Маруся. Попасть - не напасть

Хотя сколько-то да сэкономила.

А охрана?

Сторожа найти в Туманную Лощинку мне просто не удалось. Никто, никто не хотел идти сюда сторожить. Утешало и другое — воровать сюда тоже полезут не сразу, все же дурная слава далеко летит. Но сколько надолго ее хватит?

Рабочие...

Два десятка человек разной степени заросшести и растрепанности. Одеты вразнобой, что у всех одинаковое — это выражение глаз. Злобное...

И ошейники.

Тоненькая полоска кожи.

Казалось бы, что в этом такого? Не кандалы, не цепи, но эта кожа каким-то образом срастается с человеческой. Снять — только с куском мяса, а на шее это чревато. Давно уже умельцев не находилось. Тут надо хирургом быть, да и шрам потом останется такой, что ни один маг не залечит.

Двое солдат при них.

— Доброе утро, — улыбнулась я.

— Утро доброе, барышня, — улыбнулся один из солдат. Явно прощупывает почву.

— Мария Петровна. Синютина, — представилась я. — А вы?

— Терентий Иванович. А это Поликарп Кузьмич, — кивнул солдат на напарника. — Мы, можно сказать, теперь у вас постоянные гости.

Я кивнула.

Логично, выделить на свой участок отдельных людей. Они и специфику работы будут знать, и связи наладят, и общий язык с руководством найти постараются. Притрутся, примелькаются...

— Рада знакомству. Я вперед поеду, скоро должны стройматериалы доставить, приму пока все. А там и вы подойдете.

— И то... езжайте, барышня.

Полтора часа я ждала работников. Но арифметика все равно неплохая. Полтора часа туда, полтора обратно, восемь с хвостиком часов на работу. Отлично!

А пока ждала, успела принять первые возы с досками и инструментами. Проверить все и наметить фронт работ.

А еще...

Скиты.

Точнее, их остатки.

Пока Ваня был занят важным делом, стерег материалы, я решилась.

А именно — вошла в дом.

Я-то знала, куда ступить и как шагнуть, чтобы крыша мне на голову не рухнула.

Как это было? Тогда, несколько столетий назад? Я закрыла глаза и представила себе.

Вот молодой мужчина, чем-то неуловимо похожий на Демидова, несет тело красивой девушки куда-то в потайное убежище. На тонких губах предвкушающая ухмылка. Жестокая, скотская...

Двое охранников переглядываются, но ничего не предпринимают. Что им до несчастной Аниты? Наплевать и позабыть.

Лежат на кроватях, беседуют, ждут... объедков с барского стола ждут. Им не впервой, они уже ловили для барина крестьянских девок, они же и закапывали то, что он них оставалось. Нелюди, твари такие...

Вот двое монахов.

Они стоят на коленях перед иконой и молятся. То, что они могут сделать.

Единственное....

К их чести, они и рады бы остановить Демидова, но — как? От них ничего не зависит, шаг в сторону и им просто свернут шею. Рассказать кому-то?

Но этим краем правят Демидовы, кто пойдет против них?

Остается лишь молиться за вразумление жестоких и не осознающих. Хотя как можно не понимать, что другому тоже больно? Небось, как самого бы Демидова прижали, мигом бы сообразил.

Они молятся.

А тем временем, в потайном подвале Нита рожает мальчика. Корчится от боли, кричит... ребенка на руки принимает Демидов. И отдает матери. Но излагает свои условия.

Зря.

Доведенная до отчаяния, Нита призывает всю свою силу.

Монахи умирают быстро. Равно как и охранники. А вот Демидов...

Тому приходится хуже всего. Но Господь милостив...

А вот тела...

Я медленно касаюсь стены дома. За столько времени скиты вросли в землю, покрылись мхом, да и раньше...

Дерево — растет из земли, над ним тоже есть моя власть. Я медленно провожу пальцами по бороздкам в пушистом покрывале. Мох щекочется, словно бархат, такой мягкий и гладкий...

— Дай им покой. Пожалуйста, дай им покой...

И вижу, как расступается земля.

Это не отпеть и похоронить, нет. Но четыре костяка теперь никто не найдет. Не выкапывать же их?

Их втянуло куда-то глубоко, обволокло землей, упокоило и успокоило.

Пусть покоятся с миром...

Души?

Тут я ничего не скажу. Но мне кажется, что души ушли уже давно. Каждая — своей дорогой. Охранники вниз, монахи... тут мне сказать сложно. Может, наверх, а может, и тоже вниз. Можно творить зло, а можно знать и не пресечь. И это вполне равноценно в некоторых случаях. Хотя не мне и судить.

Пусть спят.

Пусть возвращаются в мир, когда Господь рассудит.

Пусть перевернется эта страница... так ли?

Получится ли это?

Я тяжко вздохнула.

Нет, не получится.

Демидов, будь он неладен. Демидов, вечный и неповторимый... рано или поздно мы столкнемся.

— Маша!!!

Голос Вани ворвался в мои мысли.

Прибыли конвойные. Пора была определять фронт работ, показывать, рассказывать, договариваться... меня ждали дела и снова дела.

А остатки материалов и инструментов, кстати, в скиты и сложим. Авось, сразу сюда не полезут, а на крайний случай еще и я ловушку оставлю.

Итак — за дело!

Я погладила привычно висящего на мне Нила, малыш хрюкнул, не просыпаясь, и я отправилась работать. Что бы там впереди ни было, это не повод складывать лапки и плыть по течению! Вперед и только вперед!

Интерлюдия.

Сергей Владимирович был бледен.

Потом красен, а потом опять бледен.

Да уж, будешь тут.

Дом сгорел, казна... казна тоже сгорела. Убытки исчисляются не миллионами — сотнями миллионов. Откуда столько?

Там же и драгоценные камни были, и золото... управляющий распорядился все разбирать, как земля остыла. И — Демидов ему верил.

Клялся управляющий и божился, что ни капли золота, ни осколков камней — ничего не нашлось.

Ладно — камни. Всякое быть может. Но золото-то?

Оно же плавится, а потом лужицы должны были застыть, остаться... ну хоть что-то!

Нет, ничего нет.

Все в землю ушло...

Змеиное ожерелье...

По преданию, его прадед оказал услугу царице змей. А та в благодарность отдала ему золотое ожерелье. Вот, пока оно было на шее у кого-то из рода, тот мог многое. Магия земли?

Куда там этим убогим!

Демидов и сам понял эту силу.

Он мог призывать рудные жилы, мог указать, где сидят в породе драгоценные камни, видел их, чувствовал... даже знал, как лучше достать. Маги земли на такую глубину и видеть-то не могли,, разве что самые сильные.

Это была власть.

Власть и богатство рода Демидовых.

Знал он и вторую версию. Согласно которой предок обманом снял ожерелье с шеи нечисти. Такие мелочи Демидова не заботили. Подумаешь, ерунда какая!

Нечисть и есть нечисть, ее вообще изводить надо, под корень! Молодец, предок был! Большой умница.

Беда в другом.

Вот не стало ожерелья — и что теперь делать? Как быть?

Где добыть второе?

Две сотни лет без малого, чуть не восемь поколений. Память стерлась, разве что предания остались. Смутные...

Демидов обхватил руками голову и застонал.

Что же делать, что делать...

Для начала хотя бы просмотреть почту. Демидов хватался за нее, как за спасательный круг, пытаясь обыденными, ежедневными, такими спокойными и правильными действиями удержать окружающий мир от распада.

Письма, письма....

От князя Горского.

Его дочь так и не нашли, князь сожалеет. Выражает надежду, что кто-то из других его дочерей... что ж. Надо будет к ним приглядеться, вдруг найдется еще один маг земли?

От начальника полицейского управления.

Мага так и не нашли.

Мог ли кто-то под действием артефакта пробудить магию земли?

Надо бы взять списки пассажиров, посмотреть, подумать...

Еще письма... обычно Демидов доверял это секретарю, но сейчас хотел сделать все сам.

Приглашение от баронессы, что и неудивительно, он отправил в мусорную корзину, даже не распаковывая. Вот еще не хватало!

Пусть катятся ко всем чертям!

Демидову предстояло лезть в архивы, листать дневники, оставшиеся от предков, собирать информацию. И конечно, удерживать свою империю от распада. Какие уж тут провинциальные балы? Какие тут суаре и рауты?

Перебьются...

Встреча с Марией откладывалась на неопределенное время.

Глава 13.

Балы, красавцы и последствия.

Никогда я не думала, что это так тяжко.

Сергей Петрович, простите меня.

Сергеем Петровичем звали директора нашей конторы еще в том мире. И когда-то мы дружно на него шипели... идиотки.

Если он хотя бы вполовину так же выматывался...

Мне было искренне стыдно за шипение и критику.

Хорошо хоть здесь меня не сильно мучили согласованиями. Есть земля, это моя земля. На ней я могу хоть полигон устроить, хоть пЫлегон. Хоть пылесос поставить.

Есть заключенные.

Строго говоря, если с ними что-то случится, меня начнут трясти. Но не сильно. Так, средне.

Как говорится — у нас по тюрьмам невиновных нет. Если кто туда попал, значит за дело. А кричи там, не кричи о своей невиновности...

Адвокаты здесь есть.

Но отношение к ним... вы же отбросы общества защищаете! И если вы защитите подонка, то все, что он натворит, будет на вашей совести.

Такой вот выверт сознания.

Стряпчие уважаемы, поверенные, судейские...

Но — не адвокаты.

Мне, кстати, намекнули, что надо бы обзаводиться поверенным, есть вещи, которые приличная барышня сама решать не должна. Но я пока мещанка, так что...

Половину правил я могу аккуратно игнорировать. Все знают, что я знаю, что они знают, но пока не на виду — можно.

Но это я отвлеклась.

Сложно налаживать дело с нуля. Очень сложно.

Постоянно чего-то нет, чего-то не хватает, приходится составлять списки, переносить работы...

Не могу я все предусмотреть!

Физически — не могу!

Хотя честно пытаюсь.

А тут еще...

В первый же рабочий день в Лощину заявился отец Николай. Тот, который ее освящал.

Поздоровался, благословил сначала персонально меня, потом стражу, потом всех остальных... вот ведь сила! Я смотрела, как заключенные подходят за благословением... они это искренне делали!

Вот не соврать — у нас половина политиков до их искренности не дотягивает, те по обязанности руками машут, а тут — истовость в каждом движении.

Да, что-то мы безвозвратно потеряли.

Поп, недолго думая, оглядел фронт работ и поинтересовался у меня, можно ли осмотреть остатки домов. Конечно, я разрешила.

Поди, запрети им.

Я покивала и попросила потом сообщить, что именно они найдут.

— А вы еще не осматривали дома? — поинтересовался отец Николай.

— Нет. То есть... снаружи-то я посмотрела, а внутрь лезть не хотелось. Сами видите...

Не увидеть провалившиеся крыши и погнившие венцы было сложно. И не догадаться, чем это чревато — тоже. Рухнет так-то на голову, потом молись, не молись, ни одна реанимация не откачает.

Священник покивал.

Поймать меня на вранье он не мог, потому что внутрь я действительно пока не входила. Моего чутья хватило и так посмотреть. То есть — моей магии. И упокоить мертвых — тоже, теперь не найдут.

А ведь их, наверное, и ищут.

Хм...

— Тогда, с вашего позволения...

Конечно, я позволила.

Монахи (послушники? Трудники? Я не знаю, кого именно поп притащил с собой, но мужики были крепкие, даром, что в рясах), принялись открывать двери.

Медленно осторожно, поглядывая вверх, чтобы на них все то добро не осело.

Я-то знала, дома крепче, чем кажутся, но они точно были не в курсе.

Первый дом.

Никого и ничего. Ни скелетов, ни останков.

Второй — то же самое.

Это поп и сказал мне. И поинтересовался, нельзя ли обыскать всю Лощину.

Я щедрым жестом разрешила. Обыскивайте, сколько влезет и захочется. А...

— Скольких людей вы ищете?

Не уточнить я не могла.

— Пятерых, кажется...

— Кажется, отче?

— То дела церковные, чадо...

Я развела руками.

— Да я понимаю, отче, но мало ли что? Хотелось бы точнее, вдруг наткнемся... сами видите, копать будем повсюду, и грядки делать, и сажать...

Аргумент был признан веским.

— Должно быть пятеро — точно. Трое светских и два монаха.

— Но? — уточнила я. Ведь просто напрашивалось...

— Может быть и еще один скелет. Женский.

Ежь твою рожь, так это кто-то знает про Ниту? А откуда? А что именно?

Была б я собакой, у меня бы шерсть на затылке дыбом встала.

Церковь — это вам не ларек с колбасой, это серьезная организация, с архивами, с личным КГБ и прочими радостями.

И если они знают... что именно они могут знать?

О Демидове?

Стопроцентно!

Об — Аншшшшараните?

Мозги работали, словно взбесившийся компьютер, выдавая версии.

Змеюшка упоминала, что сюда и приползла. В первый раз, когда была в состоянии нестояния. А скит-то уже стоял. И монахи были.

Могла Нита чем-то себя выдать?

Спокойно!

Могли монахи это понять?

А почему нет? Туда дебилов не берут, богу не так просто молиться, как кажется. И монахи могут казаться напрочь ушибленными Библией, но дураками они НЕ ЯВЛЯЮТСЯ!

Вывод?

Первый раз Аншшшшаранита 'засветилась', но заняться ей не успели. Демидов-старший помешал. Не тот, который озабоченный, а тот, кто забрал змеюшку. Отец Нила.

Второй раз...

Роды.

Это процесс не на минуту, и не на две. Кто участвовал, тот знает, у самых везучих и то несколько часов занимает. У невезучих — сутки. Несколько суток.

Могли монахи дать знать своему начальству? О повторном явлении?

Запросто.

Не знаю, как тут с сотовыми, но птичка 'голубь' используется церковью во всех смыслах. И в пропагандистском, и в утилитарном.

Могут они искать Ниту?

Могут...

Внешне я постаралась ничего не показать. Это когда тебе семнадцать, у тебя все чувства на лице написаны. А вот когда повзрослеешь...

Слава богу, мысль о ребенке, который два столетия пережил, пока никому в голову не придет. Но мало ли что?

Надо расспросить.

Так что я состроила идиотскую гримаску, похлопала ресницами и принялась выспрашивать.

Как водится, церковная версия отличалась и от общепринятой и от реальной. Но это логично.

По объяснениям святого отца, в скит однажды прибежала за помощью ведьма. Или женщина, которую обвиняли в ведьмовстве... маг, наверное.

Я честно засомневалась, мол, разве ж у нас так принято? Маги — ценные и полезные, и церковь то говорит...

Мне объяснили, что маги полезные, и церковь говорит, но все ли слушают? Некоторых баранов чем убедить, проще на скотобойню отвести.

Что-то женщина не поделила с местным населением. Может, и правда какой чернотой баловалась, та же некромантия сбоев не дает, может, еще чего.

Но есть версия, что ведьма и навела на всех порчу. И на людей, и на место, а то и жертвоприношение провести хотела.

Мне аж дурно стало.

— Некроманты? Кошмар какой! Хуже только сатанисты!

Меня успокаивающе погладили по плечику и сообщили, что так и есть. Некроманты иногда стараются свой дар на службу родине поставить, тогда, конечно, они полезны. Мертвого поднять и допросить, призрака погонять, проклятие снять. Тут все понятно, церковь это контролирует и злоупотреблений не допустит. Но грань очень тонкая. И если некромант срывается, бед от него может быть очень много.