— Это ее ни в малейшей степени не обеспокоит. В своем собственном сенсориуме она увидит человеческую женщину. Дакота! Подойди, пожалуйста. Человек, с которым ты должна встретиться, находится здесь.
Деревья расступились. На поляну вышел тантор среднего размера и быстро двинулся в направлении лагеря. Это не было паническим бегством, но ближе к бегу, чем к прогулке. Несмотря на фактическую неуязвимость Чику, ей пришлось побороть желание отступить.
Юнис ободряюще протянула руку. — Она смелая, — прошептала она, — но в ней нет злобы. Она не причинит тебе вреда. Поздоровайся с Дакотой, Чику.
Стоя на своем, Чику посмотрела в глаза огромному существу, стоявшему сейчас перед ней. Как и другие танторы, Дакота носила снаряжение, пристегнутое к ее телу и голове тяжелой гибкой лентой. У нее были два бивня одинакового размера, плавно загибающихся к небу. Ее уши мягко затрепетали. Через чинг-связь Чику уловила и ее запах, и глубокий, сейсмический звук ее громогласного приветствия.
Она изогнула хобот у кончика и прочертила борозду в земле, словно линию договора.
— Привет, — поздоровалась Чику. — Я Чику. Я друг Юнис.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЧИКУ
МЫ ОБЕ ДРУЗЬЯ
— Она говорит более свободно, — прошептала Чику.
— Дакота была необычайно сообразительной с самого рождения. Ее способности к языкам и абстрактному мышлению больше, чем у всех ее сверстников.
— Что вы с ней сделали?
— Ничего. Я никогда не пробовала. Моя забота об этих существах распространяется на поддержание их жизни и здоровья. Я бы не знала, с чего начать, чтобы сделать их умнее. То, что ты здесь видишь... это просто случайный результат перетасовки генетических факторов, которые были привнесены в поголовье их племени несколько поколений назад. Ее родители были умными, может быть, даже умнее среднего. Однако Дакота — исключение. Совершенно зашкаливает.
— Она потрясающая.
— Да. Нечто удивительное: подлинный когнитивный скачок. Жаль, что у меня нет возможности просканировать ее разум, прощупать его тонкую структуру. Другие танторы могут использовать язык, но им это дается нелегко. Дакота плавает в нем. Ее беглость речи превышает показатели развития пятилетнего ребенка, и она все еще учится. Ее словарный запас насчитывает двести пятьдесят слов, и он неуклонно растет.
Чику решила не принимать это на веру. — Где мы находимся, Дакота?
МЫ НАХОДИМСЯ ВО ВТОРОЙ ДОЛЕ,
ВТОРАЯ ДОЛЯ НАХОДИТСЯ В КАМЕРЕ
КАМЕРА НАХОДИТСЯ В ГОЛОКОРАБЛЕ
ГОЛОКОРАБЛЬ — ЭТО "ЗАНЗИБАР"
Другие танторы ничего не знали о более широком мире за пределами камеры и понятия не имели о своем месте в нем. Чику стало интересно, насколько глубока космология Дакоты. — А что такое "Занзибар"?
КАМЕНЬ ВО ТЬМЕ
КАМЕНЬ, СОЗДАННЫЙ ЛЮДЬМИ
Чику посмотрела на Юнис. — Она действительно все это понимает, а не просто повторяет то, что вы ей сказали?
— Пойди и спроси философа.
— Если бы он у меня был, я бы так и сделала.
— У всех танторов есть чувство собственного достоинства — все они знают, что, когда они смотрятся в зеркало, то, что отражается в нем, — это они сами. У слонов есть теория разума — они могут мыслить головой другого слона и выводить свои знания о мире, включая ошибки и упущения в знаниях. Это ставит их выше всех, за исключением горстки видов — нескольких приматов, нескольких очень умных птиц и китообразных. Танторы опираются на это — у них есть представление о прошлом, настоящем и будущем, возможно, некоторые проблески их собственной смертности. Способности Дакоты выходят далеко за рамки этого. Она не так умна, как взрослый человек — пока, — но ее система категоризации, по крайней мере, столь же сложна, как у десятилетнего ребенка. Она может рассуждать абстрактно. Она может спланировать сложную серию действий, а затем выполнить их несколько дней спустя. Ее способность пользоваться инструментами исключительна. Она может импровизировать и экспериментировать так, как я и представить себе не могла, и она может научить других танторов тому, чему научилась сама. Она что-то новенькое, Чику. Что-то новое, чудесное и немного пугающее.
— Ужасающее? Почему?
— Потому что, если случайная перетасовка некоторых генов может привести к этому, то что еще они могут вызвать в воображении?
— Ты думаешь, она... — Чику с трудом подбирала слова, не желая обидеть ни слониху, ни ее управляющего. — Одноразовая? Удачный бросок костей? Или следующая волна танторов будет такой же, как она?
— Может быть, не все из них, а может быть, и не за одно поколение. Но она — вестник чего-то нового, направляющегося в нашу сторону. Дакота — это всего лишь первый намек на то, что должно произойти.
— Если она почти такая же умная, как мы... что произойдет, если ее дети будут еще умнее?
— То же самое, что всегда происходит, когда вселенная застает нас врасплох, — сказала Юнис с каким-то апокалиптическим ликованием. — Жизнь становится интересной.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
На следующий день Чику обнаружила, что пьет утренний чай с Су-Чун Ло. Они находились в парке предвкушения, в районе административного здания. Парк был построен относительно недавно. До того, как Чику вступила в спячку, весь этот участок зарос деревьями — место, где она часто пропадала между заседаниями законодательного органа. Теперь деревья были вырублены, а территория заново благоустроена. Они сидели в пагоде чайного домика, только вдвоем, а снаружи стояла пара констеблей, чтобы не подпускать любопытных.
— Конечно, мы очень рады, что вы снова с нами, — сказала Су-Чун, и Чику уловила затаенное беспокойство, которое та не смогла полностью скрыть. — Ваш голос всегда ценится в Ассамблее, Чику. Очень ценится. Но мы бы никогда не ожидали, что вы поставите политику выше семьи.
— Я и не собираюсь этого делать.
— По правде говоря, мы все были немного удивлены, что вы решили проснуться пораньше.
Чику нейтрально улыбнулась. — Полагаю, я боялась совсем сдаться, оказаться в стороне от всего этого так надолго, что полностью отключилась от дел "Занзибара".
— Принимая во внимание, что на данный момент вы все еще чувствуете себя достаточно скованно, чтобы играть какую-то роль?
— Если потребуются мои услуги.
— Но вы, конечно, вернетесь в спячку — у вас все еще есть право на оставшийся срок вашего сна. Мы все поймем, если вы решите воссоединиться со своим мужем и детьми.
— Спасибо вам.
— Вам не кажется, что лучше поберечь свою энергию до того времени, когда она будет наиболее полезной?
— Вы имеете в виду, когда мы доберемся до Крусибла?
— Конечно, Крусибл. Что же еще? — Улыбка Су-Чун была едва заметной складкой на ее губах. Пока Чику спала, лицо женщины-члена Ассамблеи окаменело, превратившись в нечто, едва способное к выражению, в то время как ее тело застыло, превратившись в марионетку ее молодого "я", и ей все еще был доступен лишь ограниченный репертуар человеческих жестов. Ее поза была прямой и напряженной, когда она пила чай, как будто ее конечности управлялись проводами и блоками. Ее губы едва коснулись фарфора.
— Однако нам еще предстоит пересечь несколько мостов, прежде чем мы доберемся туда, — сказала Чику. — Я читала о разработках за сорок лет, и, похоже, особого прогресса не было.
— Зависит от того, как вы это измеряете. Политическая ситуация действительно была довольно нестабильной, когда вы вошли в спячку. Дело Травертина доставило нам всем немало хлопот. Но это было тогда. Мы пришли к согласию с другими голокораблями в караване, признали, что в некоторых отношениях мы действовали неправильно. Я рада сообщить, что дела обстоят гораздо стабильнее, чем когда вы покидали нас.
Бросили нас. Как будто вступление в спячку было скорее отказом от ответственности, чем законной наградой за годы усердной службы государству.
— Что ж, если мы все соберемся вместе, я полагаю, все еще есть слабый шанс, что мы сможем решить проблему замедления.
— Времена изменились, Чику. Мы предпочитаем больше не поощрять такого рода паникерство.
— Нагнетаете страх, Су-Чун? Мы давно перестали нагнетать страх. Да поможет вам Бог, когда население поймет, что мы ночью проскочили мимо Крусибла и что мы застряли на борту этих кораблей навсегда.
— Вы видите тех констеблей? — Она кивнула за пределы павильона, где сотрудники правоохранительных органов выглядели скучающими и раздраженными. Они несли оружие, черные крестообразные устройства с какой-то неясной умиротворяющей функцией. — Я могла бы задержать вас исключительно на основании этой вспышки гнева.
— Это была констатация факта.
— Но вы друг, и вы только что вышли из спячки, так что нам следует ожидать переходного периода к нашему новому способу ведения дел. На этот раз я дам вам преимущество в сомнениях — дружеское предупреждение, если хотите.
Чику приняла это с последними остатками своего достоинства. — Моя цель не в том, чтобы доставлять неприятности, и я могу понять некоторые из ваших причин, по которым вы не хотите говорить об этом публично. — Она намеренно сделала ударение на этом "некоторые". — Но давайте будем откровенны друг с другом. Вы не дура, Су-Чун. В глубине души вы знаете, что мы не можем просто игнорировать проблему замедления, независимо от того, насколько это умиротворяет сторонников жесткой линии. Посмотрите на небесные часы! Когда я погрузилась, им еще предстояло пересечь четыре десятых пути. Теперь это расстояние сократилось вдвое!
— Мы полностью осознаем нашу ситуацию, — сказала Су-Чун со стальной настойчивостью.
— Для Тесленко и панспермийцев в "Новом Тиамаате" все в порядке, — продолжала настаивать Чику. — Они решили, что им не нужно жить на планете. Но остальные подписались на пункт назначения, а не на бесконечное путешествие в пустоту.
— Нам не следует ссориться, — сказала Су-Чун, демонстрируя проблеск своей прежней теплоты. — Я не хочу спорить со старой подругой, особенно когда у нас все еще так много общего. Хорошо, что вы снова среди нас. Может, прогуляемся? Боюсь, вам придется смириться с тем, что за нами будут следить констебли.
— Надеюсь, не потому, что они считают меня угрозой общественной безопасности.
— Вообще-то, это для моей пользы. Пару лет назад было совершено покушение на убийство. У этого никогда не было шансов на успех, но от таких вещей нельзя отмахиваться.
— Да, не думаю, что вы сможете, — сказала Чику, когда они выходили из чайного домика. Она всегда считала убийство пережитком прошлого и никогда не ожидала услышать, что такое рассматривалось, не говоря уже о попытке. — Послушайте, я знаю, у нас были разногласия, но мысль о том, что кто-то намеренно пытается причинить вам боль...
— Вы бы этого не одобрили?
— Конечно, черт возьми, я бы этого не сделала!
Некоторое время они шли молча. — Что с нами стало? — Су-Чун задумалась. — Мы начинали с наилучшими намерениями, а теперь посмотрите, где мы находимся. Ссорящиеся старые друзья. Миры, которые едва разговаривают друг с другом. Я скучаю по старым временам до несчастного случая с Травертином. Тогда все казалось сложным, но на самом деле это было не так, не так ли? Мне нравится Ной и ваши дети. Будет приятно увидеть их снова.
Чику протянула руку, чтобы дотронуться до инопланетного цветка. Флора парка, хотя и происходила из наземных запасов, была генетически модифицирована, чтобы имитировать многие виды, с которыми они ожидали столкнуться на новой планете. Су-Чун объяснила некоторые из задействованных трюков, хитроумные манипуляции с набором инструментов гомеобоксных генов для получения макроскопических структурных вариаций. Это была имитация, но для неопытных глаз Чику эффект был вполне убедительным. Деревья, кустарники и травы были сформированы в соответствии с биологическими данными, присланными Производителями.
Су-Чун сияла гордостью, указывая на ту или иную особенность парка — ее подруга явно проявляла к этому месту собственнический интерес.
Чику, в свою очередь, подавила дрожь ужаса от того, что на самом деле их ожидало, не желая даже намекать на свое подавленное и фаталистическое настроение.
— Это впечатляет, — сказала она.
— Я рада, что вам это нравится. Не стесняйтесь приходить сюда, пока вы бодрствуете. Констебли проследят, чтобы вас не беспокоили.
Высокие черные прямоугольники стояли на страже, рядами и кольцами обрамляя дорожки. Изображения Крусибла мерцали на их отвесных гранях, снятые из космоса и с поверхности. Снимки с орбиты показывали полушария планеты при различном освещении или крупные планы массивов суши, океанов и ледяных шапок при различных увеличениях и длинах волн. Это было завораживающее зрелище, щедрое и невыразимо прекрасное: другой мир, достаточно близкий, чтобы к нему прикоснуться. Не какая-то абстрактная точка света в ночном небе, а осязаемое место — или, скорее, сбивающее с толку собрание мест, — где человек мог бы бродить в течение всей своей современной жизни и никогда не пересекать свои собственные следы.
Пройдя немного дальше, они подошли к участку парка, отведенному для макетов и оттисков Мандалы. Конечно, ничто из этого и отдаленно не соответствовало масштабу — изображение мельчайшей части этого огромного сооружения поглотило бы "Занзибар" целиком, — но оно достаточно хорошо служило своей цели, напоминая гражданам, что, в конечном счете, именно это позвало их пересечь межзвездное пространство. Шанс взаимодействовать с чем-то неопровержимо чуждым и, бесспорно, делом рук управляемого интеллекта, использующего инструменты. Там были большие изображения, спроецированные на грани размером с дом. Там были сады камней, водные каналы и цветочные бордюры, выложенные в соответствии с вложенной геометрией Мандалы. Там был лабиринт, вырезанный лазерными лучами из густых зеленых кустов.
— Иногда мне хочется, чтобы машины просто прокляли свое программирование и продолжали заниматься этим, — сказала Су-Чун. — Бесконечное ожидание, потребность знать больше — я едва могу это выносить!
— Я точно знаю, что вы чувствуете.
— Однако наш день приближается. Граждане понимают, что в краткосрочной перспективе им придется пойти на жертвы, что будут правила и трудности на службе высшей цели. — Она обвела рукой миниатюрные версии Мандалы. — Они знают, что, в конце концов, это будет их наградой.
— За которыми последует вечная жизнь в загробном мире, если они будут молиться и придерживаться пути праведности?
— Не обязательно говорить таким тоном, Чику. Вы всегда должны быть такой противоречащей?
Чику посмотрела на время. — Уже почти полдень. Вы не возражаете, если мы посмотрим на небесные часы?
— Конечно, — сказала Су-Чун, — но я бы не стала тратить ваше время впустую. Мы остановили этот механизм пару лет назад. Это плохо сказывалось на моральном состоянии.
Прошел месяц, прежде чем Чику почувствовала желание рискнуть и еще раз заглянуть в Тридцать седьмую камеру.
— От нее будут одни неприятности, — сказала Юнис, возясь со своим оборудованием и оглядываясь через плечо на Чику. — Ты никогда не осознавала, насколько лучше тебе жилось при Утоми. Может, он и был толстым, хромающим старым дураком, но, по крайней мере, он принимал близко к сердцу наши интересы.
