Посвященный

За столами сидели князья — Оболенские, Шуйские, Пожарские, Репины, Воротынские, Всеволожские, Шумские, Богушевские и др. За другими столами пировали бояре из древних родов — Сабуровы, Морозовы, Салтыковы, Скрябины, Тучковы, Новосильцевы.

Гул стоял по залу многие из гостей не вылезали из своих родовых имений и не видели друг друга уйму лет. Все в той или иной мере знали друг друга, а многие являлись родственниками.

Заздравные тосты, встречи, объятия — вино лилось рекой. На хорах тихо и ненавязчиво наигрывал оркестрик. Расторопные слуги сновали по залу с подносами со снедью и кувшинами с вином.

Шел четвертый день праздника — многие жены и дочери не пришли во дворец, дав свободу своим мужьям, отцам и братьям.

Алешка с Володькой тоже сегодня вольными птахами резвились на пиру, рядом с ними сидели братья князья Одоевские — Аполлинарий и Юрий, с ними же рядом сродственник, пожилой князь Мстислав Волконский.

Князья, опустошив очередной раз чарки, разговорились — слово взял Аполлинарий.

— Я вам так скажу, давно нужно было нас собрать вместе и правильно давеча царь-батюшка создал Большой совет из достойнейших княжеских и боярских родов.

— Точно, мы завсегда поможем обчеству каким никаким советом — отозвался князь Волконский.

Князь Юрий высказал мысль, которая давно созрела у многих:

— Все гундели выскочка, да выскочка, — да если бы не Государь в 1236 году, кто знает, может до сих под ходили бы в татарском ярме. — Выпьем за нашего спасителя, Императора Владимира I — дай Бог ему здоровья.

Чарки зазвенели. Выпили.

Володька Лихачев пытал Алешу.

— Ну и каково быть князем Одоевским? — Снизойдешь ли до нас, простых и сирых?

— Мелешь языком чё попало, лучше давай выпьем за победу.

— Давай.

Дзинь....

Выпив Алеша ненадолго задумался — после прибытия армии под Казань Император тогда вызвал Алешу через неделю во дворец. Вместе с Канцлером Карчи они поздравили юношу с титулом князя на вполне законных основаниях.

— Теперь, Алешка, родственников у тебя, что у Барбоски блох.

— Почто так, Государь? — не понял Одоевский.

— Вот чудак человек — вы все Рюриковичи, а это почитай 250 фамилий, правда, некоторые уже в списках не значатся.

Государевы подарки на этом не кончились.

— Алеша, пойдешь с Карчи, тебе на груди поставит мой родовой знак. — Он имеется у меня и моих сыновей — намек понял, сынок, — Романов усмехнулся и подтолкнул Алешу. — Иди.

Канцлер колдовал над юношей часа полтора, затем оторвался от своего произведения и, обозрев, довольно хмыкнул.

— Все, князь, поднимайтесь, можете посмотреть в зеркало.

Алеша подошел к большому настенному зеркалу и увидел на своей левой груди, татуировку — оскаленную морду Белого тигра.

— Ну как, не сильно болит?

— Терпимо.

— Цените, юноша, это высшая награда Императора, будьте всегда на высоте.

.....

На четвертый же день праздника случилось радостное происшествие — прибыли любимые жены Императора Романова. С разницей в три часа. С Людмилой Владимир виделся давненько и потому очень соскучилась. Оставив гостей, тут же увлек ее в царскую опочивальню. У них, как всегда, случился ураган страстей, любили друг друга, словно в последний раз. Умудрились измотать себя так за два часа, что не хватило сил подняться, во всяком случае, у Людмилы.

Владимир на руках отнес любимую в ванную комнату и ласково поливал ее теплой водичкой. Затем прилег рядом на полку, и они незаметно уснули в обнимку.

Разбудил Императора деликатный звонок, накинув простыню, выглянул из комнаты отдыха в коридор.

Его дожидался адъютант Василий.

— Прости за беспокойство, Государь, но прибыл Великий магистр Ордена.

— Людочка что ли?

— Так точно, Государь.

— Василий, проводи со всей вежливостью в Грановитую палату, да и прикажи поставить рядом с моим троном, слева и справа два малых полутрона для моих жен.

— Слушаюсь, Государь, — Василий исчез.

Владимир вернулся и разбудил Людмилу.

— Любовь моя, пойдем к гостям. — Да там Людочка прибыла, надеюсь, не будешь ревновать?

Людмила распахнула и без того большие глаза и совершенно искренне спросила:

— А зачем?

Романов всегда ей поражался, а уже что говорить за его подданных. Если Императора уважали, любили и слегка побаивались, то Людмилу — боготворили. Ее считали чуть ли не святой, впрочем, к другой Людочке отношение почти такое же.

Людмилина искренность и простота в общении, доброта, умение выслушать человека, обаяние и шарм, а так же готовность помочь любому, невзирая на положение и звание, заслужили воистину народную любовь и почитание.

Сев на трон, Владимир с радостью поприветствовал Людочку, заметив у нее новую складочку на переносице.

Быть Первым лицом Ордена Посвященных, та еще ноша — не язык в окошке показывать. После первых тостов он обратился к Людочке:— Вижу у тебя что-то случилось?

— Да, нам нужно поговорить.

— Семен, — окликнул Скуратова Владимир.— Развлеки Людмилу, у меня тут серьезный разговор предстоит.

Выходя из палаты вслед за Людочкой. Романов посуровел — чуял, недобрые вести она принесла. По залу, словно холодная волна прошла, утихло веселье, многие примолкли. Посвященные чутко отреагировали на изменившуюся ауру Императора.

В кабинете Владимир поцеловал и крепко обнял Людочку.

— Что случилось, малыш?

— Беда, Володечка. — Вторжение в нашу галактику. — Медленное и частичное, но вторжение.

— Вы знаете кто?

— Да, атланты.

— Во, блин, этих-то откуда хрен принес?

— Издалека, Володечка. — Нам стали известны их планы — случайно захватили корабль-разведчик. — Кроме роботов на борту оказался пилот-атлант. — Они хотят сделать Землю своим домом. — Помоги нам, Володечка, помоги роду человеческому.

У Романова застрял комок в горле — нежно обняв любимую женщину, поцеловал в губы и спокойно сказал:

— Поможем. — Пойдем, нас ждут.

Выйдя из кабинета в Малый зал, увидели множество народа — собрались все Посвященные. Генералитет, министры, служилый люд, князья, бояре и, конечно, ближние соратники. Все молча ждали Государева слова.

— Война, други мои. — Война на полное уничтожение — атланты вернулись и не важно, что это происходит в будущем, в 2526 году. — Земля, наша родная планета, у нас одна. — Считаю нужно помочь потомкам.

В напряженной тишине звякнула чья-то шпора. Вперед вышел юный князь Одоевский, капитан гвардии.

— Разрешите мне сказать, как самому младшему. — Думаю, что выражу общее мнение — защищать Отечество и род людской, наше предназначение. — Приказывай, Государь.

Алеша, сделав шаг вперед, застыл по стойке смирно. Следом, рубанув шаг, встали в шеренгу все остальные.

— Такой народ не сломить — пронеслось в прекрасной головке Великого Магистра Ордена Посвященных.

1