Восьмой Зверь

Я замер, прислушиваясь к себе, — вроде цел. Рядом простонала Тина — держалась за локоть, но вроде тоже цела. Джейн испуганно смотрела на меня — ей досталось меньше всех, защитный артефакт сработал на совесть.

— Выйти из кареты! — рявкнуло с улицы. — Руки ладонями вперед.

Я торопливо закатал рукав левой руки — там, где располагался серебряный браслет, и указал девушкам сделать то же самое. Затем очень медленно, демонстрируя браслет, вышел из кареты.

— Мы студенты! Мы тут учимся! — добавил я паники в голос.

Несколько мужчин с ружьями, в форме академии, и высокий худощавый господин в мантии преподавателя взяли остов кареты в широкое кольцо.

— Я не знаю, почему они начали в нас стрелять! Кто это такие?

Люди разглядели наконец браслет и заметно расслабились, отводя ружья в сторону.

Позади тихонечко вышли девушки — тоже демонстрируя браслеты — и встали по бокам от меня.

— Разберемся, — хмыкнул преподаватель. — Почему я вас не знаю?

— Первый курс, графиня Теннет, — робко подала голос Джейн. Умница — ни слова про медальон мага.

Я покрутил головой в поисках нашего кучера — тот нашелся возле стены, в которую и врезался экипаж. Сидел с потерянным видом, переводя взгляд с павшей лошади на остов кареты. Надо будет возместить потери. В другой стороне чадил остов паромобиля — не знаю, чем в него вдарили, но я хотел бы уметь так же. Машина преследователей представляла печальное зрелище — спекшийся ком металла, стекла и резины, буквально вдавленный в землю.

"А ведь могли и в нас шарахнуть", — пронеслась мысль одновременно с холодной волной, прокатившейся по спине.

— Что же вы, графиня, не через парадный вход? — задумчиво уточнил маг, пребывая, видимо, совсем в других раздумьях.

— Мне сказали, тут тоже можно, — изобразила Джейн растерянность пополам с признанием вины.

— Все трое — к ректору, — вынес вердикт маг.

— А как же... — мотнул я головой в сторону обломков.

— Разберемся.

Нам отрядили аж двух сопровождающих — дабы не свернули еще куда, по незнанию. Я только и успел ссыпать в ладонь возницы два десятка желтых кругляшей — этого должно было хватить на все расходы. Тот аж прикипел к золотой горке, не в силах отвести взгляд, а дальше его тоже дернули с места — да не на выход, а внутрь здания, расспрашивать. Впрочем, все, что он может сказать, ректору уже известно. Обвинений я не боялся — если Академия позволяет такой бардак возле своих стен, то это проблема Академии, а не моя.

В этой части комплекса я не был, оттого тщательно запоминал дорогу — вдруг пригодится. Мимо мелькали сотни человек технического персонала, поваров, слуг, охраны, уборщиков — я даже представить не мог, что их так много. Жизнь Академии обслуживала просто уйма людей, в большинстве своем невидимая студенту. Во всяком случае, я за несколько недель пребывания в этих стенах и представить не мог о людском муравейнике в какой-то паре сотен шагов от основного здания. Мы проходили по узким коридорам, поднимались выше, чтобы потом опять спуститься в подземную галерею, пройти через поварские цеха, где готовили еду для общей столовой, затем вновь проходили по лестницам ввысь, пока не ступили в знакомые стены главного корпуса, выйдя из закутка с небольшим декоративным деревцем. Я посмотрел со стороны — ни в жизнь не догадаешься, что за нелепым пересечением двух стен скрывается дверь в настоящий лабиринт. Было бы время — обязательно разведал, что там и как, и чем можно поживиться, блуждая ночной порой.

Перед кабинетом ректора накатила неожиданная робость, тут же отброшенная куда подальше, потому как по бокам прижимались невесты в состоянии еще хуже — близком к паническому. И если дать повод, показать слабину, неуверенность, то быть большой истерике, а то и чему куда хуже — вроде очередного бездумно принятого предложения.

На этот раз ректор был не один — напротив него, спиной к нам, сидел мужчина в серебряном шитье. На столе расположился чайный сервиз, с доверху заполненными чашками — по виду, остывшими.

— Я же говорил, они придут, — не поворачиваясь, поведал гость.

— Я не лезу в ваши дела и надеюсь на ответную любезность, — резковато ответил ректор, поднимаясь с места и направляясь к нам.

Мы аж по струнке выпрямились, пока он шел. Тина так и вовсе глаза закрыла, ожидая то ли отповеди, то ли удара. Вышло иначе — архимаг просто прошел мимо нас и громко хлопнул дверью за нашими спинами, оставляя наедине с собственным гостем. Мужчина встал и неторопливо перебрался на место ректора — лицом к нам. Без резких движений, он двигался с ленивой грацией сытого хищника — невысокий, обычного телосложения, даже с намеками на полноту, он казался мне опаснее памятных убийц из портового квартала, всех вместе взятых.

— Присаживайтесь, — жестом хозяина указал он на стулья.

— Герб, — обреченно шепнула Джейн, не думая двигаться с места.

Я присмотрелся к шитью — на левой части одежды, над самым сердцем, скалилась волчья пасть. Пальцы правой руки тут же сложились в руну-активатор огненного шара, левая изготовилась завершить наработанную связку полусферой пламенного щита.

— Знакомые движения, молодой человек, но давайте не будем портить интерьер, — лениво фыркнул маг, откидываясь на спинку кресла и демонстрируя открытые ладони. — Предлагаю поговорить, а попытаться убить меня вы можете и после.

Я осторожно кивнул, но с места не двинулся.

— Как хотите, — хмыкнул гость и обратился к Джейн. — Девушка, вы совершенно верно отметили герб дома Волка. Но узнаете ли вы одеяние?

— Храмовник, — качнула она головой. Вид у девушки был неважным — побелела, губы стянулись в ниточки от напряжения.

Я "сбросил" жест шита, чтобы взять ее руку и пожать, ободряя. Помогло.

— Правильно. Как вы знаете, храмовники служат Повелителю, — наставительно поднял он перст. — Не аристократам. Так что я не их посланник. Я вам не враг.

Я скривился — такому служить как бы не хуже, чем аристо.

— Чего вам от нас надо? — спросил я напрямик.

— Чтобы вы убили своих врагов, — без эмоций поведал он.

— Объяснитесь, — не дождавшись продолжения, подал я голос.

— Некогда Повелитель бросил кость аристократам, отдав серебряный билет в семью безродного вояки. Расчет простой — какое-то число из претендентов сдохнет, пока завладеет билетом. Но затея оказалась на удивление удачной, а хозяин билета живучим. Честь вам и хвала.

Джейн вскинулась и с ненавистью посмотрела на храмовника.

— Что вы меня взглядом буравите? — усмехнулся тот. — Я вас уверяю — ваш дед знал, что делал, осознавал последствия в полной мере. За все надо платить. И вы оправдали надежды!

— Чьи? — уточнил я, хмурясь.

— Нашего Повелителя. Так сложилось, что моего господина совсем не устраивает численность аристократии. Более того — он ее люто ненавидит, искренне, всем сердцем. Бывает такое, знаете ли, когда кто-то убивает ваших родителей ради власти.

— Ваш Повелитель — овощ, — зло бросил я.

— Он гений, — наставительно поведал храмовник. — Потому что еще ни одна сволочь не догадалась о его мудрости. И именно поэтому он жив.

— Допустим, — отмахнулся я. — Что дальше? Мы выполнили свою задачу, и теперь должны отдать медальон. Это вы хотите сказать?

— Разумеется, нет, — возмутился маг. — Вы настолько хорошо показали себя, что мы решили поднять ставки. И не ранее, чем вчера, вам был вручен второй медальон мага.

— Бред, это было случайно... — сказал я и осекся под ироничным взглядом.

Поймал себя на том, что отрицаю ради отрицания, не пытаясь взвесить слова собеседника, подставить их в карту мира и оценить правдоподобность. А ведь все выходило один к одному. И поведение Повелителя, и маневр, чтобы отвести от нас внимание, — если можно назвать похоть на троне маневром. Только я не верил, что растение на троне могло что-то возглавить и чем-то руководить. Скорее, храмы манипулировали им, преследуя собственные цели, и с такой точки зрения все действительно становилось на свои места.

— Вручили бы третий, но инсценировка выглядела бы неубедительно, вы уж извините, — развел руками храмовник.

— Так-так, — собрался я с мыслями. — Ладно. Теперь нас хочет убить просто уйма народу. Только что чуть не убили. Спасибо. Что дальше?

— Дальше вы убьете своих врагов, сокращая поголовье ублюдков. К вам пришлют убийц — убьете. Пришлют магов — убьете. Придут сами, пытаясь прихлопнуть боевой магией, — уничтожите и их.

— Вот так просто? — криво усмехнулся я.

— Разумеется, нет. Только через старание, пот и кровь, — поучительно произнес маг. — Я тут для того, чтобы попытаться сделать из вас боевую тройку уровня Стражей Храма. Справитесь — и тогда каждый, кто придет по ваши жизни, умоется кровью.

Где-то за многие дни пути к северу, в полумраке небольшого склада, главный жрец Ксан занимался очень интимным делом в компании еще одного человека. А именно — аккуратно пересчитывал золотые слитки. Маленькие, с мизинец, они занимали плоскость десятка деревянных ящиков с крупной надписью "инструменты" на боку. Сами инструменты — молотки, пилы, напильники и прочие железки, — гораздо менее ценные, валялись на полу, сдвинутые в крупную кучу. Их черед обещал прийти позже, когда потребуется замаскировать истинный груз.

Надо сказать, занятие не приносило Ксану никакого удовольствия, потому как золото, еще с утра принадлежавшее ему, уже через какой-то десяток минут должно было перейти в собственность другого посетителя склада. Того самого, что вел пересчет совместно с ним. Выглядел тот худощавым мужчиной неопределенного возраста — вроде как разменял шестой десяток, судя по морщинам возле глаз, а вроде и все волосы на месте, хоть и тронуты сединой, да и бороды не наблюдается, а вот мышцы — и молодому впору позавидовать.

Подсчет изрядно затянулся, съедая уже второй час бесценного времени главного храмовника, но сделка стоила того. Да и передоверить подсчет было нельзя — уж слишком лакомым был куш, чтобы соблазнять даже личный круг охраны, сейчас стороживший подступы к складу, на пару с телохранителями старика.

— Все ли верно, господин Гитре? — вежливо уточнил Ксан, уловив паузу в методичных действиях своего гостя.

— Все точно, — кивнул тот.

— Касаемо моего вопроса...

— Разумеется. Я, признаюсь, был несколько озадачен, когда на меня вышли ваши люди. Мне казалось, вы предусмотрели этот момент, когда действовали несколько лет тому назад.

Ксан скривился, довольно болезненно воспринимая намек на собственный просчет, но заставил себя смолчать.

— Впрочем, это не мое дело, не так ли? — одними губами улыбнулся старик, заметив отблеск гнева в глазах храмовника. — Как вы, должно быть, помните, предшественником прошлого главы храма был его отец. Перед ним главным был дед, до него прадед, и так несколько десятков поколений. Не скажу, что переворотов не было раньше, но новый глава обычно брал себе в жены дочь или внучку побежденного, сохраняя преемственность, пусть и столь экстравагантно.

— К чему это все? — не выдержал Ксан.

— Ритуал завязан на кровь династии. Это в общем-то главное условие. Зверь-в-темноте неподвластен чужакам, а значит, текст ритуала должен быть произнесен потомком главной ветви. Надеюсь, вы не убили всех наследников?

— Конечно. — Ксан постарался удержать маску равнодушия.

— О втором компоненте, как я понял, вы уже знаете — это медальон главы храма. Золотой прямоугольник невеликих размеров, он может быть на цепочке или без нее.

— Дальше?

— Дальше наследник династии берет в руки пластинку и произносит текст ритуала. Время суток не суть важно, как и положение звезд. Главное, чтобы Зверь не проснулся раньше.

— А если мы не сможем провести ритуал? — Ксан не удержался и задал самый болезненный вопрос.

— Вы слышали о владении Атерон? Это на западе, — с любопытством уточнил Гитре.

— Нет, — добросовестно повспоминав, признался храмовник.

— И никто уже лет триста не слышал. Зато Мертвое плато знают многие. Так что рекомендую вам найти компоненты ритуала побыстрее.

— Вы поможете с поисками? — с яростной надеждой произнес Ксан, наплевав на маски.

Тот замешкался перед таким напором, задумчиво пожевал нижнюю губу, затем еще раз с любовью оглядел содержимое ящика.

— Я бы и рад помочь, но возраст уже не тот, да и ночи тут совсем холодные. Переберусь, пожалуй, куда-нибудь на юг.

Гитре собственноручно накрыл золото плотной тканью, аккуратно уложил сверху солому и уже на нее принялся раскладывать инструменты, действуя с несвойственной возрасту скоростью и аккуратностью. На верху ящика разместилась крышка с обычной для перевозчиков росписью — получатель, отправитель, содержимое, — пока незаполненной. Пространство склада огласилось гулкими ударами заколачиваемых гвоздей — старик работал с изрядным опытом и удовольствием.

— Текст ритуала? — сухо уточнил Ксан, вновь взяв себя в руки.

— Ах да, пожалуйста. — Старик достал из подкладки свернутый вчетверо лист и протянул храмовнику.

Из другого кармана появился небольшой свисток. Гитре дважды прижался к нему губами, извлекая из глиняной фигурки птицы две протяжные трели. Ксан без особой охоты подтвердил успешное проведение сделки, выдав переливчатый звук из позолоченной фигурки быка. Склад тут же заполнился двумя десятками человек — по десятку с каждой из сторон, — недоверчиво присматривающихся друг к другу.

— Все в порядке, — поднял руку Ксан.

— Загружайте, — махнул своим старик.

Минутная суета, поддержанная звуками раскрывающихся ворот, урчанием паромобилей и хеканьем добровольных грузчиков, снесла десять массивных ящиков, словно и не было.

— Всего наилучшего и успехов! — попрощался Гитре, оставив Ксана рассматривать листок с нехитрым названием, к которому храмовник откровенно не знал как относиться — то ли с надеждой, то ли с ненавистью, то ли с недоумением. В заглавии аккуратным почерком было выведено "Колыбельная для Зверя".

Глава 21

Обратно в комнаты нас вели под конвоем, дипломатично назвав двух неразговорчивых мужчин охранниками. На мои приказы они закономерно не реагировали, вопросы игнорировали и собрались было занять диванчик в гостиной, но тут уже я выставил их из помещения, указав дорогу дулом пистолета. Желания спорить у незваных гостей отчего-то не возникло, и вид стал уважительно-настороженным. Через четверть часа они постучались вновь, выпрашивая стулья. Пообещал стрелять на голос, если потревожат еще раз. Успокоились.

Все это называлось "вы можете подумать до утра".

Крайне редко в жизни за мною бегали, упрашивая принять выгодное предложение или всячески осчастливить. Вернее даже — никогда. Потому отношение к подобной щедрости вполне определенное — или меня хотят использовать, или подставить, или кинуть. Как вариант — комбинация из перечисленного. У ректора мы провели что-то около часа, отчаянно торгуясь. Не знаю, чего от нас ждал храмовник — слез радости, объятий или благодарности в ответ на протянутую руку помощи. Для меня все выглядело иначе: есть группа лиц, заинтересованная в устранении противника чужими руками. Они уже серьезно вложились в эту затею, натравили стаю, но дабы растянуть удовольствие, предпринимают усилия, чтобы жертва пожила подольше. Никакого благородства, только личный интерес храмовников, завуалированный довольно просто: "Заслужите — и мы оставим медальоны вам". А то, что пластинки с трупов попадут опять в руки Повелителю и они совершенно ничего не теряют, — это уже мелочи.