Викс фыркнул. Кар посмотрел на него, и младший гиперфизик покачал головой.
— О, я не могу не согласиться с тем, что вы только что сказали, Джорден. Но чем бы это ни было еще, это явно всплеск взаимодействия с гиперстеной, а единственные известные нам две причины, вызывающие подобные всплески — это альфа-переход с гипердвигателем и туннельный терминал. Так или иначе, это связано с терминалом!
— Может быть, — сказал Кар. Викс скептически приподнял бровь, и Кар поморщился. — Хорошо, это определенно связано с терминалом. К сожалению, мы не смогли установить, как это связано с данным терминалом, не так ли?
— Ну, нет. — Викс нахмурился, сделав это признание, затем пожал плечами. — Это почти как будто исходит откуда-то еще, — сказал он.
— Но я, кажется, слышу, как вы оба говорите, что даже в худшем случае, основываясь на том, что мы знаем на данный момент, "Радость жатвы" может безопасно совершить переход? — спросила Захари.
— В значительной степени, — признался Кар через мгновение.
— Тогда я думаю, что нам пора поговорить с королевой Берри и премьер-министром, — сказала она.
* * *
— Итак, позвольте мне выяснить, правильно ли я поняла, — сказала Берри Зилвицки. — Мы думаем, что знаем достаточно, чтобы отправить "Радость жатвы" через туннель — простите, через терминал — но у нас есть эта штука "удар", и мы не знаем, что его вызывает. И поскольку мы этого не знаем, доктор Кар, — она вежливо кивнула мантикорцу, — беспокоится, что мы можем иметь дело с чем-то, чего никто никогда не видел прежде.
— Это в значительной степени так, ваше величество, — согласился Кар. — Меня беспокоит не сила удара, а тот факт, что мы не можем объяснить, чем это вызвано. Гиперфизик во мне чертовски заинтригован открытием нового феномена. Это то, что мы ищем все время, вы же понимаете. Но топограф во мне более чем немного недоволен неспособностью гиперфизика во мне объяснить, что происходит, прежде чем я отправлюсь в неизвестность.
— Но вы не видите никакой физической опасности для корабля при переходе? — спросил Дю Гавел.
— Наверное, нет, — сказал Кар. — На самом деле, почти наверняка нет. Но, учитывая, что мы имеем дело с чем-то, что я должен был бы объяснить, но не способен, я не могу дать никаких категорических гарантий. Я совершенно готов выполнить переход на борту, вы понимаете, и у меня нет привычки далеко высовывать голову, если я не уверен, что смогу безопасно вернуть ее обратно. Но суть в том, что мы имеем дело с фактором неопределенности, с которым никто никогда не сталкивался.
— А как насчет того, чтобы вернуться? — спросила Танди Палэйн. Все посмотрели на нее, и она пожала плечами, карие глаза были пристальны. — Если есть кто-нибудь в галактике, кто знает меньше об исследованиях туннелей, чем я, то я с таким не сталкивалась, — сказала она. — С другой стороны, я делаю все возможное, чтобы разобраться в теме, и в течение последних трех стандартных месяцев я наблюдала за теми из вас, кто знал, что делает. Мне приходит в голову, что вы уделили большое внимание построению моделей, и мне интересно, считаете ли вы, что этот "удар" достаточен для того, чтобы мы могли беспокоиться о том, как хорошо можно наметить модели для обратного пути с другой стороны.
— Я не вижу никаких причин, почему это должно значительно усложнить задачу составления моделей с другого конца, — ответил Кар. — Несмотря на мое собственное беспокойство по поводу непредсказуемости удара, это не помешало нам на удивление быстро разобраться в основных закономерностях терминала. Я не вижу в этом ничего, что обещает перемешать модели на другом конце моста, и так или иначе после совершения транзита датчики "Радости жатвы" в любом случае дадут нам огромную фору в их анализе. Я полагаю, теоретически возможно, что у нас возникнут проблемы, но это кажется чрезвычайно маловероятным.
— Простите меня, доктор, — сказала Палэйн с одной из своих ослепительных улыбок, — но для меня "чрезвычайно маловероятно" совсем не похоже на "невозможно". И я не могу отделаться от мысли, что Звездное королевство могло бы просто немного разозлиться на нас, если бы мы по рассеянности потеряли его лучших гиперфизиков.
— Вероятно, это правда, — согласился Дю Гавел со смешком. — И это даже не учитывая тот пиар-эффект, который это могло бы оказать на саммит между Мантикорой и Хевеном.
Остальные за столом переговоров кивнули, хотя в случае Викса было очевидно, что это был кивок признания, не согласия. Одобрение Элоизы Причарт Факела в качестве места для ее встречи на высшем уровне с Элизабет Винтон достигло системы Факела два дня назад, и ни у кого в этой комнате не было сомнений в том, какие монументальные возможности открывают прямые переговоры лицом к лицу между двумя главами воюющих государств. Викс, тем не менее, явно не понимал, к чему клонил Дю Гавел, и премьер-министр пожал плечами.
— Я никогда не говорил, что это будет логично, доктор Викс, — сказал он. — Человеческие существа, однако, не всегда действуют на основе логики. Говоря откровенно, я думаю, что они почти никогда не действуют на основе логики, когда доходит до этого. Во всяком случае, если бы мы "потеряли", выражаясь словами Танди, всю исследовательскую команду всего за три месяца до начала саммита, вероятно, это несколько омрачило бы торжества. Я полагаю, что некоторые люди могли бы даже воспринять это как предзнаменование окончательных шансов саммита на успех, и последнее, что кому-то нужно в данный момент — это какое-нибудь самосбывающееся пророчество о гибели и мраке.
— С этим я могу жить, Веб, — сказала Палэйн сухо. — Хотя я предпочла бы не злить королеву Элизабет.
— В худшем случае, ваше величество, — сказала капитан Захари, — мы вообще не сможем обследовать другой конец. Или то, что мы все равно не сможем составить его карту достаточно хорошо, чтобы вернуться через него. В этом случае, нам придется возвращаться домой длинным кружным путем, обычным гиперпространственным маршрутом.
— Может ли это создать какие-либо существенные проблемы и риски? — спросил Дю Гавел.
— Господин премьер-министр, никто не сможет сделать этот процесс безрисковым, что бы вы ни делали, — отметил Викс. — Мы могли пропустить десятичную точку в нашем анализе терминала. За последнюю пару сотен лет мы действительно обнаружили один терминал, через который никто никогда не совершал успешного транзита. Только один. Это абсурдно крохотный процент от общего числа, но это произошло. Честно говоря, вероятность того, что может случиться что-то редко встречающееся, была бы намного больше, чем вероятность того, что "Радость жатвы" не сможет возвратиться домой вновь — со временем — с другого конца моста, где бы он ни находился.
— Это правда, господин премьер-министр, — согласилась Захари. — Самый длинный туннельный переход, который кто-либо когда-либо наносил на карту, имеет длину девятьсот световых лет в обычном пространстве. Среднее значение намного короче, а переходы более чем на три или четыре сотни световых лет редки. С другой стороны, "Радость жатвы" может обходиться без дозаправки четыре месяца. Это дает нам дальность полета в восемь сотен световых лет прежде, чем мы должны будем заправиться, и эта цифра основана на том, что мы проделаем весь путь просто под импеллерным двигателем. Как только мы сможем попасть в гравитационную волну, наш радиус действия значительно возрастет, так что нам придется уйти чертовски далеко от любой населенной области галактики, прежде чем мы не сможем, в конце концов, вернуться домой.
— Что ж, это облегчение, — сказал Дю Гавел.
— Итак, готовы ли вы разрешить нам транзит? — спросил Кар.
— Я думаю... да, — ответил премьер-министр после минутного раздумья и взглянул на королеву. — Выяснение того, с чем соединяется этот терминал, будет иметь слишком много экономических и стратегических последствий для нас, чтобы даже думать об отсрочке из-за чего-то такого... эзотерического, вроде этого "удара", я думаю.
— Я согласна. — Королева Берри кивнула, но также нахмурилась. — Прежде чем мы это сделаем, есть ли какая-то причина, по которой вы должны пойти вместе с остальными, доктор Кар?
— Прошу прощения, ваше величество?
— Я спросила, есть ли какая-либо причина вашего личного участия в транзите, — повторила королева.
— Ну, нет... не совсем, я полагаю, — медленно произнес Кар. — Хотя это мой проект, ваше величество. Если мы собираемся послать кого-либо, то я тоже должен пойти со всеми. Как капитан идет вместе со своим кораблем.
— При всем моем уважении, Джорден, — со смешком сказала Захари, — это не самый лучший пример, который вы можете придумать. Это было бы не похоже на то, как капитан идет вместе с остальным экипажем своего корабля; это будет похоже на адмирала, идущего на одном из кораблей под своим командованием. Возможно, вам захочется подумать, кто из нас на самом деле будет командовать.
— Ну, конечно, вы сделаете это, Хосефа! — быстро сказал Кар.
— И это моя точка зрения, — сказала Берри. — Из того, что вы говорите, обратное путешествие должно быть довольно простым. Во всяком случае, им не понадобитесь вы или доктор Викс, чтобы сделать это, не так ли?
— Верно, — признал Кар с явной неохотой. — Но...
— Но я боюсь, это означает, что вы остаетесь дома, доктор. — В голосе подростка-монарха слышалось понимание, и больше, чем немного, сострадания, но в то же время этот голос был твердым. — Я знаю, мы почти наверняка беспокоимся ни о чем. И я знаю, насколько я всегда ненавидела, когда папа говорил, что я не могу сделать то, что я действительно хотела сделать. Особенно, когда я знала, что он знал, что у меня на самом деле не будет неприятностей, если я сделаю это. И я знаю, что вы очень разозлитесь, если я не позволю вам пойти с капитаном Захари. Несмотря на это, я не собираюсь разрешать это.
— Ваше величество... — начал Кар, но Берри покачала головой.
— Доктор, — сказала она с очень легкой, но все же несомненной, озорной улыбкой, — вы наказаны.
Глава 27
— Готов приступить, мэм, — четко доложил коммандер Сэмюэл Лим, старший офицер КЕВ "Радость жатвы".
— Спасибо, Сэм, — поблагодарила капитан Хосефа Захари и в последний раз оглядела свой мостик.
Хотя ей удалось сохранить за собой "Радость жатвы", ее офицерский состав был совершенно другим по сравнению с разведкой терминала Рыси. Они были такой же хорошей компанией, подумала она, но на этот раз чувствовалось некоторое отличие. В прошлый раз все они были новичками в том, что касалось исследования туннелей, теперь она была опытной "старой леди", чьему спокойному, уверенному поведению стараются подражать все остальные.
Эта мысль слегка позабавила ее, и она обратила внимание на одного из полудюжины других ветеранов экспедиции к терминалу Рыси, присутствовавших сегодня на борту "Радости жатвы". Доктор Майкл Уильям Холл был третьим по старшинству членом команды доктора Кара, что сделало его самым старшим из присутствующих ученых, учитывая приказ королевы Берри. Выбритая голова Холла блестела, как будто ее натерли воском, и со своим смуглым лицом, широкими плечами и в целом мускулистым телосложением он гораздо больше походил на стереотип регбиста (которым он и был), чем на чрезвычайно квалифицированного гиперфизика (которым он также был).
В данный момент, как она подозревала, Холлу было немного сложно сдержать свою полуторжествующую, полусочувствующую улыбку, когда он размышлял о том, что сейчас творится в головах Джордена Кара и Ричарда Викса. Поистине удивительно, насколько упрямой могла быть Берри Зилвицки, когда решалась на это, размышляла Закари.
Или, может быть, совсем не так удивительно, учитывая рассказы о том, что она пережила в старом Чикаго до появления Зилвицки с дочерью, подумала она гораздо более мрачно, но затем отбросила эту мысль в сторону.
— Если вы готовы, доктор? — спросила она вслух, выгибая бровь.
— Мы готовы, капитан, — подтвердил Холл для остальной части своей команды. На самом деле он был единственным на мостике, а остальные были собраны под руководством доктора Линды Хронек, четвертого по рангу ученого исследовательской экспедиции, в кают-компании, которая временно стала командным пунктом научной группы.
Лейтенант Гордон Келлер, тактический офицер "Радости жатвы", проявил себя даже более чем обычно полезным, помогая им устанавливать оборудование. Что говорило о многом, поскольку лейтенанта Келлера всегда было полезно держать рядом. Он определенно был слишком молод для тактического офицера крейсера, но боевые дни "Радости жатвы" остались далеко в прошлом. Захари и Келлер хорошо обучили и тренировали экипаж — это был корабль королевы, каким бы ни был его возраст, и всегда существовала вероятность возврата в строй, какой бы незначительной она ни была, поскольку корабль пожертвовал четвертью своего вооружения при переоборудовании для службы в агентстве астрофизических исследований.
В данный момент Келлер находился на капитанском мостике, расчеты его вооружения не находились в готовности, но его внимание, — как и всех остальных — было приковано к навигационному экрану, и Захари не сомневалась, что его дополнительные усилия в помощи исследовательской группы были его собственным способом поучаствовать в общем деле. Ракеты и энергетическое оружие не могли помочь изучению туннеля, но, по крайней мере, он честно мог сказать себе, что тоже внес свой вклад.
— Ну, если все готовы, я полагаю, нам следует начать, — спокойно сказала Захари и взглянула на лейтенанта Карен Эванс, своего астрогатора. — Вектор перехода определен? — Разумеется, Захари уже знала ответ на этот вопрос, но следовала определенным правилам, для которых существовали весьма веские причины.
— Да, мэм, — если Эванс и почувствовала раздражение, что ей задали вопрос, который она уже слышала от старпома, на ее ответе это никак не сказалось.
— Очень хорошо. — Захари повернулась к своему рулевому. — Ускорение десять g, старшина.
— Ускорение десять g по курсу, заданному астрогацией, есть, мэм, — подтвердил рулевой главный старшина Джеймс Хартнеди, и Захари посмотрела на дисплей связи у своего левого колена, когда "Радость жатвы" медленно двинулась к терминалу.
— Готовьте носовой парус к переходу, мистер Хаммарберг, — сказала она человеку, глядевшему на нее с экрана.
— Так точно, мэм, — официально ответил лейтенант-коммандер Йонас Хаммарберг. — Ставим носовой парус по вашему приказу.
— До перехода две-ноль секунды, — доложила Эванс.
— Будьте готовы, старшина, — проговорила Захари.
— Да, мэм, — ответил Хартнеди, не отрывая глаз от своих дисплеев, когда "Радость жатвы" приблизилась к входу в терминал. Корабль следовал точно по пути, запрограммированному Эванс. Если все пойдет так, как должно идти, корабль сделает все сам. Однако если что-нибудь пойдет не так, как должно, Джеймс Хартнеди может оказаться чрезвычайно занятым в течение ближайших нескольких секунд.
— Порог! — резко сказала Эванс.
— Поставить носовой парус, — приказала Захари.
— Ставим носовой, так точно, — мгновенно ответил Хаммарберг.
