Малый Штормовой остров был разделён на три провинции, назначены наместники. Кроме того, в горах острова армия Гестора разорила большое драконье поселение. Формально из-за того, что некоторые молодые драконы сражались на стороне орков. Но большинство историков считает истинной причиной войны с драконами стали несметные богатства, тысячелетиями копившиеся в сокровищнице драконьего города. Так или иначе, гнёзда были разорены, сотни яиц разбиты, десятки молодых драконят и несколько более старших особей убиты. Основная же стая драконов бросила Малый Штормовой остров и улетела на восток через море в сторону материка Эрафия. По преданиям, золото, драгоценные камни и редкостные магические артефакты из сокровищницы драконов солдаты выгружали два дня, и потребовалось шесть кораблей, чтобы вместить всё это богатство. Достаточно лёгкую победу можно было объяснить тем, что в городе драконов обитал лишь совсем юный молодняк и не более десятка более старших драконов. Действительно опасных гигантских рептилий там не было — такие древние драконы встречались крайне редко и предпочитали уединение.
* * *
Следующие два года Гестор копил силы для решительной атаки на южные королевства. И вот большой флот вышел из гавани и направился на юг вдоль побережья — более семи сотен кораблей, под флагами всех девяти подвластных Императору провинций. Появление этого флота вызвало переполох — южане в спешном порядке выводили отряды из городов и гнали их маршем на юг, где собиралась объединённая армия. Под командованием Драгобора VIII, короля Степного Края, уже через несколько дней собралось почти двести тридцать тысяч пехотинцев и сорок тысяч конников. Эта колоссальная несокрушимая армия много дней сопровождала вдоль берега наблюдаемый на горизонте флот, не давая высадиться солдатам Гестора.
Пока не пришли шокирующие вести с севера — войска Императора появились со стороны Озёрного Края, внезапным штурмом прорвали защитные укрепления и за несколько дней захватили оставленные без защиты города Темноземья и Лесного Края. Правящая династия Лесного Края отказалась подчиниться и была полностью истреблена, вплоть до полукровок и незаконнорожденных детей. Король же Темноземья признал власть Императора и своим указом отзывал армию домой. Как, впрочем, и новый король Лесного края — Светловид I, родной брат Драгобора VIII, командующего объединённой армией пяти королевств.
Начался полный хаос — часть полководцев высказывалась за подчинение приказам королей и возвращение домой, другие требовали продолжения войны с Узурпатором, третьи отказывались подчиняться Драгобору и сами пытались командовать. То и дело возникали спонтанные кровавые конфликты и убийства военноначальников, началось повальное дезертирство, за несколько дней казавшаяся несокрушимой огромная армия перегрызлась и просто-напросто рассыпалась. Сам Драгобор, посмотрев на все эти дрязги, плюнул на всё и повёл оставшихся у него солдат домой, в тот же день направив Императору Гестору посла с предложением мира. Гестор предложение принял, и Степной Край добровольно перешёл на сторону Императора. Через день власть Императора признало и Пятигорье. Единственным неподвластным Империи королевством остался Лунный край.
Но разобраться с Лунным Краем Гестор не успел — с севера пришли тревожные вести. Огромная, никогда ранее не виданная в таких количествах, армия орков высадилась с моря, осадила крепости Дар-Бун и Кафи-Бун и полноводным потоком двинулась в сторону Кровавого Хребта. Сообщения из северных провинций были наполнены не просто тревогой, они сквозили паникой. В посланиях говорилось о немыслимых толпах врагов — над шатрами главного лагеря орков возвышалось двенадцать длинных жердей с полным набором вымпелов и штандартов, не считая десятков коротких неполных жердей. Каждая длинная жердь с набором ленточек, перьев и черепов на орковском языке называлась "хушт", что переводилось как "хватит, достаточно", и означала примерно пятьдесят тысяч воинов...
Первое и одновременно самое ожесточённое сражение новой войны произошло на Кровавом Хребте, веками являвшимся ареной многочисленных конфликтов людей и орков. Защитники узких горных ущелий и горных крепостей понимали, что отступать нельзя — орки были настроены полностью стереть людские королевства, и вопрос стоял в самом сохранении человеческого рода. Если бы поток орков прорвался через Кровавый Хребет, то остановить его на равнине было бы уже невозможно. Поэтому люди стояли насмерть. Но орков было слишком много...
Бой за мост Загор-Бум, что в переводе означает "Мост через смерть", длился непрерывно двенадцать дней. Именно здесь стоял Император Гестор с самыми лучшими воинами своей армии. Именно здесь пытался прорваться самый крупный из потоков орковской армии, усиленный штурмовыми отрядами троллей, горных великанов и многочисленными шаманами. На стороне орков здесь было два красных дракона — огромный и неуязвимый для любого оружия тысячелетний Имжеггележар, именуемый "Могучий Имжи" и ещё более древний и свирепый Хазаррожендегреншш, который упоминался в древних мифах как один из самцов легендарной Тиамат. Хазаррожендегреншш, которого в эти жестокие дни солдаты Гестора прозвали "Хазарр Огненная Смерть", возможно, был самым древним существом этого мира. Он пережил свою самку на две тысячи лет и нашёл смерть в бездонном ущелье под мостом Загор-Бум.
Люди выстояли. Хотя о количестве людских потерь никто официально не сообщал, но по осторожным оценкам историков, основанным на косвенных расчётах, потери были катастрофическими. Гестор в боях за Кровавый Хребет потерял более двухсот тысяч воинов. Но орки понесли ещё большие потери. Только в битве за мост Загор-Бум орки потеряли более полумиллиона воинов, всех троллей, всех гигантов и одного из двух драконов. В других сражениях за горные перевалы было уничтожено ещё тридцать тысяч орков.
Когда многодневный бой закончился, Гестор приказал отряду разведчиков спуститься по отвесным скалам вниз и поднять голову убитого Хазаррожендегреншша. Из черепа этой гигантской рептилии впоследствии был изготовлен трон Императора. Следы же Имжеггележара затерялись. В последний раз этого дракона видели рыбаки — израненный дракон тяжело летел в сторону Эрафии. Сумел ли он достигнуть материка или рухнул в океан было неизвестно.
Более года потребовалось на уничтожение высадившихся на Большом Штормовом острове орков, и ещё почти два года — на отражение повторных, пусть и меньших по масштабам вторжений, а также на окончательную зачистку Малого Штормового острова. И только после этого Император обратил своё внимание на последнее неподвластное ему королевство — Лунный Край.
* * *
Все эти годы королева Хризалла готовилась к неизбежному вторжению. Армия королевства была увеличена до сорока тысяч воинов, столица превращена в неприступную крепость, многочисленные отряды наёмников патрулировали границы. Но на исход войны эти приготовления не повлияли — армия Императора была в три раза крупнее и имела за плечами огромный опыт множества выигранных битв. После первых же стычек на границе наёмники Хризаллы перешли на сторону Гестора. Защитники же столицы, хоть и сохранили верность королеве, но смогли удерживать стены города лишь до первого действительно серьёзного штурма.
Финальный акт образования Империи подробно, в самых мельчайших деталях, описан многими историками. Спустя девятнадцать лет Император Гестор входит в тот самый зал, в котором когда-то молодой и наивный бард Гестор признался в любви королеве, и из которого бежал под свист и насмешки. В зале в парадных одеяниях находятся сотни самых знатных дворян со всех подконтрольных Гестору провинций. Часть из этих людей (историки насчитали, по крайней мере, двадцать четыре человека) присутствовали на том самом пиру королевы.
Гестор идёт по залу в расшитом золотом красном костюме, на плечах у него тяжёлая мантия с меховыми оборками, на голове — простой золотой обруч, придерживающий длинные тёмные с проседью волосы. К Императору под конвоем подводят королеву Хризаллу. Королева, похоже, давно уже в глубине души смирилась с неизбежным поражением в войне и готовилась к этой встрече — наряд королевы именно для данного случая был заказан лучшим портным ещё несколько лет назад. Наряд великолепен. Тёмный бархат подчёркивает стройность фигуры королевы Лунного Края, серебристый мех переливается огнями под светом ярких огней. Серебряные браслеты на запястьях королевы прекрасно гармонируют с платьем и подчёркивают плененное положение. Всё вместе создаёт лёгкий оттенок грусти и, в то же время, символизирует покорность судьбе. Королева останавливается в трёх шагах от своего бывшего слуги и с грустью в голосе произносит:
— Что же, война окончена. Ты победил, мой бывший бард Гестор, ты стал единым Императором. Ты силой добился всего, чего хотел. Моё королевство лежит под ногами твоих солдат, а покорённая королева готова согласиться на высказанное тобой ранее предложение. Возможно, кто-то скажет, что я ошиблась тогда, отказав тебе. Но без моего отказа ты не стал бы таким сильным, как сейчас. А как ты сам считаешь, Гестор? Как было бы лучше — мне принять тогда любовь слуги или дать нитям истории лечь так, как они в итоге пролегли?
Зал затих, ожидая ответа Императора. Гестор сделал шаг вперёд, затем еще один. Он протянул руку и осторожно кончиками пальцев дотронулся до щеки королевы. Затем Император убрал руку и сказал:
— Я считаю, что брак между нами был бы неравным. Я — Император, правитель пятнадцати королевств. А ты? Ты уже даже не королева! Ты превратила некогда прекрасный Лунный Край в унылый и грязный военный лагерь. Где та волшебная каштановая роща у озера, в которой я под луной сочинял для тебя песни? По твоему приказу все прекрасные деревья вырублены и пущены на укрепление стен! Где те огромные цветники, в которых столетиями короли Лунного Края собирали самые редкие и прекрасные цветы? Разорены и распроданы для оплаты наёмников! Сокровищница пуста, несмотря на самые высокие налоги на Большом Штормовом острове! Ты доказала, что не справляешься с ролью королевы, и я низвергаю тебя, лишая всех титулов! Королём Лунного Края с этой самой минуты становится твой младший брат Мигель — он достойно руководил обороной города и, уверен, сможет руководить и королевством. Я прав, Мигель?
Находящийся в зале бывший принц, а ныне король Лунного Края, вышел вперёд и опустился на одно колено перед Гестором:
— Не беспокойтесь, мой Император! Хотя могут потребоваться годы, чтобы вернуть столице прекрасный довоенный облик, но я справлюсь с этим, клянусь!
Гестор опять повернулся к бывшей королеве. На фоне великолепного статного Императора подавленная Хризалла смотрелась откровенно жалко. Только сейчас всем собравшимся в зале стало очевидно, что бывшая королева уже очень немолода. Хризалле, если подумать, давно уже шёл пятый десяток лет. И все усилия парикмахеров, магов, лекарей и портных не могли вернуть ей надолго прежнюю молодость и красоту.
— Ты отказала мне трижды, Хризалла. Уже тогда ты упустила свой шанс стать моей супругой. За свою ошибку ты проведёшь остаток своих дней в башне под надёжной охраной. Ты не будешь испытывать недостатка ни в чём, все твои пожелания насчёт еды, напитков, роскоши и одежды будут немедленно исполняться. Твои привычные служанки также останутся с тобой. Ты будешь жить именно так, как жила всю свою жизнь.
По преданиям, заточенная в башне бывшая королева Хризалла вскоре сошла с ума от досады на саму себя. Ещё бы — она могла стать Императрицей и правительницей всех людских земель. Или она могла просто выбрать себе в мужья любого из многих своих воздыхателей. Но закончила жизнь старой никому не нужной девой в одинокой башне. С тех пор появилась поговорка "выбирает жениха, как Хризалла" про излишне придирчивых невест.
А Император Гестор выбрал себе в супруги одну из спутниц, которая уже долгие годы сопровождала его в походах, согревала ложе и снимала усталость полководца. Простую девушку Катерину, спасённую когда-то самим Гестором из плена орков в одном из бесчисленных боёв. Императрица Катерина родила своему мужу троих детей — мальчика по имени Димир и двух девчонок — Камель и Бель.
После окончания войны Император выбрал место для строительства нового прекрасного города Светлограда, который стал столицей всей Империи. Все последние годы своей жизни Гестор строил планы по экспансии людей на материк. Он отправлял корабли в далёкие опасные плавания на восток и щедро оплачивал сведения об Эрафии. Во времена Гестора на карту были нанесены первые наброски очертаний западного побережья огромной неведомой Эрафии, отмечены несколько рек и южных островов. Но осуществить свои планы Гестор не успел. Он умер от старости в возрасте сорока шести лет, назвав своего единственного сына Димира своим наследником и новым Императором.
* * *
Я прочёл исторический фолиант просто на едином дыхании. Образы событий тысячелетней давности проплывали у меня перед глазами, я словно сам присутствовал при зарождении Империи. Многое в современном устройстве Империи для меня стало понятным — несколько столиц регионов, какие-то провинции и наместники, и всё это подчиняется какому-то далёкому эфемерному Императору, которого никто ни разу здесь не видел за всю свою жизнь... Эх, жаль у Камилетты в библиотеке не нашлось продолжения — про правление Императора Димира Первого, который (как я понял из первого тома) написал свод законов Империи и окончательно закрепил за Светлоградом статус Первой Столицы, а также ввёл современное летоисчисление. И, особенно, про правление Императора Гестора Второго, который осуществил-таки грандиозный план своего великого деда и отправил через море в Эрафию тысячи кораблей с поселенцами.
Для себя же я отметил следующее — нет ничего невозможного для того, кто твёрдо идёт к своей цели. Простой безродный бард сумел возвыситься над королями, так почему что-либо может помешать мне стать рыцарем?! Было бы желание и упорство, и любая цель будет достигнута.
Между тем, погода на улице изменилась. Заметно похолодало, каждую ночь были заморозки. Лишь к середине дня подмороженная грязь оттаивала, и то лишь для того, чтобы к ночи опять покрыться коркой льда. В моей комнате замка было холодно, несмотря на постоянно горящий камин. Холодный ветер сквозил через щели в рассохшихся оконных рамах, даже под одеялом было зябко и неуютно.
А однажды утром, выглянув в окно, я обнаружил, что всё вокруг покрыто белым снегом. Снегопад не прекращался весь день и всю следующую ночь. Похоже, пришла настоящая зима. У меня на родине первый снег это радость и веселье детворы, это снеговики и хоккей, лыжи, сноуборд и игра в снежки. Поэтому мне непривычно было видеть угрюмое настроение обитателей замка и селян из соседних посёлков.
В их понимании, как я вскоре выяснил, зима это время богини смерти Мораны, время холода и болезней, время экономить на еде и молиться, чтобы запасов хватило до наступления весны. И неважно, что год выдался урожайным, что селяне собрали достаточно припасов, а подвалы замка Древний Брод ломились от мешков с зерном, ящиков овощей и сушёной рыбы. Всё равно — если зима, значит, наступило трудное время. Я откровенно не понимал такой логики, но перебороть настроение окружающих был не в силах.
