Званцев искренне удивляется.
— Товарищи офицеры! Торг здесь неуместен! Вы и так получили и оружие, и боеприпасы, а теперь из-за двух уазиков начинаете впадать в грех гордыни. Ну, так оставьте их себе. Для нас из всей этой эскапады интереса — только информация о береговой линии.
Так это мы и сами проверим, высадив СВОЮ разведку на причал в Петергофе.
Поэтому говорить о компенсациях и репарациях совсем преждевременно.
— А куда вы дели мужиков из службы разведения мостов?
— Пока в Адмиралтействе — в себя приходят.
— И какие мосты собираетесь разводить?
— Только Благовещенский. Тогда будет прямой доступ к Крепости, и можно будет подгонять что-либо серьезное — нашли тут яхт-клуб неподалеку. Отличное плавучее жилье.
— Эта баржа отлично и под мостами пройдет.
— Она-то может и пройдет, а что другое и покрупнее — вряд ли. А наша разведка уже обнаружила несколько весьма интересных судов — предположительно с топливом. Опять же лес — из Лесного порта не катерами же возить...
Когда уже все начинают расходиться, мы выходим вместе со Званцевым. По дороге он еще заканчивает разговор с монетодворскими — похоже, что его заинтересовал их противозомбовый костюм и он предлагает сделать пару таких же — для команд зачистки домов в Кронштадте. По его словам улицы города уже вполне безопасны, а вот с подъездами сложнее — при зачистках понесены крайне неприятные потери, тем более, что сгоряча о бронировании чистильщиков не подумали. Проблем оказалось — две — либо плотная толпа зомби, прущая вниз массой, что на лестнице очень эффективно — передних сбивают, они валятся и катятся вниз по ступенькам и начинается куча — мала. А тут и лихорадочная пальба с рикошетами от бетона и банальные укусы и вульгарные ушибы и переломы, либо стремительная атака шустриков — отогревшихся в тепле. Метаморфов пока не встретили, но дело за малым — квартиры тоже надо будет проверять — там как раз морфы наиболее вероятны.
Гномы ехидно спрашивают — делать ли доспех из серебра? От нежити-то в самый раз. Но морские волки предпочитают сталь.
— Разумеется, сталь — говорит один из мастеров. — Из серебра еще глядишь, монеты делать будем.
— Как монеты? — искренне удивляется Званцев.
— Мы — Монетный двор. А универсальный эквивалент обязательно потребуется. Не овцами же все считать, или раковинками каури как в старые времена...
— Надо же — качает головой каптри — и ведь верно... На бумажные рубли и доллары сейчас уже вряд ли кто торговать будет...
— То-то и оно — кивает в ответ гном.
Перед тем как откланяться — уже во дворе Крепости, Званцев спрашивает меня — не хочу ли я освежить свои навыки в ампутационных мероприятиях. Моряки, оказывается, приволокли сюда пару расписных и хотят завтра в Адмиралтействе работать с приманкой при зачистке помещений. Но закидывать туда целиком труп — накладно, поэтому решили отчекрыжить руки — ноги. Они и сами с этой работенкой справятся, но могут переуступить ее мне — в плане тренировки.
Вежливо отказываюсь — запасной пилы у меня нет, а мешать инструментарий трупный с инструментарием операционным еще с времен Игнация Земмельвейса не рекомендуется. К тому же расписные уже и окоченели, так что просто получается тупая тяжелая работа. Любой мясник справится лучше.
На том откланиваемся и идем спать...
Наши еще бодрствуют — нас ждали и заодно подбирали новый ранг для Демидова. Тот сегодня страшно огорчил Андрея и потому его чин понижается. Пока идет выбор между 'Негрильная бибизяна' и 'Озорной рукожоп'. Это после отсеивания унижающих честь и достоинство стажера, а также сугубо матерных эпитетов.
Удивляемся, чем это 'Кот-рыболов' так провинился. Оказывается, стрельбу из воздушки он показал неплохую. А как дело дошло до пистолета — так все и началось. Как Андрей не бился, стажер упрямо укладывал пистолет на бок при стрельбе. Для любого стрелка, а тем более стрелка — инструктора такое гангста — реповое обращение с оружием — прямое оскорбление.
Это-то мне понятно — попасть в цель, держа пистолет 'плашмя' — практически невозможно. Для негритянских разборок это годится отлично, чтоб показать неудержимые понты и не положить 'бразза' в белый катафалк, но в нашем положении давать оружие такому стрелку — перевод патронов и возможность получить зомби с хорошо знакомым лицом.
Демидов чуть не плачет, но стойко отстаивает свою точку зрения, что это 'реально кульно, по-пацански'. Ему в неизвестно какой раз объясняют, что такая хватка не позволяет прицелиться толком, не позволяет корректировать стрельбу, исключает возможность хвата двумя руками, наконец рассеивание пуль при такой дурной стрельбе идет по горизонтали, а не вертикали, но это не действует. Тоже уперся.
Присваиваем ему чин 'Негрильная бибизяна', причем Андрей еще и подчеркивает, что этот чин означает не то, что Демидов — негр, а то, что он обезьянничает у негров...
Перед тем, как отбиться звоню родителям. 'Вызываемый Вами абонент находится вне зоны действия сети!' — значит, начала разваливаться мобильная связь...Худо.
Звоню братцу. Братец в миноре. Это и понятно. К ним добралось еще три человека — две тетки и мужик с топором. Одна из теток укушена была и потом обернулась. Патронов теперь 18 на все про все. Жратвы с собой новоприбывшие захватить не удосужились.
Сообщаю, что завтра в 'послеобеденное время' доберемся до них. Это радует сидельцев — слышно, как братец передает эту новость и радостный шум в ответ. Единственное осложнение — установка места встречи. После короткого совета решаем, что оптимально подходит берег Финского залива — напротив Коттеджа — очень симпатичного здания, где с удовольствием отдыхали в свое время цари, а сейчас в нем музей. Ориентир знаком всем, так что не ошибемся. Попутно в разговор влезает Дмитрий — на случай, если мобилы не будут работать — рекомендует воспользоваться милицейской рацией со второго — милицейского — 'Бобика'. Мы вроде сможем поймать их сигнал своими приспособами...
Вот. Вроде все дела сделали...
Все. Отбой.
Утро шестого дня Беды.
Трезвон колоколов уже не так мешает, вроде бы привыкаю уже. Немудрено — на фронте под канонаду ухитрялись спать. Что мешает — так это сине-белые сполохи во дворе. Понятно — монетодворские защищают дополнительно окна в нашем автобусе сетками, полосами железа и всяко ино. Поэтому спальня то и дело освещается от взблесков холодного света на потолке.
Спать на полу жестко, зато места много. Уже и привыкли вроде. Утром просыпаться легче — не залежишься...
Утром просыпаться не совсем легче — сначала встают совсем рано Николаич и Вовка и отправляются принимать бронеавтобус. Естественно Вовка спросонья на меня наступил, засранец. Почти сразу же вслед за этим является по мою душу Званцев. Приходится вставать, потому как дело важное и отлагательности не подлежит.
Перебираю в голове самые разные варианты событий, но Званцев не торопит, хотя и видно, что ему не терпится. Он, конечно выдержанный человек, но мелкая мимика, неосознанные жесты и перетоптывание на месте, незаметное для него, но характерное — выдает его волнение с головой. Однако терпит и ждет — даже разрешает зубы почистить и морду лица вымыть. Значит, никакого смертоубийства не произошло. Что ж тогда у него случилось — видно же, что немного не в себе, но старается скрыть. Ага, как же — не на того напал, голубчик видывали мы разные варианты человеческого поведения, очень разные.
Выкатываемся на площадь — погодка вызывает ощущение 'ну хоть мертвяки сегодня будут тоже примороженные'. Глобальное потепление, ага... 'Это Питер, детка!'
— Итак, что произошло, товарищ капитан третьего ранга?
— Вы вчера организовали спасение найденной в машине женщины с ребенком.
— Было такое. Но, по-моему, все прошло успешно.
— Куда как успешнее... Отогрели на груди, называется.
— Ничего не понимаю!
— Куда уж вам, лекарям. Дамочка была так благодарна спасителям, что, не откладывая дело в долгий ящик, тут же отдалась. Причем всем трем... Или четырем.
— Одновременно или по очереди?
— А какая в этом разница?
— Огромная.
— Я не знаю... А в чем принципиальная разница?
— Как утверждают знатоки порно — одновременно — гораздо сложнее и требует серьезной тренировки. А по очереди — любая сможет...
— Тьфу! Кончайте шутить, мне сейчас не до шуток!
— Да успокойтесь Вы, что такого страшного — то? Постоянно кто-то с кем — то этим занимается. Дело сугубо житейское.
— Но не с тремя же!
— Разумеется. Не всем так везет.
— Доктор!!!
— Ей-богу не вижу никакой беды.
— А я вижу. Во-первых, неизвестно, кто она такая и что они могли на винт намотать. Во-вторых, мой задрал нос и дерзит теперь. А Вы говорите!
— То есть Вы хотите, чтобы я определил — больна она или нет?
— Это в первую очередь. И потом — она их старше и не должна себя так вести.
— Насчет ее болезней... Мне это не просто сделать — обычно это строится на анализах, а в этом плане у нас тут швах. Могу порасспрашивать, конечно, но это никакой гарантии не даст. А уж мораль читать взрослой тетеньке мне совсем не с руки — и парни не дети уже. Тем более, что все вроде по согласию.
— Ленька и мой балбес — точно еще девственники... Были.
— И?
— Да не хочу я чтоб они такую замуж брали! А такое бывает — попробовал впервые, да последний в очереди оказался — потом все зубы скалят, флот же, все всё про всех знают.
— Но пока же нас на свадьбу ж не зовут.
— Когда позовут — поздно будет.
— Хорошо, вы хотите, чтоб я с ней поговорил?
— Да.
— Тогда поплыли. Или пошли?
— Пошли. Там еще есть несколько человек, которых неплохо бы посмотреть врачу...
Смотрю на грустное выражение глаз сурового каптри и решаю воздержаться от резвых ребячьих шуточек на тему 'а что с ними тоже кто-то переспал?' Мужик действительно волнуется, сына, конечно, любит до безобразия, а я давно замечал, что суровые и крутые мужчины зачастую так ведут себя, показывая свою круть, что внутренне неуверенны в себе. У каждого есть своя ахиллесова пята, вот у Званцева — это любовь к сыну.
У нашего ледового причала стоят два серых катера — те, которые принимали участие в десанте к Адмиралтейству и у которых осадка поменьше. К корме второго привязан небольшой открытый катерок.
Вот на этом катерке мы и уматываем к Дворцовой пристани.
По дороге Званцев сообщает, что у нескольких курсантов — ушибы, вывихи и возможно переломы. На них желательно глянуть тоже.
Что ж не глянуть. Правда в травматологии я не силен, да и опять же рентген бы нужен, но и посмотреть — полезно.
Несмотря на раннее время, публика вовсю корячится, растаскивая вручную автомобильную пробку на набережной, чтобы сделать заграждение качественнее. Что удивительно — много штатских. Показываю на них Званцеву.
— Это не преподаватели — просто, когда все это началось — курсанты довольно много людей спасли — втащили их в Адмиралтейство.
— А, через закрытые двери на первом этаже?
— Нет, не дураки же они открывать дверь, когда там уже мертвецов толпа была — старым курсантским способом. Общежитейским.
— Это как? Веревками?
— Откуда в общежитии веревки. Тем более в женском. На пожарных шлангах. Берется из пожарного ящика шланг от брандспойта, на конце завязывается петля. Спускается все это хозяйство вниз, вполне хватает с третьего этажа. Сначала девчонки сообща затягивают наверх того, кто помельче и немного весит, ну а дальше все проще. Так и тут.
— Откуда такое знание предмета?
— Старая курсантская технология. Внизу — то вахта не пускала.
— То есть 'мы тоже не совсем святые'?
— Но я -то сначала уточнял, с кем дело иметь буду. А эти балбесы... да и СПИДа раньше не было.
Дальше осматриваю несколько человек. У одного точно перелом правой руки — рука короче другой, здорово отекла и даже на глазок видно, что кисть руки подвывернута неестественно. У троих — банальные, хотя и сильные ушибы. Еще у одного — точно поломаны ребра — дышать ему больно, слышна при дыхании крепитация отломков, этакое щелкающее потрескивание, дышит часто и поверхностно. Спал сидя — вставать из положения лежа оказалось очень больно. Видно, что гвозданулся парень сильно — гематома здоровенная как раз над местом подозрительным на перелом.
Рекомендую обоих с переломами отправить в Кронштадт, а пока — перетягиваю туго грудную клетку нестерильными бинтами. У второго немного подтягиваю повязку, поддерживающую согнутую в локте руку — кто-то наложил, но чуток неверно — рука должна быть согнута в локте под углом в 90 градусов. Теперь таблетки с темпалгином каждому. Все, транспортировку выдержат.
И приходит пора идти беседовать с бойкой спасенной.
Мальчишка чувствует себя отлично — но сейчас еще спит. Мама чувствует себя еще более отлично — но уже бодрствует, вид имеет свежеумытый и веселый. Немножко комично то, что она сидит в накинутой шинели и тех же валенках. Этакий смазливый курсантик с чертенятами в голубых глазенках. Званцев предусмотрительно не появляется в поле зрения, но я уверен, что он неподалеку. Тут же крутится один из 'обогревателей' — тот, которого звали вроде Лёнькой. Выгоняю его безапелляционно.
— Итак, Рита, как Вы себя чувствуете?
— Просто великолепно.
— Никаких жалоб?
— Медицинских — никаких. Честно — давно себя так великолепно не чувствовала.
— А немедицинские жалобы?
— Примчался рано утром офицер — он вроде отец одного из курсантов. Смотрел на меня страшными глазами.
— С чего бы это, а?
— А Вы не в курсе?
— Не вполне. Хотя подозреваю, что знаю о ком речь.
— Ну... Ребята, которые меня согревали... Они немного перевозбудились и мне показалось, что... одним словом я решила их отблагодарить тем, чем могла. Вы меня осуждаете?
— Ну не то, что бы осуждаю...
— Знаете доктор... Когда все это началось... Мы с Митей собрались быстро — я схватила все, что под руку подвернулось — там в машине сумки остались — деньги, украшения мои, Митины игрушки, одежды немного. Еду взяли, какая была. Два пакета сока было и термос взяла с кофе. Хотела бутерброды порезать — но спешили, не стала. Потом в машине пришлось кусать от батона и консервы там и остались — я нож с собой не взяла. Не знаю почему — совсем голова дурная была.
Зачем-то взяла с собой фен. Сейчас не могу понять — зачем. Тоже в машине лежит...
Мы поехали... да я даже не пойму, куда я ехала. Лишь бы прочь из города. Куда угодно. Куда глаза глядят. Моя мама живет в Краснодаре, а я рванула зачем-то на север. Я не знаю — зачем. Не могу объяснить. Мы испугались.
Когда выбегали из подъезда — к нам пошел Васильев. Хороший дядька, помогал если что в квартире ломалось. А тут я обомлела, как его увидела. Особенно — глаза. Вы и сами знаете, что тут рассказывать. Он к нам, а мы забежали с другой стороны, я сумки в салон закинула, про багажник даже думать некогда было. И как рванула! Он уже стал в стекло стучаться — а у самого руки объедены и пальцев не хватает. Я как цыган стартовала c визгом — дым от колес пошел, и горелой резиной даже в салоне пахло. Митя икать начал — не остановить. Если сейчас смотреть — я вела машину туда, где было посвободнее. На набережную выскочили — там затор на мосту, свернула вправо — вот и влипла, как муха в липучку. Зажали сразу. Народ дерется, все орут, визжат. Кто-то даже стрелял, а нам и двери не открыть — только чуть-чуть можно приоткрыть, и в окно не вылезти — машины плотно подперли с боков.
