* * *
Мы обжились на новом месте. Я занялся разработкой опреснителя. То, что мы решили проблему пресной воды в Сибуле, не означало, что она решена на других островах. Везде гонять Вита, тоже было не выходом. Проще сделать агрегат, который смогут обслуживать сами жители острова. Водоснабжение всех домов в Сибуле мы сделали к зимним холодам. Пришлось попотеть, но всё получилось как надо, основательно и надёжно. Ещё я сделал хорошую канализацию, здесь с этим тоже было слабо. Изучив подводные течения, мне удалось получить дармовую энергию для канализационного насоса, закачивающего морскую воду на вершину горы. Так же мы сделали мол, защищающий рыбацкую бухту от штормов. Я отдал рыбакам свой паровой катер, и они были в неописуемом восторге. Теперь они могли дальше уходить в море и ловить больше рыбы. И даже лёгкая непогода их не пугала.
Насчёт Рона я был прав. Он нашёл родственные души, и оказалось, что во многом он не уступает им, хотя также многого и не знает. В общем, сотрудничество вышло взаимовыгодным. Лия родила чудесную девочку. Назвала её Лилия. Шон, Инесса и Вит нашли себе здесь друзей и партнёров для игр. Конечно, Вит выделялся из любой толпы детей, но он из-за этого не переживал. Он, наконец, покатал днём Инессу, не боясь ничего и веселясь от всей души. После этого желающих покататься на нём стало хоть отбавляй. Я тоже предался этой детской радости и покатал всех друзей, кого только смог поднять в воздух. Наконец сбылась моя давняя мечта, дать почувствовать Ясу удовольствие полёта. Здесь я, как и Вит, мог летать днём, свободно и открыто. Жители острова быстро привыкли к нам обоим, и даже были благодарны судьбе, что мы переехали на их остров. Мы старались сделать для города всё, что могли. Амая сильно изменилась, но новой мне она нравилась больше. На мой взгляд, она стала взрослой. Даже её любовь к Юми и Юки я нисколько не осуждал. Каждый находит в этой жизни что-то для себя. Здесь, в этом городе, я вздохнул свободно. Исчез страх, что, пока меня нет, кто-то чужой может прийти в наш дом и обидеть твою семью. Я перестал быть привязанным к своему дому. Теперь я мог исчезнуть на неделю, не опасаясь, что в моё отсутствие что-то случится. Я стал больше пропадать в столичной библиотеке, разыскивая там все, что можно о драконах. Я ещё не оставил мечту найти остров драконов, хотя теперь это уже был скорее просто интерес, чем необходимость.
Томео всячески налаживает со мной отношения. Я ему помогаю, в основном, советами, но пока держусь с ним осторожно. Хотя общее дело надолго свело нас вместе. Я нагло вытребовал четверть всех доходов с нашего предприятия. Он удивительно недолго сопротивлялся. Видимо, можно было попросить и больше. Ну да ладно. Когда я показал ему чертежи паровоза, он был в восторге, но когда этот паровоз сделали, и он на нём прокатился, его восторг просто зашкаливал. Паровоз и вправду оказался очень быстрым. Даже я не ожидал такой мощи и скорости. Очень скоро железная дорога между столицей и Тарантом приобрела известность. Случилось то же, что и моими пароходами, только в этот раз мы полностью монополизировали линию. Дальше я посоветовал Томео перекупать или прокладывать железные дороги к другим крупным городам. И двигаться от столицы к периферии. Так мы очень быстро будем получать доход и завоёвывать рынок перевозок.
* * *
В один из дней ко мне подошёл Дайске.
— Варен, можно с вами поговорить? — вежливо спросил он.
— Да. Конечно.
Мы прошли в беседку и расположились там. Зима уже подступала, но здесь она была не такой холодной. Несмотря на то, что был уже конец осени, ещё далеко не вся листва опала с деревьев. Сад был полон золотисто-красных цветов.
— О чём вы хотели поговорить? — поинтересовался я.
— Понимаете. Мне нужен ваш совет, — начал Дайске. — Раньше наши храмы были в каждом городе, и мы несли людям утешение и исцеление. Но когда умерла предыдущая Мать Золотого Лотоса, мы стали не более чем просто религией. Верой, дающей утешение. Со временем люди отвернулись от нас, а Христианство выжило нас окончательно. Сейчас у нас снова есть Великая Мать, и мы снова можем нести людям исцеление. ...Но я не знаю, что делать, — честно признался Дайске.
Его страхи понятны. Так просто не придёшь в город и не станешь проповедовать. Тем более что они довольно долго жили в изоляции и смутно представляют положение вещей в стране. Плюс ко всему, натерпелись гонений и притеснений. Так что тут поневоле задумаешься, а не проще ли не высовывать носа со своего острова, а весь мир пусть хоть ко всем чертям катится. Но, видимо, это тоже не устраивало Дайске, и он не знал, что делать.
— Если вы намерены нести людям только исцеление, а их веру готовы оставить на их личное усмотрение, то всё просто.
Дайске вопросительно посмотрел на меня, требуя пояснений.
— Всё дело в том, что христианство набрало силу, и воевать с ним будет себе дороже, в то же время, медицина здорово отстаёт. Если вы хотите вернуться, как религия, и намереваетесь нести людям свою философию, то тем самым вы вступите в конфликт с уже имеющейся и весьма агрессивной религией. На подобный конфликт у вас нет ни сил, ни желания. Насколько я понял вашу философию, она сама по себе гуманна и не агрессивна. В этом вы уже проигрываете Христианству.
— Вы хотите сказать, их вера лучше? — удивился монах.
— Нет. Их вера проще и основывается на страхе. А страх живёт в каждом. Гораздо проще бояться мнимого дядю на небесах, чем понять всю сложность мира.
— Кажется, я вас понимаю.
— Я бы вам советовал оставить свою философию в стороне и нести народу исцеление. Кто заинтересуется вашей верой, тот сам придёт к вам, а кого устраивает Христианство, и агитировать бесполезно. В этом случае вы займёте почти пустующую нишу в обществе. Медицину. Я знаю, на что вы способны, и уверяю вас, очень скоро вы монополизируете это дело. Люди пойдут к вам, но не за философией, а за исцелением. Если вас устраивает подобный расклад, я могу вам помочь. Но если вы намерены нести свою веру, то полагаю, очень скоро на этом острове станет опасно жить.
Он не упустил моё предупреждение. В нём для него звучало многое. Я ни от кого не скрывал, что за своих друзей горы сверну и убью любого, кто только вознамерится им угрожать. И если я почувствую, что здесь стало опасно жить, я уберусь отсюда, и никто мне не сможет помешать. А если уйду я, то, понятное дело, что я заберу с собой и всех своих друзей.
— Вы мудры, и не мне спорить с вашей мудростью, — вежливо кланяясь, сказал Дайске. — Вы дали мне много пищи для размышления.
Он думал неделю. Видимо взвешивал все за и против, а потом снова подошёл ко мне.
— Варен, я пришёл к выводу, что истинная цель нашей веры, нести людям исцеление, а если они захотят познать нашу философию, то и знания. Великая Мать Золотого Лотоса всегда говорила, что делая людям добро, мы уже делимся с ними частичкой нашей благости, и это должно вселять в нас радость.
— Понятно. Разумный вывод, — признался я.
Честно сказать, я даже облегчённо вздохнул. Упрись он рогом в землю и возжелай нести людям истинный светоч веры, я бы начал подумывать о поиске нового места жительства или о том, как его незаметно убить, списав всё на случайность. Ни то, ни другое мне делать не хотелось.
— Вы сказали, что могли бы помочь, — осторожно поинтересовался Дайске, не совсем понимая, в чём может выражаться моя помощь.
Возможно, я разочаровал его, а возможно успокоил. Ничего сверхъестественного и демонического я ему не предложил.
— У меня есть связи во дворце. Попробую выбить разрешения на постройку больниц в столице и крупных городах страны. Как вы сами думаете, сколько вам их для начала надо?
— Боюсь, нас не так много, — неуверенно сказал монах.
— Измените подход и думайте иначе. Не нужно весь штат больницы комплектовать вашими людьми. Только главные врачи. Вся обслуга может быть наёмной. К тому же вы можете дополнить свой штат и теми врачами, которые уже есть в городе. Не такие же они совсем тёмные. Лечат же народ и даже вполне успешно.
Дайске задумался. Мой подход к делу был иным. Деловым.
— Чтобы нанимать народ, у нас не так много средств. Я даже не знаю, сколько я смогу выделить на жизнь своим людям, — возразил Дайске.
В этом он был прав. Сибула сама себя обеспечивала, но здесь был почти коммунизм. Деньги имели слабое значение. Всю основную жизнь регулировали монахи. От голода и холода здесь никто не умирал. Нищих, бродяг и воров здесь не было вообще. Не город, а утопия. Замков на дверях я здесь вообще не видел. Как всё это существовало, я до сих пор понять не мог, но это было, и люди жили так уже не один десяток лет. Но, и из-за этого, по сути, монахи были бедны, как церковные мыши. Притока средств в Сибулу не было. Сказывалась жёсткая изоляция.
— Я дам вам денег, столько, сколько потребуется, — сказал я.
В последнее время я богател невероятно быстро. На жизнь мне особо деньги были не нужны. Считай, жил в коммунизме. Едой нас обеспечивали полностью. Одеждой и прочим, что можно было найти в Сибуле, тоже. То немногое, что приходилось покупать, требовало такой мизерной части моих средств, что об этом даже и говорить было стыдно. Часть денег забирали мои новые проекты, но даже они не стоили так дорого, чтобы я ощутил это на своём кармане. Так что у меня были деньги, и мне некуда было их девать. Так пусть идут на благое дело, тем более что при должном раскладе его как минимум можно вывести на самоокупаемость или даже заставить приносить доход.
— Спасибо вам. Даже не знаю, как вас благодарить, — поблагодарил Дайске.
Я задумался. Было кое-что, что я хотел сделать. Однажды я это упустил и позволил ситуации выйти из-под контроля, сейчас я хотел наверстать упущенное.
— Скажите, если я женюсь на Вашей Великой Матери, это не сильно будет противоречить вашей вере? — спросил я.
Теперь уже задумался Дайске.
— Великая Мать Золотого Лотоса никогда не имела мужей, потому что любая близость убила бы его, но нет ни одного правила, запрещающего ей выйти замуж, — задумчиво ответил монах.
— А то, что я Князь тьмы, это как?
Дайске окинул меня внимательным взглядом.
— Я не так давно вас знаю, но я достаточно пожил на свете, чтобы понимать, что вокруг плохого человека никогда не соберутся такие хорошие друзья. Может, я мало знаю демонов, но думаю, что буду прав, если оставлю право выбора своего мужа на усмотрение Великой Матери Золотого Лотоса.
На том и порешили. Я уже давно обдумывал этот шаг. Даже закинул удочки Ясу, и она признала его разумным. Даже немного удивилась, что я раньше этого не сделал.
* * *
Амая прогуливалась по парку. Ей нравились эти прогулки, полные спокойствия и умиротворения. Гармония в её душе отражалась в окружающем её мире. Она изменилась и изменилась сильно. Словно окончательно вышла из детства, избавившись от его суетности и наивности. Нет, она не стала старухой, как становятся многие, стоит им понять, что они взрослые. Знаете, это как две глупые противоположности. Или наивное детство, или сварливая старость. Многие люди живут именно так, выходят из одной крайности, чтобы шагнуть в другую. Они минуют зрелость, и это плохо. Именно в зрелости реализуется человек. Ещё не ушла радость жизни и умение познавать мир. Веселье и озорство ещё живы в душе, но уже есть здравомыслие и спокойствие. Это важный период в жизни каждого. Амая как раз вошла в него. Оценивая себя, какой она была два года назад, она понимала, каким же она тогда была ребёнком. Сейчас ей казалось, что прошло не два года, а целая жизнь.
Варен появился неожиданно, прервав ход её мыслей. Впрочем, она всегда была рада его появлению. Он опустился перед ней на одно колено и спросил:
— Амая, ты выйдешь за меня замуж?
Амая на минуту лишилась дара речи. Такого она не ожидала. Не то, чтобы она совсем поставила крест на возможности выйти замуж, просто как-то не думала над этим. Тем более что вариантов возможных мужей было минимум. Только Варен и всё. А сейчас он предлагал ей стать его женой.
— А Ясу? — настороженно спросила она.
Она слегка испугалась, что Варен решил бросить Ясу ради неё.
— Ты будешь моей второй женой, — хитро прищурившись, шепнул он.
Двоежёнство? Христианство это осуждает. В мусульманстве это норма. Насколько одно и другое применимо к ...Князю тьмы? Думаю, весьма слабо. Скорее всего, Князь тьмы мог иметь столько жён, сколько пожелает. Ведь даже понятие измены к нему слабо применимо. Он дьявол, какие требования вы хотите ему предъявить? Нет, я не о том думаю. Хочу ли я этого? Вот о чём надо думать.
Стоило Амае направить ход своих мыслей в эту сторону, как она поняла, что она хочет, жаждет стать его женой. Это то самое, чего ей на самом деле не хватает. Тот маленький штрих, который сделает картину её гармонии оконченной и идеальной.
— Да. Я буду твоей женой! — ответила она.
* * *
Не знаю, о чём размышляла Амая, но помурижила она меня долго. Я даже уже стал опасаться, что она ответит отказом. Но она сказала "Да", и колёсики судьбы снова завертелись с бешеной скоростью. Девчонки развернули мегаглобальную подготовку к свадьбе. Весь город стоял на ушах. Шутка ли, Великая Мать Золотого Лотоса выходит замуж. Это событие, участником которого не каждому дано быть. Я подлил маслица в общий пожар свадебного безумия, предложив переиграть и мою свадьбу с Ясу. Она была у нас более чем скромной, и чтобы она не чувствовала себя обделённой, почему бы не переиграть её ещё раз. Амая подхватила эту идею, и все робкие возражения Ясу были отметены в сторону. С церемонией — вопросов не возникало. Здесь был только одни вариант. Правда и здесь не обошлось без казусов. Главное для буддистского свадебного обряда — это выбор даты свадьбы. Для ее определения принято обращаться к монахам-астрологам. Учитывая даты рождения жениха и невесты, они вычисляют, когда лучше всего совершить обряд, при этом имеет значение не только день, но и час свадьбы. Но монахи встали в тупик, когда возник вопрос о моей дате рождения.
— Второй день от сотворения мира, — отшутился я.
Они восприняли это как серьёзный ответ. Ну да бог с ними, какая разница. Не думаю, что это так важно.
В день свадьбы утро начиналось с молитв монахов. Нас облачили в традиционные одежды и украсили цветами. Затем вся свадебная процессия под звуки барабанов направилась в главный храм. Там нас уже ждали монахи, которые читали мантры за счастливую будущую семейную жизнь. Долго, немного заунывно и скучновато, но я с уважением отнёсся к их старанию. Для них это было очень важно. Хотя и мурыжили они нас до обеда. Потом пошло угощение монахов. Такого изобилия еды я не видел никогда. После угощения монахи продолжили петь мантры, и это меня удивило. Я бы после такого столования был способен только отбрыкнуться и поспать, а они пели. Дайске окропил меня и обеих невест, а затем и всех гостей, святой водой. Судя по всему, это был эликсир, который они получали после омовения Амаи. Более святой воды у них просто не было. Затем нас усадили рядом. Мы сложили руки в молитвенном жесте и их связали ленточкой. Это символизировало единение. Дайске, а затем и все гости стали поливать наши руки водой и говорить нам свои пожелания. На этот раз использовали простую воду, и я порадовался, что количество гостей было ограничено нашими друзьями и некоторыми уважаемыми людьми города. Позволь мы присутствовать всему городу, нас бы утопили. После этого мы зажгли свечи и благовония для своего семейного счастья и для счастья всех вокруг. На этом официальная часть была окончена, и мы все отправились на городскую площадь, где намечался праздник для всего города. Найти помещение, способное вместить столько народу, было просто невозможно, и поэтому столы поставили прямо на улице. Народ танцевал и ликовал. Гуляния продолжались всю ночь до самого утра, но нас, как только наступил вечер, вежливо проводили в спальню.
