— За ними послали. Ты пойдешь на стоянку у Лунного озера, заберешь оттуда Саами'Дан, потом отправишься в лагерь у Сонной лощины, там Арн'Кай. Потом — к окраинам леса, в лагерь гонцов, на это тебе хватит и полутора суток. Остальные прибудут сразу туда, затем вы пойдете в столицу людей к тому магу, который создает колдовское оружие. Времени в обрез, если план людей провалится — туго тогда уже нам будет, потому что они не устоят.

Т'Альдин кивнул и стал собираться в дорогу.

* * *

За день Данила умудрился исколесить чуть ли не весь город, буквально на бегу решая возникающие проблемы. Принял партию мушкетов, отправив несколько экземпляров на доработку, проверил работу патронного цеха, обсудил с заместителем Кадиаса, занятого с минометами, переделку партии гоблинских фитильных аркебуз в капсюльные, а затем принялся за собственно капсюли. Чеканщики начали клепать колпачки, министр Латтус уже получил первую небольшую партию очищенной гремучей ртути.

Время ушло далеко за полдень. Данила вернулся во дворец, пообедал, как обычно, лишившись двух пирожных, и прилег отдохнуть. С каждым днем он устает все больше, просыпаться и вставать с каждым утром все труднее. Сдает на глазах, причем настолько быстро, что даже сам это замечает. Увы и ах, но своего самого прочного внутреннего стержня он лишился. Говорят, надежда умирает последней... Брехня.

У Данилы была очень сильная мотивация. Отомстить серым ублюдкам, это раз. За себя, за концлагерь, за усатого товарища, имени которого он так и не узнал, за ту изможденную, некрасивую девушку на раздаче еды, которая навсегда врезалась ему в память и которой уже почти наверняка нет в живых, за всех остальных. Не допустить, чтобы геноцид произошел с другими странами и землями, это два. И третье — победа была для Разумовского, неудачника по жизни, прямой дорогой к триумфу. К шансу наконец-то стать хозяином собственной судьбы. Деньги, достаток, возможность заниматься любимым делом, решить проблемы на личном фронте... Он надеялся вернуться и зажить по-человечески... Но не судьба. Надежда умерла, потому что теперь Данила знает: обратного пути нет. Успех, достаток, собственная оружейная фирма, скромный особняк этажа на три, машина из той категории, на которую девяносто девять и девять десятых земного населения могут только облизываться, стройная, упругая акробатка или гимнастка на пассажирском сидении в этой машине... Всего этого уже не будет. Он заперт, словно в банке, в средневековом мире, где нет ни машин, ни интернета, ни элементарных бытовых удобств вроде душа и кондиционера, где не играют горячо любимые Данилой рок и транс, где девушки упитанны, краснощеки и не слыхали о фитнесе... Где он чужой и останется чужим.

Стержень, который поддерживал его, сломался. Должно быть, в тот момент, когда человек нажимает на спусковой крючок приставленного к голове пистолета, он меняется. Навсегда становится иным. Правда, рассказать об этом могут только те, у кого пистолет дал осечку. По сути, Данила совершил то же самое, когда послал Роктис к черту. Сознательно сделал свой выбор и ступил за грань, распрощавшись с жизнью, смирившись с собственной смертью в течение нескольких дней.

И вот теперь смерть отступила... Но и жизнь не вернулась. Или, может быть, вернулась, но не полностью. Не до конца. Не вся. А полужизнь — не жизнь. Гори оно все синим пламенем.

Данила повернулся набок и закрыл глаза. Видимо, шагнув за грань, он не смог вернуться обратно. Потому что теперь работает на износ, буквально убивая себя, и ему уже все равно. Точнее, даже не все равно: хочется, чтобы это скорее закончилось. Как угодно, только пусть уже закончится, наконец, он слишком устал тянуть эту волынку.

* * *

Подремав несколько часов, Данила проснулся ближе к ужину. Делать пока особо нечего, шестеренки крутятся без него. Что там будет дальше — черт знает. Ясно, что уничтожение огромных пушек точку в войне еще не поставит. У гоблинов все еще остаются танки, которые, будучи снабженными кабинками для стрелков на крыше, запросто могут оказаться практически непобедимыми. Орки швыряют тридцатикилограммовую гранату на сто метров, но гоблины стреляют на триста. Из отчетов участников боя Разумовский четко уяснил себе, что онагры как противотанковое оружие не подойдут. У них нет возможности стрелять достаточно тяжелыми гранатами на приемлемое расстояние.

Касательно минометов, тут Данила иллюзиями себя не тешил. Заряда в мину поместится максимум килограмм пороха, этого мало, чтобы поражать танки ударной волной и осколками. Контактный взрыв мог бы быть более действенным, но у Данилы нет ни малейшего представления, как устроен безопасный ударный взрыватель. Одним капсюлем тут не обойдешься.

Перебрав в уме несколько концепций, инженер последовательно отбросил все. Все, что у него есть из детонаторов — это огнепроводная трубка либо фитиль. Для обычной противотанковой гранаты, бросаемой почти в упор, это работает, однако для поражения танка на расстоянии запал не годится, так как слишком сильно надо подгадывать момент. Тридцать орков-гранатометчиков уничтожили два дракона, просто усеяв землю пред ними фугасами. Было бы орков меньше, а везения у гоблинских танкистов — больше... Могло бы и не сработать.

Даниле пришлось признаться самому себе, что в подобных стартовых условиях задача по производству простейшего гранатомета неосуществима. Капсюль решил бы проблему, но оружие с капсюлем, созданное человеком, не имеющим ни малейшего опыта в создании детонаторов и взрывателей, непременно будет предельно опасным в использовании и даже переноске. Не пойдет. Один-два несчастных случая — и солдаты будут бояться своего оружия еще больше, чем драконов.

Простейшее средство, позволяющее уничтожить любой, даже самый совершенный и самый защищенный танк, доступное любому, даже нерегулярному войску — управляемый фугас. Композитная броня из обедненного урана, динамические защиты, системы перехвата ракет и гранат — бессильны, когда под днищем взрывается двадцать-тридцать кило тротила. Взрывчатка, электродетонатор, провода, батарейка — больше ничего не надо.

Проблем тут, впрочем, две. Фугас должен быть заложен в месте, где пройдет танк, заранее — это раз. Электродетонатора и батарейки у Данилы нет — это два.

Инженер сел на кровати и выглянул в окно. Смеркается постепенно, дело к ужину идет. А проблему с танками придется решать, и очень скоро. Конечно, пробить броню средневекового танка можно даже обычной средневековой же пушкой, однако и тут задача, в короткие сроки не реализуемая. Отлить примитивнейшее бронзовое орудие времен наполеоновских войн — фигня вопрос. Но одна пушка сама по себе бесполезна, слишком уж долго ее перезаряжать. Даже если дальность эффективной стрельбы будет метров пятьсот, а скорее всего триста, так как о точности только мечтать можно, все равно у расчета нет шанса сделать более чем два выстрела по надвигающемуся танку. Чтобы гарантированно остановить 'дракона' — батарея нужна. Пушек пять. А если пойдет массированная танковая атака, от двадцати до сорока машин — даже пятидесяти не хватит, и всего лишь несколько драконов, достигнувшие позиций, поставят точку в этом сражении.

Кроме того, пушки катастрофически немобильны и требуют поддержки пехоты, вооруженной огнестрелом. Слишком много 'против', в том числе невозможность в короткие сроки создать достаточно пушек и обучить достаточно артиллеристов, ставят крест на этой идее.

Тут появился слуга и с поклоном осведомился, велят ли 'их светлость' подавать ужин незамедлительно. В этот раз принесли ароматный бульон, четыре разных салата, мясные рулетики с тонкими деревянными шпильками, на сладкое — что-то вроде киселя и маленькие пирожки с сыром и вареньем. Вино — как обычно, легкое и хорошее, в супермаркете такое не купить.

Данила, попивая бульон и наяривая грибной салат, задумчиво содрал зубами рулетик со шпильки, работая челюстями, бросил тонкий деревянный колышек на стол и внезапно застыл. Ну да, вот ответ драконам. Короткий, всего на четыре буквы.

ПОБС.

Подкалиберный оперенный бронебойный, мать его за ногу, снаряд. Мелкий засранец, поставивший точку в истории танковых нарезных орудий. Данила должен был раньше вспомнить и про него, и про современные противотанковые пушки, и про австрийскую 'IWS 2000', наконец. Вот оно, решение.

Действительно, противотанковая винтовка, разработанная австрийцами, способна пробивать своей двадцатиграммовой стреловидной пулей из карбида вольфрама или обедненного урана до сорока миллиметров катаной гомогенной брони. У Данилы, ясен пень, нет ни вольфрама, ни урана, да и порох дымный вместо бездымного, но и у 'дракона', если на то пошло, тоже брони как таковой нет в принципе. Деревянный корпус, обшитый относительно мягким неброневым металлом. Так, чтобы арбалетные болты не пробивали. Свинцовые пули гладкоствольного оружия, конечно же, тоже не пробьют. Но вот если вместо свинцовой пули использовать ПОБС из закаленной стали, летящий со скоростью всего двести метров в секунду... Не выдержит броня дракона. Попадание в резервный бак с топливом — практически стопроцентное возгорание. Попадание в турбину — падение мощности вплоть до невозможности двигаться и превращение экипажа в паровую котлету за счет утекающего пара. Попадание в бак с водой — гораздо более быстрое расходование воды, что в боевой обстановке может быть равнозначно уничтожению. Повреждение подавляющего большинства трубок — тоже остановка. Данила не был уверен, сможет ли его пуля пробить распределительный куб и сам котел — они должны быть сделаны из высокопрочного материала — но если сможет, то это, опять же, равносильно уничтожению.

Разумеется, с драконами легко справилась бы любая нарезная винтовка, да хоть 'калаш'. Но нарезные стволы, увы, невозможны в данном месте в данный момент. А вот подкалиберные пули — вполне реальны.

Разумовский поспешно доел свой ужин, сложил тарелки одна в одну, поставил у двери, чтобы слуги могли забрать их, не мешая ему работать, и выставил на стол свои чертежные принадлежности. Ночка, черт возьми, предстоит интересной, потому что у Данилы в запасе только эта ночь и есть. С утра начнется сборка мин, испытание минометов, подготовка к вылазке — времени на противотанковое ружье не найдется. Оставят ли гоблины ему время после рейда — еще не факт.

Очертания будущего драконобойного ружья перебрались из головы на бумагу легко и непринужденно. Ствол — миллиметров двадцать, не меньше. У австрийской 'гладкостволки' — пятнадцать и две десятых, но у них и технологии, и культура производства, и недоступные материалы... А Даниле придется разрабатывать патрон, исходя из совсем других реалий. Пожалуй, именно с патрона, раз так, и надо начать.

Подкалиберный бронебойный снаряд состоит из корпуса катушечной или иной формы, проще говоря — поддона, в который вставляется тяжелый стреловидный оперенный боеприпас диаметром примерно в три-четыре раза меньше калибра орудия. Материал ПОБСа — металлокерамические сплавы, обладающие высокой прочностью и удельным весом, но Даниле придется обойтись закаленной сталью. А чтобы масса была приемлемой, да еще с учетом того, что дымный порох в принципе не способен разогнать снаряд до полутора тысяч метров в секунду, придется делать ПОБС более крупным.

Главный смысл подкалиберного снаряда в том, что он обладает дульной энергией пушки гораздо большего калибра, чем его собственный. Дульная энергия стодвадцатимиллиметрового орудия, приложенная к снаряду калибра двадцать-тридцать миллиметров, создает колоссальную поперечную нагрузку точно так же, как рука швеи, приложенная к тонкому острию иглы, развивает нагрузку в четыре тонны на сантиметр квадратный.

Исходя из этих соображений, калибр 'драконобойца' придется сделать уже не двадцать миллиметров, а все тридцать, должно быть. Данила вздохнул, пытаясь представить себе, сколько будет весить этот монстр. Надо будет проектировать ружье в стиле базуки, чтобы ствол ложился на плечо, а приклад тогда будет не в конце ствола, а под ним.

Далее, стреловидный боеприпас — штука относительно простая в изготовлении. Можно обойтись литьем и закалкой, хотя литейщики и так загружены сверх всякой меры. Можно, впрочем, взять простой стальной прут и нарезать кусками, с одной стороны острие, с другой — утопленное оперение. И закалить. Да, такая поделка не обеспечит никакой точности — но стрелять придется по малоподвижной цели размером чуть меньше реального танка с малых, метров в триста, дистанций. Сойдет.

Совсем другое дело — поддон, обеспечивающий удержание сердечника в стволе. Он служит своеобразным поршнем, принимая на себя давление газов, и тем самым обеспечивает мощный разгон всего снаряда. Поддон в снаряде является паразитной массой, так как после вылета из дула распадается на сектора под действием набегающего потока воздуха, и дальше ПОБС продолжает свой полет без него.

Немного поразмыслив, Данила пришел к выводу, что любая борьба с паразитным весом приведет к катастрофическим осложнениям в производстве, потому как даже если и реально внедрить в производство штамповку секторов поддона — то не в обозримом будущем, мастера монетного двора не справятся, задачка-то посложнее колпачков для капсюлей. Изготавливать снаряды для 'драконобойца' артелью женщин-рукодельниц тоже не получится.

После того, как несколько вариантов были забракованы, остался один, грубый, но эффективный. Сектора поддона делаются из легкой древесины, на самое дно 'стакана' кладется металлический кружок, чтобы пороховые газы не продавили дерево. Специальные выступы секторов удерживают ПОБС параллельно стенкам поддона и, как следствие — параллельно стволу, что и требуется. Сами сектора скреплены слабым клеем, чтобы снаряд не разваливался при ношении. Грубо, просто, эффективно и в довершение всего — рационально, потому как мастера работ по дереву заняты в военной промышленности относительно слабо.

Затем Данила взялся за само ружье, хотя оружие, стреляющее с плеча, было бы уместнее назвать базукой. Завинчивающаяся заглушка была отброшена из-за чрезмерной медленности перезарядки, потому как единственный способ избежать необходимости изготавливать сотни ружей — делать их скорострельными. Недолго думая, инженер спроектировал простейший запирающий механизм, позаимствованный у одной из современных крупнокалиберных противотанковых винтовок: вращающаяся рукоятка и зубчато-реечный механизм с блокировкой. Три оборота рукояти назад — затвор-заглушка отходит назад, открывая окно для заряжания. Туда вставляется снаряд, затем — один-два картузика с порохом. Три оборота вперед — затвор досылает снаряд и запирает ствол.

Спусковой механизм Данила решил сделать двойным двусторонним, с брандтрубками, немного разнесенными в длину. Одновременное воспламенение в двух местах позволит пороху гореть быстрее, благодаря чему выстрел будет мощнее, а дульная скорость — выше.

В довершение всего — двухкамерный дульный тормоз, чтобы хоть как-то уменьшить чудовищную отдачу.

Закончив работать далеко за полночь, инженер улегся спать с осознанием отлично выполненной конструкторской работы. Оружие, ориентировочно, позволит делать от двух до четырех выстрелов в минуту, конструкция технически не сложнее, чем у мушкетов. Десять-двенадцать расчетов с такими противотанковыми дурындами поставят точку в гоблинском панцеркампфе на раз-два.