В это время к нашим самолетам пришло подкрепление в виде четверки гидросамолетов "М-5" прилетевших из Аренсбурга. Гидросамолёты прошлись над палубами кораблей, обстреливая их из пулемётов, заставляя верхнюю вахту и прислугу зенитных орудий разбегаться и прятаться за стальными конструкциями. "Муромцы", у которых оставалось ещё по шесть двухпудовых бомб заходили на линкоры вице-адмирала Шмидта. Корабли успели сняться с якорей, и теперь, набирая ход, стали уходить в разные стороны, пытаясь маневрировать. На помощь флоту спешила германская авиация, вдали с юго-запада появились многочисленные точки приближающихся немецких самолётов. Немцы чуточку опаздывали. Они не успевали предотвратить бомбовый удар по своим кораблям. Так может, удастся сбить хоть один из "Муромцев", и заработать Железный крест, а возможно и деревянный. Так как "Ильюша" ещё тот — крепкий орешек. Чтобы его сбить, одного истребителя мало.
(За всю войну, непосредственно истребителями противника, был сбит один самолет и, как говорят, неизвестно, правда это или нет, но его атаковало двадцать (!) истребителей) Четверка гидросамолетов "М-5" полетела навстречу приближающему противнику, чтобы на дальних подступах немного задержать его, пока "Муромцы" не отбомбятся и не направятся домой. Немцы не стали сильно отвлекаться на эту помеху, и оставив четвёрку своих самолетов, ввосьмером устремились за нашими воздушными кораблями, которые уже успели сбросить свой бомбовый груз на корабли.
На "Рейнланде" бомба попала в башню главного калибра, броню она не пробила, а вот грохот внутри был приличный. Половина канониров получила легкую контузию, другая слегка оглохла. Больше попаданий не было, да и против тяжелых кораблей эти бомбы бесполезны. Ими не то что линкор, но даже эсминец не потопишь, на его потопление надо несколько штук, а более крупных бомб нет. Обещали десятипудовые подвезти, но когда это произойдёт, да и произойдёт ли, никто не знал.
За всем, что происходило в воздухе и на море, наблюдали наши подводники и личный состав береговой батареи. Те из офицеров, кто имел хороший бинокль, а также дальномерщики, видели как над одним из немецких кораблей, взвилось облако дыма, что вызвало восторг на берегу.
Освободившись от бомб, "Муромцы" взяли курс на юго-восток, позади них держалась пара "ФБА", которым приходилось охранять троих, а сзади догоняли германские самолёты. Невольные свидетели очень переживали, видя, как более скоростные германцы наскакивают на наших "Муромцев". Снизу казалось, что "Ильюши" просто летят себе по прямой, и даже не маневрируют, а по ним стреляют и стреляют, и... ничего не происходит. С земли не видно, что творится на борту этих воздушных кораблей. Возможно там есть раненые и даже кто-то убит, а сами самолёты получили многочисленные попадания и повреждения, но продолжают свой полёт. Вот один из самолетов противника, оставляя за собой дымный след, направился к спасательной земле. Через короткое время ещё один самолет без всякого видимого повреждения, не было ни дыма, ни огня, просто спикировал в воды "Ирбинки". Со стороны открытого моря, где также шел воздушный бой, планировала наша летающая лодка. Двигатель дымил, и за ней оставался серый шлейф, но она упрямо тянула к острову, то клюя носом, готовая вот-вот сорваться в пике, то, всё же выравниваясь и продолжая лететь, приближалась к берегу. В это время на волнах догорал ещё один немец, сбитый нашими авиаторами. "Муромцы" и их преследователи всё более удалялись от зрителей на мысе, сейчас бой шел уже над Рижским заливом. С немецкой стороны, был поврежден ещё один самолет, и когда он стал уходить в сторону курляндского берега, было видно, что за ним тянется дымный след от поврежденного мотора. С нашей стороны получил ранение летчик с "ФБА" и ему пришлось приводниться недалеко от своих кораблей, те спасли пилотов и сам самолёт. Один воздушный бой удалился, зато другой проходил рядом, почти над островом, но и он недолго продолжался. После того, как ещё один немец вспыхнул и начал разваливаться в воздухе, два оставшихся германских самолёта вышли из боя и полетели домой. После боя наши гидропланы полетели к Аренсбургу, возле которого они базировались.
Одиннадцатая глава. Воздушный налет.
I
Рейд "сумасшедшего лейтенанта".
Над морскими просторами балтийского моря высоко в ночном небе западный ветер гнал на восток огромные стада туч. Прячась среди этих туч, бесшумно плыли в сторону восхода солнца четыре рукотворных облака отдаленно похожих на толстые сардельки. Это были боевые дирижабли Германии.
С самого начала войны Кайзер Вильгельм II запретил наносить какие-либо бомбовые удары или обстреливать Англию. Так как состоял в кровном родстве с британской королевской фамилией. Война, в которой солдаты убивали солдат противника, считалась делом вполне пристойным и даже благородным. Но стать изгоем в собственной семье из-за того, что снарядами и бомбами будут убиты английские женщины и дети... Пойти на это Кайзер отказывался. Но, в конце концов, под давлением высшего командования рейхсхеера, Вильгельм был вынужден разрешить бомбардировки и обстрелы Британских островов. Однако в телеграмме, которая поступила в главный штаб ВМФ под новый 1915 год, говорилось: Экипажам боевых кораблей, которые будут участвовать в набегах на английское побережье, а также цеппелинов, категорически запрещалось обстреливать и бомбить что-то кроме военных баз и объектов военного значения, судоверфей, доков, промышленных объектов, и заводов выпускающих военную продукцию.
19 января 1915 года можно считать днем рождения стратегической авиации. В этот день впервые в практике боевых действий немецкие цеппелины атаковали военные объекты в глубоком тылу врага, и не просто в тылу, а на территории Британских островов, ранее считавшихся абсолютно недоступными для нападения с моря или воздуха.
Лондон по-прежнему был исключен из разрешенного списка целей, и здесь на руку немцам сыграли французы. 20 июля французы произвели бомбардировочный налет на Карлсруэ. В этот день набожные немцы отмечали праздник тела Христова, и на улицах было много народу. Во время бомбардировки погибло сто десять и ранено сто двадцать три человека. Одна бомба угодила прямо на площадь, где погибло много детей. Реакция общественности была ужасной. По стране прокатилась волна ненависти к французам и, естественно, ко всем странам Антанты. Даже французские газеты отметили, что этот бесчеловечный акт "станет прелюдией к будущим кровавым кошмарам". Кайзер Вильгельм II умыл руки, и разрешение на любые бомбардировки было получено без всяких ограничений. Секретный меморандум Главного штаба недвусмысленно указывал: "Мы не должны отвергать ни один из способов поставить Англию на колени, каким бы фантастическим он не выглядел". Петер Штрассер, когда узнал эту новость, воскликнул. "Наконец-то наступил звездный час боевых дирижаблей!" То, чего не могли добиться закованные в броню эскадры линейных кораблей, сделает его дивизион "летающих сарделек". Он, лейтенант Штрассер, как древний галл, принесет войну на берега надменной Англии и заставит противника капитулировать в своем собственном логове. В отместку за бомбардировку Карлсруэ, Штрассер начал готовить дирижабли из своего дивизиона "летающих сарделек" к налету на Лондон. И когда всё было готово, налёт отменили. Хотя погода для проведения этого, как тогда говорилось "Налета возмездия", очень даже благоприятствовала своим восточным ветром. Вместо того чтобы лететь на Лондон, был получен приказ нанести удар по Гельсингфорсу. И этот налёт, как объявили, должен осуществиться в отместку за обстрел Мемеля. Но на самом деле он задумывался как превентивный бомбовый удар по русским кораблям в их главной базе. Немцы надеялись, если повезёт, таким вот способом на некоторое время вывести из строя какое-то количество тяжелых кораблей русского флота, желательно дредноутов. Так как в это время германский флот начал операцию по прорыву в Рижский залив, и появления их там или где-то у берегов самой Германии, как это было совсем недавно, было бы крайне нежелательно.
В этом налёте на русских решил поучаствовать и сам командир воздушной эскадры корветте-капитан Петер Штрассер, по прозвищу "сумасшедший лейтенант". Прозвище "сумасшедший лейтенант" укрепилось за Штрассером с легкой руки адмирала Тирпица. Однажды, доведенный до белого каления настойчивыми требованиями командира Дивизиона воздушных кораблей о постройке все новых и новых цеппелинов, адмирал Тирпиц обозвал неуемного аэронавта — "маньяком, возомнившим, что дирижабли лучше дредноутов". Раздражение адмирала понять было нетрудно — английский флот с успехом блокировал немецкий флот в гаванях. А Штрассер при каждом удобном случае, а если этому ещё и сопутствовал успешный рейд дирижаблей к английским берегам, напоминал флотскому начальству — "дирижабль способен преодолеть любую стену блокады, какой бы высокой она не была". Следует заметить, что хотя Штрассер и вызывал раздражение адмирала, но в словах командира дивизиона была изрядная доля истины. В начале войны флот Германии действительно переживал не лучшие времена, он был заперт в своих базах и не мог без опаски выйти в море. И поэтому главный штаб ВМФ настойчиво искал любые способы нанесения врагу как можно более чувствительных ударов. Поскольку традиционные методы ведения войны на море себя не оправдывали, в ход пошли довольно экзотические для того времени новинки техники, такие как подводные лодки, авиация и дирижабли которых раньше не было. И уже кое-какие положительные результаты их применения были.
Четыре цепеллина вылетели ещё засветло. Первоначально их курс пролегал на север, вдоль шведского побережья до Аландских островов. Полёт происходил на таком расстоянии, чтобы не было видно с берега невооружённым глазом. Штрассер рассчитывал появиться в районе островов в вечерних сумерках или темноте, а уж оттуда повернуть на восток, к северной точке входа в Финский залив. До островов долетели без происшествий, никто не отстал. Хотя несколько часов им приходилось бороться с противным боковым ветром, который норовил увести их с курса. Из-за этого курс приходилось корректировать посредством двигателей. Однако механизмы на всех четырёх цепеллинах работали без серьёзных поломок. И всё же ветер разбросал дирижабли относительно друг друга на несколько километров. Как только с командирского цеппелина увидели у самого горизонта россыпи островов, тут же последовал поворот на восток. Было известно, что на этих островах расположены русские наблюдательные посты и нужно пройти мимо них незамеченными. Хотя было маловероятно, что в опускающейся на море ночи, да на таком большом расстоянии их оттуда могли заметить. За своим флагманом повернули и остальные. Теперь оставалось пройти ещё около ста пятидесяти километров до первой линии русских дозоров. Сразу же после поворота Штрассер отдал приказ, так как в ночное время он оперативно командовать отрядом не сможет, так как визуальной видимости между воздушными кораблями не будет, а световыми ратьерными фонарями ночью пользоваться запрещено, то каждый командир цепеллина должен действовать самостоятельно. Дирижабли тут же стали увеличивать дистанцию между собой, чтобы ночью ненароком не протаранить друг друга.
С поворотом на восток, цепеллины попали в попутное течение ветра, так что у немцев появилась возможность для небольшой экономии топлива и сбережения моторесурса. Поэтому два мотора были выключены, а другая пара работала на малых оборотах для коррекции курса. За две-три мили до линии дозора русских кораблей и эту пару двигателей отключили. Так что дальше непрошеные гости летели, отдавшись воле ветра.
Примерно, в первом часу ночи первый из цепеллинов как тать незамеченным пересёк невидимую в темноте линию дозорных русских кораблей. Хотя с дирижабля был замечен какой-то отблеск света внизу, он продержался пару секунд и исчез. Возможно кто-то открыл иллюминатор или кто-то закурил на верхней палубе. За первым через какое-то время ещё два дирижабля благополучно проникли в Финский залив, в том числе и тот где находился командующий группой.
Ветер пока был ещё попутным, и это было на руку командиру отряда. Он намеревался незаметно подойти к главной базе русского флота и выполнить приказ Кайзера, отомстить этим варварам за их обстрел мирного города Мемель. После выполнения этого задания, можно будет нанести сокрушительный удар по Лондону. А сейчас у них другое задание, для выполнения которого каждый цепеллин нёс более тонны бомб. Из них, десять двадцатикилограммовых удушающих, по одной трехсоткилограммовой бомбе, специально предназначенных для удара по русским линейным кораблям. Остальной арсенал составлял из фугасных и зажигательных малокалиберных бомб, от трёх кило и до пятидесяти. Когда по расчётам штурмана до Гельсингфорса оставалось восемьдесят километров, пришлось задействовать все четыре двигателя, чтобы компенсировать снос с курса из-за перемены ветра.
Через час в утренней мгле на северо-востоке, показалось светлое пятно — это был город Гельсингфорс.
"Если бы не противный северо-западный ветер, который задул после полуночи, сейчас мы были бы над базой. Но нам предстоит не менее получаса туда лететь, а потом среди этих многочисленных островков разыскать линейные корабли. Это может отнять немало времени, и до рассвета уже недалеко", — рассуждал Штрассер. Через пятнадцать минут полёта, впереди стали появляться яркие вспышки и доносились раскаты грома. Кто-то из его подчиненных добрался сюда раньше его и теперь производит бомбардировку. Кто бы это ни был, он вышел точно на русскую базу.
II
Гельсингфорская побудка. Борт линкора "Полтава"
-Ваше Превосходительство проснитесь, да проснитесь же — услышал я взволнованный голос Качалова. Германские деряжабли прилетели, на корабли бомбы сбрасывают.
-Что?— и тут же вскакиваю с дивана, — какие такие держабли?
-Германский дирижабль над рейдом, Ваше Превосходительство — прозвучал возбужденный голос моего адъютанта.
Окончательно я проснулся от донесшегося до меня из раскрытого иллюминатора разрыва то ли бомбы, то ли снаряда. Потом ещё пара разрывов и довольно сильных. Непроизвольно глянул на иллюминатор, и отмечаю что за ним ещё темно, потом смотрю на хронометр. 4.16. Скоро рассвет. Про себя отметил, что поспать удалось три с половиной часа. Различаю трели боцманских свистков, — на линкоре объявили боевую тревогу. А потом до меня донесся топот сотен ботинок по трапам и палубам проснувшегося линкора.
Крепко же я заснул, даже не услышал первые разрывы бомб. Коря себя за глухоту, я быстро надел обувь, схватил мундир и выскочил из каюты. Надо быстрей на мостик и сниматься с якоря, по неподвижному кораблю очень удобно отбомбиться. Иначе эта сигара зависнет точно над палубой и вывалит весь груз на неё.
