Мессия

*знамя (шест с конскими хвостами)

**император Кхмеров

* * *

столица империи Кхмеров

Империю Кхмеров теснили с трёх сторон — с запада Дайвьет, но Ли Као Тонг скорее изображал активность, удовлетворившись захватом южного Вьетнама, он лишь искал лучших условий мира (ведь всем известно, что проиграл тот, кто первым его запросит), с юга королевство Сингапура, но и оно не покушалось на исторические владения Кхмеров, удовольствовавшись захватом Малаккского полуострова, Анри де Грасье перенаправил основные свои силы на захват Суматры, а Шотландскую дивизию и вовсе, в полном составе передал Людовику Капетингу-Плантагенету, который приводил к покорности остров Ява. Только пришедшие с севера кочевники всерьёз угрожали империи, и тут вдруг такой подарок. Джайаварман VII отправил послов в Гуаньчжоу* и Сингапур договариваться о заключении мира и принял предложение Джучи. Выставить двадцатитысячную армию проблемой для него не являлось, две трети мужчин в империи были батраками, их легко можно было собрать и втрое больше, гораздо более важной задачей являлось заключение мира с восточными и южными соседями.

*альт. ист. Столица Дайвьет (Вьетнамской империи)

В декабре 1209 года, в Ангкоре, состоялся первый в этой истории четырёхсторонний саммит воюющих держав на высшем уровне: Великого хана Джучи (таковым его признали после предательства веры предков Чингисханом и Чагатаем); императора Кхмеров, Джайавармана VII; императора Дайвьет, Ли Као Тонга; и короля Сингапура, Анри I Грасье (который уже получил подробные инструкции по телеграфу). Мир заключили без особых споров. Дайвьет и Сингапур даже согласились вернуть пленных кхмеров. Не просто так, разумеется, Ли Као Тонг хотел золота, но вполне в рамках приличий (и даже чуть ниже), а король Сингапура оловянные рудники, которые и так мог захватить без особого напряжения сил. Причём, он не претендовал на территорию, только на сами рудники в личную собственность, и готов был даже платить налоги.

Кроме того, Ли Као Тонг обязался поставлять союзникам оружие и боеприпасы. Разумеется, не бесплатно, но по весьма доступной цене. За золото, но что уж тут поделаешь... Дикая Азия ещё не прониклась удобством бумажных банкнот. Впрочем, золота и у Джучи, и у Джайавармана VII хватало. А скоро его будет просто немеряно, нужно только разбить предателя Чагатая и предателя Чингисхана. Всего-то на всего. Словом, кхмеры выставили почти сорок тысяч пехоты с бронзовыми пушками и мушкетами под чёрный порох. Всего десять лет назад это была бы неодолимая сила, но увы, эти десять лет уже прошли.

Абу-Мансур выделил Чагатаю пехотную бригаду из двух полков (шесть тысяч бойцов), тоже собранную из всякого нищего отребья, но зато их обучали ветераны Датской и Франкской дивизий, а вооружал Принципат. Старьём, конечно. Ручными бомбами и ружьями-переломками, которые уже ржавели в арсеналах, после перехода армии на винтовки со скользящим затвором, но тем не менее и это являлось вундерваффе*, на данном конкретном театре военных действий. Были у Великого имама дополнительные силы, но тратить их Ричард не позволил. По телеграфу. Который слышал весь мир. Вернее, посвящённые по всему миру, где бы они не находились. А ещё, куда уж без этого, служащие телеграфных станций, от которых информация утекала как вода через решето. Словом, к марту 1210 года за событиями в юго-восточной Азии наблюдал уже весь мир. Даже тотализатор принимал ставки.

*чудо-оружие (нем.)

Война между старшими сыновьями Чингисхана продолжалась более двух лет, ежедневно стачивая, вторгшуюся в Китай Орду. К июлю 1212 года, под командованием Джучи осталось меньше десяти тысяч старых соратников, а у Чагатая, который постоянно атаковал, и того меньше. Ещё бы год, и кочевников бы вовсе не осталось, но шестнадцатого июля 1212 года погиб старший сын Чингисхана.

Деревянный мостик, через небольшую речушку, взлетел в небеса как раз в тот момент, когда Джучи доехал до его середины. Взрыв был такой силы, что опознать Великого хана удалось только по сапогу на правой ноге, которую выбросило на берег, всё остальное, видимо, унесло течением.

Что за мина была заложена под мостом и почему она взорвалась именно в тот момент, когда на мост въехал Джучи, понять так и не смогли. И не надо. Стабилизация нитроглицерина (динамит) являлась одной из самых секретных технологий Принципата, а уж электродетонатор и подавно. Хоть они и массово применялись при строительстве Суэцкого канала, доступ к их использованию имело всего одно подразделение — сапёрный батальон особого назначения, подчиняющийся напрямую Принцепсу. Но у Ричарда, в Ливерпуле, были свои специалисты, о которых не знал даже Спящий Леопард. Догадывался, конечно, но не знал точно. Да и не хотел знать, ему и своих забот хватало.

Почему Ричард вдруг решил прекратить междоусобную войну Орды? Исключительно потому, что на её остатках решил поучить воевать своих львят. Уже два года во Владивостоке служили все, достигшие двенадцатилетнего возраста, наследники, посвящённых его в тайну королей и герцогов и не только посвящённых. На двенадцатой сессии сената был принят закон о цензе, теперь одних денег было мало, нужна была выслуга лет, с обязательным участием в боевых действиях, поэтому своих наследников служить отправили все сенаторы. Служили они в одной роте, ротным командиром которой был сам Львиное Сердце, а взводными у него самые суровые преторианцы. Служили и все три его родных сына: восемнадцатилетний Генрих, шестнадцатилетний Амори и тринадцатилетний Ричард-младший, поэтому в бой их нужно было успеть повести самому.

А время уходило. Пятьдесят пять — это ещё не старость, но до неё осталось уже совсем немного, а накал борьбы между Джучи и Чагатаем снижался с каждым днём. Так вяло, как в последние полгода, они могли провоевать ещё лет десять, поэтому развязку пришлось ускорить. Наследников Джучи не оставил, поэтому его войско, ожидаемо, раскололось на две части. Большая перешла к доблестному Чагатаю, а меньшая к спивающемуся Чингисхану. Людовик Геноцид, хоть и не лез во внутри китайские дела, без движения всё это время не сидел, поучаствовав в совместной с Ле Брюном японской карательной кампании, подавлении восстания против христианства в Корее и аннексии Тайваня, поэтому вверенные ему войска ещё не успели превратиться в армию мирного времени.

Чагатай был мужчиной очень энергичным, заняв после смерти брата, царство Дали, и став шахом западного Китая, он, всего за полгода, железом установил на контролируемой территории шариат, просто вырезав всех недовольных и начал готовить наступление на восток. Мудрый Абу-Мансур продолжал поставлять ему наёмников, вернее сплавлять потенциальных преступников, которые постоянно рождаются в любом обществе и в любое время, император Кхмеров тоже предпочёл откупиться от бешеного кочевника войсками, признав его наследником Джучи. Пусть лучше этот безумный угробит сорок тысяч его подданных где-то на востоке Китая, чем вторгнется со своим шариатом в саму империю. Признал Чагатая наследником и император Дайвьет, Ли Хюэ Тонг, сменивший на престоле отца в 1210 году. Тонг-младший был христианином, причём очень образованным, изучившим не только шесть языков, но и историю противоборства христиан с мусульманами, нисколько не сомневался, чья будет победа, но, безмерно уважаемый им король Сингапура, попросил дикаря признать наследником Джучи и все заключенные договорённости продолжать исполнять. Телеграфная станция в Гуаньчжоу работала бесперебойно, поэтому Ли отлично понимал, что это просто игра. Принципат уже построил железную дорогу с железными мостами от Тобола до Буды, и продолжал строить со скоростью тысячу миль в год, море вспахивали пароходы, которые только и ждут окончания строительства Суэцкого канала, а небо занимают не воздушные шары, пригодные только висеть на якоре, для корректировки огня артиллерии, или плыть по ветру, а самолёты, которые уже перевозят по шесть пассажиров из Марселя в Карфаген. А ведь вместо пассажиров они могут перевозить по шесть бомб, из Шанхая на глупую голову Чагатая. Могут, но не хотят. Им интересно играть. Смысл затеянной игры Ли Хюэ Тонг не понимал, но лучше, ничего не понимая, играть за победителей, чем что-либо понимать со стороны проигравших. Игрок в шахматах один, а фигур у него много. Отец когда-то выбрал правильную сторону, и из пешки прошёл в ферзи. Конечно, ферзём тоже ходит игрок, но быть им гораздо приятнее, чем простой пешкой, поэтому правила император Ли принял безоговорочно. Сказал ему Анри признать глупого кочевника и продолжать поставлять тому оружие, так и будет. Значит так в этой игре запланировано. Не все фигуры должен срубить лично ферзь.

В феврале 1214 года, накопив достаточно сил, оружия и боеприпасов, Чагатай начал Джихад против христианской части Китая. Причём, не спросив благословения у Верховного имама. Сам решил и сам начал. Не удивительно, крутой ведь мужчина, целый шах. Его, конечно, уже с нетерпением ждал Геноцид, но держать свою роту в окопах Ричард не хотел. Окопы удержат и плебеи, а для рыцарей, тем более, будущих сенаторов, должно проложить другой путь к славе. От них требовалось проявить гораздо больше доблести. Поэтому роту своих воспитанников он повёл навстречу, на вражескую территорию. Диверсионный отряд. Лично повёл. Слишком большой риск? Конечно, но ему на это было наплевать, он в этой жизни уже прожил 'лишних' шестнадцать лет, не погибнув с арбалетным болтом в шее под Лемузеном, эти шестнадцать лет он потратил, в основном, на воспитание достойной смены, себе и своим 'апостолам'. Теперь им предстоял 'выпускной' экзамен. Жестокий экзамен, не сдавшие его лишатся жизни, зато сдавшие станут уже настоящими Героями.

— Что там, лейтенант? — Ричард убрал в чехол бинокль и протёр слезящиеся глаза — Я уже слишком стар, чтобы быть разведчиком.

Заместитель командира роты, старший сын, Генрих-львёнок, уже два года, как достигший совершеннолетия, но до сих пор так и не получивший золотых шпор, доложил, не отрываясь от бинокля.

— Встали на вершине холма, Сир.

— Капитан, Генрих. Сейчас я ваш капитан.

— Извините, Сир. То есть капитан. Встали неверные на том холме, начинают разбивать лагерь.

— Четверть пятого по полудню. — взглянув на часы, задумчиво произнёс Ричард — Они могли пройти ещё, как минимум, три мили, ведь до позиций Геноцида довольно далеко. Интересно, кого они боятся и почему не послали дозор, проверить наш холм?

— Между нами речка, да и холмик у нас маленький, пренебрегли. А боятся они, скорее всего нас, капитан. Наверняка они уже в курсе, что мы вышли в рейд, нас ведь видели китайцы в шести деревнях. Отец, получается, что мы только своим выходом, замедляем им движение на три мили в сутки?

— Отец — будете обращаться ко мне дома, лейтенант. Вряд ли они боятся именно нас, скорее, предполагают, что наш отряд такой не единственный. Хотя, значит в том числе и нас, и мы их не разочаруем. Сержантов Амори Плантагенета и Генриха Штауфена-Бомона немедленно ко мне. Остальным оборудовать оборонительные позиции, в режиме скрытности третьей степени. Стрелковые ячейки по периметру рощи на вершине холма. Здесь мы примем бой, поэтому пусть все очень постараются успеть организовать круговую оборону. Иначе, все мы все тут и останемся, в одной братской могиле.

— Есть, капитан! — Генрих Плантагенет исчез, как призрак.

— Сир! То есть капитан, сержанты Бомон и Плантагенет прибыли в ваше распоряжение.

— Скромнее юноши и тише, вы не на параде. Вы нарисовались как на батальную картину маслом, но за нами, к сожалению, сейчас могут наблюдать только враги. Учтите это на будущее. Итак, Генрих, вы наш лучший артиллерист-миномётчик. Достанем мы отсюда до шатра Чагатая?

— Отсюда — нет, капитан. Но с самой вершины холма точно достанем. Нужно только тихонько спилить пару деревьев и все ветки, и соорудить помосты футов пяти высотой, к утру с этим точно управимся. Ударить предлагаю с самым рассветом. Клянусь, что накрою шатёр с третьего залпа!

— Действуйте, сержант Бомон! У нас два миномёта и шестьдесят мин, значит, у вас тридцать залпов. Вернее, не залпов, а дуплетов. — усмехнулся Ричард — Эх, знать бы, что так близко встретимся, взяли бы побольше...

Генрих Штауфен-Бомон приложил руку к обрезу своего шлема, вернее, пехотной каски, и молча умчался готовить позиции.

— Сержант Плантагенет.

— Слушаю, капитан!

— На этом холме нас обязательно зажмут, даже если Генриху удастся прикончить самого Чагатая. Геноцид начнёт своё наступление только утром двадцать пятого, значит держаться нам двое суток в полном окружении. Ричард-младший служит в вашем отделении, отправьте его с донесением в штаб Людовика Блуа. Через час оно будет готово, пусть отправляется ещё до наступления темноты.

— Я могу приказать ему, капитан, но уверен, что он откажется подчиниться. Придётся вам назначить другого посыльного.

— Наверняка откажется. — печально кивнул Ричард — Но хоть один Плантагенет должен уцелеть.

— Уцелеть для чего, капитан? Чтобы жить с клеймом, сбежавшего с поля боя, где погибли его отец и старшие братья? Вы плохо знаете Ричарда-младшего. Сам я ему приказывать не буду, не хочу подрывать свой авторитет перед боем, пришлю его к вам. Разрешите идти?

— Не разрешаю, оставайтесь на месте. Вестовой, вернуть сюда лейтенанта Плантагенета и сержанта Бомона.

Вернулись. Ричард внимательно заглянул в глаза каждому из юношей.

— Скорее всего, завтра-послезавтра мы все умрём. Умрём красиво, но, увы, безвозвратно. Нас меньше сотни, а их почти двадцать тысяч, так что шансов выжить у нас нет. Разве что чудом. Преклоните колени, дамуазо, я считаю, что вы заслужили право и честь, погибнуть в золотых шпорах.

Пройдя ускоренную процедуру акколады, Генрих-львёнок поднялся с колена, сжимая золотые шпоры в правом кулаке.

— Я думал, что уже никогда этого не дождусь. Да, нас всего сотня, но зато все мы герои, как в битве при Яффе, Сир. Если мы и погибнем, то так, что мусульманам больно будет об этом вспоминать. 'И мы никогда не планировали жить вечно'* — процитировал он отца.

*фраза Ричарда, произнесённая перед взятием Антиохии

— Ну, что ж. В прошлый раз я погубил вас всех, так и не родив. — задумчиво произнёс Ричард непонятную фразу — Мне нравится ваш настрой, дети. Не скрою, наша смерть будет абсолютно бесполезной, для Принципата, а скорее всего даже вредной. После нас, уже никто из сенаторов не отправит своих детей служить, но зато мы с вами уйдём отсюда под фанфары. Посыльного не отправлять. Доверимся судьбе. Удача любит храбрых дураков.

— Мы победим, отец!

— Капитан.

— Нет, отец. Сегодня, возможно, наш последний мирный вечер в этой жизни, побудем напоследок семьёй. Предлагаю вызвать Ричарда-младшего и вместе поужинать. Но я чувствую, что мы победим, хоть и выживем скорее всего не все.

— Чувствует он. — усмехнулся Ричард — Хотя, идея с ужином мне нравится

— Мы точно победим, Сир. — добавил рыцарь Сэр Амори — Нам нужно готовиться не к обороне, а к атаке. Для удара в спину бегущим неверным.

— Одной ротой, против двух гвардейских туменов и десятка тысяч пехотинцев с артиллерией?