Увидеть лицо ч.1

— Я же сказала — сейчас! — процедила она сквозь зубы. — Оставь дверь в по-кое!

Снова взглянула на палочку, потом осторожно понюхала пропитанную красным вату. Та ничем особым не пахла. Но, скорее всего, кровь. И что уди-вительного — у Евсигнеева ссадина на лбу, промывал, наверное. Лицо же у него было мокрое...

А вот на ссадине подсохшая корка, уже потемневшая — ведь если кровь, то хотя бы часть этой корки должны были содрать? Разве нет?

А может он еще где-то поранился? Аля, шла бы ты спать, пока совсем умом не поехала!

Алина швырнула палочку в ведерко, открыла кран и плеснула водой на капли, которые тотчас же тонкими ярко-алыми ниточками стекли в сливное отверстие.

Открывая дверь, она уже приготовилась к стычке с Мариной, но коридор оказался пустым. Алина недоуменно покрутила головой по сторонам, потом прошла вперед по коридору и почти сразу увидела Рощину — как раз в тот момент, когда она шагнула в комнату Виталия — так стремительно, что Алине показалось, будто Марину рывком вдернула в комнату некая невидимая сила. Дверь за ней захлопнулась, спустя секунду щелкнул замок, а еще спустя се-кунду из-за двери донеслись весьма характерные звуки. Алина, порозовев, отвернулась и быстро пошла прочь.

"Ничего себе! — ошеломленно-раздраженно крутилось у нее в голове. — Быстро, однако! Конечно, этого следовало ожидать... Вот козел!.."

К тому моменту, когда Алина закрыла дверь своей комнаты, все непонят-ки как-то сами собой отступили на второй план, выпустив на первый глухую, какую-то оскорбленную и совершенно непонятную злость. Она держала цеп-ко и не отпускала ее до тех пор, пока Алина не выдвинула снова ящик тум-бочки — на этот раз до конца, и не вытащила из груды пронзенных спичками цветов предмет, который не заметила раньше.

После этого она еще почти час сидела, тупо глядя на до конца выдвину-тый ящик. Ее правая ладонь нервно скользила по шее взад и вперед, до крас-ноты растирая тонкую кожу, а подвеска продолжала напевать свой мотив, и серебристая музыка была тоскливой и холодной, как бьющие в оконное стек-ло дождевые капли.

* * *

Где-то неподалеку хрустнула ветка, и он, очнувшись, испуганно вскинул голову. Глянул в лобовое стекло, потом в боковое, затем включил фары. На дорогу легли два бледных круга света, и некоторое время Петр очень внима-тельно смотрел на колыхающуюся серебристую занавесь дождевых капель перед автобусом. Потом оглядел лишь слегка осветившиеся заросли с обеих сторон дороги. Там, куда проникал свет, были только мокрые стволы деревь-ев, в глубине же леса свернулась непроглядная тьма, но она казалась непод-вижной. Водитель хмыкнул, потом взглянул на часы и удивленно вздернул светлые брови. Он просидел в автобусе черт знает сколько и даже не заметил, как прошло время.

Петр взглянул на приборную доску, где стоял шар с русалкой, протянул руку и встряхнул его. В шаре закружилась золотая метель. Он удовлетворен-но кивнул и встал, держа игрушку в руке. Оглянулся на пустой темный са-лон, потом прошелся по нему, проверяя, тщательно ли закрыты форточки, после чего вернулся к своему месту и хмуро взглянул на висящие перед вет-ровым стеклом цветные игрушки. Щелкнул по одной из них, негромко ска-зав:

— Пам!

Резиновая обезьянка закачалась, вращаясь вокруг своей оси. Петр скри-вился и отвернулся от нее, внезапно ощутив в груди странную пустоту. Все было неправильно, все было как-то очень неправильно, как-то не так... слов-но его провели, но он не мог понять, в чем именно. И пассажиры... нужно было думать о пассажирах — о каждом в отдельности, сейчас это показалось очень важным, потому что на самом...

Все исчезло.

Петр неуверенно улыбнулся и потер грудь под тонким влажным свитером, потом застегнул "молнию" куртки. Он устал. Да, наверное, все это потому, что он устал. В конце концов, он всего лишь шофер. Он не обязан что-то вы-яснять. И он не обязан брать на себя столько ответственности. Он отвечал за автобус, но тот автобус исчез. Он отвечал за людей, но только пока они были в автобусе. Теперь они из него вышли и, следовательно, сами по себе, а он — сам по себе. Они больше не пассажиры. И они ничем не лучше его.

Петр резко отвернулся от руля. Господи, да что он делает в этом кошмар-ном автобусе. Он проверил его, он убедился, что это действительно его авто-бус, а теперь он пойдет и ляжет спать! Хватит с него на сегодня!

Сливка закурил, потом спустился по ступенькам, закрыл за собой дверь и, прищурившись, посмотрел сквозь дождь на особняк, пряча папиросу под со-гнутыми пальцами — туда, где на втором и третьем этажах ярко горели не-сколько окон — кто-то, несмотря на глубокую ночь, тоже не спал. На этот раз ему показалось, что особняк находится гораздо дальше, чем раньше, словно пока Петр сидел в автобусе, дом неслышно отступил подальше к лесу. Он не сразу сообразил, в чем дело, и только, когда сделала несколько шагов, понял.

Кто-то выключил все фонари.

Где-то рядом раздался едва слышный шелест, почти заглушенный стуком капель, словно кто-то раздвинул мокрые ветки. Петр испуганно оглянулся, крепко сжав шар в мокрых пальцах, но ничего не увидел и быстро зашагал к дому.

VI.

Она резко села на кровати, судорожно прижимая к груди одеяло и широко раскрытыми глазами глядя в темноту. Дыхание с сухим свистом вырывалось из легких короткими, болезненными толчками, тело била крупная дрожь, бе-лье прилипло к коже, мгновенно покрывшейся испариной.

Ее рука бестолково запрыгала по стене, ища выключатель бра и не находя его. На мгновение мелькнула испуганная мысль, что он вообще пропал — что-то в этом доме появляется, а что-то исчезает... но тут ее палец нашарил не-видимую кнопку и ткнул в нее, с легким треском сломав ноготь. Неяркий свет обнажил комнату, на полу которой кружились тени от беспрерывно вращающейся подвески.

Алина негромко всхлипнула, обхватив руками себя вместе с одеялом, по-том обтерла ладонью мокрое лицо и задышала немного ровнее.

Это был сон, даже не сон, а мгновение сна, наполненное не видениями, а болью — такой сильной, словно чья-то рука в железной перчатке сжала ее сердце и раздавила его, и такой реальной, что ей показалось, что она умирает. Но, несмотря ни на что, это был всего лишь сон.

Она подождала немного, сидя на кровати очень прямо. Боль не возвраща-лась. Да и не могла вернуться, если это был сон. Она ведь здоровая женщина, отнюдь не сердечница. Это был сон.

Алина отбросила одеяло и подтянула ноги к груди. Ее взгляд упал на ча-сы, показывавшие начало третьего. До утра оставалось всего лишь несколько часов, но этого вполне хватит, чтобы поспать.

Вместо того, чтобы выключить свет и нырнуть обратно под одеяло, она слезла с кровати и подошла к зашторенному окну. Недавний сон уже начинал казаться далеким, как и страх, их сменила тревога, непонятная, смутная и тя-гостная — то ли случилось что-то, то ли случится, то ли случается сейчас... Алина тряхнула разлохматившейся головой, пальцами раздвинула шторы и глянула в щелку. Единственное, что она увидела, были барабанящие по стек-лу капли и смутные очертания ели возле дома. Фонари, раньше заливавшие двор размытым призрачным светом, были выключены.

Нахмурившись, Алина отвернулась от окна и задумчиво посмотрела на дверь. Подошла к тумбочке и выдвинула ящик. Ни жуткий предмет, ни цветы никуда не пропали, но уже в полном соответствии с законами природы нача-ли вянуть, и когда она дернула ящик, из него выпорхнуло целое облако бе-лых пушинок и слегка пахнуло залежавшимися лепестками. Она снова взгля-нула на дверь, запустив пальцы в рыжие кудри, потом решительно сдернула со стула халат и, надевая его, подошла и повернула замок. Потом осторожно отворила дверь и выглянула в полутемный коридор. И сразу же увидела Ви-талия — он в одних трусах стоял неподалеку, глядя куда-то в пространство и потирая ладонью голую грудь. Отчего-то Алине показалось, что он остано-вился внезапно, и даже в полумраке было видно, какое белое у него лицо.

— Почему не спите? — негромко спросил он, не повернув головы.

— А вы? — Алина вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. — Вам пло-хо?

— Нет, отчего же, хорошо, — Виталий опустил руку. Его кожа снова приоб-рела нормальный цвет. — Хорошо и даже очень.

— Ну, еще бы?! — Алина невольно усмехнулась, кутаясь в халат. — Если так затейливо проводить время...

— Вы не только подслушиваете, но и подглядываете? — осведомился он не менее иронично.

— Было бы за кем. Случайно увидела, — она повернулась, глядя туда, где за-круглялся коридор, уводя к лестнице.

— Да ну? Моя комната находится очень далеко и от вашей, и от ванной. Что вы там делали? Совершали ночной моцион?

Алина раздраженно скривила губы — ей было не до пререканий.

— Думайте, что хотите! Не знаете — Петр вернулся?

Виталий резко повернулся к ней.

— А он выходил?

— Да, в начале первого, — Алина едва удержалась от еще одного язвитель-ного замечания. — Он сказал, что хочет проверить автобус. Он показался мне немного странным...

— И вы мне не сказали!

— Простите, я забыла, что вы здесь главный.

Виталий открыл рот и тут же закрыл его. Только хмыкнул.

— Может, и надо было, но... и вы были заняты, и мне не хотелось панику наводить. Думаете, он пошел пошептаться со сподвижниками? Кстати, это, наверное, он фонари вокруг дома выключил.

— Фонари выключены?!

Виталий тут же пожалел о вырвавшихся словах — на губах Алины появи-лась ухмылка такой концентрированной ехидности, какой при разумной эко-номии хватило бы на год использования.

— Ладно. Знаешь, где его комната?

Алина кивнула, отбрасывая с глаз медные пряди.

— Сходи, посмотри — там ли он. А я спущусь, проверю дверь и включу фо-нари.

— Только смотри — вдруг там засада, — почти серьезно предупредила она, тоже поменяв местоимения. Ей тут же вспомнилась мелькнувшая в зарослях тень... да нет, вероятно, померещилось.

— Так я ее сразу увижу — по зонтикам, — отозвался Виталий и проворно метнулся по направлению к своей комнате. Передвигался он бесшумно и так стремительно, что Алина едва успела уловить его движения — казалось, он только что стоял тут и вдруг таинственным образом исчез. Почти сразу же за поворотом открылась дверь его комнаты.

Интересно, Марина там или уже ушла?

Это нездоровый интерес, Суханова. Так что катись наверх выполнять приказание! А вдруг водитель с топором выскочит? Или с гаечным ключом? Он нервный. Может, пойти в зал и прихватить что-нибудь из коллекции. Тот же моргенштерн, например, если поднимешь. Такая утренняя звезда ес-ли взойдет над чьей-нибудь головой, так...

Конечно, ты можешь взять и то, что лежит в ящике твоей тумбочки. Ты ведь знаешь, как с этим обращаются?

Это не тот же самый! Это ошибка! Этого быть не может!

Тебе ведь пять было?..

Так, ладонь прочь от шеи, лицо побезмятежней... ты идешь выполнять ре-альные действия... а не размышлять, что да почему и откуда взялось!..

Поднявшись до середины лестничного пролета, Алина застыла, изумлен-ная увиденным. На площадке третьего этажа, возле стены, стоял Жора, чья одежда так же, как и у Виталия, не отличалась разнообразием, отчего он те-перь выглядел еще более внушительным — огромный, загорелый, с мощными буграми мускулов, с крепким торсом, который, наверное, мог бы без особого ущерба для себя выдержать удар джиповского бампера. Вершинин походил на скульптуру молодого Геракла, в процессе подвигов пристрастившегося к табаку и живописи, поскольку в пальцах его одной руки торчала дымящаяся сигарета, а в пальцах другой был зажат какой-то слегка помятый рисунок. Жора переводил взгляд с этого рисунка на висевшую перед ним на стене фэнтезийную картину, которых, как успела заметить Алина, в доме было до-вольно много. Выражение лица Жоры было растерянным и свирепым. Появ-ления Алины он даже не заметил.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась она, поднимаясь на площадку. Жо-ра неприветливо покосился на нее.

— Господи, ты здесь откуда?! Впрочем... — он отвернулся. Судя по всему, вопрос он задал машинально и ответ был ему неинтересен.

— А не поздновато ли для...

— Черт подери! — неожиданно рявкнул Жора и дернул головой, отчего его длинные, стянутые в хвост волосы слегка колыхнулись. — Неужели в таком большом доме человек даже ночью не может побыть в гордом одиночестве?!

Алина, пожав плечами, осторожно обошла его и пошла по коридору. Она не стала возмущаться, а уж тем более скандалить. Наверное, мало кто захотел бы скандалить, находясь от Вершинина в непосредственной близости.

Да чего он так злобствует из-за этих картин? Что они для него?

Она помнила, что дверь в комнату водителя была второй от лестницы. За-помнить это было несложно, поскольку его соседями были Ольга и Алексей, которые, размещаясь в своих комнатах, успели сцепиться и втянуть в свою свару и Петра, почти сразу же ставшего третьей стороной, чье участие за-ключалось в изрекании разнообразных и красочных пожеланий и высказыва-ний в адрес двух других сторон.

Алина постучала, но ответа не получила. Решив, что Петр, возможно, спит (представляешь, ночью — и спит — до чего ж удивительно!), она постучала снова — на этот раз громче. От последнего удара дверь вдруг податливо кач-нулась внутрь, и Алина, от неожиданности потеряв равновесие, чуть не вва-лилась в комнату.

Здесь было темно. Она несколько секунд послушала тишину, потом наша-рила на стене выключатель и решительно нажала, прищурившись навстречу вспыхнувшему свету.

В комнате сильно пахло холодным табачным дымом. Застеленная кровать была лишь чуть-чуть смята, и в целом комната бы выглядела совершенно нежилой, если бы не придвинутый к кровати низкий столик, на котором стояли стакан, на две трети пустая бутылка водки и пепельница с нескольки-ми окурками.

Похоже, что, выйдя отсюда в начале первого, Петр так и не возвращался. Может, заснул в автобусе спьяну, если эти две трети бутылки сам употребил, а не в компании того же, например, Кривцова?

Или сидит в кустах и совещается со сподвижниками.

Чего-то не очень он похож на человека, у которого могут быть такие сподвижники. Если он и способен на что-то криминальное, то так — стянуть по мелочи...

Психолог ты хренов!..

Алина погасила свет, вышла из комнаты и некоторое время стояла в кори-доре, задумчиво глядя на двери соседних комнат, на порогах которых лежали узкие полоски света — и там и там не спали. Кто хуже?

В конце концов, она постучала в дверь комнаты Алексея, но и там ей не ответили. Она осторожно приоткрыла дверь. В пустой комнате царил кавар-дак — шкаф распахнут, покрывало косо свисает с разворошенной кровати, на подушке брошен сотовый телефон, возле кроватной ножки — скомканное по-лотенце, одеяло валяется на полу, тут же разбросаны какие-то безделушки, словно их одним махом смели с тумбочки, одежда кое-как свалена на пол. На драку не похоже, скорее всего, нынче ночью у бизнесмена было очень плохое настроение.

Только где он сам?

Алина развернулась, вышла и уже без всяких церемоний и раздумий толк-нула дверь в комнату Ольги. Та тоже была пуста. Разобранная кровать лишь слегка смята, и кажется что с нее встали очень давно, одна из створок шкафа открыта, на спинке стула висит темно-красное Ольгино платье, возле жур-нального столика валяется пустая бутылка вина, в воздухе стоит табачный и едва уловимый винный запах... и какой-то еще, наводящий на мысли о почти забытых уроках химии. Алина подошла к журнальному столику, подняла бу-тылку и, прочтя название, криво ухмыльнулась, потом рассеянно скользнула взглядом по круглой столешнице. В одном месте полировка почернела и по-шла пузырями, словно от ожога. Стоявший рядом стул был перевернут, словно кто-то вскочил с него в очень большой спешке.