Мадам Джингдо сидела за столом мэра, держа перо наготове, чтобы делать заметки, но она склонила голову набок, глядя на него, пока он говорил, и выражение ее лица было задумчивым.
— Если бы у меня было это, — Сингпу снова взмахнул своим стаканом, — я бы подумал три или четыре раза — на самом деле, больше похоже на десяток, — прежде чем приглашать кучу людей с оружием в самую гущу событий.
— Ну, это скорее суть проблемы, не так ли? — улыбка сквайра была слабой, едкой, но искренней. — По тому, что мы слышим, довольно много других мужчин с оружием подумывают о том, чтобы пригласить себя "в самую гущу событий".
— Не "много" других мужчин, Миян, — прорычал мэр Оу-чжэн. — Это отъявленный ублюдок Спринг-Флауэр! — Он поморщился, взглянув на мадам Джингдо. — Простите за выражение, Яншвин.
— Я шокирован — шокирован тем, что вы должны использовать такие выражения, чтобы описать герцога не только в присутствии леди, но и в присутствии посвященного слуги архангелов, такого как я! — выбранился отец Ингшвэн, а Оу-чжэн фыркнул.
— Прости меня, отец. Я хотел описать его как "этот проклятый Шан-вей, любящий мать, питающийся падалью, ублюдок песчаной личинки Спринг-Флауэр".
— Гораздо лучше, сын мой, — сказал священник, благосклонно взмахнув скипетром, и губы мадам Джингдо дрогнули.
— Не могу спорить с этой характеристикой, — сказал ее деверь и склонил голову набок, глядя на Сингпу. — Могу я спросить, как много мастер Цаншей уже рассказал вам о нашей ситуации, командир?
Это было интересно, — подумал Сингпу. — Сквайр присвоил молодому Бейсану почетное звание "хозяин", как будто простой крестьянин действительно заслуживал этого. Это тоже не звучало как уступка с его стороны, и он отложил это в сторону рядом с тем, что он уже узнал о Джингдо из других источников.
— Он много рассказывал мне о долине, — ответил Сингпу через мгновение. — Не так много о Спринг-Флауэре и остальном. Он какое-то время отсутствовал.
Джингдо кивнул в ответ на это великодушное преуменьшение.
На самом деле Бейсан Цаншей был работником мануфактуры Джей-ху, когда Сингпу устроил засаду на колонну капитана конницы Ньянгжи и захватил винтовки, которые сделали возможным падение Шэнг-ми. Фактически, почти на четверти этих винтовок стояла инспекционная печать Цаншея. Джей-ху был далеко от дома для крестьянина — более четырехсот миль, по полету виверны; по крайней мере, в два или три раза больше, чем путешествуют простые люди, — но ему не дали выбора относительно переезда. Литейный завод "Чиндук", где он обучался своему ремеслу, был закрыт вскоре после джихада, когда больше не поступало заказов на винтовки завода. Причина, по которой эти заказы прекратились, когда имперская армия так отчаянно нуждалась в новом, современном оружии, была, конечно, очевидна. Его владельцы не были аристократами — даже низшими баронами, — и никто не мог упустить такую возможность для взяточничества на обычных простолюдинах.
Технически, Цаншей, как и практически все, кто родился в долине Чиндук, был свободнорожденным крестьянином, а не крепостным, но это не имело значения, когда корона приказала ему отправиться в Джей-ху, чтобы вместо этого заниматься своим ремеслом на тамошней оружейной мануфактуре.
Этой мануфактуры больше не существовало. Как и большая часть остального Джей-ху, она сгорела дотла, к большому сожалению Сингпу. Не было никакого способа, которым он мог бы достаточно долго поддерживать ее производство, учитывая, как восстание прервало поставки стали и угля, но он всем сердцем желал получить ее в свои руки до того, как была уничтожена оснастка — и несколько тысяч заготовок для стволов и ружейных деталей.
Однако Цаншей стал достойным дополнением даже без мануфактуры. Он был не только идеальным выбором для обучения орды едва грамотных крепостных и крестьян обращению с оружием, но и умным и хорошо образованным для крестьянина. На самом деле он был значительно более образован, чем бывший пастух из провинции Томас по имени Тэнгвин Сингпу. Если бы у Сингпу возникло искушение повысить себя до повелителя пехоты, Цаншей должен был бы быть, по крайней мере, капитаном пехоты — скорее всего, капитаном конницы — и мальчик также был преданным. Это имело значение.
— Я буду честен, — сказал теперь Сингпу. — То, что сказал молодой Бейсан, и есть настоящая причина, по которой мы пришли на эту сторону Чьен-ву. — Он медленно покачал головой. — Прошлой зимой... Прошлая зима была плохой. Потерял добрую треть своих людей, и половину из них не потому, что они просто решили вернуться домой.
Призраки людей, которых он потерял из-за обморожения и голода, промелькнули в его глазах, и мадам Джингдо снова посмотрела на него. Он не заметил.
— За лето мы восстановили наши силы. Не настолько, как мы могли бы, если бы набирали усердно, но я не возьму человека, у которого нет поручителя, кому я доверяю. И с нами следуют люди из собственного лагеря Лэнгхорна! Не только шлюхи. — Он виновато взглянул на мадам Джингдо, когда использовал существительное, но она только пренебрежительно махнула левой рукой, в то время как ее правая продолжала царапать заметки. — По большей части это хорошие женщины. На самом деле большинство из них — матери. И думаю, что более чем пара из них прямо-таки "лучше рождены", чем они хотят признать в наши дни. Мы позаботились о них. Не собираюсь притворяться, что все это было по доброте сердец моих мальчиков, отец. — Он посмотрел на священника. — Были некоторые "договоренности", и некоторые женщины заработали не на приготовлении пищи или стирке, если вы понимаете, что я имею в виду. Но мы позаботились о них. Пока они с нами, они в безопасности, и они это знают.
— Сын мой, если они в безопасности, то это потому, что ты и твои люди обеспечили эту безопасность, — тихо сказал отец Ингшвэн. — Я буду беспокоиться о простительных грехах, когда все это закончится.
Сингпу кивнул в знак согласия, затем оглянулся на сквайра Джингдо и мэра.
— На самом деле меня беспокоят эти женщины — они и их дети, — сказал он. — Теперь я несу за них ответственность, и не уверен, что в одиночку смогу провести их через еще одну зиму, подобную прошлой. — Он помолчал, затем покачал головой. — Нет, это неправда. Знаю, что не могу. Поэтому, когда Бейсан рассказал мне о долине и предположил, что вам может понадобиться кто-то вроде нас, я должен был это выяснить. Вот тогда-то я и отправил своего первого гонца. Не имел ни малейшего представления об этом вашем Спринг-Флауэре. Я просто искал способ сохранить этим детям жизнь.
Его крепкие, мощные плечи начали опускаться, но он упрямо расправил их, когда повернулся лицом к трем гораздо лучше одетым, гораздо более образованным мужчинам в этом кабинете и признал свою нужду. Повисла тишина, пока все четверо его хозяев смотрели друг на друга. Затем, почти как один, они кивнули. И все же Сингпу заметил, что ни сквайр, ни мэр, ни даже отец Ингшвэн не кивнули первыми; это была мадам Джингдо, кивнувшая священнику.
— Сколько людей у вас под командованием? — спросил сквайр.
— Бейсан? — Сингпу посмотрел на молодого человека, и Цаншей вытащил из-под туники потрепанный блокнот.
— По состоянию на начало пятидневки мы насчитали чуть более четырех тысяч двухсот действующих, — сказал он, сверяясь со страницами. — У нас снова вдвое меньше людей, чем винтовок, и некому их носить. — Его глаза тоже потемнели, когда он вспомнил суровую зиму, которая создала этот дисбаланс. — И в настоящее время у нас семьсот три женщины... и тысяча семьсот двенадцать детей. — Он прочистил горло. — Более двухсот из них — сироты, — тихо добавил он.
Ручка мадам Джингдо на мгновение дрогнула, когда он зачитывал цифры. Она еще глубже склонилась над своими заметками, и Сингпу подумал, что она, возможно, прикусила губу, прежде чем перо снова начало царапать.
— Это слишком много ртов, чтобы добавить их прямо на пороге зимы. — Сквайр спокойно посмотрел Сингпу в глаза, но бывший сержант отказался отвести взгляд. Прошла секунда, затем две, а затем Джингдо кивнул с тем, что можно было бы назвать одобрением.
— Мы будем работать по-своему, — сказал тогда Сингпу. — Думаю, вы знаете, что мы на самом деле привносим в танец, но каждый из моих мальчиков тоже был фермером, пастухом или шахтером, прежде чем он взял в руки винтовку. Дайте им работу, честную работу, и вы не пожалеете об этом.
— Знаете, я верю, что вы правы, — сказал Джингдо. Он слегка улыбнулся, но затем выражение его лица стало мрачным. — Верю, что вы правы, но правда в том, что у нас достаточно фермеров и достаточно пастухов. Не буду говорить, что мы не можем использовать больше, но прямо сейчас нам действительно нужно кое-что еще.
— Подумал, что вы можете, когда отправлял то первое сообщение.
— Но сомневаюсь, что вы понимали, как сильно нам понадобится это что-то еще, — сказал мэр.
— Или что ваша репутация предшествовала вам, — вставил отец Ингшвэн. Сингпу посмотрел на него, и священник пожал плечами. — Не скажу, что кто-то выставлял вас и ваших людей как сейджинов, командир. Но юный Бейсан — не единственный мальчик из долины, вернувшийся к нам с тех пор, как началось восстание. Судя по тому, что говорили некоторые другие, похоже, вы потратили столько же времени на то, чтобы вешать насильников-крестьян, сколько и аристократов.
— Насильник есть насильник, отец, — мрачно сказал отец Пойин Сингпу, его глаза были похожи на лед с огненной сердцевиной. — То же самое верно для любого человека, которого бедаристы называют "садистом". На самом деле я не знал этого слова до того, как присоединился к могущественному воинству. Научился этому в Тарике. Хотя на самом деле для этого не нужен ярлык, и не имеет большого значения, как его называть. Мне все равно, как он одет, и мне все равно, как он говорит. Лэнгхорн не умер и не сделал меня Богом, но есть некоторые вещи, с которыми человеку приходится сталкиваться, когда они встают у него на пути.
— Я буду молиться архангелу Бедар, чтобы она облегчила это бремя на твоей душе, сын мой, — тихо сказал отец Ингшвэн, его измученное лицо было безмятежным, а голос спокойным. — На данный момент, однако, важно то, что человек с вашей репутацией и бойцы с репутацией, которую имеют ваши люди, не собираются внезапно сами превращаться в насильников, если кто-то предложит им крышу на зиму и еду в животах.
— Нет, отец. — Сингпу непоколебимо смотрел ему в лицо. — Нет, это не так.
— Это хорошо, — сказал Джингдо, — потому что нам нужны опытные бойцы, и нам действительно нужны бойцы с винтовками, а не только с луками и пращами.
— Так я понимаю. — Сингпу откинулся на спинку стула, выражение его лица оставалось мрачным, но его сердце воспарило, когда он понял, как ему только что сказали, что его людям предложат "зимнюю крышу и еду в желудках" для них самих и, что еще более важно, для женщин и детей, за которых они взяли на себя ответственность. — Я так понимаю, именно здесь появляется этот Спринг-Флауэр?
— Вы правильно поняли, командир, — сказал мэр Оу-чжэн. — "Герцог" Спринг-Флауэр не разделяет вашего взгляда на насильников и садистов.
— Справедливости ради — и, поверь мне, сын мой, мне больно быть справедливым в этом случае — до восстания Спринг-Флауэр был не хуже большинства других мелких дворян, — сказал отец Ингшвэн.
— Ну, с тех пор он наверстал упущенное, Ингшвэн! — язвительно сказал Оу-чжэн, и священник кивнул.
— Герцог Спринг-Флауэр был бароном Спринг-Флауэр до восстания, — продолжил он, поворачиваясь обратно к Сингпу. — Не таким уж и крупным бароном, если уж на то пошло.
— Что он имеет в виду, командир, так это то, что у Мияна здесь, — мэр мотнул головой в сторону сквайра, — больше земли, чем все "баронство Спринг-Флауэр". И также больше людей, которые занимались этой землей. Каждый из них, черт возьми, свободный человек или свободная женщина.
— Как бы то ни было, — сказал Джингдо, делая отмахивающийся жест, — он был всего лишь крошечной рыбкой. С тех пор он превратился в кракена и мечтает стать роковым китом. И если верить представленным им документам, он на пути к достижению этой цели. Конечно, для него невозможно отправиться на юг, чтобы присягнуть на верность своим недавно приросшим титулом, но совершенно очевидно, что император действительно возвел его в герцогство.
— И потрох ящера считает, что герцогство должно включать в себя все, что он может украсть, пока воровство оправдывает себя, — сказал Оу-чжэн. — Ублюдок начинал с баронства размером с монету недалеко от Фэнко. Это город в двухстах милях отсюда по дороге. К настоящему времени он контролирует все к западу от Фэнко и к востоку от Рэнлея, на север почти до Дейминга, и на юг до реки Чжочьян, выше Квейлэна. Это, черт возьми, почти пятьдесят миль в каждую сторону от того места, откуда он начал, а Рэнлей находится всего в тридцати милях от Жиндоу. А Жиндоу лежит всего в семидесяти милях от Жутияна.
Сингпу поджал губы в беззвучном свисте. Это была большая площадь, чем он ожидал. Если Спринг-Флауэр мог контролировать так много квадратных миль, учитывая банды мародеров, круживших по Тигелкэмпу, и соперничающих полевых командиров, пытающихся создать свои собственные карманные королевства, у него должно было быть больше людей, чем предполагал Сингпу.
— Нам удалось сохранить относительный мир здесь, в долине, — сказал сквайр Джингдо. — В основном, честно говоря, это потому, что здесь, в горах у нас никогда не было никаких баронов. Ближе всего к ним подошли несколько землевладельцев — таких, как я, — с участками побольше, чем у большинства. Теоретически, мы были обязаны хранить верность великому герцогу Сноу-Уинд, но пока мы платили арендную плату, мы его не особо интересовали, и нам это очень нравилось. Он ничего не сделал для нас, но и не сделал нам ничего особенного, если вы понимаете, что я имею в виду.
Сингпу кивнул, и сквайр пожал плечами.
— Но поскольку у нас не было крепостных, — продолжил он, — корона позволила нам организовать собственное ополчение... во всяком случае, в некотором роде. Разумеется, никаких фитильных ружей или арбалетов. И Боже упаси нас даже думать о винтовках! Но мы смогли потренироваться с пиками и пращами, а ширина долины к востоку от Жиндоу всего двадцать миль. К югу от Ки-су на северной оконечности она намного уже, и с обеих сторон через горы проходит не более полудюжины троп скальных ящеров, так что с пробками в Жиндоу и Ки-су наших отрядов ополчения было достаточно, чтобы не пустить в долину ни одного бандита.
— Но вы думаете, что этот "герцог", вероятно, будет более упрямым, чем они, — сказал Сингпу.
— Это именно то, о чем мы думаем, — подтвердил сквайр. — И если он...
Он замолчал, когда кто-то постучал в дверь кабинета. Все посмотрели в ту сторону, и мэр повысил голос.
— Что? — раздраженно спросил он, и дверь открылась.
— Извините, ваша честь, — сказал человек, открывший ее. — Знаю, вы просили не беспокоить вас, но только что пришел гонец с сообщением для вас и сквайра. И еще одним для отца.
— Гонец? — голос Джингдо был значительно резче, чем у Оу-чжэна. — Гонец откуда?
