтобы поймать быстрый кошачий взгляд. Мика даже бровью не повел, не отреагировал на смену имиджа — хотя только вчера лицезрел бордовую макушку в холле первого этажа дизайнерского корпуса. Мраморная мордашка так и осталась мраморной, хотя я ждала хоть какой-нибудь реакции.
Ничего. Ноль.
Ни ухмылки, ни привычной усмешки, как раньше было — Мика просто отвернулся в сторону, лениво потянувшись за ломтиком картошки-фри с тарелки. Как будто и не было вчерашнего разговора, и всех прошлогодних язвительных замечаний. Как будто я — пустое место.
Как будто я — обычная студентка из толпы других.
И если сегодня я не обратила на это внимания, то через неделю ничего не изменилось. Блондин будто вычеркнул меня из своей жизни как любую другую наскучившую ему девушку. То ли специально, то ли вынужденно.
Я миллиард раз просила оставить меня в покое, и вот теперь, когда это случилось — счастлива ли я? В моем мире был покой, дружба, смех и должность ассистента. Как раз то, чего мне так хотелось все эти два года, и к чему я так стремилась. Но тогда почему мне так паршиво? За эти годы я так привыкла к Блондину в своей жизни, что...
...схожу с ума без него?
Что же ты творишь, Каллахен? Неужели ты правда веришь в то, что нам станет от этого легче?
Что это со мной? И не этого ли я всегда так хотела?
Конечно, я старалась не думать об этом, но сами понимаете, что это из разряда "миссия невыполнима". Пока не пройдет какое-то время, воспоминания тебя не отпустят. Это словно период после операции: в первое время ужасно больно, но с каждым днем все легче и легче. И я отлично понимала, что раз Мика отпустил меня, то мне пора сделать то же самое.
Сжимая подмышкой стопку прошитых отчетов и прошлогодних дипломных работ, что просила отыскать и принести мадам Жюстин, я вышла из главного здания. Время поджимало уже активно, и даже пришлось опять пропустить обеденный перерыв и спешить в дизайнерский корпус.
С крыльца мне помахала Мелисса, которая, видимо, решила выкурить сигаретку-другую перед обедом. Сьюз сегодня с ней не было, или же она тоже была занята — в последнее время мы что-то стали меньше пересекаться. Даже в общежитии видимся не каждый вечер. У меня недавно возникло предположение, что у Сьюзен мог появиться бойфренд, но пока официального подтверждения этому не было — и я старалась не задавать лишних вопросов.
— Джей Си, ты опять без перерыва и без обеда? — оповестила окружающий мир голосистая Мелисса и заулыбалась. Я махнула ей рукой еще раз, назидательно показала пальцем на стопку отчетов. Не отвечать же ей, в конце-то концов, перекрикивая остальных студентов на крыльце. Это и неприлично, и неудобно. Если курящая подруга может себе позволить так громко общаться, то я — нет.
— Знаешь, разгрузочные дни иногда полезны.
Мне подумалось, что стоит уделить подруге хоть пару минут. Мадам Жюстин подождет, это не настолько срочно и важно, чтобы нестись в корпус на всех парах.
— Ты сумасшедшая. И ты — трудоголик, — констатировала Мелисса, потрепав меня по плечу. — Ты не видела Сьюз? В этом семестре на нее опять скинули этих студентов по обмену, она уже третий день с ними возится.
— Нет, мы даже не пересекались сегодня. Такое ощущение, что она передвигается секретными коридорами, о которых я и понятия не имею.
— Ох, и не говори. Я иногда считаю, что такими коридорами шастает половина университета.
Мне удалось даже скептически хмыкнуть в ответ, прежде чем подруга скинула на мои плечи целую тонну слухов и новостей. В основном речь шла о моем курсе и о том, что практику по тканям у нас будет вести сама мадам Жюстин (я обреченно вздохнула), а профессор Смит уволился (кто это, я понятия не имела), западное крыло второго корпуса покрасили в какой-то цвет детской неожиданности (я туда и не хожу даже по делам), и что собираются открыть еще один кефетерий для студентов с ландшафтного дизайна. Пришлось срочно эвакуироваться, пока Мелисса не вспомнила еще с десяток новостных сплетен — уж в этом я набила руку.
— Если ты не приедешь сегодня в "Саванну", я самолично тебя прокляну! — крикнула мне вслед Мелисса, когда я уже спустилась по лестнице вниз. Я обернулась, махнула ей рукой.
— Приеду. Постараюсь вырваться пораньше, — пообещала я, уже на ходу вспоминая, где на этот раз бросила машину на стоянке. И в сотый раз поблагодарила себя за то, что надеваю туфли только у самого корпуса, а не хожу в них постоянно.
Благослови Господь создателя легкой обуви без каблука.
Когда-нибудь это должно было случиться. И случилось.
Мы столкнулись посреди коридора, и никуда не могли деться — а развернуться и дать деру мне не позволила гордость. Каллахен говорил по телефону, и только это и спасало. Возможно, он даже и не заметит меня, увлеченный разговором, так что я смиренно пыталась мимикрировать под окружающих и даже не смотрела по сторонам, пролистывая странички ежедневника.
Но меня бесцеремонно схватили под локоть, потянули за собой и всунули в руки телефон.
— Это Джес.
Лаконично и просто, как выплюнул.
— Я не...
Хватка на руке выше локтя стала стальной, я попыталась извернуться и сбежать, но толку-то? Смотреть на обидчика я по-прежнему не решалась, поэтому обреченно прижала телефон к уху и бодренько поздоровалась. Почему я не отвесила Каллахену пинка, понятия не имею.
Хотя, вероятно, все же имею. Увы.
От радостного вопля феи из Сан-Франциско меня чуть не снесло. Пришлось даже телефон от уха убрать, чтобы не оглохнуть. Мика продолжал меня куда-то упорно тащить по коридору, и это его направление было точно противоположным тому, по которому я намеревалась идти ранее. Не сказать, что я куда-то опаздывала — был дневной перерыв на обед.
Тридцать секунд ушло на то, чтобы дать Джес высказаться по поводу того, как она рада меня слышать и что я совсем ей не пишу. Пришлось сразу извиняться.
— Ты же знаешь, у меня такой загруженный график теперь, — отчаянно пробормотала я в трубку, стараясь еще и лавировать среди толпы студентов. Блондину, казалось, было все равно, протараню ли я плечом косяк или мне наступит на ногу второкурсник в огромных ботинках. Мне и так хватало, как на нас косились многие студенты. Дурная слава о нашей дружбе гуляла внутри стен университета, как одна из городских легенд.
— Это не оправдывает тебя, мерзкая девчонка, — весело рассмеялась Джес в трубку. — Не отвечать на мои сообщения — смертный грех. Я беременная невротичка, ты помнишь об этом?
— Как там малыш? Вы еще не делали УЗИ? — постаралась перевести я тему, но подруга была непреклонна.
— Еще рано. Если бы ты отвечала на сообщения, могла бы давно спросить об этом.
— Прости. Но я как настоящая белка в колесе, — вздохнула обвиняемая сторона в моем лице. — Знаю же, что у вас все хорошо.
— Если бы Мика тоже чаще отвечал на мои сообщения, было бы вообще чудесно. Но и этот негодник иногда молчит как партизан, а я тут страдаю. Такое ощущение, что вы живете в другом мире... — обиженно выдала фея. Я так отчетливо представила, как она надула губы и сморщила носик, что непроизвольно заулыбалась.
— Все хорошо, ты же знаешь. По-старому.
— Вот именно, что "по-старому". Вы будете назначать церемонию или как? Пока вы на нее решитесь, я уже превращусь в огромную толстую корову с пузом, а мне этого очень не хочется.
От ужаса я едва не отбросила телефон в сторону, как ядовитую змею. Сдержалась — и впервые посмотрела на Блондина. Мика ответил мне вполне красноречивым взглядом. Пришлось сжать зубы, мысленно пообещать себе отвесить наглому дураку пинка по окончании разговора и вымученно улыбнуться в трубку.
— Мы это еще не обсуждали...
— Так обсудите наконец!
— Ты только ради этого и позвонила? — удивленно уточнила я. Лестница вниз. Куда мы идем?
— Не только. Об этом я вспомнила только сейчас. Просто мне очень хотелось с тобой поговорить, а ты недоступна по тому номеру...
— Ох, еще раз извини. Я сегодня на редкость рассеяна. У меня было три академических часа настоящей нудятины, можешь представить, во что превратился мой мозг. Омлет, настоящий омлет.
— Я так по тебе соскучилась, дурочка... Я скоро начну ездить вам по мозгам, чтобы вы приехали хотя бы на Рождество. Вы же приедете? Вы же не будете спорить с беременной женщиной, правда?
Только не это.
Опять?
Я, конечно, очень хочу еще раз увидеть Джес и обнять ее, но...
Пришлось посмотреть на Каллахена с таким раздражением, что тот только брови и поднял. Вот уж кто был виновником всего, и его ждет неминуемая расплата. Я ему печенку испорчу своим пристальным вниманием, будьте уверены.
— На Рождество? Я думаю, это вполне реально сделать.
Когда-нибудь я окончательно запутаюсь в собственной лжи. Но обратной дороги нет, и я продолжала и продолжала это делать. И я так же легко могла соврать как и Джес, так и самой себе. Да и признаю, себе я вру намного чаще. И верю этому.
Лестница, коридор, толпа весело щебечущих студентов разных курсов и факультетов. Куда он меня тянет? Мне совсем в другую сторону, разве не заметно?
С трудом распрощавшись с Джес и пообещав ей больше не молчать и отвечать на сообщения, я с силой всунула Каллахену телефон и скривила нос.
— Теперь отпустишь меня? — рыкнула я, безуспешно пытаясь вырваться из захвата. — На нас смотрят. Ты в кои-то веки решил обратить на меня королевское внимание? А спросить, нужно ли оно мне, не сообразил?
Раз уж есть повод, я выскажу все, что я думаю. Наше выяснение отношений еще и в прошлом семестре было обычным делом, никто и внимания не обращал.
Мика окинул меня таким тяжелым взглядом, что на моем месте любая другая девушка немедленно превратилась в соляной столп. Меня это лишь подстегнуло к действиям. Я глубоко вздохнула, чтобы начать новую тираду — Блондин сразу же убрал хватку с плеча и в капитуляции поднял руки.
— Ты понимаешь, что выбора у меня не было. Джес села мне на уши, как клещ.
Мы остановились, как выяснилось, практически посреди общей столовой. То ли нелегкая нас сюда занесла на всеобщее обозрение, то ли...
— Мне надо идти. Постарайся больше не отвлекать меня на подобную ерунду, раз решил игнорировать сам факт моего существования, — фыркнула я как можно более нейтральным тоном.
— Узник Бухенвальда, ты помнишь о существовании обеденного перерыва? За две недели ты была тут один раз и то пробегом. Пока не засунешь в рот хотя бы картошку, хрена лысого ты уйдешь, — рыкнул Мика в ответ. Я просто рот открыла от неожиданной атаки в лоб.
— Будешь меня силой кормить? Я сейчас слишком занята для ролевых игр. Поищи кого-нибудь еще.
Блондин улыбнулся. Не язвительно и ехидно, а как тогда, миллиард лет назад, в другой эпохе и в другом мире, когда мы были другими людьми и даже...
— Не смей так делать.
Мой голос звучал как будто издалека. И мой ли это голос? Или свихнувшегося рассудка?
Я не успела моргнуть, как улыбка тотчас же превратилась в привычно-язвительную.
— Кишка тонка, — сообщил Каллахен, сложив руки на груди. — Уровень не тот, чтобы указывать мне, и уж тем более — говорить об этом вслух.
Голос звучал насмешливо, а оттого и более обидно. А чего я еще ждала от него? Мика в миллиардный раз ткнул меня мордочкой в грязь, и мне опять придется отряхиваться и невозмутимо отвечать на каждую шпильку, каждую издевку и каждую угрозу. Как в старые добрые времена. Быть может, и правда было бы хорошо прекратить общаться?
— Осторожно, ты стоишь на таком же грязном полу, что и я. Если это не твой уровень, что ты тут забыл? Обычно люди твоего круга сидят вон за теми столиками, вот и... проваливай, — в конце я не удержалась, хотела оттолкнуть Блондина в сторону, как обычно делала ранее, но в последний момент остановилась. Выглядело со стороны странно, да и Мика не меньше меня удивился.
Я не хотела дотрагиваться до него.
Я боялась дотрагиваться до него.
— Чтоб тебя, — озадаченно фыркнула я, делая несколько шагов назад. Чтобы тут же наткнуться на кого-то и ощутить, как на плечо вальяжно кладется рука.
— А я уже подумал, что все-таки перепутал университеты, — баритон в самое ухо, растягивающий гласные в привычной манере, и морской запах в нос. Знакомый, уже привычный, хотя мы так давно не виделись... и как будто только вчера попрощались. Мне стало так тепло, как будто я снова очутилась на пляже, и мне в спину светит горячее солнце.
Когда Мика скривился, будто съел лайм целиком, я обнаружила, что улыбаюсь, хотя даже и не обернулась на голос. Реакция Каллахена меня не удивила, а вот моя собственная — да.
