Третий шаг. Книга 5. Иллюзия реальности

Марий скептически поднял бровь, но промолчал.

— Мы, маги, можем совершить нуль-прыжок в центр Галактики и поставить мощные навигационные маяки. Руководство Межзвездного Флота, между прочим, неоднократно обращалось с такой просьбой.

— Мало ли что придет им в голову, — пробурчал Марий. — Кто из магов выкроит время, чтоб несколько месяцев, а то и лет заниматься столь бестолковой работой? Я, например, категорически откажусь, если обратятся ко мне. Да и другие члены Совета, я думаю, последуют моему примеру. Ты сам согласишься оказать им подобную услугу?

— Я? Честно говоря — вряд ли. Сюда еле-еле выбрался. Кстати, наши академики предлагали вторую ремитскую экспедицию отправить к центру Галактики. Старт предполагался из космопорта Элеоноры, — сказал Олмир. — Идеальная траектория. Только б не промахнуться по расстоянию.

— А надо ли нам такое счастье? — по привычке возразил ему Марий. — Понаедет из Содружества тьма народа. Начнут шнырять по нашим планетам, соблазнять слабые умы. Попробуй, разберись, кто из них завербован Перворожденными. Или еще кем, пока не идентифицированным нами.

— Ну, сейчас-то особых проблем не будет.

— Как сказать. Тотальный контроль всегда тяготит.

— Однако исследования космоса актуальны. Особенно — Галактики. Ну есть же резон внимательно, с максимальным тщанием осмотреть окрестности дома, в котором живешь!

— Есть, наверное. Ну и пусть себе осматриваются потихоньку. Я не возражаю. А понадобятся новые планеты для жизни — пусть идут в твой Ирий.

— Пусть, для того он и создавался. Но интересно все же побывать, скажем, и в Туманности Андромеды, и в Волосах Вероники... одни названия чего стоят... словно притягивают... А в своем Ирии я уже вдоволь побродил.

— Эх, молодежь! Да везде одно и то ж! Ну, обошел. Что с того? Обогатился впечатлениями? Молодец. А дальше что? Начнешь гулять по здешним галактикам? И как долго будешь без толку шляться где ни попадя? Дела когда будешь делать? Берет ребенок, взрослый обязан отдавать. Ты когда будешь отдавать то, что в тебя вложили?

Олмир смутился.

— Да вроде бы отдаю все, что могу, — сказал он. Помолчав, переменил тему: — До выхода в большой космос люди недоумевали, почему молчит пространство. Почему не видно и не слышно иных цивилизаций. Не сразу поняли, что переговариваться в электромагнитном диапазоне — занятие, глупей не придумаешь. Сейчас мы удивляемся, почему из всех суперцивилизаций, намного обогнавших нас в науке и технике, нам попались только Перворожденные. Да и те явно не в восторге от встречи с нами. Не хотят общаться, и все тут. Почему так? Я не могу понять, в чем дело.

— На то они и супер, что нам не понятны. Было бы странно, если б наоборот.

— И все же?

— Да ушли они, например, в свой Ирий. А нашу, общую Метагалактику оставили как заповедник. Вот и все.

— Может, вы и правы...

— Все труднее удерживать линзу, — сказал Марат, втайне негодуя на разговор не по предложенной им теме. — Я прекращаю демонстрацию.

— Давай, пора заняться делами, — согласился Олмир.

Светлый участок неба над ними затянулся тучами, из которых тут же хлынул сильный дождь. Капли были столь большими, что больно били по незащищенным участкам кожи. Шоанар, убедившись, что маги следуют за ним, поспешил в помещение. Закрыв дверь за шедшим последним Марием, стал стаскивать с себя насквозь промокший, разом потяжелевший плащ. К его удивлению, одежда магов оказалась совершенно сухой. Легкий белый костюм сидел на Олмире, будто только что был тщательно выглажен.

В молчании они прошли в лабораторный зал.

Огромное полукруглое помещение со сводчатым потолком было погружено в полутьму. Горели только светильники по углам да в самом центре потолка, прикрытые тяжелой балкой. Середину зала занимала реанимационная установка, отгороженная полупрозрачными занавесками. В ней на высоко поднятом ложе под легкой простыней, скатанной в валик под подбородком, лежал Герман Леверье, опутанный трубками и проводами. Угадывалась прозрачная маска принудительной вентиляции легких. Глаза его были плотно закрыты. Лицо, заострившееся, неестественно белое, освещенное бестеневой лампой, излучало безграничную безмятежность, которой совершенно не мешала периодически возникающая легкая рябь матраца — то работал массажный аппарат.

Немного в стороне располагался рабочий уголок — кресла, диван, несколько столиков с компьютерными терминалами. Журнальный стол с напитками и сладостями.

— Садитесь, — предложил Марат, взяв на себя хозяйские обязанности. — Благодаря Месенну, на днях подарившему мне свое новое изобретение — мультипространственный компьютер поразительной мощности, сам Леверье нам не понадобится. Я сделал точную электронную копию его мозга. В бессознательном состоянии мы его держим потому, что пробудить с таким отягощением, как у него, — обречь на верную гибель. Требуется чистка. Но я взял за правило не спешить с необратимыми операциями. Смотрите.

Засветились демонстрационные экраны. На главном из них расцвел сложнейший цветок — виртуальный слепок электромагнитных процессов мозга Леверье.

— Высвечено левое полушарие мозга. Этого достаточно для составления впечатления о личности Леверье. Изучение правого мозгового полушария, ответственного за неформальное, образное мышление, доступно только специалистам. Требует определенных навыков.

— Не понял! — вскрикнул Марий. — Я вижу явственные проявления психической активности. Вы что, создали компьютерную личность?

— Обычные циклические токи. Мы отрезали самые протяженные, оставив лишь имеющие период не более двух часов. Личностные слои разделили. Вот я выделяю первый, базовый. Перед вами собственно граф Герман Васильевич Леверье без вторичных, искусственных добавок. Верхние, подсаженные личности отфильтрованы.

Изображение на экране стало более однородным по цвету. Отдельные его участки при выхватывании их взглядом развертывались на вспомогательных экранах последовательностью образов, сопровождаемых словесными комментариями. Каждый из присутствующих мог изучать личность Леверье по-своему. Задавать свои вопросы и получать ответы. Олмир начал с просмотра общественно-политической деятельности графа.

— Ты состоишь в Ордене Третьей Силы. Что делала твоя организация на Ремите? — спросил он.

— Ничего конкретного. Астаройт, как вы знаете, пытался привлечь вас на нашу сторону, но вы отказались с ним даже разговаривать. Он преследовал цель...

— Говори о себе.

— Как член Комитета Двенадцати, высшего руководящего органа Ордена, я имею право проводить свою политическую линию. Астаройта и примкнувшего к нему Рона Шера, пытавшихся разместить у вас штаб-квартиру Ордена, я не поддержал. На Ремите нахожусь в статусе пассивного наблюдателя.

— Почему препятствовал отправке экспедиции Благова?

— Я уже объяснял свою позицию вашему советнику, Шоанару. Нельзя идти на контакт с Перворожденными! В Сумеречных Созвездиях они уничтожили гуманоидную цивилизацию, когда она была "на взлете" — только-только открыла технологию надпространственных прыжков. Потенциал ее был огромен, коли ближайшие к себе звездные системы она смогла достичь на кораблях, передвигаемых с помощью обычных реактивных движков. Подобные перелеты нерациональны, фактически невозможны как по временным затратам, так и по чисто энергетическим соображениям. Сейчас Перворожденные подбираются к нам...

— Сил на противодействие отправке нашей экспедиции ты затратил немало. Неужели не понимал, что она все равно состоится?

На одном из экранов четко проявилась "улитка" — типичная область подавления нежелательной психической активности. У каждого человека, существа непоследовательного, нелогичного, противоречивого, много таких "улиточек" грелось в мозгу. Понимал Леверье тщету своих усилий, но гнал от себя эту мысль.

Ответа у него не нашлось, ибо компьютерная модель была лишена возможности слукавить или "неправильно понять" вопрос. После мучительной внутренней встряски Леверье смог выдавить лишь бессвязное:

— Что делать... что делать... надо спасать... спасаться... любое общение с Перворожденными смертельно опасно. Нет им места в нашей реальности. Чужие они, совсем чужие... Не наши. Чуждые.

— Как это понимать — чуждые? — спросил Олмир и пожалел об этом, так как в ответ демонстрационные экраны будто взорвались. Уловив, что Леверье являлся руководителем цикла специальных исследований природы Перворожденных и выдал коллективное мнение Ордена, обоснование которого очень непросто, задал следующий вопрос:

— Почему ты убил Джона Акосту?

— Никого... — Олмир почувствовал, что ответ родился с неким опозданием, словно личностные электронные потоки графа преодолевали какое-то внутреннее сопротивление — я не убивал. Не в моих это правилах. Ваши подозрения, возможно, обусловлены слухами: мол, коли Орден считает жизнь любого человека пренебрежимо ничтожной величиной, то его адепты готовы сеять смерть. Особенно среди ведомых. Это неверные представления.

— Как это понимать — ведомые?

— Не способные к духовной деятельности. Не умеющие проникать в суть вещей. Не обладающие творческим потенциалом. Двигающиеся по жизни, куда вывезет.

— И много таких?

— Подавляющее большинство.

— Неверно!

— Кто знает...

— Значит, ты считаешь, что в экспедиции Благова столь много ведомых, что допустимо всех их потравить?

— Не понимаю.

На этом уровне, подумал Олмир, Леверье даже не представляет, какое тяжкое преступление он замышлял против наших астронавтов, и явно в растерянности. Вернемся к этому вопросу позже.

— Ты, помнится, благоволил родиниловской школе прорицателей.

— О, прогнозирование, предвидение — мое хобби. Я позволил Роду и Нилу открыть в своем графстве их Обитель. Интересно было наблюдать за их работой. Но, честно говоря, использовал их главным образом в качестве ширмы. Шамон, мой бывший шеф по Первой Школе Гуро, уговорил меня составить психоаналитические матрицы ремитцев, обладающих высоким Совершенством. Особенно тех, кто мог бы обучаться искусству меритских магов.

— Зачем это тебе?

— Ну как же! Ордену это нужно, чтобы познать сущность вашей магии и освоить ее. В этом, по моему мнению, главный резерв его развития. Комитету Защиты Человечества, который представлял Шамон, — чтобы вырастить собственных специалистов, способных при необходимости противостоять вам, магам.

— Что за оборудование было наверху, в потолочных нишах?

— То, что сгорело? Вначале я хотел разместить там психосканеры. Но Шамон привез более совершенную аппаратуру. Поэтому все мои, ранее установленные приборы не использовались. Были обесточены — не изымать же их, когда в Обитель хлынул поток посетителей. Для меня случившийся пожар был большой неожиданностью.

— На сколько людей вы составили психоматрицы?

— Удалось охватить около полутора тысяч человек. Ответственность за техническую сторону дела несла Анн-Мари Ло. Все записи она делала в одном экземпляре. При пожаре они были уничтожены. Уцелел только список исследованных посетителей с указанием времени записи и идентификационного номера.

— Какого номера?

— М... — пауза — идентификационного, стодвадцативосьмизначного.

— Почему такой длинный?

— М... не знаю... — виртуальный слепок личности Леверье искал ответы, и метались по экранам всполохи, натыкались на искусственные преграды, порождая яркие вспышки.

— Где сейчас список Анн-Мари Ло?

— Один экземпляр — у нее, второй у меня.

Хоровод вспышек на экранах все разгонялся и разгонялся.

— Почему он у тебя, а, скажем, не у Шамона или Александра Кунтуэского, работодателя Анн-Мари Ло? Когда ты его заполучил?

— М... не помню... не знаю...

— Ваше Императорское Величество, — неожиданно вмешался Шоанар, — ваши вопросы весьма болезненны. Граф близок к умопомешательству.

А советник-то вместо того, чтобы самому разбираться в психике Леверье, подглядывает за своим императором, понял Олмир. Впрочем, у Шоанара было достаточно времени, чтобы досконально изучить личность графа. И, надо отдать должное, он прав: эти вопросы следует задать тому, кто пока не отображен на экранах. Ладно, оценим общий моральный облик Леверье...

Где-то через полчаса Марий, откинувшись на спинку кресла, устало констатировал:

— В общем, довольно приятный человек, без грубых этических изъянов. Я ожидал, что будет много хуже. Единственная червоточина — отсутствие благоговения перед человеческой жизнью. Голову даю на отсечение, что именно это обстоятельство использовано Перворожденными при формировании психической надстройки.

— Вы совершенно правы, маг Марий, — отозвался Шоанар.

— Еще мне не нравится его уверенность в разделении людей на обладающих самосознанием в полной мере и ведомых. Фашизм какой-то.

— Здесь, извините, он близок к истине. Именно с этого началась современная психоаналитика: с положения о том, что большинство людей не обладает возможностью объективно оценивать жизненные обстоятельства и легко управляемо внешними воздействиями.

— Ну, не знаю, не знаю.

— Что, закончили просмотр? Переходим на следующий уровень? — спросил Марат.

— Интересно было бы посмотреть и правое полушарие, — сказал Марий. — Там тоже должны быть личностные кластеры, коли Леверье относится к этим... как их там...

— Высшим посвященным, — услужливо подсказал Шоанар. — Так называют людей, окончивших полный курс Школы Гуро и способных контролировать часть психических процессов, которые принято относить к подсознательной деятельности человеческого мозга. Леверье был секретарем той школы Гуро, где учился Уренар. Длительное время ректором ее, кстати, был Шамон.

Марий пренебрежительно махнул рукой. Его не интересовали ни Школы Гуро, ни прочие учреждения Содружества, специализирующиеся в области исследований психической деятельности человека. Он хорошо знал их реальные возможности.

— Боюсь, что если сейчас мы займемся просмотром правого полушария Леверье, нам долго придется здесь сидеть, — сказал Марат. — Поверьте мне как специалисту: ничего по-настоящему интересного там нет.

— Да, давайте перейдем на следующий уровень, — предложил Олмир.

Марий промолчал, что означало согласие. Имел б какое-нибудь возражение — не преминул бы высказать. Полюбилось ему возражать Олмиру, а к дурным привычкам быстро привыкаешь в любом возрасте.

Изображение на главном экране изменилось. Только что цвел сложнейший, переливающийся цветок, отдаленно похожий на розу, а тут побелел, заострился, уподобляясь другому цветку — астре, насытился яркими точками — узлами соединения надличности с базовой. Большим искусником надо было быть, чтобы втиснуть столь непростую конструкцию в мозг человека. Предваряя готовые прозвучать вопросы, Марат сказал:

— Техника встраивания надличности совершенна — иного эпитета не подберешь. Вероятно, это в самом деле сделано очень развитой цивилизацией, Перворожденными или еще кем, не менее могущественными. Области "спаек" замаскированы очень искусно. Вот, посмотрите — изображение на экране вернулось к первоначальному, несколько раз поизменялось туда-сюда — если б не учебный экспонат в виде Аркадия Ворга, любезно предоставленного нам, мы с Диким вряд ли смогли б добраться до Леверье Второго. Что удивительно — эта личность почти такая же сложная, как первая, базовая. Не буду более мешать. Изучайте.