Алек проскользнул мимо и пошел вслед за Иларом.
— Спасибо, тали.
"Пока не за что", — мрачно подумал Серегил, держа в одной руке меч и кинжал в другой.
Стены тайного хода были обшиты досками и выложены кирпичом. Вокруг — ни малейшего движения, кроме их теней, и ни единого звука, кроме шуршания башмаков да тяжелого дыхания Илара.
Серегил имел достаточно времени, чтобы изучить рекаро, пока они двигались вперед, по крайней мере со спины. Его тонкие ножки напоминали кости скелета, сверкающие белизной в неверном пламени свечи. Прядь волос выбилась из-под шарфа: она свисала гораздо ниже талии существа и отливала серебром.
"Что же ты такое, во имя Билайри?" — ломал он голову, вспоминая копошащуюся кучу грязи, на которую капала кровь Алека. Ничего хорошего из этого получиться не могло! Почему же Алек так настаивал на том, чтобы взять его с собой?
Конечно же, потому, что оно так похоже на ребенка. А ещё Алек видел, как первого замучили до смерти. Неудивительно, что он отказался оставлять этого. "Поверь мне",— были его слова. А ведь Алек никогда не давал повода не доверять ему. Илар был совсем другое дело, и Серегил не спускал с него глаз.
Пол под ногами какое-то время оставался ровным, а затем начал резко уходить вниз. Серегил предположил, что они прошли около мили пока коридор не уперся в дверь, подобную той, что осталась далеко позади. Замок был таким же и Серегил быстро с ним расправился.
— Потушите свет.
Когда стало темно, он тихонько приоткрыл дверь и глянул сквозь щель наружу. Там оказалось столь же темно, однако легкий ветерок донес конский запах. Шахта, подобная той, что вела из мастерской, поднималась к люку. Серегил открыл люк настолько, чтобы было можно оглядеться. Крышка оказалась тяжеленной, вонь тут была ещё сильнее. Люк вел к огромной конюшне. Засиженный мухами фонарь, висевший на гвозде, освещал лоснящиеся бедра нескольких лошадей в стойлах. Яблоки конского навоза и солома устилали пол и сам люк. Куски навоза посыпались в шахту, вызвав недовольное бормотание снизу. Он сдвинул крышку люка ещё дальше, приготовившись и к тому, что на шум могут сбежатся люди, но ответом ему было лишь сонное всхрапывание лошадей.
— Оставайтесь там, — прошептал он остальным, затем столкнул крышку полностью и выбрался наружу.
Конюшня свидетельствовала о достатке и знатности владельца, и лошади в ней были отличными. Тихо ступая, он прошел внутрь и наткнулся на молодого конюха, спящего в обнимку с кувшином, в загоне возле двери. От него разило вином так, что Серегил учуял запах с расстояния двух ярдов. Он тихонько вернулся назад к шахте и позвал остальных. Первым показался Илар, за ним Алек, которому теперь было заметно тяжелее тащить почти невесомого рекаро.
Серегил указал на пьяного конюха, и пошел вперед, показывая дорогу. Краем глаза он следил за пьяницей, держа на всякий случай свой кинжал наготове, но парень даже не пошевельнулся.
Снаружи перед ними предстал ухоженный двор фермы с загоном, и дом с двускатной крышей и темными окнами. Неподалеку, на возвышении, стоял дом побольше — скорее всего охотничий домик, окна которого были также темны. А этот Ихакобин неплохо подготовился на случай поспешного бегства! Опасаясь сторожевых собак, Серегил миновал небольшую грядку с луком и цветник, и направился под сень садика снаружи. Немного сочных яблок все еще оставалось на ветках. Здесь они остановились и сорвали несколько штук, утолив жажду.
Илар, пока ел, то и дело раздраженно дергал свой ошейник, будто вес его теперь, когда они превратились в беглецов, ощущался гораздо сильнее. Алек освободил рекаро из петли и поставил на ножки. Оно опустилось на корточки возле него, не издав ни звука.
Больше всего на свете Серегил хотел бы сейчас же вцепиться в Алека, убедиться, что тот не ранен, и никогда больше не отпускать от себя ни на шаг. После всех этих недель неуверенности в завтрашнем дне и истязаний, выпавших на их долю, он так мечтал о его объятьях. Если бы не Илар и рекаро он, вероятно, не стал бы медлить ни секунды, и пусть будут прокляты все опасности на свете!
Его немного задевало, что Алек казался столь поглощенным заботой о непонятном существе. Серегил ревниво глянул на него, и откусив кусочек яблока, предложил его рекаро. Существо равнодушно уставилось на него, будто не представляло, что такое еда..
На глазах Серегила, Алек вынул нож и проткнул кончик собственного пальца, протянув его существу. Оно жадно схватило палец и принялось сосать, словно соску.
Серегил поморщился:
— Оно питается кровью?
— Его зовут Себранн.
— А, чудесно! Ты дал ему имя.
— Да. И он питается моей кровью. Только моей. Именно поэтому я и не мог оставить его. Он страдал бы от голода. Впрочем, это не страшно. Ему не нужно много. Видишь? Он уже сыт.
Рекаро сел и слизнул последнюю темную капельку со своих бесцветных губ. Язык его казался серым при таком освещении.
— Яйца Билайри! — Серегил наклонился и стянул шарф с головы рекаро.
Серебристые белые волосы рассыпались по его спине, оказавшись столь длинными, что их кончики упали на землю.
— О, ещё одни волосы, которые просят ножниц.
— Не уверен, что от этого будет какой-нибудь прок.
— Вот как?
— Дело в том, что... они тут же отрастают снова.
Наивное существо теперь уставилось на Серегил своими глазищами, светлыми и безжизненными, как у трупа в звездную ночь. Каждой своей клеточкой Серегил чувствовал, что надо поскорее забрать Алека и держать как можно дальше от него.
— Почему ты не убил конюха, мы смогли бы выкрасть лошадей? — прошептал Илар, глядя на них, как на двух безумцев.
— Если бы мне надо было как можно вернее навести на наш след, то я непременно так и поступил бы, — рявкнул Серегил, сорвавшись на него. — Это уже второе, после твоей идеи отвести нас обратно в порт, чтобы найти корабль. И съешь уже этот проклятый огрызок или закопай его! Они очень скоро пустят по нашему следу своих ищеек.
— Так куда же мы тогда направимся?
— Позволь мне самому позаботиться об этом.
— Ты все еще не доверяешь мне? Разве я не помог вам?
Серегил воздержался от грубости. Если бы они были тут вдвоем, он всадил бы в него нож и дело с концом. Ведь по сути, Илар уже сделал свое дело. Теперь он становился лишь обузой. Однако тогда нужно будет думать, куда спрятать труп, не говоря уже о времени, которое потребуется на то, чтобы успокоить Алека.
— Нам надо до наступления темноты уйти отсюда как можно дальше и найти надежное место, где можно отсидеться. И избавиться от этого, — он раздраженно дернул свой ошейник. — На них не наложены чары?
— Нет, насколько мне известно, — ответил Илар. — Но вряд ли мы найдём кузнеца, который возьмется за это.
— Я и сам смогу справиться с долотом. Нам нужны только инструменты. А что делать с этим? — Он приподнял рукав, обнажая клеймо. — Быть может, мы могли бы их срезать? Или выжечь?
— Это первое, что ищет охотник за рабами. Когда раба освобождают, поверх клейма ставится ещё одно, чуть больше, как знак того, что он действительно свободен.
— Что за клеймо? — спросил Алек.
— Герб его хозяина.
Серегил запустил руку в свои откромсанные волосы.
— Что ж, ничего иного не остается, как пойти и украсть то, что нужно. Оставайтесь тут, вы оба.
Оставив Алека следить за Иларом, Серегил вернулся назад тем же путем, каким они сюда пришли. После недолгих поисков он обнаружил нужные инструменты под навесом возле дома. Если тут и были собаки, то как сторожам им была грош цена. Он вернулся обратно и увидел рекаро, свернувшегося калачиком возле Алека и положившего голову ему на колени. Однако существо вовсе не спало. Его глаза следили за Серегилом, приближающимся к ним с улыбкой довольного кота.
— Это должно сгодиться, — сказал он, доставая маленький молоток и зубило. Он махнул молотком Илару.
— Сначала ты.
Если он вдруг сделает что-то не так, он вовсе не хотел, чтоб пострадала шея Алека.
Серегил нашел подходящий валун и заставил Илара положить на него голову таким образом, чтобы часть ошейника оказалась на этом подобии наковальни.
— Не дергайся, — предупредил он, приставив конец зубила к месту кованного шва.
Удары молотка были опасно громкими, но ему удалось уже с третьей попытки разрубить шов, не причинив Илару существенного вреда. Потребовались совместные их с Алеком усилия, чтобы разогнуть ошейник настолько, чтобы Илар смог окончательно высвободиться из него. На месте старого золотого ожерелья, которое так долго носил Илар, осталась полоска незагорелой кожи, и ещё более широкая красная полоса — от нового ошейника. Серегил спохватился, что едва удержался от того, чтобы погладить пальцами эту его полоску.
Илар поднял руку к горлу.
— Так странно не чувствовать на себе этого. Спасибо вам.
— Это была всего лишь необходимость, — грубо ответил Серегил. — Ты следующий, Алек.
Когда и с этим было покончено, он вручил Алеку инструменты и затаил дыхание, пока тот боролся с его ненавистной полоской металла. Когда ошейник был снят, он тоже с благодарностью потер свою шею:
— Так-то лучше!
Илар тоже все еще растирал шею, но теперь он выглядел более испуганным, чем довольным.
— В чем дело? Уже скучаешь по нему?
Илар задрожал.
— Если нас поймают без них ...
— Если нас поймают, это уже не будет иметь никакого значения.
Он оставил Алека, а сам закопал обломки ошейников и вернул инструменты туда, где нашел их, не желая оставлять ни малейшей зацепки. Пробираясь обратно к саду, он опять припомнил благодарную улыбку Илара.
"Что это со мной такое?"
Они снова отправились в путь, держа курс на восток, подальше от Риги.
— Что ты делаешь? — воскликнул Илар, немедленно вмешавшись: — Майсена находится на севере, надо держаться побережья! Ты же ведешь нас ещё глубже в Пленимар.
— Так оставайся тут, — процедил Серегил. — Я знал, что мне следовало убить тебя раньше.
Так как он угрожающе остановился, Илар попятился, и дальше шел за ними, храня угрюмое молчание.
Алек поймал взгляд Серегила и сделал едва заметный знак: "Ауренен"? Серегил кивнул. Если бы им удалось добраться до Пролива и украсть лодку, они смогли бы пересечь море и доплыть до Вирессы, а ещё лучше, вдоль берега — до Гедре, где без сомнения, их ждал более теплый прием.
Он мрачно глянул на рекаро. А что будет с тобой?
* * *
Алек, лучше ориентировавшийся вне городских стен, чем остальные, взял инициативу на себя. Облака растаяли и он, следя, чтобы созвездие Большого Охотника находилось точно позади левого плеча, повел их на восток. Почти невесомый, Себранн его не беспокоил, как и странная прохлада, исходившая от его тельца вместо тепла. Что действительно его волновало, так это грозившая в любую минуту взорваться напряженность, нависшая над всеми ними.
Ночной воздух был настолько холоден, что от дыхания перед лицами вился парок. Местность была слишком скудной, чтобы предоставить им кров или подходящее убежище. Деревья встречались редко, а немногие деревушки, которые им случилось проходить мимо, были совсем крохотными.
Серегил был мрачен, Кенир же предусмотрительно держал язык за зубами, хотя было видно, что каждый шаг причиняет ему боль. Алек ощущал, что напряженность буквально высекает искры между этими двоими. Впрочем, неудивительно, если он правильно понял слова Ахмола и Ихакобина. Он постарался сосредоточиться на пути, что им предстояло проделать, но его сердце находилось в смятении. Он не так представлял себе воссоединение со своим тали: Серегил держался на расстоянии, и его столь же очевидно смущало присутствие Себранна, как сжигала ненависть к Кениру.
Алек чувствовал себя так, как будто его предали. Не достаточно ли было моментов, когда Кенир лгал ему? Но глубоко внутри, он также сожалел о том, что сбываются его худшие подозрения относительно этого человека. Тем не менее, когда Кенир начал отставать, именно Серегил, задержался и протянул руку, чтобы помочь ему.
— Теперь убьешь меня? — расслышал Алек шепот Кенира.
— Заткнись и шевели ногами, — огрызнулся Серегил, не оборачиваясь.
Они прошли ещё милю или около того, когда он услышал журчание воды. Свернув на звук, он тут же обнаружил маленький ручеек. Алек опустил Себранна на землю и потянулся, расправляя затекшие плечи. Илар упал, как подкошенный, дрожа от изнеможения.
Ключевая вода была сладкой и ломила зубы. Они утолили жажду и уселись отдохнуть. Серегил устроился возле Алека, обнял его, совершенно не заботясь о том, что подумают остальные. Алек в ответ прижался к нему. Кенир искоса наблюдал за ними с выражением голодной собаки.
Алек сверкнул глазами в его сторону.
— Ты всё это время всё знал, и лгал мне.
— Я... я просто не осмеливался сказать, — запинаясь, пробормотал Кенир. — Я не мог, когда нас держали в том доме. Когда илбан освободил бы меня, я бы всё объяснил тебе.
— Не сомневаюсь, что ты бы так и сделал, с превеликим удовольствием, — отозвался Серегил слишком ровным голосом, не предвещавшим обычно ничего хорошего: — Ты много о чем умолчал, не так ли? Алек. Хочу представить тебе моего старинного приятеля. Это Илар-и-Сонтир.
Какое-то время Алек находился в оцепенении. Затем кусочки головоломки начали складываться.
— Но тогда ... почему он до сих пор жив?!
Серегил вздохнул.
— Когда я сам пойму это, я отвечу.
Но Алек его уже не слушал. Он вскочил на ноги, выхватил меч, и ринулся на раба, сжавшегося в комок.
— Илар? Илар! Ах ты, ублюдок! Эта ложка, и все эти прогулки... Так ты играл со мной и врал мне, а сам всё это время ...
Серегил перехватил его руку прежде, чем он успел сделать выпад в сторону Илара, прижал руки Алека к бокам, крепко обхватив его поперек груди, пока тот отчаянно пытался освободиться.
— Послушай меня! Прямо сейчас нам следует отыскать место, где укрыться до восхода солнца.
Серегил торопился и зашептал в самое ухо Алека:
— Ты тоже поверь мне, тали.
Алек опустил меч, но всякое сострадание, которое он чувствовал к своему мнимому защитнику, теперь улетучилось. Отныне Илар был предателем и для него тоже.
Серегил взял Алека за руку и отвел в сторонку.
— Пусть всё идет своим чередом, тали, — прошептал Серегил. — Илар всегда гладко стелет, такова его натура. Что бы ни было между вами...
— Так ты полагаешь, что что-то было? — пробормотал уязвленный Алек.
— Я видел, как вы оба прогуливались по саду, внизу возле бассейна с рыбками, — сказал Серегил, и голос выдал, как больно ему говорить об этом.
Алек взял его за руку.
— Он пытался совратить меня, да. Но даже при том, что тогда я ещё доверял ему, я не предал бы тебя. У меня не было даже малейшего искушения сделать это.
Серегил провел пятерней по обкромсанным волосам, как делал обычно, когда ему было особенно неуютно или когда сердился.
— Да всё в порядке. Просто...я помню, каким он был когда-то, и каков он и теперь ещё...
— И всё же ты не убил его?
— Не ты ли остановил меня, вспомни?
