Маргарите отправился в поход, взяв с собой большую часть войск и препоручив командование крепостью Св. Фомы Алонсо де Охеде. Однако вместо того, чтобы как ему было приказано, обследовать суровые горы Сибао, Маргарите спустился в благодатный район Веги. Очутившись там, он принялся неторопливо обходить многолюдные и гостеприимные индейские поселения, совершенно позабыв о цели своего похода и о наказах Адмирала. Если командир сам нарушает долг, то он не в состоянии поддержать дисциплину и среди солдат. Маргарите потворствовал своим страстям, и это тут же переняли его спутники, так что вскоре вся армия превратилась в скопище разгульных мародеров. Какое-то время индейцы все-таки соблюдали законы гостеприимства, снабжали испанцев провизией, но европейцы быстро истощили скудные запасы дикарей, людей щедрых, но отличавшихся умеренностью в еде; по их заявлениям, испанец съедал за день столь много пищи, что индейцу этого хватило бы на месяц. Если туземцы не давали испанцам продуктов или давали недостаточно, солдаты забирали их силой, причем безо всякого возмещения, нимало не заботясь о том, чтобы успокоить раздражение туземцев. Непомерная любовь к золоту тоже вела к множеству несправедливостей и притеснению индейцев, но более всего испанцы оскорбили дикарей тем, что распутствовали с женщинами. Белые люди очень скоро перестала вести себя как гости и начали говорить властным тоном хозяев, превратившись из просвещенных благодетелей в подлых и разнузданных угнетателей.
Известия о неумеренности испанцев и об отвращении и раздражении, которое они вызывали у туземцев, дошли до слуха дона Диего Колумба. Он созвал совет и написал Маргарите письмо, порицая его за дурное поведение и требуя, чтобы тот, в соответствии с приказаниями Адмирала, выступил в военный поход. Укоры дона Диего уязвили самолюбие Маргарите, который считал себя (или хотел считать) независимым от дона Диего. Он заявил, что не несет перед советом никакой ответственности за свои поступки. Отпрыск старинного семейства и фаворит короля, Маргарите презрительно смотрел сверху вниз на новоявленного дворянина Диего Колумба. Письмо, которое он прислал в ответ на приказание совета и его главы, дышало высокомерием и дерзостью и скорее напоминало вызов на поединок. Маргарите и его спутники по-прежнему оставались на Веге, чиня произвол и притесняя индейцев, что губительно сказалось на обстановке на острове.
Вызывающе-высокомерное, властное поведение Маргарите поддержали благородные кабальеро и искатели приключений, чья горделивая щепетильность, столь ревностно культивировавшаяся среди испанцев, была глубоко оскорблена. Они не могли забыть и простить Адмиралу того, что в крайних обстоятельствах он проявил жесткость и беспристрастность, подвергнув их лишениям и заставив работать наравне с чернью. Еще менее могли они вынести власть дона Диего, не обладавшего высокими личными качествами Адмирала. Поэтому они образовали своего рода аристократическую фракцию, которая объявила Колумба и его родственников простыми наемниками и выскочками-иностранцами, строившими свою карьеру за счет страданий и непосильного труда всей колонии и принижавшими испанских идальго и кабальеро.
Помимо приверженцев-аристократов, у Маргарите был еще один мощный союзник: его земляк, падре Бойль, глава религиозного братства, один из членов совета и апостолический викарий Нового Света. Сейчас нелегко установить причину ненависти, которую святой отец питал к Адмиралу, вообще-то Колумб всегда высоко ценил духовенство. Однако между ними уже произошло несколько столкновений. Некоторые говорят, что монах пытался помешать Колумбу применить строгие меры, которые Адмирал считал необходимыми для поддержания безопасности колонии. Другие полагают, что ом обиделся, когда Адмирал урезал ему и его слугам рацион, сочтя это оскорблением. Во всяком случае, падре Бойль явно был очень разочарован и раздосадован той деятельностью, которая выпала на его долю в колонии, и с сожалением вспоминал Старый Свет. Его отнюдь нельзя причислить к ревностным подвижникам и упорным, самоотверженным испанским миссионерам, которые отважно переносили все тяготы и лишения в надежде обратить язычников Нового Света в истинную веру.
Ободренный и воодушевленный тем, что у него такие мощные сторонники, Маргарите и впрямь возомнил себя независимым от временных правителей острова. Приезжая в Изабеллу, он игнорировал дона Диего Колумба, совершенно не считался с советом и вел себя, как человек, облеченный высшей властью. Он вовлек в заговор почти всех, кто выражал недовольство Колумбом и своей жизнью в колонии. Главным подстрекателем среди них оказался падре Бойль. Заговорщики решили завладеть кораблями, на которых прибыл дон Бартоломео Колумб, и вернуться на них в Испанию. И Маргарите, и Бойль пользовались благосклонностью короля и рассчитывали легко оправдать свое уклонение от выполнения военного и религиозного долга тем, что они якобы радели об общественном благе, а посему поспешили домой, дабы поведать о плачевном состоянии дел в новой стране, жестоко страдающей от тирании и притеснений ее правителей. Кое-кто объясняет внезапный отъезд Маргарите страхом: якобы он боялся, что Адмирал, вернувшись, устроит серьезное расследование его преступлений; другие же думают, что предаваясь разнузданным страстям, Маргарите заразился новой в то время, неизвестной болезнью, которую приписывал местному климату, и уехал, надеясь вылечиться в Испании. Во всяком случае, что бы ни послужило причиной отъезда Маргарите, он сделал это очень поспешно, не спросив совета у властей и не задумавшись о последствиях своего поступка, Вместе с группой заговорщиков Маргарите и падре Бойль захватили несколько кораблей, стоявших в гавани, и отплыли в Испанию; тем самым первый генерал и первый наместник Папы Римского в Новом Свете подали всем остальным вопиюще дурной пример, самовольно оставив свои посты.
Глава 3
Стычки с индейцами. Каонабо осаждает Алонсо де Охеду
(1494)
Из-за отъезда Педро Маргарите армия осталась без главнокомандующего, и это окончательно подорвало расшатавшуюся дисциплину. Нет ничего ужасней разнузданной солдатни, которая предоставлена самой себе в беззащитной стране. Солдаты бродили по индейским деревням сбившись в кучу или поодиночке, как им взбредало в голову, и погрязали в самых разных пороках, вызванных алчностью или похотью. Туземцы, возмущенные тем, что им так платят за гостеприимство, отказывались снабжать испанцев едой. Вскоре те начали голодать и хватали любую провизию, которую только могли обнаружить, и вдобавок сопровождали свои действия безудержным насилием. В конце концов после множества вопиющих беззаконий ласковые, мирные туземцы разгневались и доверчивые, гостеприимные хозяева стали врагами испанцев и возжаждали отмщения. Предписания Колумба были позабыты, и его опасения сбылись. От природы робкие индейцы не осмеливались бороться с испанцами, пока те держались вместе и сохраняли дисциплину, но встречаясь с малыми отрядами или даже с отдельными европейцами, бродившими по лесам в поисках пропитании, туземцы учиняли над ними кровавую расправу. Вдохновленные этими мелкими победами и кажущейся безнаказанностью, они становились с каждым разом все агрессивней, и дело принимало угрожающий оборот. Гуатигуана, касик большого селения, расположенного на берегах Рио-Гранде во владениях Гуарионекса, сюзерена Веги, умертвил десятерых испанцев, рыскавших в округе и возмущавших местных жителей своей распущенностью. Следом за этим убийством он поджег дома сорока шести испанцев, поселившихся в принадлежавшей ему деревне. Затем, окрыленный успехом, касик вознамерился атаковать маленькую крепость Магдалена, недавно сооруженную в провинции Вега, и ее коменданту Луису де Арриаге с горсткой людей пришлось укрываться за ее стенами, пока не подоспело подкрепление из Изабеллы.
Но самым грозным врагом испанцев по-прежнему оставался Каонабо, касик Магуаны, кариб по происхождению. Он обладал природным талантом полководца, превосходил умом всех прочих дикарей, был горд и дерзок и вдобавок опирался на поддержку трех своих братьев, доблестных воинов. Он командовал очень многочисленным племенем. Каонабо с самого начала принимал близко к сердцу вторжение на остров белых людей, но особенно раздосадовало его строительство крепости Св. Фомы, возведенной в самом центре его владений. Пока испанское войско находилось в пределах досягаемости в Веге, он опасался нападать на крепость, но когда после отъезда Маргарите испанская община распалась на отдельные группы и рассеялась по острову, он решил, что его час пробил. Крепость была брошена на произвол судьбы, в ней оставалось всего пятьдесят человек. Если скрытно, быстро подтянуть к ней силы, численно превосходящие силы противника, то можно будет учинить такой же кошмарный погром, как и в крепости Ла-Навидад, рассуждал касик.
Однако коварный Каонабо на сей раз столкнулся с серьезным противником в лице коменданта крепости Св. Фомы. Алонсо де Охеда прошел хорошую школу на войне с маврами. Он отлично умел проделывать отвлекающие маневры, разрабатывать хитроумные планы, устраивать засады и водить солдат в яростные атаки. Кто, если не он, мог совладать с индейскими воинами?! Мужество Алонсо де Охеды не знало границ, отчасти из-за природной пылкости и неистового нрава, а отчасти из-за религиозного пыла. Он участвовал в войнах с маврами и индейцами, в больших сражениях и отдельных поединках, в драках, междоусобицах и разных стычках — везде, куда его влекли мятежный дух и жажда приключений, и ни разу не был ранен, ни один волос не упал с его головы. Он даже начал сомневаться, что на свете есть оружие, способное причинить ему вред, и считал, что его хранит Пресвятая Богородица. Охеда хранил в качестве талисмана образок Девы Марии, написанный фламандским мастером — подарок Фонсеки, епископа Бадахоса, который ему покровительствовал. Он везде носил этот талисман с собой — и в селениях, и в глуши полей, и постоянно обращался к Богоматери с молитвами. В крепости или в военном лагере образок висел у него на стене комнаты или палатки, а во время суровых походов по диким зарослям Охеда носил его в мешке; в минуты досуга он вынимал иконку, прикреплял ее к дереву и возносил молитвы своей покровительнице и ратном деле. Короче говоря, Охеда всегда клялся именем Девы Марии, взывал к ней в сражениях и драках к, заручившись ее благосклонностью, готов был участвовать, в любой отчаянной авантюре. Вот каков был Алонсо де Охеда, человек истово верующий, совершивший уйму безрассудств, бесстрашный, как и множество других испанских кабальеро его времени, а большой любитель дальних странствий. Ростом он не вышел, но отличался необычайным здоровьем и удалью; все авторы хроник, посвященных первым открытиям, рассказывают чудеса о его отваге и подвигах.
Произведя разведку местности, Каонабо собрал десять тысяч воинов, вооруженных дубинками, луками, стрелами и копьями с закаленными в огне наконечниками и, тайно пробравшись сквозь леса, внезапно подошел к крепости, надеясь застать гарнизон врасплох. Однако солдаты Охеды не дремали и укрылись в башне, построенной на почти недосягаемой высоте; с трех сторон башню окаймляла река, а с четвертой ее ограждал глубокий ров, так что солдаты, спрятавшиеся в крепости, не боялись внезапного нападения обнаженных воинов.
Увидев, что его планы расстроились, Каонабо решил взять защитников крепости измором. Он расставил своих воинов в окрестных лесах и устроил засады на всех тропках, чтобы перехватывать продовольствие, которое могли приносить испанцам индейцы, и не пропустить осажденных, если бы им вдруг вздумалось отправить из крепости отряд на поиски пропитания. Осада продолжалась тридцать дней и очень измотала гарнизон. Овьедо рассказывает ставший широко известным случай, утверждая, что он произошел с Педро Маргарите, первым комендантом крепости, однако, скорее, это происшествие связано с именем Алонсо де Охеды и относится ко времени осады крепости. Когда гарнизон был уже сильно измучен голодом, в форт пробрался индеец, который принес двух диких голубей для коменданта. Тот вместе с несколькими офицерами находился тогда в башне. Заметив, что изголодавшиеся подчиненные впились тоскливыми взглядами в птиц, комендант сказал: "Очень жаль, что еды на всех не хватит. Я не могу пировать, пока все остальные умирают с голоду". И произнеся это, выбросил голубей за окно.
Во время осады крепости Охеда проявлял кипучую энергию и величайшую находчивость. Он нарушал все хитроумные планы карибского вождя, придумывал, как облегчить положение гарнизона и уязвить врага. Независимо от численности противника, Охеда совершал военные вылазки, всякий раз идя во главе отряда и проявляя отчаянную храбрость, коей он всегда славился. Один он наносил врагу огромный урон и, как обычно, оставался цел и невредим под градом дротиков и стрел.
На глазах Каонабо было убито много храбрейших воинов. Силы его таяли, потому что индейцы, не привыкшие к длительным военным операциям, устали от осады, и каждый день все больше этих горе-вояк разбегалось по домам. Поэтому Каонабо отказался от дальнейших попыток захватить крепость и отступил, восхищаясь удалью и подвигами Охеды.
Однако неугомонный вождь не пал духом, потерпев поражение, а принялся вынашивать еще более отважные и обширные планы. Тайно подобравшись к Изабелле, он убедился, что позиции крепости существенно ослаблены. Многие солдаты страдали от разнообразных болезней, а большинство тех, кто был способен носить оружие, рассеялись по стране. Тогда Каонабо решил объединиться с остальными касиками и, неожиданно напав на поселение, захватить его и перебить всех испанцев, которых только удастся отыскать. Он надеялся, что истребив кучку непрошенных гостей, индейцы навсегда избавятся от подобных вторжений; мечты эти оказались бесплодными, ибо там, где ступает нога цивилизованного человека, власти дикарей приходит конец.
Весть о безобразиях испанцев разнеслась по острову и посеяла ненависть и вражду к ним даже среди тех племен, которые ни разу испанцев не видели и не страдали от их бесчинств. Каонабо убедился, что три главных касика согласны объединиться с ним, хотя и трепещут при мысли о сверхъестественной мощи европейцев, их ужасном оружии и лошадях. Однако создание союза касиков встретило неожиданное сопротивление со стороны пятого вождя, Гуаканагари, властителя провинции Мариен. Его поведение в минуту опасности полностью подтвердило, что испанцы были к нему несправедливы, подозревая в измене. Он отказался присоединиться к другим касикам и нарушить законы гостеприимства, по которым чувствовал себя обязанным защищать белых людей и помогать им с тех пор, как они потерпели кораблекрушение у его берегов. Гуаканагари спокойно оставался в своих владениях, содержа за свой счет сто измученных солдат и с обычной щедростью удовлетворив все их нужды. Это возбудило ненависть остальных касиков, особенно рассвирепели кариб Каонабо и его шурин Беечио. Они вторгались в страну Гуаканагари, оскорбляли и унижали касика. Беечио убил одну из его жен, а еще одну Каонабо полонил и увел с собой. Однако ничто не могло заставить Гуаканагари нарушить верность испанцам. Поскольку его владения непосредственно граничила с испанским поселением, а государства других касиков располагались очень далеко, спутники Колумба, надеясь склонить его к союзу, какое-то время воздерживались от бесчинств на территории этого вождя.
