Ветер и крылья - 5

Лоренцо кивнул.

— Хорошо. Поехали отлеживаться. У нас будет сложный вечер, да и ночь... тоже.

— Ничего, — хихикнула Мия. — Результат того стоит.

И Энцо с ней был совершенно согласен.

* * *

Дом Джакомо Феретти....

Мия едва не расплакалась. Вовремя списала все на нервы, нервы, опять же, после родов... ее тонкая натура и душевная организация...

Сколько она тут пережила...

Сколько передумала, переделала!

И ведь ничего не изменилось! И кресло стоит у камина, и трубки лежат, и поставец с двумя бутылками вина — красного и белого, на выбор... и ковер тот же... разве что запах другой.

Нежилой дом пахнет пылью и грустью.

Мия провела рукой по столу.

Слуги смотрели за домом, все чисто, но дом грустил...

Ах, дядюшка! Ну что вам не жилось спокойно? Зачем надо было выдавать замуж Рени?

Энцо вошел вслед за Мией, сгрузил в угол связанную Баттистину.

— Давно я тут не был. Кажется, в другой жизни...

Мия кивнула.

— Да, давно... на кухне хоть что-то покушать есть?

— Сейчас проверю.

Лоренцо отправился проверять, дан Иларио возился пока с лошадьми, а Мия...

Мия подошла к камину.

Был у Джакомо тайник, о котором знали она, он и Комар.

Интересно... есть там что-то?

Рука привычно скользнула в камин, нащупала нужный камень облицовки, повернула, потянула...

Одна из плиток отошла.

И Мия увидела небольшую шкатулку. Почти как ту, которую видела в банке.

Комар?

Пары минут хватило, чтобы в этом убедиться.

Ах, дядя — дядя...

Мия ни о чем не жалела. Но больно ей все равно было. Увы... впрочем, долго ей предаваться тоске и унынию просто не дали.

— Дана Мия!

— Что не так, дан Иларио?

— А что делать вот с этой даной?

Баттистина уже пришла в себя. И выражала свой протест активным мычанием.

Где это видано? Чтобы благородную дану.... Да что там — дану!? Чтобы ЕЁ! Чтобы с НЕЙ так поступили!

Это ж жуть кошмарный! Непереходящий!

Мия с отвращением оглядела сверток. Хотела пнуть, потом побрезговала обувь пачкать — Баттистина была связана уже несколько часов и... не утерпела. Такая вот неароматная правда жизни.

Или надеялась, что ее убивать побрезгуют?

Она не побрезговала...

— Дан Иларио, пусть полежит пока здесь, — попросила Мия. — Я сейчас не могу ей заниматься. И отпустить... тоже. Она убила... отца моей дочери.

Иларио посмотрел сочувственно. Энцо, вернувшийся из кухни с победой и большим кольцом колбасы, молча привлек сестру к себе.

— Бедная ты моя.

Мия вздохнула.

— Она меня убить хотела. Рикардо меня собой закрыл.

Мужчины дружно засверкали глазами. Энцо сестру просто любил. Дан Иларио не любил, но у точно не собирался спускать такие вещи. Что за манера — в людей острыми предметами тыкать? А поговорить нельзя было? И вообще...

Принято так!

Понимаете? При-ня-то!

У нормального мужчины обязана быть и жена, и любовница. Ну и так... мимоходом тоже может кто-то быть. И что такого? У мужчин потребности есть! Понимать же надо! И вообще... сначала жена на любовниц охотиться начнет, а потом на кого? До мужа доберется? Как-то это... неправильно.

Пусть полежит.

Подумает о своем поведении.

Впрочем, Мия решила не проявлять особой жестокости. Подошла, откинула в сторону черные волосы Баттистины, надавила на шею... девушка дернулась, но быстро потеряла сознание.

— Пусть так полежит, — объяснила Мия. — И возни с ней меньше.

Потом отломила у Энцо треть колбасного круга, впилась зубами, заглотила здоровущий кусок, словно удав, запила вином прямо из бутылки и кивнула мужчинам.

— Отлично. Разбирайтесь тут, а я посплю.

В три укуса расправилась с остатком колбасы, потом отправилась к дивану и устроилась прямо на нем. Даже не снимая сапог — мало ли что?

— Мия?

— Я сплю. А кто разбудит, того я съем, — зевнула женщина.

Прикрыла глаза и отключилась. Спать действительно хотелось зверски.

Почему не в своей комнате? Не наверху?

А чтобы не разъединяться. И бежать отсюда всяко проще.

Мужчины переглянулись и тихо-тихо, на цыпочках, отправились на кухню. Им хотелось сначала перекусить, а Лоренцо еще бы и смыть тюремную грязь, и переодеться...

И поговорить не помешает. Раньше им не приходилось словом перемолвиться, сейчас надо наверстать.

Адриенна

Суд?

Наверное, это можно было назвать и таким словом.

В кабинете три человека. Король, кардинал, канцлер. Его величество лично держит слово.

— Поскольку моя супруга покушалась на мою жизнь, и мне представлены неопровержимые доказательства, я считаю, что ее нужно приговорить к смерти.

Канцлер с удивлением посмотрел на кардинала. Дан Санторо выглядел, как после тяжелой болезни, но кивнул и улыбнулся.

— Дан Альметто, дело в том, что ее величество действительно хотела отравить его величество.

— Да?

— У нее найдены флаконы с ядами, записи...

С точки зрения канцлера — это доказательством не было. Что, если у него в столе батистовые панталоны лежат, то он — женщина? Ну... сувенир такой на память оставили, ну и что?

— Ваше величество, королеве это могли подбросить.

— Она призналась, что это ее шкатулка, — опроверг король.

Канцлера и это не убедило. Если любовница оставила ему панталоны на память — теоретически они являются имуществом дана Альметто. Но это же не повод их надевать, верно?

— Еще ее величество созналась, что может управлять волками, которые заполонили леса.

Канцлер только плечами пожал.

— Ваше величество, есть ли признание ее величества? Не под пыткой полученное?

Филиппо досадливо сдвинул брови.

Пытать Адриенну он не рискнет. Да что там! Ее получилось отправить в башню, но даже корону с нее снять нельзя...

— Ее величество, разумеется, все отрицает. Но косвенные доказательства неоспоримы, — вступил кардинал Санторо.

— Наличие каких-то вещей? Убитый волк? — канцлер тоже был в курсе того случая.

— Убитая ведьма, которая шла к ее величеству.

— У ее величества в ту ночь начались роды, — парировал канцлер. — И откуда известно про ведьму? Она тоже созналась?

— Роды потому и начались, что ведьма пыталась напустить порчу на короля. И для этого хотели использовать малыша принца, — не моргнув глазом соврал кардинал.

Канцлер прищурился на него в упор.

Дан Андреас Альметто идиотом не был. Не стал бы он канцлером при Филиппо Третьем, не будь он умным и жестоким профессионалом. И сейчас он все видел.

Так было задумано изначально.

Канцер, как власть светская, кардинал — как духовная, король — как верховная. Только вот что делать, если канцлер видит: король и кардинал воедино. И обоим нужна смерть королевы?

Самое простое? Согласиться со всем, подписать документ о казни и жить дальше. Его никто не осудит, его поймут... дела о покушении на короля рассматриваются именно так. Очень тайно и камерно. Чтобы не провоцировать, так сказать.

Король — он от Бога. И не надо, чтобы у кого-то возникала мысль его свергнуть. А то сегодня один попробует, завтра другой... такие вещи на люди не выносят.

Канцлер даже не сомневался, что в документе все будет изложено правильно. Может, и признание появится. И даже написанное почерком Адриенны СибЛевран.

Пытать ее не рискнули, а специалиста по подделке почерка... да ладно! И у кардинала такой есть, и у канцлера, и у короля, наверное. Просто подделать такое признание, собственноручно написанное — это время нужно.

А тут все быстро-быстро...

Почему такая спешка?

Итак, один вариант — со всем согласиться, получить свою корзину плюшек и жить дальше. Жизнь королевы на его совести? Да у канцлера на совести столько всего... жизнью больше, жизнью меньше, он и не заметит! И десяток жизней не заметит. Работа такая...

Второй вариант... а он вообще выживет после такого? Может, и да, но в отставку уйти придется. И поломать все, что делал Филиппо Третий, и все свои труды... кем его заменят? Каким-нибудь родственником Чески?

Эта дрянь уже начала просачиваться всюду. И дальше будет.

То есть...

Он сейчас может перешагнуть через себя. И все равно все будет зря. Все будет напрасно.

Филиппо будет творить то, что ему будет подсказывать эта шлюха. А с ней канцлеру точно не по пути. Ей интересно получить все для себя, канцлер же работал ради государства.

Смешно?

А вот нет!

Это же элементарная логика нормального человека.

Ты богат, знатен, у тебя есть все, еще и твоим внукам на десять поколений вперед хватит. Чего тебе нужно-то? Да только одного!

Гарантии, что эти внуки у тебя будут! И будут они в безопасности! То есть появятся на свет в сильной стране, которая может защитить себя, свои границы, в стране, в которой не будет голодных бунтов, в стране, в которой сильная и жесткая власть, сильная армия...

Можно в такую страну уехать? Можно. Но ты в ней будешь чужаком. Всегда. И внуки твои, и правнуки... проще уж свою страну в грязь не ронять.

Впрочем, эти рассуждения доступны только аристократам. Обычный человек дальше своей тарелки старается не смотреть. Чего ему? Ему должно быть сытно, тихо и спокойно. А какая-то государственная политика ему не нужна, ему и так неплохо.

А вот канцлер должен о ней думать.

О государстве, а не о королеве.

Вот что она ему? И рисковать не нужно. И ничего не нужно, просто сделай вид, что всему веришь. И...

Дан Альметто мило улыбнулся кардиналу. И произнес то, чего вообще говорить не следовало.

— Ваше величество, если вам так хочется казнить ее величество и жениться на эданне Франческе, рекомендую и мою подпись подделать. Или меня заодно обвинить. Потому что я в этом фарсе участвовать не намерен.

— ЧТО!?

Андреас молчал и улыбался. А что — не слышали? Слышали, вон как багровеет король, как желтеет от гнева кардинал...

И буря грянула.

Король не просто орал — он топал ногами,, он ругался, он возмущался, он плевался так, что все верблюды Арайи горестно и завистливо вздыхали.

И наконец, подвел итог.

— Вы можете подписать что-либо одно. Или протокол, или приказ о вашей отставке с поста канцлера.

Дан Альметто вежливо встал. Поклонился.

— Ваше величество, кому я должен сдать дела?

— Я сообщу в течение трех дней, — рыкнул Филиппо. — Вон отсюда!

Бледно-голубые глаза выпучились, едва не вываливаясь из орбит, лицо короля побагровело...

Канцлер поклонился еще раз и вышел вон. Если уж так вежливо просят. Подумал — и отправился в казначейство.

* * *

Дан Брунелли был на месте. Как обычно, сверял бюджет, гонял подчиненных... при виде канцлера приветственно кивнул — и только.

И снова вернулся к бумагам.

Канцлер не настаивал. Знал, что сейчас Бенвенуто закончит подсчет — и сам отвлечется. А сбивать человека с мысли и отвлекать от работы — жуткое свинство. Для тех, кто понимает, конечно.

Так и произошло. Казначей поставил внизу листа свою цифру, размашисто подписал его — и отодвинул подальше.

— Что случилось, Андреас?

Между собой они давно общались 'без чинов'. Что удалось Филиппо Третьему, так это собрать хорошую команду, члены которой понимали, что дополняют друг друга. И не конкурировали. Разве что так... немного, за внимание короля. Но и так было понятно, что из Брунелли не выйдет канцлера, из Альметто — казначея, а коли так — чего лезть вон из кожи? И так есть куда энергию приложить.

— Меня уволили, — не стал скрывать канцлер.

— Че-го?!

Круглые глаза друга были ему ответом.

— Потому что я отказался убивать королеву.

Тут уж у казначея и слов не осталось. Андреас плюнул на дипломатию, да и изложил все в доступных выражениях.

— Бенвенуто, король меня сегодня вызвал к себе. И приказал подписать протокол. Королевский суд, о том, что королева — якобы! — покушалась на его жизнь.

— Кардинал?

— Санторо в зачинщиках.

— Вилецци ему что-то за это пообещала?

Андреас пожал плечами.

— Не знаю пока. С ним надо будет переговорить. Но мне кажется, тут причина проще. Я общался с эданной Чиприани...

— Сабина? Милейшая женщина....

— О, да. Так вот, она говорила, что Санторо явно неравнодушен к королеве. И пару раз они наедине оставались.

— Из-за юбки? Такие страсти?

— На короля погляди.

Бенвенуто сморщил нос, как бы говоря, что один дурак — не показатель. С другой стороны, вдруг оно заразно? Надо прийти домой и выпить чего покрепче. Для обеззараживания.

— Допустим. Что Санторо попер в дурь из-за отказа. Что Филиппо жена не нужна, ему вообще кроме его девки никто не нужен...

— И девка ему старательно лила в уши, что он здесь закон и власть. Вот и поверил, чего ж нет?

— И решил убить королеву?

— То же самое. Наследник есть...

— Кстати, а где он есть? И где королева?

— Ее величество в Вороньей Башне. Наследник — не знаю. Молчание...

— Зачем ему тогда понадобились все эти пляски? Убил бы просто так, — проворчал казначей. Бенвенуто не любил затрат времени и сил. Тем более — таких... напрасных.

— Боюсь, что просто так — не получится, — почти извиняющимся жестом развел руками Андреас. — рядом с ее величеством постоянно свидетели. Много. Я навел справки, сейчас все фрейлины с ней. в Вороньей Башне. Вообще все, понимаешь?

— Все?

— Сами пошли. Говорят, еще чуть гвардейцев не избили...

— Веерами?

— А ты бы рискнул?

Бенвенуто представил себе двенадцать разъяренных женщин во главе с эданной Чиприани, подумал пару минут....

— Нет. Жить хочется...

— Вот и король распорядился. И они сами пошли. Сами, понимаешь?

Бенвенуто кивнул. С Адриенной он успел поработать. Пуд соли скушать?

Да что вы в том пуде понимаете! Вот когда пуд бухгалтерских отчетов вместе просмотришь, это да! Куда там соли! И не один... тут все наружу вылезет. И характер, и нервы...

Все покажешь, чего и сам о себе не знал — вылезет.

Адриенна в этом отношении дану Брунелли понравилась. Умненькая, серьезная, работать с ней можно, хоть и женщина, и королева... комплимент! Да еще какой!

— Ну, убил бы потихоньку.

— А потом отбивался бы от самозванок? Ему на Вилецци жениться хочется. По всей форме. А это можно только если первый брак — все. Кардинал подтвердит, разрешение дадут... наследник есть. Чего еще надо?

— Хотя бы еще пару наследников. Один — это что?

Канцлер пожал плечами, как бы говоря, что за чужую дурость не отвечает.

— Улики смехотворные. Какие-то склянки, которые якобы нашли у королевы, какой-то волк, которого она убила... но король хочет в это верить. И приказывает верить всем остальным.

Бенвенуто только головой покачал.

— И что ты предлагаешь делать?

— Связаться с доминиканцами. Мне. И поговорить с кардиналом. Тебе.

Казначей задумчиво кивнул. Да, пожалуй... только вот времени у них нет.. Оно уходит, оно уже почти совсем ушло...

— Когда казнь?

— Завтра утром.

— Кто комендант Вороньей башни? Я запамятовал...

— Дан Фортунато Нери.

— Недавно назначен, что ли?