Многие провожали уходящего британца взглядами исподтишка. Его совершенно неожиданное прибытие на мероприятие удивило членов элитного клуба, в котором он не появлялся более пяти лет. Но цель визита ясна как день — Саманта, взбалмошная леди, также совершенно неожиданная для многих решившая развеять скуку в смертельном матче. И когда британец ушел, среди гостей возникли острожные пересуды — закончилась ли свобода экстравагантной девушки, чьи поступки удивляли весь высший свет уже не первый год?
Через четверть часа сидя в кабинете королевского люкса, британец нетерпеливо ожидал гостя. Гостью. Но в тот момент, когда дверь распахнулась и в кабинет быстрым шагом зашла Саманта, он увидел мигание оповещения коммуникатора. Кивнув девушке — указывая на кресло, принц ответил на вызов.
— Да. Да. Нет. Нет, пусть не переживают, — улыбнулся британец. — Да, этот... как его, Волков? Скажи, что он мне совершенно безразличен. Постой... добавь еще, что я хоть так и сказал, но лично ты не уверен в этом. И еще добавь, что он конфедерат, пусть и с купленным гражданством, но даже так на их месте было бы глупо играть с огнем. Но это уже озвучь как собственное мнение.
Не дослушав собеседника, британец завершил вызов, усмехнувшись. Линклейтерс не зря одна из ведущих мировых адвокатских контор: менее чем за четверть часа сумели найти выход на очевидного наследника трона после столь неожиданной ставки и поинтересоваться, не идут ли против его интересов, выкупая для аравийцев мальчишку.
Всего пара фраз, и теперь в аврале цейтнота десятки облеченных влиянием и властью людей будут решать, как поступить — пожертвовать прибылью или серьезно рискнуть. Ведь ставки невероятно высоки: шейхи всегда платят по счетам многократно выше стандартной планки, а это хорошие деньги. Очень хорошие деньги, — смакуя, повторил про себя удовлетворенный неожиданным эффектом британец.
— Я слушаю, — произнесла в этот момент Саманта, привлекая внимание собеседника.
Британец, не отвечая, выдвинул несколько ящиков стола в поисках чего-то. Не найдя, недовольно дернул щекой и поднял взгляд, встретившись с яркими васильковыми глазами.
— Я хочу услышать... — с напряжением в голосе вновь заговорила девушка.
— Защиту поставь пожалуйста, — прервал ее британец.
Саманта удивленно взметнула брови, но спорить не стала — сконцентрировавшись, повесила над столом под потолок туманную полусферу. Дополнительно ко всему многоуровневому колпаку, ограждающему королевский люкс.
— Продолжай, — кивнул мужчина.
Девушка глубоко вздохнула, стараясь справиться с раздражением, и вновь заговорила.
— Я прибыла сюда, послушно изображая веселящуюся обезьянку для всей этой слюнявой братии престарелых онанистов и....
— Сестренка, прошу... — поморщился британец.
— ...и сейчас я хочу знать, зачем выполняла твою просьбу, — не обратив внимания на явное недовольство собеседника, закончила девушка.
— О том, что это была моя просьба, в ближайшие лет десять, а может быть даже двадцать или тридцать будут знать только двое — ты, и я.
Абсолютно непохожие брат и сестра, некоторое время сидели в молчании, глядя друг другу в глаза. Саманта ни словом, ни жестом не показала отрицания или согласия. Но собеседнику это не было нужно.
— Сделала ты это затем, что твое участие в этом турнире стало последней каплей для его величества. Для всех остальных людей — и для него в том числе, сейчас я выражаю тебе недовольство семьи. Крайнее недовольство. Уже сегодня вечером официально ты направишься домой в Порт-Элизабет, под домашний арест. Неофициально — в Австралию, в закрытый пансион. На самом же деле со всей возможной секретностью ты будешь перевезена на тренировочную базу Черного Дозора, где и проведешь все оставшееся до рождества время, совершенствуя свои способности.
Лицо Саманты сохранило беспристрастность, но собеседник очень хорошо почувствовал обуревавшие ее эмоции. Наблюдал с интересом — но девушка справилась. И только холод льдов всех северных морей, зазвеневший в голосе, говорил о ее чувствах:
— Благодарю, ваше королевское высочество, что...
— Саманта, — жестко сказал принц, заставляя ее замолчать. — Я не хочу, чтобы ты проиграла возвратному синдрому и стала по-настоящему одержимой. Это нужно не только мне, но и тебе тоже.
— Я контролирую себя и никогда...
— Знаешь, — перебивая девушку, повысил голос принц, — что сказал мне Эдвард, когда ему было пять лет и Анна отобрала у него любимую игрушку? Эдвард сказал: "Противные девчонки, никогда ни на ком не женюсь!"
Саманта открыла было рот возразить, но собеседник не дал:
— Ссылка на полгода в Шотландию, — в голосе британца послышались стальные нотки, — не просто будет выглядеть наказанием, это и будет самым настоящим наказанием за твое поведение. О том, что эти месяцы для тебя — определяющие в работе с одержимостью, также будем знать лишь мы двое.
Раздраженно махнув рукой, уже не скрывая злости обуревающих эмоций, мужчина активировал голо-экран. Но его жест заставил Саманту вздрогнуть — за последние лет пять она никогда не видела брата, столь открыто выражающего свои чувства.
— Смотри, — показал ей на экран собеседник.
Запись и последующее воспроизведение ивентов смертельных матчей было строжайше запрещено уставом "Хантер клуба". Но принц из британской королевской семьи, второй в очереди наследования трона — не тот человек, для которого существуют запреты и уставы.
Саманта, еще раз бросив взгляд на кузена, всмотрелась в экран. Не отрывая взгляда, она дисциплинированно смотрела почти целую минуту на то, как в помещении класса Артур Волков и Зоряна Смит ожидали своей очереди на выход. И когда второй корпорат вылетел в окно, а Клаудия получила пистолетом в голову, даже улыбнулась. И чуть нахмурилась, после того как Волков выпустил в голову ведущей две пули.
— Наконец кто-то пришиб эту тварь, — когда изображение остановилось, пожала плечами Саманта, обращаясь к брату. — Надеюсь, по поводу этого шайка престарелых говнюков...
— Саманта!
— ...надеюсь никто сильно не расстроился? Нет, вот и отлично.
— Ты ничего не поняла? — холодным голосом поинтересовался мужчина.
— Резкий мальчишка, мне он понравился, и...
— Смотри, — вновь прервал собеседницу британец и перемотал видео до того момента, где Клаудия убирала пистолет корпората, не застегнув кобуру. — Это что такое?
— Излишняя самоуверенность, — фыркнула Саманта.
— Вот именно, — согласно кивнул принц. — Вот именно, — еще раз внятно повторил он.
— Послушай, оттого что одна сумасшедшая дура наконец-то пораскинула мозгами по своей глупости не повод к тому... чтобы...
Саманта замолчала на полуслове, глядя на экран с новым изображением. Увеличенным, где припертый ею к стене Волков держал руку в кармане пиджака. Сам пиджак — окровавленный, с оторванными рукавами, мгновением позже появился на столе. Британец показал девушке взглядом на карман и медленно развернув ткань, достал оттуда плоский клинок.
— Ты даже не заметила, как он ускорился и взял нож! — закричал мужчина, громко ударив рукой по столу. — Захоти мальчишка, и оставил бы тебя там нашинкованную, как говядину в венгерском гуляше, — британец нарочно не сглаживал краски.
— Он... я не...
— Ему четырнадцать лет, и у него неинициированный источник, ты хотела сказать? Но он находясь в статике вошел в скольжение, а ты этого даже не заметила! А если бы... если бы он был под контролем одного из высших одержимых? Ты умерла бы навсегда, насовсем, сестренка! Пуф, все — тебя нет, и никакой слепок души не помог бы! Как ты там недавно сказала? Одна сумасшедшая дура по своей глупости пораскинула мозгами?
Бронзовая кожа Саманты посерела — девушка, к удовлетворению брата, наконец осознала, что именно в действительности могло произойти совсем недавно. Дрожащей рукой взяв нож, она даже в смятении поднялась с места.
— Мне кажется, недавняя свадьба Эдварда удалась. В особенности фата невесты, со смыслом получилась... а ты как думаешь, сестренка? — прежним, абсолютно спокойным голосом без тени лишних эмоций поинтересовался собеседник.
Девушка не ответила. Поджав губы, она сильнее сжала в руке клинок.
— Что ты сказала ему перед тем, как мальчишка сдался?
— О том, что я ему сказала, в ближайшие лет десять, а может быть даже двадцать или тридцать будут знать только двое. Он, и я, — ровным голосом ответила Саманта.
Британец только усмехнулся. Девушка, не прощаясь, развернулась на каблуках и собралась было снять пелену полога.
— Сэми, — окликнул ее кузен.
Его единственная по-настоящему любимая сестра, Элизабет Саманта Мари-София, герцогиня Родезийская, самый настоящий enfant terrible, несносный ребенок британский королевской семьи; или, как ее называли последние годы — черная принцесса, застыла на несколько секунд, словно раздумывая — оборачиваться или нет.
— Спасибо, что выполнила мою просьбу, — произнес мужчина ей в спину.
Девушка даже не обернулась. Сняв пелену порога, она порывисто пошагала к двери. Мужчина даже взглядом ее не проводил — знал, что против решения семьи, а тем более против него, Саманта не пойдет.
Соответствуя собственной репутации, выходя из кабинета — двигаясь навстречу грядущему добровольному заточению в шотландский горах, Саманта позволила себе с чувством хлопнуть дверью. Так, что вздрогнули стены отеля и опасно для окружающих напрягся весь полуэскадрон охраняющих принца гвардейцев.
С чувством закрытая Самантой дверь едва не вылетела из коробки, приоткрывшись от инерции удара. Один из гвардейцев заглянул в кабинет и увидев, как принц успокаивающе махнул рукой, аккуратно прикрыл створку.
Сам оставшийся за столом мужчина на грохот даже не обратил внимания — его мысли уже практически всецело занимала истинная цель визита в этот забытый богом протекторат. От таких приглашений, которое он получил еще полгода назад, не отказываются. И сейчас принц думал о том, каким образом будет обеспечивать свое инкогнито в предстоящей встрече русский цесаревич.
"И что такое она все же сказала мальчишке?" — в последний раз подумал британец перед тем как забыл об этом. Одно сложное дело, во время которого неожиданно удалось еще и привести в чувство Саманту, сделано, пора было переходить к следующему.
Глава 20
Полностью черные глаза, без радужки и белка. Блестящие, словно глянец камня — взгляд, от которого душа уходит в пятки. Глаза совсем рядом, горячее дыхание на лице, прижавшееся гибкое тело. И слова... слова...
Что она мне сказала?
Попытка вспомнить вызвала практически физическую боль. Прорываться сквозь пелену беспамятства было невероятно тяжело. Взор застилала размытая муть — я все никак не мог сконцентрировать взгляд и понять, где нахожусь. Попытался приподняться, но от легкого движения по телу прострелило болью, навалилась тяжесть мышечной усталости.
Господи, как мне это все дорого-то, а?! Когда я смогу нормально выспаться без пробуждений с того света, непрошенных высокородных пьяных гостей, необходимости едва пробудившись вставать и бежать куда-то чтобы убить или постараться не быть убитым? Гоняют меня как мальчика по углам все кому не лень!
"Да-да, уже не мальчик, тебе ведь почти пятнадцать" — подсказал внутренний голос.
С ответом я не церемонился — прямо, коротко и экспрессивно сказав куда стоит ему идти.
— Что? — появилась передо мною темная тень, заслоняя светлую муть.
"Я это вслух сказал?"
После вопроса с той стороны окружающего мира и вспышки удивления я немного пришел в себя. Сморгнув несколько раз, попытался сесть. Мне почти сразу помогли, аккуратно подхватив за плечи и приподнимая.
— Видишь меня? — поинтересовался ровный голос. Наконец-то сфокусировав взгляд, я увидел уже знакомые зеленые армейские импланты. Интересно, спецы конфедераты второй раз прибыли в протекторат, или после первого моего освобождения здесь и дожидались?
Звук распахнутой двери, буханье шагов, поскрипывание амуниции.
— Вашбродь, карета в пути, подлетное время пять минут, — произнес кто-то сбоку.
— Вернулся? — поинтересовался офицер, глядя мне в глаза.
Не отвечая, я осмотрелся. Лежу, вернее уже сижу, на кушетке в светлом помещении, похожем на больничную палату. На тюремную больничную палату. В стенах художественные дырки от пуль, на полу инсталляция из двух тел в доспехах. Присмотрелся — современная легкая броня, используемая в большинстве наемниками ЧВК Европейского союза. Еще чьи-то ноги в такой-же броне видны на полу коридора через распахнутую дверь.
Напротив офицер конфедератов, держит снятый шлем в руке, внимательно на меня смотрит. Поодаль еще один боец, совсем рядом второй — только вошедший, сообщивший про карету. Все в легкой броне красно-черной расцветки, стандартной для британской колониальной армии. Похоже, парни-конфедераты тоже в троллинг умеют.
— Вроде очнулся, — прислушиваясь к своему голосу, ответил я офицеру.
Тот протянул руки, приобнимая меня за плечи и вдруг резко дернул. Мой истошный крик заметался среди звуконепроницаемых стен. Когда воздух закончился, я только захлопал открытым ртом — не в силах вздохнуть от непереносимой боли.
Офицер потеснился, а рядом оказался стоящий до этого поодаль боец. На его левой стороне груди я заметил небольшую эмблему — пронзивший череп кинжал, обвитый змеей, голова которой вылезала из глазницы. Знак означал, что передо мной полевой фельдшер — и в паузах между убийством людей он может кому-нибудь наклеить пластырь на ранку или дать таблетку аспирина.
— Терпи казак, атаманом станешь, — вполголоса подбодрил меня оттесненный в сторону медиком офицер-конфедерат.
Несколько секунд, пара резких движений и боль ушла — фельдшер очень быстро вколол мне анестетик, а открывшиеся раны в шее и под лопатками залил голубым раствором тут же спаявшего раны биогеля. Офицер, единственный без шлема здесь, пристально наблюдал за мной. В руках конфедерат держал рывком снятый с меня жилет холодного сердца, со свисающими окровавленными шлангами, которые еще совсем недавно были вживлены в мое тело.
Интересно, а нельзя было сначала обезболить, а потом выдирать с мясом подснежник? — с раздражением подумал я.
— Зато в себя быстро пришел, — вновь произнес офицер, обращаясь ко мне. Мысли он точно не читал, просто вопрос в моем взгляде читался хорошо.
Но не поспоришь — в себя пришел действительно очень быстро.
Передо мною лег уже знакомый функциональный костюм, похожий на футуристическую повседневную одежду, которую я видел в компьютерных играх. Пока одевался, до конца пришел в себя, уже осознавая окружающую действительность довольно четко и без тяжелой мути, мешающей мыслить.
"Мы с тобой одной крови. Ты, и я" — зазвучали словно вживую слова Саманты, которые она произнесла, глядя на меня самым настоящим демоническим взглядом.
Так, стоп. Не о том думаю — ведь карета подана. А это значит, что сейчас...
— Мы сейчас куда? — посмотрел я на офицера, в глазах которого ядовито-зеленым светом ярче обычного загорелись активные импланты. Перед взором у него сейчас командирский интерфейс, по загруженности ничем не отличающийся от мельтешения сотен плашек на мониторе топового рейдера в онлайн-играх моего мира.
