Глаз бури

  Кто придумывал этот больной сюжет для сновидения? Ирвин не знал стольких подробностей из его прошлого. Скорее всего, просто задавал общую направленность сна на основе того, что чувствовал сам...

  Вскоре солнечный свет перестал пробиваться сквозь землю, и Адам остался один во всепоглощающей темноте.

* * *

  Облегчение и отдых в тишине были недолгими. Следующий сон резко перебросил его, ослабевшего и задыхающегося, прямо на холодную жёсткую поверхность — словно рыбу, выпавшую из сетей на палубу рыболовного судна.

  Восстановив дыхание и успокоившись, Адам открыл глаза. Помещение, в котором он оказался на сей раз, было уставлено какими-то приборами и стеллажами и напоминало лабораторию. А он здесь находился в роли подопытного, судя по тому, что лежал на операционном столе, одетый в больничную пижаму. Тело по-прежнему оставалось нереалистично гладким без изъянов и худосочным, как в четырнадцать.

  Адам так увлёкся изучением новой обстановки, что не сразу заметил незнакомку, застывшую, подобно статуе, позади операционного стола. Лишь повернувшись и сев на столе, он увидел её, молчаливо наблюдающую за своим "пациентом".

  Она носила белый лабораторный халат с закатанными до локтей рукавами, а под ним — строгое чёрное платье до колен. На её мертвенно-бледной коже болезненно выделялись тёмные вспухшие вены. Белые, как у альбиноса, волосы были убраны в тугой пучок. Глаза выглядели неестественно и странно: словно почерневшее изнутри глазное яблоко и красная радужная оболочка. Вставила цветные контактные линзы, чтобы придать своему образу ещё больше эксцентричности?

  От неё исходила сила, надменность и скука королевской особы. Если с псевдо-Бенджамином всё было понятно, то сейчас Адам не мог объяснить самому себе, какой выверт подсознания создал её — и почему именно её? В ней не было ни одной узнаваемой для него черты. Её пронизывающий насквозь взгляд вызывал стыд и смятение, словно Адам был полностью раскрыт перед ней.

  — Кто ты такая? — не придумал он ничего умнее для начала беседы, так как незнакомка не спешила заговаривать о чём-либо первой.

  — Меня знают под именем "Салем". Или "Королева Гримм", — ответила она приятным грудным голосом.

  — Что ж, значит, именно так тебя представляет моё больное воображение... — Адам устало вздохнул и протёр ладонью лоб. — Надо поменьше общаться с Феннеком.

  Женщина усмехнулась, окончательно перестав напоминать неживую статую.

  — О, нет, я более чем реальна. Твой маленький плетельщик снов17 не создавал меня.

  Это она сейчас так Ирвина назвала?

  — Тогда что ты делаешь в моём сне?

  — У меня есть для тебя особое задание. Посмотрим, так ли ты хорош и перспективен, как уверяет меня Синдер. Найди мне Реликвию Разрушения. Её украл кто-то из вашего бывшего вакуанского отделения, ты быстро вычислишь вора.

  В таком случае, вычислять вора придётся всего из двух вариантов. Но насильно забрать что-либо у любой из сестёр Инаба — невыполнимая задача.

  — Что ещё за реликвия? Я даже не представляю, как она выглядит.

  — Можешь не играть передо мной деревенского дурачка. Недостающую информацию ты легко отыщешь либо сам, либо обратившись к Синдер.

  — А если я откажусь искать эту вещь?

  — Ты не можешь отказаться, — убеждённо произнесла Салем. — Иначе я убью всех, кто тебе дорог. Способом, против которого ты ничего не сможешь сделать. Хочешь посмотреть демонстрацию?

  Она обошла операционный стол и остановилась напротив него, чуть улыбаясь уголками тонких бледных губ.

  — Нет, — спокойно ответил Адам, прямо глядя на неё. — Не хочу.

  — Я же вижу: ты до сих пор считаешь меня частью своего сна. Но я могу доказать тебе, что не являюсь плодом твоего воображения и имею некое влияние на реальность, — она взмахнула рукой, и перед ним появились три информационных окна, как будто всё это время он находился в виртуальной реальности, а не во сне.

  Адам вчитался в текст: это были досье на Дейдре, Эрика и Сэма, по стилю и содержанию похожие на те, что выдавал Ренар, пользуясь своей "базой данных".

  — Эти трое тоже попали под действие сил твоего ученика и сейчас видят кошмары. Выбери одного из них. Самого бесполезного, например.

  — Мне не нужна демонстрация, — ровно и чётко сказал Адам, хотя внутри кипел от злости. — Я не буду выбирать.

  — Хорошо, я выберу сама, — она подошла к ближайшей стене и провела по ней ногтем, породив тонкую сеть трещин, быстро разрастающихся по неровной поверхности.

  Отвалившиеся куски стены открыли тёмный проход, ведущий в неизвестность.

  — Следуй за мной, маленький скептик.

  Ему не хотелось никуда идти, но какая-то неведомая сила заставила его спрыгнуть со стола и зайти в проход вслед за безумной женщиной. Путь напоминал штольню в горе, но вывел их не в гористую местность, а в заснеженный ночной лес, где разгулялась метель.

  Лёгкая хлопковая пижама продувалась всеми ветрами, и Адам чувствовал обжигающий холод каждой клеточкой своего тела. Аура опять не защищала его в этом воображаемом мире.

  Салем недолго вела его сквозь снегопад и вдруг остановилась, дав ему возможность осмотреться. Перед ними утопали в снегу две фигуры: Дейдре, намного младше себя настоящей, укутанная в великоватый для неё пуховик и шерстяную шаль, трясла своего спутника. Но тот не подавал никаких признаков жизни, тяжело привалившись к стволу дерева. Его короткие, торчащие клочками волосы, всё его лицо и светлая куртка были залиты кровью — видимо, его ударили чем-то тяжёлым по голове, но орудия преступления нигде не было видно.

  — Пап... Папа, вставай! — Дейдре игнорировала состояние отца. — Нам надо возвращаться в посёлок... Так холодно!..

  Адам, пошатываясь под порывами ледяного ветра и прикрывая глаза от снега, подошёл ближе и позвал её по имени. Девушка (хотя по возрасту скорее девочка) оторвалась от отца, но, кажется, не узнала Адама, полностью захваченная повторным переживанием своего прошлого. Он вспомнил, как она рассказывала ему об этом случае в минуту откровенности.

  Ей было где-то двенадцать или тринадцать. Она жила вместе с отцом в шахтёрском посёлке. Каждый вечер пятницы отец проводил в трактире допоздна, и Дейдре не ждала его. Но в ту ночь погода сильно испортилась, и она волновалась, что подвыпивший и плохо владеющий собой отец не сможет благополучно добраться до дома. Одевшись потеплее, она отправилась на поиски, несколько часов бродила по посёлку и вокруг него, прежде чем, наконец, нашла бездыханного отца в лесу, с пробитой головой. Даже если он всё ещё был жив к тому времени, она не успела бы дотащить его до местного врача.

  Ирвин извлёк на свет её старую боль и давно пережитые страхи. Беспомощность, бессилие, отчаяние, скорбь. Образ кошмара, похожий на тот, в котором оказался Адам, но с индивидуальными особенностями.

  Он не знал, как ей помочь, и просто подбирался ближе сквозь снежную метель, надеясь, что она разглядит его, вспомнит и придёт в себя.

  Внезапно что-то очень быстрое и длинное, как змея, проскользнуло по снегу к маленькой Дейдре. Та вскрикнула, падая на колени. Какие-то чёрные верёвки опутали её тело, не позволяя двигаться.

  Вот оно. "Демонстрация" началась. Но Адам не собирался безучастно наблюдать, позволив какой-то сумасшедшей, много возомнившей о себе, играться с чужими страхами и болью. Если это осознанный сон, то он мог самостоятельно вносить в него изменения. Точно так же, как Салем проделывала свои фокусы с появляющимися в воздухе досье и верёвками — или что это за чёрная пакость, живущая собственной жизнью?

  Ему нужно было оружие, чтобы помочь Дейдре выпутаться. Он подумал об Уилте и Блаше, отчаянно пожелал снова почувствовать их успокаивающий вес в руках — и у него получилось.

  С победным криком, игнорируя первые признаки обморожения, Адам подхватил меч и бросился к Дейдре, бьющейся в тисках из живых верёвок. Ему удалось срезать и откинуть в сторону большую часть из них, но верёвки быстро срастались заново и ползли обратно к девушке.

  Расправившись с остатками верёвок на теле Дейдре, он оттащил её на относительно безопасное расстояние от них и хорошенько встряхнул.

  — Дейдре, всё происходящее — просто плохой сон! Давай же, вспоминай меня! Я не справлюсь без твоей помощи.

  — А-а? — она тупо вылупилась на него, как баран на новые ворота. — У тебя губы синие. Почему ты в пижаме?

  Чёрт, он же мог преобразить себе одежду во что-нибудь более подходящее к обстановке! И сапоги, тёплые сапоги точно не были бы лишними. Он уже не чувствовал пальцев на ногах.

  Салем тем временем вырастила целую верёвочную стену и готовилась атаковать их с удвоенным усердием.

  — Ой, а как ты это сделал? — Дейдре с недоумением пощупала его новое пальто.

  — Придумал. И ты придумай себе какое-нибудь оружие. Быстро! — он грубо развернул её по направлению к врагу, чтобы она его заметила и осознала масштабы катастрофы.

  Вид стремительно надвигающейся живой и очень кровожадной изгороди мгновенно отрезвил её и привёл в чувство.

  — Мачете! — завопила Дейдре, вошла в раж и принялась рубить новосозданным оружием тянущиеся к ней жгуты. — Праховая граната, прямо по курсу! Ещё праховая граната, направление — два часа!

  — Не обязательно орать! — заметил он, вставая спиной к её спине и зачищая Уилтом те хищные жгуты, до которых она не дотягивалась.

  — Мне так нравится. Огнемёт!!

  Вот это она удачно придумала: огонь действовал очень эффективно против живой изгороди. Но она быстро восстанавливалась, а Салем не выглядела уставшей от необходимости постоянно творить.

  Надо было ликвидировать источник, пока они сами не выдохлись и не упали замертво от истощения. Адам всё ещё не чувствовал в себе ни намёка на восстановление ауры, Дейдре тоже.

  Убедившись, что Дейдре ловко управляется с огнемётом и не нуждается в присмотре, он совершил марш-бросок к противнице, прорубая себе путь сквозь её плетения.

  Салем встретила его надменной улыбкой и чистым безумием, светящимся в глазах. Вот с кого Фолл копировала образ отбитой и безбашенной сумасшедшей...

  Блокировать его удар она даже не пыталась — лезвие Уилта легко прорезало её тело насквозь, от плеча до желудка, как подтаявшее на солнце масло. Из раны потекла чёрная слизь, пачкая её белый халат, клинок Адама и снег вокруг. Но уже через секунду края фатальной раны срослись обратно, а Салем лишь отряхнула грязь с одежды.

  Во сне невозможно умереть по-настоящему? Но как тогда она собиралась убить Дейдре?

  — Ты ничего не сможешь сделать, я же говорила. Смотри!

  Позади него раздался испуганный вопль. Адам развернулся и рванул назад, проклиная себя и всё на свете, но уже опоздал. Под Дейдре разверзлась яма, кишащая всё теми же чёрными верёвками, теперь имеющими отвратительное сходство с червями. Он схватил увязнувшую девушку за руки и со всей силы потянул её на себя, но не преуспел и сам начал соскальзывать в яму. Можно было бы попробовать снова обрезать верёвочных червей с тела Дейдре, но эта чёрная пакость задавила их количеством, тесно оплела их обоих и мешала двигаться.

  Он проиграл, но не хотел принимать поражение и отпускать Дейдре. Та тоже вцепилась в него, как в своё единственное спасение. Их затягивало в яму вместе, пока Салем не вмешалась, вырвав его из объятий девушки и переместив обратно на утрамбованный в недавнем сражении снег.

  Черви погребли Дейдре под собой и уползли обратно в разрытую землю, не оставив после себя ничего.

  — Упёртое дитя, послушай: смерть от моей руки в Мире снов означает и смерть в Бодрствующем мире. Проверь, когда проснёшься. Реликвия Разрушения и мёртвый вор — за тобой. Не справишься до начала фестиваля — я навещу тебя снова.

  Опять маловразумительная тарабарщина. Как он устал от всего этого.

  Салем создала себе новый проход и уже шагнула одной ногой в него, но Адам окликнул её:

  — Почему бы тебе не найти и убить его самой, пока он спит, о всемогущая стерва?

  — Реликвия даёт вору ментальную защиту, сквозь которую я не могу пробиться. Его можно найти только в Бодрствующем мире.

  — Какая досада...

  Кажется, он сошёл с ума, и его мозг беспрерывно генерирует бредовые видения.

  — Но у меня есть один старательный мальчик, который поможет мне с моим небольшим затруднением. Я жду, Адам. С нетерпением жду от тебя хороших вестей, — с этими словами она исчезла в закрывшемся проходе, оставив Адама в одиночестве перед опустевшей ямой.

  Метель давно закончилась, и лес, со смертью Дейдре полностью утративший свои функции, выглядел теперь неживым и заброшенным. Адам ненавидел чувство бессилия и беспомощности — оно возвращало его в тот день, когда умер Бенджамин. В ту комнату, разукрашенную его кровью. К тому человеку, который так легко установил над ним свою власть — пусть ненадолго, пусть Адаму и удалось вырваться, расправиться с ним и отомстить, но воспоминания о бессилии до сих пор жили в нём и отравляли его существование.

  Он не смог помочь Дейдре точно так же, как и Бенджамину семь лет назад.

  Почему он не мог выйти из порочного круга? Он прикладывал столько усилий к тому, чтобы стать лучше, сильнее, предусмотрительнее — но их оказалось недостаточно. В этом мире слишком много могущественных психов, которые уверены в своей непобедимости и вседозволенности, и он всё ещё не знает, как добраться до них всех, как заставить их пожалеть о своём высокомерии. Как уничтожить их.

  Уничтожить.

  "Реликвия Разрушения", — эхом пронеслись слова Салем над верхушками припорошенных снегом деревьев.

  Что представляет собой эта долбанная реликвия? Что она умеет разрушать? И как? Чего он сможет достичь с помощью неё?

  Как она поможет ему обмануть ту, что умеет проникать в чужие сны?

  Очень интересные вопросы.